Молодо-зелено

Длинные, холеные руки, лицо с тонкими чертами, на котором можно выделить особо только черные глаза, обведенные карандашом в тон, ногти с фантастическими узорами, на пальцах сверкают массивные рубины.
Она всегда носит корсеты: однотонные и в полоску, расшитые стразами, шелком, мехом, камнями, бисером, монетами, она носит их с плиссированными юбками, с капри, с шароварами и шортами, поверх блузок и на голое тело. Ее походка создает впечатление, что она постоянно слышит пластинку с джазовыми ритмами 50х и шагает ей в ритм, слегка пританцовывая. Такой образ был бы завершен мундштуком из слоновой кости и старомодной шляпкой, но она  слишком стильна для такого головного убора и никогда не курила. Пьет – да. Заглядывая в пустую бутылку, она любит пофилософствовать на тему того, что дно у бутылки дорогого вина 53го ничем не отличается от дна сосуда с пойлом, купленным в ларьке за 70 сомов.
Я впервые увидел ее именно такой. Она открыла нам дверь, почти не глядя, словно ей было плевать, кто к ней пожаловал. Она развернулась к нам спиной и прошла через холл, шлепая босыми ступнями по мрамору, волоча за собой что-то длинное из меха. В другой руке у нее была открытая бутылка, из которой иногда выплескивалось вино и оставляло за ней алые капли на полу. Она бросила меховую накидку на ступеньки лестницы и села на нее.
Из соседней комнаты доносилось пение и смех, который я узнал – это чокнутая подружайка моей Юли Клеопатра, или Клепа, как ее звали друзья, вернее те, с кем она разговаривала или спала. Чокнутая она потому что уже давно не различает мужских лиц, называет их любыми пришедшими в голову именами и хочет только одного – затащить их в постель. Я успел привыкнуть к ее вечно безумным глазам, которые редко смотрят выше пояса, к истерическому хохоту невпопад и трясущимся рукам. Насчет последнего я не удивлялся – она ширялась по двадцать раз на день, и именно поэтому в последнее время обитала в доме у Аси, которая давала ей денег на что угодно и как будто даже поощряла образ жизни подруги. Юля рассказала мне об этом по дороге с немалым возмущением.
- Ну, заходите, раз пришли, - подала голос Ася.
- Как дела? – поинтересовалась Юлька.
- Хорошо. Что будете?
- А что это у тебя?
- У меня? Да фигня какая-то. Клепкин самец принес. В баре коньяк был неплохой, посмотри.
Юля извлекла из бара в углу бутылку и стаканы, подошла к лестнице, расставила их на ступеньке, разлила коньяк, подала один стакан мне, второй – Асе, чокнулась с ней и расцеловалась.
- Сейчас массажист придет. Ты будешь?
- Буду.
- А ты? – впервые обнаружила она мое присутствие.
- Массажист или массажистка? – спросил я.
- Массажист, но гомик, - без тени шутки в голосе ответила Ася.
- Тогда я, пожалуй, воздержусь.
- Ну-ну.
- Он еще классно макияж делает, - сообщила Юля.
- Ну… если так, - усмехнулся я.
Девушки рассмеялись, и я уже собирался развить прикол, как в комнате появилась Клепа.
- Привет, Юль! Как дела, Валера?
- Виталя, - сквозь зубы поправил я.
- А, ну да. Как вчера домой добрались?
- Откуда? – не поняла Юля.
- С “Лакмуса”.
- Мы там вчера не были.
- Да? Ну и немного потеряли… - из двери появилась чья-то рука, по-видимому, того самого “самца”, который принес вылитое вино, схватила Клепу за подол и утянула из комнаты.
- Ей надо лечиться, - заметила Юля после недолгой паузы.
- Ей надо хорошенько наступить на какие-нибудь грабли, - равнодушно сказала Ася.
- И она тут же об этом забудет.
- Она забывает только хорошее.
Обе допили свои стаканы и налили по второй, а мне - по третьей. Пока девчонки обсуждали какие-то глупости, я со скуки начал рассматривать помещение:  дорогая ореховая  мебель, гобелены на стенах, на вид очень старые, камин величиной с туалет в моей квартире, фонтан, вьющиеся растения на колоннах, кругом ароматические свечи и абстрактные статуэтки обнаженных людей.
- Нравится? – спросила над самым моим ухом Ася.
- Нет, - признался я.
