Ангел- хранитель с оптическим прицелом

© Copyright: Виолетта Баша, газета "Эра Водолея"
Стас привык жить «по понятиям», а состояли они в том, что в самые стремные моменты нужно рассчитывать только на себя. Папа Стаса, некогда парторг, а теперь владелец «точки» на оптовом рынке, приучил сына с детства трезвому цинизму, заповеди не верить ни в историю КПСС, ни в черта, ни в Бога, ни в честное слово, ни в Высшие силы. Мать Стаса, хоть и была женщиной простой и набожной, но голоса в семье не имела. Однако, случилось так, что сыну парторга пришлось поверить в собственного персонально к нему приставленного Ангела- Хранителя! Были правда сомнения насчет его ангельского происхождения. Ведь занятие у Хранителя было слишком в духе времени … мочить! И, если придется, – в сортире…
Сергей Иванович, отец Стаса, был самым слабым студентом на курсе, но зато преуспел по комсомольской линии, став сначала комсоргом группы, затем – курса, а к диплому, извините, членом. Партии, разумеется. Партия у нас тогда была одна, она и заменяла Сергею Ивановичу то, чего у него не было. Ум, честь и совесть. Потому как природа не наградила Сергея Ивановича этими излишествами. К несчастью для Сергея Ивановича, он опоздал родиться, и не успев получить положенные ему по статусу верного ленинца льготы, и даже скопить на приличную большевистскую дачку, как партии не стало, а с ней и работы. Оказавшись в ряду «временно незанятых», Сергей Иванович призадумался, что неверно понял смысл жизни, сделав ставку на КПСС. С горя и по совету жены пошел он в церковь, сначала крестился, потом стал ходить еженедельно каяться (а по его бывшей должности каяться ему бы пришлось как раз всю оставшуюся трудовую биографию).
Между тем, суровая правда жизни состояла в том, что надо было на что-то кормить семью. После некоторого размышления на тему « я бы в мафию пошел, пусть меня научат», Сергей Иванович с ясностью молнии осознал, что никем больше, кроме как парторгом, быть он не может, но зато своей бывшей работой он владел в совершенстве. И он нашел выход. А ведь из него мог получиться неплохой поп! К несчастью для бывшего парторга, церковь в восторг от подобного мозгового штурма кандидата в отцы божьи не пришла, а ехать мелким дьячком в деревню не захотел сам новообращенный.
Как-то, еще в те месяцы, когда Сергей Иванович неистово молился в надежде на церковную карьеру, стоя у иконы Николая Чудотворца (как известно, покровителя предпринимателей), ему вдруг послышался голос. И голос тот советовал бывшему блюстителю чистоты партийных рядов сходить в ряды оптово-рыночные. В ближайшее воскресенье выполнил Сергей Иванович то, что ему показалось волей Николая Чудотворца. Неизвестно, снизошел ли любимый святой покровитель русского народа до проблем Сергея Ивановича или то было случайное совпадение, но … свершилось чудо! Чудом оказался директор оптового рынка, давний друг Сергея Ивановича по партшколе, с которым Сергей Иванович не виделся со времен перестройки! Вскоре Сергей Иванович практически без всяких взяток (что само по себе воистину опять же чудо!) зарегистрировал свое «АО» с «очень ограниченно ответственностью». Жизнь начала налаживаться, а доме Сергея Ивановича появились деньги.
Все бы хорошо, но его сын Стас, которому к этому времени исполнилось пятнадцать лет, сел на наркотики. Избалованный в детстве, в период, когда папа был без работы и не обращал внимания на ребенка, мальчик был предоставлен самому себе и улице. А на улицах нашей родины все чаще стали появляться наркодиллеры. Когда отец обнаружил у сына в столе шприцы и грамм героина, было уже поздно – Стас был отъявленным наркоманом. И это было еще не самое страшное. На каждую новую дозу ему надо было добывать деньги, доз требовалось все больше, а значит больше и денег. В один вовсе не прекрасный денек Стас был вынужден дать согласие стать наркокурьером. К тому времени, как отец застукал сына за смертельным «хобби», Стас задолжал мафии круглую сумму зеленых и его предупредили: «Или выполнишь задание, или тебя поставят на счетчик!». Через два дня в кармане Стаса уже был билет до Душанбе и обратно, он должен был доставить партию героина.
