Рекорд

Рекорд.

Шесть утра. Маршрутку номер 217 сильно качает.                - Эй, капитан, полегче, не дрова везёшь!               
- Чё нагрузили, то и везу, дура.
- Ты кому хамишь, выродок? – Мило улыбнулась Наташа, крашеная блондинка с вампирьими губами. О её глазах, впрочем, можно было сказать то же самое, однако женщиной-вамп её никто бы не назвал, скорее упырём.
- Не нравится? – Выходи. – Протянул шофёр.
- Наташ, ладно тебе, с говном-то связываться. Не трожь – вонять не будет. Да и вообще сегодня праздник.
- Какой ещё праздник, пасха , что ли?
- Сама ты - День конституции. Рекорд у меня! – гордо заявила Лия и , задрав  вверх подбородок, искоса посмотрела на коллегу.
- Чё за рекорд, ты ж не пловчиха, бля!
- Ну, это как посмотреть. Я же и на спине, и на животе, и на боку, и сидя , и стоя, и вниз башкой плюс в зад, в перед, в рот, в ухо, а в общей сложности две тысячи.
- Чего?! – округлила глаза Наташа.
- ***в! Дура!
- Ну, это фигня. У Фаинки, вон, 7 тысяч. Говорит, что останавли-ваться не собирается.
- Так у неё за какой срок? – Лия была обижена сравнением  с какой-то там Фаинкой.
- За всю жизнь, с 12 годиков.
- А у меня за неделю, тупица.
- Ну, Лийка, ты прям, прям порнозвезда!
- Да, ладно, - потупила глаза Лия. Взгляд упёрся в глубокое декольте. Сиськи подпрыгнули. – Мне до них ещё далеко. В начале 90-х благодаря порноактрисе Аннабель Чонг групповое изнасилование превратилось почти в вид спорта. Эту чемпионку трахнул перед камерой ровно 251 человек. Её рекорд впервые был побит в 1996 году Жасмин Сен-Клер, которая округлила цифру до 300. Но уже в 1999 году актриса Хьюстон совершенно озадачила заинтересованных статистикой наблюдателей, поимев практически без переры-ва 630 партнеров.
- Слушайте, девки, с вами говно хорошо есть – вы рот не закрываете.- По-слышалось из кабины.
- Последний эпизод в этом жанре, - неунималась Лия, - относится к лету 2000 года: бойкая Клео преодолела планку высотой в 1000 мужских членов. Вот.
- Ну, всё равно. Они там где-то заграницей перед камерой, в тепле, сытые, чистенькие. Гримёры, фитнес, модные шмотки, всё такое. А ты ведь здешняя, отечественная,  россейская. Вот сидишь пердо мной, улыбаешься. Слушай, только щас поняла, почему ты передние зубы не вставляешь. Блин, молодец ты, Лийка, настоящая восточная женщина. Я бы так не смогла. Мы русские, говорят, ленивые.
- Смогла бы, смогла. Всё у тебя ещё впереди. Только работу свою любить надо. Никакой задачей не брезговать. Не лениться. А то у неё, видишь ли, критические дни, она на работу не ляжет. Чёрт бы с ними, с красками этими – норку заткнула, сколько ещё дырочек-то осталось? Много, то-то и оно. Ну, и , конечно, самоотдача нужна. В нашей работе всю себя отдавать надо, всю, слышишь!
- Да-а-а… Как бы так и совсем не кончиться, - сказала Наташа , держа во рту палец.
- Не кончишься, от тебя много не убудет, вон, какая плюшка.
«Хорошее радиооо – радио Шансон!» - истерично с надрывом орало на весь салон маршрутки.
- Слушай, Лийка, это ж сколько у тебя денег на гондоны уходит?
- Нисколько.
- А залететь не боишься?
- Нет. Тут у меня тоже рекорд был. Я после седьмого аборта залетать пере-стала. Помню, лет 14 мне было. Докторша моя всё удивлялась: «Нормальные девушки после одной-то операции мучаются, забеременеть не могут, мужу любимому наследника преподнести. А Лийка эта, сучка проебанная, то и дело брюхатая прибегает». Последний раз прихожу к ней, вот на днях, а она как начнет ржать. Руку мне, значит, туда засунула и хохочет. Мне щекотно, я лежу с раздвинутыми ногами, тоже покатываюсь со смеху. Да как пердану! Тут она быстро успокоилась и руку свою вынула. А я ещё минут десять от хохота рот закрыть не могла. Потом успокоилась всё-таки. Чё случилось, спрашиваю. А она мне, да ничего особенного. Матки у тебя больше нет. Как нет? Куда ж она делась? – говорю. А я откуда знаю, проебала ты свою матку.  А может, она сама растворилась, уж больно тосенькая была. И плечами в белом халате жмёт.
  -  Слушай, а я всё думала как же у тебя с тем конём, тогда получилось, ну с тем, у которого болт до колен висел. Все одного вида его пугались, а от тебя этот хрен довольный ушел. Правда у тебя потом печень болела. Но ведь прошла же через неделю. Ну, дела! Ты просто уникум, ****ь. Ой, Лий, а зараза как же? Полно же спидозных, сифилитиков всяких. Не уж то не боишься, всякое бывает?
