детская психология или от отца к сыну

Дорога шла среди металлических обломком, безжизненных конструкций. В выгоревшей на солнце траве блестели осколки стекол. Чем ближе Владимир подходил к дому, тем глубже его сознание погружалось в горящую бездну, тем быстрее вращались перед глазами полупрозрачные зубчатые колеса. Владимир вышел к реке и остановился перед домом, стоявшем почти на самом краю песчаного обрыва. Мутные стекла отражали бесцветное, точно выстиранное, небо июльского полудня.
Ржавая железная дверь, нехотя, со скрипом приоткрылась…
...В сумерках прихожей постепенно проступали очертания сломанного дачного велосипеда, висевшего на стене, сваленный в углу мусор, покрытый рваной шинелью, из-под которой торчали ракетки для бадминтона. Тускло в полумраке светились петлицы с ромбиками. Тяжесть темной, пыльной, тесной прихожей, полной ненужных вещей - воспоминаний.
В проеме двери видна большая гостиная. В центр комнаты занимает круглый стол. На самом краю стола в аляповатой вазе стоит сирень, едва освещенная солнечным светом, что с трудом пробивался меж пыльными шторами. Рядом с вазой валяются осколки разбитой детской чашки. Тяжелый, резкий запах сирени.
За гостиной, в темных лабиринтах комнат прячется мальчик. На его губах застыл беззвучный крик перед необъяснимой, нереальной темной силой этого дома. Перед тяжелыми шагами чужих людей несущих страх на своих плечах.
Мальчик опять один, один наедине с неясными голосами, со смутными тенями, затаившимися за огромным изъеденным древесными жучками, шкафом, вместе с тусклыми отражениями в зеркалах и отпечатками чужих рук на бронзовых ручках.
Пройдет еще не один страшный час этой пустоте, не одно лето в военном детдоме, когда выросший мальчик - Владимир уедет отсюда. На время он забудет об этом. Работа в конструкторском бюро и беременная жена, теснота комнаты в коммунальной квартире, с геранью на окне и вечно немытой посудой, проблемы с деньгами и скука, скука провинциального городка.
...В последние дни мая родился сын. А в пыльном дворике, под окном, цвела сирень с резким мертвым запахом. И Владимир снова вспомнил дом на окраине, на берегу безызвестной реки. Его вновь потянуло туда.
Владимир ходил туда каждую субботу. Он приходил и не мог уйти. В тишине пустого дома были слышны его тихие шаги, в мутных, от старости, зеркалах, тусклого света проплывала его тень. Он бродил по дому, пытаясь понять давнюю загадку страха и безумия.
Андрей - его сын, подрос, и они уже вместе ходили к старому дому. Сначала Андрей останавливался у ржавой двери и плакал. Но потом сам уходил от отца и прятался под лестницей, вслушиваясь в тихий скрип половиц, под чьими-то ногами, в шелест старых платьев, наблюдал за неясными силуэтами признаков, иногда мелькавших в паутинке трещин зеркала.
"Дальше шло и безнадежно терялось время..."
Владимир бросал недоделанные чертежи, рано уходил с работы и шел на окраину города.
Вскоре с работы его выгнали. Но он не расстроился, он был даже рад, теперь он мог проводить почти все дни в сумеречных комнатах старого дома.
Жена, маясь без денег, без помощи, и видя безумие мужа, отдала Владимира в местную психбольницу.
Долго тянулись пасмурные зимние дни. Владимир лежал в полутемной больничной палате и смотрел в потолок. Образ дома стоял необъяснимым, зловещим призраком, вторгшимся в его жизнь.
Когда он вышел из больницы, поздней весной, жена и соседи молчали, и не знали о чем с ним говорить. Жена уходила с утра на работу, приходил из школы, и тут же исчезал сын. В молчание и в странном, напряженном бездействие проходили дни. Владимир сидел на кухне, за кружкой крепкого чая и смотрел в окно в сторону реки. Его бессознательно тянуло к дому на краю обрыва. Он пытался с этим бороться, и надо было что-то делать, что-то решать.
Владимир скатился по горячему песку к реке. Тут же раздался взрыв, словно тяжело, обречено вздохнуло серое небо.
В дворике у кустов отцветающей сирени стоял гроб, покрытый муаром. Рядом сидела женщина, по усталому, измученному лицу текли слезы.
- Вы убили собственного сына. Вы понимаете это?
В углу комнаты сидел строгий мужчина в костюме и держал папку на коленях.
- Зачем вы это сделали?
Владимир смотрел в даль, в сторону реки. Куда уходили, затихая, чьи-то неясные голоса и шаги.