СЕТЬ

---------------------
– Тятя, тятя...
Пушкин А.С.
---------------------
Накрыв лицо соломенной шляпой, а пятки опустив с лодки в воду, Собакин незаметно забылся довольно приятным сном. О том, что сон был приятным и даже не лишённым кое-каких смешных моментов, можно было судить по выражению лица Собакина, закрытого соломенной женской шляпкой, а также по звукам хохота, дважды из-под неё раздавшимся.

Собакин спал. Солнце палило беспощадно. Пятки Собакина мерно покачивались в жёлтой днепровской воде по соседству с водорослями. Вдоль среза камышей, на границе с глубиной покачивались чутко поплавки рыбацкой сети, которую, собственно, Собакин и охранял от других браконьеров и инспектора. Так что спал Собакин очень чутко, что бы там ни казалось со стороны.

Жара тем временем брала своё. Приятные сны Собакина исподволь, как это и бывает обычно в жизни, перешли в кошмары. Пылали обезвоженные засухой джунгли. Плавали в мареве раскочегаренной сауны потные лики политических деятелей. И неуклонно катился и катился какой-то ужасный огненный шар.

Неожиданно Собакин вскочил. Ему показалось, что в мире происходит что-то нехорошее. От резкого движения лодка качнулась, и Собакин чуть не вывалился в воду. Ошалело посмотрел на часы. Часов не было. Собакин забыл их дома. Всё вокруг было нестерпимо белого цвета. Зелёные-белые камыши. Красный-белый бакен с белым номером на боку. Пунцовый-белый живот Собакина, обгоревший на полуденном солнце.

За бортом хлюпнуло, шлёпнуло резко по воде и забилось судорожно, выхватывая пряди водорослей, взмучивая воду. Мелькнуло белое, чешуйчатое. Огромный скользкий хвост забил по мелкой воде, обдавая Собакина с ног до головы комьями грязи и обрывками водяных листьев.

Контуженный сном Собакин отреагировал молниеносно. Он выскочил из лодки, тупо глядя на вытворяющееся безобразие, заскочил обратно, схватил весло, подумав, взял вместо весла подсаку и бросился к месту событий. Он не рассуждал, но краем сознания догадывался, что в жизни каждого рыбака бывают мгновения, когда счастье подплывает особенно близко, и считанные секунды отпущены ему проверить, рыбак ты или хрен с горы, наоборот. Собакин наоборот просто не имел права.

Всё тем же краем сознания он видел будущие уважительно вытянутые лица знакомых и родственников, вежливые приветствия и перешёптывания соседей, а главное, - молчаливое признание женой несомненных собакинских достоинств. Вся эта чушь металась в его потной голове, пока он тщетно пытался набросить подсаку.

Собакин боролся молча. Дети с проплывающего совсем рядом теплохода «Егор Болтов» показывали воспитателям пальцами на эту битву, а те тщетно пытались привлечь детское внимание к красотам противоположного берега, находя сцену у камышей если и не сомнительной, то уж во всяком случае труднообъяснимой, что в иерархии воспитательных ценностей одинаково предосудительно.

Наконец Собакину удалось поймать голову своего противника подсакой и стремительно потащить к берегу. Должной стремительности мешали только водоросли и невероятная тяжесть добычи. Собакин напоминал ястреба, поймавшего в кустах средних размеров дворнягу и пытающегося втащить её к себе в гнездо. Особенно впечатлили нашего героя белые женские руки, вцепившиеся в подсаку с целью освободить голову.

Не зря хохотал Собакин, обливаясь потом, пятками в воде. Последние сомнения отпали, когда две серьёзные сиськи в меленькой чешуе показались из кучи водорослей.

Собакин сидел на мелководье тяжело дыша, сжимая по инерции в руках древко подсаки. Рядом так же тяжело дыша сидело существо, напоминающее русалку. Воспитатели оказались правы: детям смотреть на это было совершенно ни к чему.

Когда стороны отдышались, она сбросила-таки с головы сетку и сказала:
– Ну, я пойду. Мне нельзя на солнце. Видишь, слизь высыхает.
– Сиди, – мрачно ответил Собакин. Мысли его приняли несколько другой оборот. «А что русалка? Её же только целовать можно!». Собакин покосился на добычу. Действительно. И есть такое не станешь, людоедство какое-то получается. И сил жалко. Так бороться – и за что? Тьфу, бесятина!

На всякий случай Собакин привязал русалку к корням вербы, пропустив капроновый шнур под жабрами и вытащив его через рот. После чего разрешил ей лежать на мелком. Она смотрела оттуда на Собакина глубокими бархатными глазами судака. «Симпатичная», - подумал Собакин и спросил, чтобы хоть что-то говорить:
– Ну... И как ты..., – имея в виду классическое «как ты опустилась до такой жизни?»

Она рассказала, лениво барахтаясь под вербой. Что зовут её Лора... Звали, вернее. Говорила-напевала. Золотило вечереющее солнце зелёные косы. Училась в ПТУ. Родители за границу уехали, оставив ей квартиру. Мальчики, свобода, осуждение общественности. А на ночёвке с дружком пошли как-то купаться при луне. Нырнула, убегая в шутку от приятеля, да и попала в сеть, ими же поставленную. Если бы вела себя спокойно, спаслась бы. Да кто ж это ночью под водой спокойно себя вести будет! Засуетилась, запаниковала, кричать стала, прикованная к коряге. Дёргала синтетическую нить, резала руки, ещё больше запутываясь. А кавалер долго стоял на берегу. Не умел плавать глубже пояса. Потом уложил вещи и сбежал.

– Очень я ждала его тогда, под водой, – закончила бывшая Лора.

Собакин подумал и решился задать вопрос не совсем по теме:
– А как вы, это, размножаетесь?

Бархатные глаза потупились:
– Икру мечем... А там уж кто подоспеет. Сом ли, окунь. Кобелей хватает.

Собакин бросил окурок и поднялся, приняв решение. Подошёл, поднимая над водой обгоревшие ноги, перерезал бечёвку.

– А хочешь, буду твоей музой? – предложила благодарно.
– Мне не надо музы. Мне нужна хотя бы рыба.

Перед ним плавал конец обрезанной верёвки и медленно оседало облачко илистой мути.

Собакин выбирал сеть, и его мелко била нехорошая лихорадка, последствие солнечного удара. Запутавшийся линь. Бешеная щука, зацепившаяся, видно, только что за нить клыком. Несколько твёрдых листов кувшинки. Сеть вроде зацепилась за что-то, потом подалась с усилием. Вот из воды показалась белая худая стопа. Тонкая щиколотка, крашеные ногти. Собакин бросил сеть и тихо закричал.

Через два часа Собакина, пунцово-синего от ожога и переохлаждения, уже в сумерках подобрала рыбинспекция. Он стоял по грудь в тёмной воде и покрикивал на разные лады, будто пробуя голос.

До сих пор Собакин удивляется, как не сошёл с ума после всех этих жутких событий. Жене, пришедшей к нему с варениками в литровой банке, он подробно рассказал, как правильно плести сеть. «Нить должна быть внатяжечку, чтобы ячейка получалась одинаковая. Первый узел так, а второй контровочный...». То же он охотно разъясняет и доктору. И практикантам. Некоторые из них кивают головами и что-то даже записывают в аккуратных блокнотах. Собакин очень это уважает. Но купаться отказывается наотрез.