- И мне не нравится. Хотела жить во дворце, а получился музей для дорогого хлама. Знаешь, почему?
Я пожал плечами.
- Вот возьми к примеру дом Мисси Элиот: на каждой стене плазменный экран, кругом персидские ковры, плюс три бассейна, шесть или семь тачек… и всем этим она гордится! Ведь посчастливилось черной девчонке из трущоб получать такие бабки, хочется все иметь все попробовать, все купить. Не то, что изнеженная Бритни, которая всю жизнь провела в кукольном домике и ни в чем не нуждалась, кроме мужика хорошего.
- Ты была дома у Мисси Элиот? – спросила Юля, будто это не исключено.
- По телику видела. Но не в этом дело. Я вот хотела что-то вроде ее кукольного домика, но проблема в том, что я тоже еще не все попробовала и не все купила.
- Успеешь еще. Тебе всего 19, - успокоила ее Юля.
- А сколько мне осталось?
- Откуда я знаю!
- Вот и я не знаю.
- Но что-то ты не торопишься.
- Я смакую.
- Да… Иного слова не подберешь…
Я удивленно посмотрел на Юльку. На лице у нее отражалась глубокая задумчивость, а таких умных фраз я от нее еще не слышал.
- Знаешь, откуда мы знакомы? – спросила она меня, когда мы через два часа шли домой.
- Без понятия.
- В одной школе учились.
Я подавился: Юля закончила самую отвратительную бесплатную школу в городе.
- Не удивляйся. Ее мать умерла, а отец нигде не работал и пил по черному, как, впрочем, у всех.
- Тогда…. Откуда все это?
- Загадка. Говорят, что она получила наследство от дальнего родственника в Австралии.
- А она сама что, никак не объясняет?
- Меняет тему или делает вид, что не слышит, только настроение у нее резко портится. Можешь сам проверить – только спроси у нее.
- А что, будет возможность?
- Будет. Она покупает мне квартиру через дорогу от себя, а значит, и тебе.
Я ошалело уставился на свою девушку: что за новая манера – сообщать такие грандиозные новости как бы, между прочим.
- Ты… ее просила?
- Нет. Просто пожаловалась, что предки дебоширят вечно, мешают заниматься, и что из-за них я чуть степухи не лишилась.
- А она?
- На следующий день нашла мне квартиру с обстановкой и даже благодарность не принимает.
Вдруг пошел дождь, и обалденная новость в моей голове отошла на второй план: нужно было искать какое-нибудь убежище. Мы добежали до ближайшего подъезда, в котором даже почти не пахло мочой и кошками. Юля с удовольствием съежилась у меня в объятьях, зажмурилась и захихикала, когда мои руки полезли к ней под свитер. Ее кожа до сих пор была маслянистой от массажного масла и излучала приятный хвойный запах.
- Я хочу тебя, - сообщила она.
- Здесь?
- Да. А что, слабо?
- Не слабо!
Она громко рассмеялась и принялась расстегивать мне куртку.
Скоро у нас будет своя квартира, и подворотни будут забыты. А ведь какая романтика и экстрим! Как в анекдоте: бывает любовь импатенческая: есть где, есть с кем, но не чем. Бывает любовь одинокая: есть где,  чем, но не с кем, бывает любовь студенческая (как у нас) есть с кем, есть чем, но негде. Черт, а чем же этот анекдот заканчивается? Забыл… хотя… так разве вспомнишь?


Мы переехали через три дня. Ребята из общаги устроили мне настоящие проводы. По пьяни я очень быстро оттащил на шестой этаж все наши шмотки и даже ничего не сломал. Вечером позвонила Ася. Трубку взял я.
- Ну и как устроились?
- Ништяк.
- Тогда завтра чтобы были у меня, обмоем.
- Так это у нас же новоселье – ты к нам и приходи.
- Новоселье еще успеется. Завтра у Клепы день рождения.
Подарок для Клепы искать не пришлось. Юлька просто выбрала один из своих кактусов и завязала на горшке бант.
Ровно в семь мы приперлись к Асе. Дверь распахнулась сразу после звонка. Свежеобдолбанная Клепка облобызала нас, схватила кактус и исчезла, ей на смену появилась некая Катя с бокалами шампанского и обезьянкой на плече.
- Те, что слева – с дурью. А те, что справа – пустые, - сообщила она.
- Как это, пустые? Они с шампанским, - возразила Юля.
- С шампанским все.