 - Слушайте вы, хорош уже трепаться. Вы со службы, а мне ещё целый день батрачить! – Заревел водила не своим голосом.               
  - А чего мне бояться? Я же рекордсменка! Спроси чем я не болею – не найду что ответить. По алфавиту: А, В- гепатит, ВИЧ, Герпес, Гонококк, Кандидоз, Мандавошки, Сифилис, Стафилококк, Уриоплазмоз, Хламидиаз, Мягкий Шанкр Ы Твёрдый Шанкр Э Ю Я. Да ещё один мудак глистов подки-нул. Мне рожа его сразу не понравилась: глаза гноятся и слюни текут, синюш-ный такой весь. Ну, я слюни его на свой счёт приняла, не потеряла, думаю, форму ещё. Дала, а на следующий день чувствую в жопе что-то шевелится. Первая мысль: Во козёл, елду свою там оставил. Но потом догадалась что к чему. Ой, смехота была!   Сру я на тротуар, справляю большую нужду, значит. Смотрю, а говяшки мои в разные стороны поползли. Я их давай ногой сгонять, а беспризорники думали, сигарету тушу, прибежали, говяшки мои в зубы схватили и в рассыпную. Вот где цирк-то!
- Ой, - предусмотрительно отсела подальше Наташа, - это ж бабки-то на лечение какие нужно!
- Да, не малые. Вот и тружусь как крот, зарываюсь, можно сказать. Жить то хочется.
- Да, сколько можно уже эту поебень пороть?! Твари поганые!
- Капитан, полегче. Наташ, а где едем? Не пойму: поле, огороды какие-то?
- Развелись ****и, и откуда вас столько повылезло?! Баб порядочных нет, одни мрази. И чё им сукам дома не сидится? Свобода женщинам, равные права – ага, дай им только! Расплодят заразу, детей рожать некому. Зато демократия, *****. «Нет сексизму» - ДА СЕКСИЗМУ! Смерть ****ям. Гип-гип-ура!
- Слышишь? Чё это он там бурчит? Лий, мне страшно. А вдруг он маньяк? – Наташа побелела. Упырь. Лия остекленевшими глазами смотрела в окно. Перед глазами бешено проносились кукурузные поля. Тысячи, тысячи почат-ков, ты-ся-чи…
- Эх, школа жизни – это школа капитанов! Там я научился водку пить из стаканов! Школа жизни это школа мужчин – там научился я – ХА-ХА – обла-мывать женщин! – Орал водила, резко выворачивая руль. 
- Да он же псих! – завизжала Наташа, - Псих, уёбок, псих, пси-их!!!
- Не вопи, курва! Машина резко остановилась. Лия разбила нос о Наташин затылок.  Капитан вылез из кабины, захватив с собой домкрат, и открыл дверь салона. «Выходите», - скомандовал он.
- Не выйдем, - пропищала Наташа.
- Выходите, не то хуже будет.
- Пошел на ***, - ещё тоньше пропищала Наташа.
- Мне что, вас за волосы вытащить?!
Лия послушно встала и пошла к выходу. Наташа схватила её за край юбки, но, припомнив лийкины рекорды, быстро отпустила.
- Ты куда, Лийка?
- Так надо, милая, - прошептала та дрожащим голосом.
Сентябрьское солнце ослепило. Звук удара железа о что-то твердое, но хрупкое. Выдох. Чёрный парик закатился под машину. Лийка выпала лицом вперед, как пластмассовая кукла, которую детсадовцы долго драли за волосы. У таких кукол обычно верхняя часть головы отделяется от нижней. Только там, в голове, было не пусто. Там что-то было. Красное и жёлтое.
Пронзительный вопль спугнул птиц в лесополосе. Наташка бежала бося-ком по пожелтевшей сухой траве. Её туфли на шпильке застряли каблуками в земле в 50, 100, 120 метрах от неё.
Вот в руке клинок ножа,
Как в ночи зарница.
От меня не убежать,
От меня  не скрыться.
В воздухе раздался свист
И быстрее пули
Над тобой клинок завис,
Расплескались струи.
Выдох.
Васильково голубые глаза следят, как вздрагивает, качается и замирает трава.
Лия очнулась от запаха дыма. Ногам было приятно тепло. В ушах квакало, во рту - привкус крови. Липко. Хотела пошевелиться – хренушки. Запястья и лодыжки стянуты, рот не раскрывается. Скотч. Ощущение было хорошо знакомо – клиенты попадались разные. Глаза открыть не решилась – Капитан рядом. Шаги, шорох травы.
- Так вас ****ей и надо. Проверенный дедовский способ. Гори-гори ясно, чтобы не погасло!
Внос ударил запах бензина. Шаги удалялись. Дверь маршрутки захлпну-лась. Открывать глаза не хотелось, но пришлось. Наташа была рядом, не дышала. Холодно. Наша маршрутка уехала. Ничего, ещё одна приедет. Не вечно же стоять в этом кукурузном поле, где тысяч, тысячи початков.
- Алло, алло. Да уже еду. Народу что ли так много, что сам не справляешь-ся? Дела? плюс два. Да, да. Всего 250.Да. Да, за эту неделю – рекорд.