Отец Стаса, узнав, что сын наркоман, решил бороться с этим злом примитивно и напролом, не зная, что без медицины здесь не обойтись. Он просто запер сына в комнате. На следующее утро, когда отец как всегда ушел в свою точку на рынок, мать услышала непередаваемые вопли из комнаты сына. У парня была ломка. Мать не знала, как помочь ему, гладила его по голове, держала за руку, а потом вдруг подошла к иконе, стала молиться… и сыну полегчало. В слезах он признался матери, чем ему грозили бандиты, но просил ничего не говорить отцу. Потом сказал, что очень хочет пива, которое заменит ему наркотик, и просил мать сходить в магазин, обещав, что никуда из комнаты не выйдет. Мать пошла, оставив комнату незапертой. Когда она вернулась, Стаса дома уже не было…
Стас не хотел обманывать мать, но тяга к наркотикам была сильнее, и он пошел к дружкам-наркоманам за дозой.
Когда он наконец понял, где он и что с ним, он обнаружил себя в вагоне поезда, следующего в Душанбе. В кармане у него был паспорт, листок с адресом и необходимые на обратную дорогу деньги. Впрочем, если бы деньги пропали, ничего бы не случилось – там, в Душанбе, ему бы купили новый билет, ведь это были гроши по сравнению с выгодой от сделки. Речь шла о таких деньгах, о которых Стас и не догадывался – это были десятки тысяч долларов! Не знал он, что вовсе не в подкладке пиджака, как ему, несмышленышу, сказали, он должен будет вести героин. Его должны будут заставить под пистолетом проглотить крупную партию героина, завернутую в герметичную упаковку. В Москве ему дадут сильное слабительное и героин выйдет естественным путем. Это в лучшем случае. В худшем… многие слышали о страшных смертях курьеров от огромной передозировки… Такое случается, если герметичная упаковка внутри бедняги порвется и наркотик окажется прямо в желудке.
На перроне города Душанбе Стаса, как и было договорено, встретили (адрес ему дали для подстраховки), посадили в машину, и она понеслась. Пошли пригороды, потом – Варзобское ушелье. Дорога шла в горы. За городом Стасу завязали глаза, и он точно не знал, куда его везут. Там, где его высадили, людей почти не было. Его вывели из машины, заставили спуститься в подвал. Стас не знал, что в цепочке наркобизнеса произошел сбой. Две группировки не поделили барыши, и одна из них решила устроить показательную расправу над курьером из другой. Жертвой оказался Стас.
Очутившись в глубокой сырой яме, Стас сообразил, что попал в страшную переделку. Ему мучили жажда и голод, но больше всего – ломка. Он кричал нечеловеческим голосом, и наконец, его подняли и вкололи героин. Стас отключился. Видно, наркотик был нечистым, или доза была слишком большой, но ему показалось, что он разговаривает с … Буддой.
Будда объяснил Стасу, что он загубил свою жизнь, что мать его молит о нем христианского Бога Христа, но поскольку Стас не крещеный и не верит в Бога, помочь ему очень трудно. И кроме того, на нем большой грех. Из-за него мать очень сильно страдает, и эти переживания могут скоро свести ее в могилу.
– Что же мне делать? – Спросил Стас Будду.
– Принять ислам! – Ответил Будда.
«Причем тут ислам?», – Сообразил Стас, ведь буддизм это вовсе не ислам.
Вдруг он почувствовал, что уже не находится в зиндане, как по-местному называются подвалы для похищенных, а на горной тропе неподалеку от места заключения. Рядом в ним стоят четверо таджиков с автоматами, один из которых и повторяет эту фразу: «Перед тем, как мы тебя убьем, тебе надо принять ислам!». Как Стас оказался вне ямы, он не помнил. Вдруг, каким-то чудом, он словно протрезвел. Действие наркотика прошло! Он стал неистово молиться Деве Марии. Каялся, что обижал мать, что не верил в Бога. Просил простить и его, и отца…
… За эти дни, начиная с того самого дня, когда Стас ушел из дому, мать не спала. Она не могла спать, перестала есть, только пила воду большими нервными глотками, и выплакала все глаза. Материнское сердце чуяло недоброе. В то утро, после бессонной череды дней, она почти дремала в забытьи. Вдруг она увидела словно наяву горный аул, во дворе дома был вырыт подгреб, оттуда четверо бородатых таджиков выводили ее сына. Вот они оказались неподалеку на горной тропе, стали что-то говорить Стасу. Он перекрестился, а они подняли автоматы и стали целиться в него. Мать Стаса бросилась к иконе Божьей Матери, упала на колени, и взмолилась пощадить ее сына…
… В Варзобском ущелье из-за скалы внезапно возник пограничник. Что-то заставило его сделать небольшой крюк и завернуть на эту удаленную от границы тропку. Что-то или… кто-то. Увидев, что сейчас ему предстоит стать свидетелем расстрела, он поднял автомат.