Мы переглянулись и взяли те, что слева по отношению к нам, хотя так и не поняли, есть ли там что-то помимо шампанского. По крайней мере, Юльку не повело вообще, а это значит, что шампанское вообще никакое.
- А где Ася? – спросил она у Кати.
- Какая Ася?
- Как какая? Хозяйка дома.
- Не знаю…. Я думала, ее Клеопатрой зовут…
- Понятно, - сказал я и бесцеремонно дотянулся до Катиного мягкого места, размещенного над длиннющими ногами, - свободна! – и проводил ее шлепком для скорости.
Юля испепелила меня взглядом.
- Не бесись. Пошли куда-нибудь лучше, а то Клепа вернется.
Мы отправились в столовую. Вокруг огромного дубового стола сидело десятка два девиц в шикарных нарядах наподобие Кати и равнодушно лицезрели, как на этом самом столе парень в костюме пожарника танцует стриптиз. Лица девушек выражали какую-то странную печать и скуку. Было такое ощущение, что на столе вместо стриптизера находится коробка со вчерашней пиццей, которую всем им придется есть.
Выходить показалось неприличным, и мы дружно сделали вид, что держим путь на кухню, а столовая просто оказалась на пути, впрочем, присутствующие, как мне показалось, не обратили на нас никакого внимания.
На кухне мы нашли Асю. Она сидела на подоконнике с какой-то книжкой. Услышав наши шаги, она резко спрятала книгу за спину.
- А ты че тут? – спросила Юля, расцеловывая подругу.
- Да так… - она вынула книгу и сунула ее в ящик с ножами. Я успел рассмотреть название “Маленький принц”.  Наверное, какая-нибудь извращенная пародия.
- Клепу видели? – спросила она.
- Видели.
- И как?
- Репродуктивные способности не нарушены.
- У нее или у тебя?
- У Юльки.
- А у тебя?
- Не проверял еще. Поможешь?
- Не входит в планы, - она, наконец, улыбнулась шутке. – Пойдемте торт есть.
Тортом она назвала огромное сооружение из крема в форме главного мужского органа, расположенного в центре гостиной.
- Я это есть не буду, - категорично заявил я.
Уговаривать не стали, тем более, что я был не первым, кто отказался: из присутствующих только девушки держали в руках тарелки. Юлька же с удовольствием умяла три куска, причем вырезала их из самых, как ей казалось, “чувствительных” мест и демонстративно пережевывала и чавкала. Ася принесла мне на замену пару кусков обыкновенного “Киевского”, а другим парням почему-то даже не предложила. Пока мы ели, она перечисляла, какие пирожные есть не стоит, в каких если и есть что-то, то только чтобы расслабиться, а в каких ничего нет вообще.
- А ты сама? – спросила Юля.
- Ты же знаешь, меня цепляет сама атмосфера.
- Это точно.
Что это значит, я выяснил буквально через полчаса, когда мы вдвоем катались по полу от смеха, наблюдая, как обезьянка Кати доедает то, что осталось от торта. Юля куда-то исчезла, и Ася превратилась в мою спутницу. Мы пробовали какие-то странные устрицы, а потом полезли в джакузи.
- Можешь не раздеваться, - сказала Ася, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я расстегнул молнию на атласном корсете с вензелями. Совершенно не комплексуя, она разделась до гола и влезла в розовую ванну. Здравый смысл оставил на мне плавки, и я последовал ее примеру. Удивило меня то, что ее красивое и упругое тело не вызвало во мне никаких эмоций, и я смотрел на нее так, словно она была одета.
- Ты ее любишь? – спросила она.
- Кого? – ответил я ответом на вопрос, хотя сам уже понял, что она сейчас будет заигрывать и приставать.
- Юлю.
- А ты как думаешь?
- Я-то ее люблю.
- Как я?
- А как ты ее любишь?
- А кто сказал, что люблю?
- Ты сам только что.
- Да?
- Да.
- Значит люблю…
- А как?
- Каждый день. И ты также?
- Нет. Я – иначе, - она рассмеялась.
- А кого ты так любишь?
- Никого.
- Брешешь. Ты такая красивая…
- Не родись красивой!
- Ну, уж счастья тебе достаточно.
- А где оно у меня? – Ася огляделась по сторонам.
- В деньгах.
- Да? – Ася протянула руку к висящим на крючке брюкам, достала из кармана несколько зеленых купюр и тщательно осмотрела каждую, - Что-то я не вижу… - она еще раз заглянула между бумажек, - Нету! – и подбросила их в воздух.
Я замолчал, рассматривая, как они приземлились на воду и медленно расплываются в разные стороны.
- Счастье – это чистая совесть перед самой собой и близкими людьми, это честь и безмятежность, - сказала она, делая акцент на каждое слово.
- И где ты это ты такое узнала?
- Точно не между купюр, - она задержала взгляд на моем лице и вдруг попросила, - Отвернись, чтобы я могла выйти.
На лестнице я нашел Юлю. Она курила с Катей и каким-то бакланом и смеялась на весь дом.
- Ты где был? – спросил она, с трудом фокусируя взгляд на мне.
- Трахал твою подругу.
- Да ну! Клепу?
- Нет, Асю.
Юлька согнулась от смеха, а Катя спросила:
- Она что, так ревнует?
- Нет. Она так смеется, - ответил я.
- Почему?
- Потому что он так шутит, - простонала Юля.
- А я поверила, - призналась Катя.
- И я, - вставил слово баклан.
- Пойдем, - я поднял Юлю за локоть и повел в ванную.
- Ты сунешь меня под душ? – еле поспевая за мной, спросила она.
- А надо?
- Нееееет. Мне хорошо.
- Тогда залезу сам.
- А почему? Ты что, действительно захотел Аську?
- С чего ты взяла?
- А зачем ты так прикололся?
- Разговор какой-то у нас вышел странный, вернее при странных обстоятельствах… - мы зашли в ванну, я отвернул кран, сунул под него голову и тут же с матами отдернул ее: вода оказалась горячей. Юлька присела на унитаз и захрюкала от смеха.
Я повторил попытку отрезветь, на этот раз под холодной водой, и это у меня более или менее получилось: все-таки уже заполночь, и мне предстоит вести домой обкосяченную подругу. Для усиления эффекта я принялся тереть лицо колючим полотенцем.
- Виталя….- подала голос Юлька.
- А?
- Ты меня любишь?
- Да. Очень.


На следующий день Юлька не пошла в универ. Мне предстояло сдать модуль, и поэтому пришлось сделать усилие и разлепить веки. Все кругом было грязно-желтого цвета, на соседней подушке ныла Юля, да так, что в ушах звенело.
- Да заткнись ты! – рявкнул я. – Будешь стонать, когда я уйду.
- Дай мне водички, - жалобно попросила она.
Я проигнорировал ее мольбу. Мне было не лучше, и все-таки я встал, а она будет валяться до вечера.
На кухне я долго пил из-под крана, потом, стараясь не смотреть на холодильник, вышел в коридор, накинул куртку, попытался зашнуровать ботосы.
- Ужин сделай! – велел я двери в спальню и обнаружил, что голос у меня стал как у Шуры в трудные времена. Не дожидаясь ответа, я захлопнул дверь, стукнул себя по лбу за оставленные ключи, представил, как долго придется звонить в дверь, чтобы Юля хотя бы услышала, плюнул и пошел к лифту.
Не представляю как, но модуль я сдал на 4, наверное, помогло пиво, купленное по дороге. После обеда я даже решил появиться на работе, в шиномонтаже, где я иногда шабашил. Ребята встретили меня дружным воплем, от которого у меня чуть башка не слетела.
- Вашу мать, не орите, - прохрипел я.
- Что, совсем худо? – сочувственно спросил Санек.
- Угу.
- Пил.
- Угу.
- А еще..?
- Угу.
- А что?
Я пожал плечами.
- Где?
- Да на днюхе у одной….
- Симпатичная?
Я замотал головой.
- А на фига пошли?
- Юлькина подруга.
- Ааааа! Тут Игорек забегал, кстати, просил, чтоб ты звякнул.
Хотел было хлопнуть себя по лбу, что забыл оповестить семейство о переезде, но я себе не враг. Игорек – это мой младший брательник, который съехал с родительской квартиры сразу после школы и вместо универа занялся бизнесом. Видимо, предки позвонили в общагу, и их осчастливили новостью, что я там больше не живу, вот они и запрягли Игоря меня искать. 
Пошел на базу звонить ему на мобильник. Братец ответил сразу.
- Ты куда пропал? – набросился он на меня.
- Переехал я. К Юльке.
- Тебя что, ее предки полюбили?
- Нет. У нее своя квартира.
- Да ну? Откуда?
- Нетелефонный разговор. Пиши адрес. Зайдешь как-нибудь.