Четверо целившихся в Стаса не видели стрелявшего, его видел только Стас. Автоматной очередью, так, как проливным дождем смывается грязь, четверо негодяев были стерты с лица земли. Казалось, что от них не останется даже трупов. Их разорвало в мелкие кусочки и разбросало по ущелью. Стас попытался разглядеть своего спасителя, но тот вдруг …словно растаял в воздухе.
Стас полз по горным тропам, стараясь не попадаться людям на глаза. Ведь среди встречных скорее всего окажутся наркокурьеры – этот бизнес стал в этих краях единственным способом прокормить семью. А попав в руки наркодельцов, он очень скоро был бы опознан и снова мог быть приговорен к расстрелу без суда и следствия. На четвертые сутки к вечеру, голодный, в синяках и кровоподтеках, Стас добрался до города. Но… у него не было ни денег, ни паспорта.
Сумерки спасли его от проверки документов, попадать в руки местной милиции было немногим лучше, чем в руки бандитов – ведь он был бомжем из России, да к тому же еще и европейцем, а не азиатом, что вызвало бы особое пристальное внимание. То отсиживаясь в скверах и пережидая, пока не станет безлюдно, то перебежками, стараясь следовать по маленьким улочкам и тихим переулкам, он упорно искал дорогу к вокзалу. Ведь по дороге в проклятый аул в пределах города его везли с не завязанными глазами. Но память изменила ему, и он отчаялся. Все было против него.
Потеряв остаток сил, под утро он уснул под деревом у арыка в крохотном заброшенном тупике. Уснул или потерял сознание. Разбудил его странный нищий. «Бывший доцент», – представился незнакомец, говоривший по-русски без восточного акцента. Стас если бы и хотел, уже не имел сил бежать от незнакомца, но он был так измотан, что решил отдаться Судьбе. Если незнакомец принесет ему несчастье, так тому и быть. Однако, лицо у бомжа было доброе, Стасу показалось, что он где-то видел это лицо. Незнакомца звали Коля, родом он был из Киева, лет сорок назад переехал в Таджикистан, но после того, как в заварухе убили его семью и сожгли его дом в приграничном с Афганом районе, чуть не сошел с ума, стал пить, подался в бомжи и … - странное дело - от него вроде бы отстали! Его больше никто не пытался замочить, и к тому же он выучил таджикский настолько хорошо, чтобы суметь вымолвить две-три нужные фразы, или вовремя смотаться.
– Слушай, Стас, все будет путем! – сказал полупьяный Коля, и Стас даже не удивился, откуда бомж знает его имя. Коля проводил Стаса до вокзала, что-то сказал знакомой проводнице Маше, и Стас тем же самым ранним утром уже смотрел из окна машиного купе, как уплывает перрон, как становится все меньше фигура бомжа Коли на нем. Стас хотел было помахать Коле рукой, но Коля вдруг стал как бы прозрачным и …растаял в густом и знойном воздухе! Впрочем, по местным понятиям, это утро здесь было прохладное – около тридцати пяти градусов жары в прямых лучах. А к обеду воздух обычно прогревался градусов до шестидесяти, а то и больше. Сорок пять, о которых твердили сводки – это было в тени…
Стас впервые за несколько дней заснул. Ему снился Николай Чудотворец и Дева Мария. Вдруг он понял, на кого был похож бомж Коля и проводница Маша. Неужели это святые помогали ему?!
Когда он проснулся, Маши в купе не было, а в поезд входили пограничники.
– Пронеси Господи! – подумал Стас, у него не было ни денег, чтобы откупиться, ни паспорта. Его как бы не существовало. А таких, как он, «не существующих», продать в рабство проще простого…
Перед тем, как пограничники вошли в его вагон, чья-то рука подтолкнула Стаса к выходу и столкнула со ступенек притормозившего поезда. Толстая тетка на перроне продавала восточные сладости. Стас оказался между ней и пограничниками, патрулировавшими перрон. Своим необъятным телом она загораживала его от их взгляда. Рядом толклись люди, и Стас мгновенно слился с толпой…
Проверка поезда длилась около часа, а когда поезд тихонько тронулся и Стас, находившийся в тот момент у последнего вагона, не знал, что же ему делать, кто-то со ступеньки уходящего состава протянул ему руку. Стас впрыгнул и … оторопел!
– Я думала, вы потерялись! – проводница Маша крепко держала Стаса за руку. – Куда же вы пропали? Ну ладно… Пойдемте в купе. Больше проверок не бойтесь – у меня со всеми договор, моих пассажиров они не трогают.