Зашел он в тот же вечер. Мы как раз пили чай на кухне, так как Юля ничего кроме чая не сделала. Игорь по хозяйски осмотрел наше двухкомнатное жилье, пощупал стены, заглянул под ванну и в кладовку, милостиво разрешил Юле налить ему чаю и опустошил банку с вареньем. После чайной церемонии он выложил на стол пачку “LM” и принялся расспрашивать, откуда квартира. Юля не стала делать из этого тайну.
- А кто такая эта Ася?
- Моя бывшая одноклассница и соседка.
- Это случайно не та, с которой ты меня как-то знакомила?
- Я не помню.
- Ну… такая… стройненькая… вечно в плохом настроении.
- Наверное. А что?
- Невесту ищу богатую.
Юля пару секунд молча хлопала глазами, после чего поползла со стула от смеха.
- Ты чего? – удивился Игорь.
- Это ты чего! Всю жизнь говорил, холостяком будешь!
- Ну, мало ли, что говорил! А биология свое берет.
- Игорь, - Юля постаралась говорить серьезным голосом, - Девушек много – выбирай любую. Но зачем ты себе жизнь решил испортить?
- Интересно ты о подруге говоришь.
- Подруга-то она хорошая, я ее чернить не собираюсь, только любить ее невозможно.
- Почему?
- Поверь на слово.
- Я же ее помню, она ничего себе.
- Ты не понял. Ладно, - она встала из-за стола, стряхнула с юбки крошки и принялась убирать посуду, - я вас познакомлю вторично, и ты увидишь.
- Когда?
- Завтра.


Игорь остался ночевать у нас на диване, так как после стакана водки был не в состоянии сесть за руль. Юля полночи ворочалась и мешала мне спать, наконец, я перестал притворяться спящим, повернулся к ней и спросил, какого хрена она не спит.
- Да фигня в голову лезет.
- Могла бы уже и привыкнуть за 20 лет.
Она шлепнула меня по уху. Я усмехнулся и вдруг что-то вспомнил.
- Слушай, а откуда ты поняла, что я прикололся насчет меня и Аськи?
- Ну…во-первых, Аська – девственница и жуткая моралистка.
- Гонишь!
- Нет. А что?
- Ты поэтому Игоря шугнула?
- И поэтому тоже. Просто, она не такая моралистка, как ты подумал. У нее принципы.
- Объясни по-русски.
- Это не объяснишь. Это надо понять.
- А Игорь поймет?
- Поймет. Спи давай.
- Юль!
- Ну, чего еще?
- А что во вторых?
- Во вторых?
- Ну!
- А…. Ну просто, ты же меня любишь.


С утра Юля позвонила Асе и напросилась в гости. Игорь успел остудить свой пыл и даже не попытался причесаться. Юля что-то проворчала насчет того, что ведет знакомить подругу с каким-то лохом, и что все равно ни фига не выйдет. Но все-таки мы добрались да Аськиной “лачуги”, как она ласково называла свое жилье. На этот раз дверь открыл какой-то парень, очень смахивающий прикидом на гомика. “И чего она их развела в доме”, - подумал я, наблюдая, как он почти насильно снимает с Юли плащ. Завладев им, он повернулся ко мне и как-то чересчур нежно для дворецкого положил руки на плечи прежде чем взяться за полы и снять куртку. Увидя это, Игорь сам поспешно стянул свою ветровку и отдал ее “дворецкому” на вытянутой руке.
- Как вам Гоша? – услышал я голос с лестницы: Ася восседала на своем любимом месте.
- Он что, голубой? – спросила Юля, оглядываясь на дверь, за которой тот исчез.
- Нет. Он просто любит красивых людей. Любого пола…. А это кто? – она бесцеремонно указала пальцем в Игоря, тот даже невольно сделал шаг назад.
- Это Виталькин брат Игорь. Очень хотел с тобой познакомиться. Несмотря на… все.
- Да? Тогда иди сюда, познакомимся, - она обнажила ряд белоснежных зубов.
Игорь преспокойно подошел к лестнице и протянул ей руку. Вдруг откуда-то из угла послышалось рычание, и к ногам Игорька выкатилось нечто рычащее и злобное. Игорь отскочил, но, заметив, что Ася смеется, успокоился. В следующий момент я понял, что нечто вылезшее из-под лестницы это обычный парень, даже очень красивый, если бы не его лохмотья, вернее одежда, сшитая под лохмотья. И даже если он представлял какую-то опасность, то не сейчас, так как на шее у него красовался кожаный ошейник с цепью, не дающей ему приблизиться даже к Асе, хотя он явно к ней стремился. Она равнодушно вытянула к нему ногу, и он принялся лизать ее и целовать.