Стас прямо на глазах у Маши перекрестился, а он-то решил, что его спасительница… Дева Мария. Вот чудак! Маша, будто прочитав его мысли, улыбнулась.
– Да, грехов много было на тебе, сынок. Но теперь ты ведь не думаешь про наркотики!
Тут Стас сообразил, что вот уже пять дней как не принимал дозы. А ломки не было! Это было настоящим чудом!
В Москве на перроне его встречала мать.
– Как ты узнала? – Только и спросил ошарашенный Стас, вместо того, чтобы кинуться ей в ноги и просить прощения за то, какие она испытала муки, не зная, что с ним и где он.
– Кто-то позвонил, сказал, что он – твой Хранитель. Он-то и назвал номер поезда, вагон, и когда встречать…А вот что за Хранитель такой, я так и не поняла.
Дома их встретил отец. Он не пошел на рынок. Поначалу он неловко молчал. Потом вдруг сказал:
– Сынок, я виноват, что ты был наркоманом. Я не занимался тобой, а потом именно я должен был тебя не запирать в комнате, а отвести ко врачу. Прости меня, сын.
Сергей Иванович попал в крупный переплет, и поэтому сын не только простил его, но и впервые по человечески пожалел, увидев, какой отец стал старый, больной и уставший. В те дни, когда Стас мыкался по Таджикистану, бандиты приходили к его отцу, чтобы потребовать с него долг сына. Дали сроку две недели. Отец и сын задумались. Радость смешивалась с горем, радость от того, что сын не только вернулся живым, но и каким-то чудом перестал интересоваться наркотиками. А вот где взять денег, было не ясно. Бизнес отца приносил приличный доход. Приличный в понимании простых смертных. Но наркомафии требовались огромные деньги.
Не дожидаясь визита бандитов, семья переехала на заброшенную дачу к коллеге Сергея Ивановича по прежним партийным делам. Решено было на дачу к неверующему партийному деятелю взять иконы Христа, Божьей матери и Николая Чудотворца. У верного ленинца были совсем другие пристрастия. Оказалось, что у бывшего партийца на даче хранился целый арсенал оружия… Сергей Иванович решил живым не сдаваться и отстреливаться, если мафия все-таки найдет их и попытается замочить…
В воскресенье рано утром по проселочной дороге, ведущей к дачному кооперативу оперного театра, где прятались «поставленные на счетчик», промчались три джипа «Чероки», набитые серьезными мужиками с «пушками» наперевес. Когда из окна дачи Сергей Иванович увидел подъезжающее «мочилово» от мафии, он подумал, что это конец. С двумя десятками бугаев, вооруженных до зубов, им не справиться.
– Вот и все, сынок! – Сергей Иванович был белее полотна. – Мать жалко. Чего хорошего она со мной видела? Слова сказать не смела! Прости меня, Степанида!
– А ты помолись лучше, парторг! Я то прощу, а вот Бог… Сына надо было раньше от наркотиков беречь, теперь бы не пришлось отстреливаться…
Впервые мать говорила так резко и так смело.
 Когда дачу окружили, отец и сын стояли у икон на коленях.
– Прости, Господи, знаю, что нельзя меч на человека поднимать. Но на эту сволоту, которая наших детей к смертельному зелью приучает ради огромных барышей, – дело правое. Как в Библии сказано, «тот от меча и погибнет, кто пришел к нам с мечом!». А ведь они с мечом пришли. И не только к моей семье. Отче наш, да святится имя твое…
…Первый шквал пуль, обрушившийся с улицы, сбил с подоконника вазу, оконное стекло брызнуло и разлетелось вдребезги. Затем дождь из пуль обрушился на несчастную дачу со всех четырех сторон. А их было только трое. Степанида тоже взяла оружие, чтобы уничтожить наступавших сатанистов. Сергей, Степанида и Стас знали, что обречены, их силы были не сравнимы с силами наступавших сторонников Наркотической Тьмы.
Внезапно в проеме четвертого окна показался огненный силуэт. Из его невиданного оружия вылетали не пули, а огненные стрелы. А может быть, это было и не оружие даже…
Вскоре бой затих. Около дома было разбросано в разных позах человек двадцать. Дымились, догорая, три джипа.
Неожиданный защитник со вспыхнувшим ослепительным сиянием нимбом над головой вышел из дома в сторону Востока. Его силуэт становился прозрачным, растворяясь и светясь в лучах восхода… Издалека послышалось пение монахов…
Парторг плакал…