- Красивый, правда? – спросила она у нас.
- Очень, - искренне ответила Юля, - грех держать такого под лестницей.
- Он провинился, - задумчиво сказала Ася.
- А в чем? – спросил я, тревожась за своего собрата по полу.
- Это неважно…. Игорь, иди сюда, он тебя не тронет, - она поманила моего брательника пальцем.
Игорь присел рядом с ней. Она погладила  его по щеке и приблизила лицо, заглядывая в глаза.
- Ты очень милый.
- Но глупый, - признался Игорь.
- Если ты это знаешь, то почему не исправляешься?
- А мне так нравится.
- Чему ты улыбаешься?
- Да я чувствую себя голой Маргаритой, которую привели к Воланду.
- Да? Это интересно, - оживилась Ася. Она вдруг отстранилась и принялась рассматривать его, словно невиданного зверя, - И ты тоже пришел ко мне, чтобы что-то просить?
- Конечно, - спокойно ответил Игорь.
- Ну…. Если признаться, то я не настолько могущественна, и не смогу украсть кого-нибудь из психушки.
- Этого и ненужно делать. Потому что я уже сам пришел к тебе по лунной дорожке.
- Из дома скорби?
- Практически, да.
Ася  улыбаясь смотрела на Игоря немигающими глазами, ожидая продолжения.
- Мы пока пойдем к бассейну, поплаваем, - подала голос Юля.
Ася кивнула, и Юлька утянула меня из комнаты.
Спустя полчаса они присоединились к нам. Игорь успел нацепить плавки, а Ася не переоделась.
- Не будешь купаться? – спросила Юля, сидя на краю бассейна и болтая ногами в воде.
Ася мотнула головой и, заметив, что я выхожу из воды, ловко подбросила мне полотенце.
- Спасибо, - я замотал его вокруг пояса, - Зря не будешь. Вода хорошая.
- Я утром плавала, - Ася равнодушно скользнула взглядом по бассейну, который Игорь мощно переплыл уже раз семь, - Юль, можно тебя?
Девчонки ушли в сторону кухни.
- Ну и как? – спросил я.
Игорь подтянулся на руках и вылез на бортик.
- Без понятия.
- Нет, я имею в виду, как она тебе.
- Не мне судить.
- В смысле?
- У меня такое ощущение, что она – инопланетянка, - сказал Игорек, щурясь на воду.
- Может, так оно и есть, - пожал я плечами.
- Ты тоже заметил? – встрепенулся брательник.
- Что?
- Ну…. Она мысли читает. И предсказывает будущее. Да так, будто это было вчера для нее.
Я ошалел. Мой позор семейства, который вечно читал всякую дрянь, типа “Месть бешенного пса”, долго и литературно беседовал с неглупой по моему мнению Асей, а теперь вдруг обнаружил у той паранормальные способности. Лично у меня в голове проносилось слово “ведьма”, когда я наблюдал за Аськиным поведением, но слово это несло скорее негативное значение, в отличие от восхищенного описания Игоря. Видимо, он просто так странно разглядел в ней прозорливость и проницательность, а так как доселе с такими дамами не общался, то решил, что она не такая как все. 
- Игорь, а по-моему, она просто ммм… немножко умная.
- Это я и так вижу. А еще у нее есть тайна.
- Если и есть, то тебе она ее явно не выдаст.
- Мне – нет, а вот Юлька должна знать.
- Не знает она ничего.
- А ты спрашивал?
Я махнул на него рукой. Как ему объяснить, что такое “все друг о друге знаем”, причем применить это и ко мне с Юлькой, и к ней же с Асей. Бедолага не верит в чувства, слово “друг” для него все равно  что “подельник”, а любимая девушка в его представлении та,  которая не надоест под одеялом месяца три. Зато лезть в чужие чувства и дела он любит. Все и всех пытается понять, никогда ни понимает и в итоге делает вывод, что все, кроме него, придурки и жить не умеют.
Игорь припер наше шмотье. Мы оделись и пошли на кухню, типа нам скучно стало. Девчонки тихо сидели за столом и хлебали чай из каких-то облезлых кружек. “И откуда у нее в доме эта дрянь?”, - не без удивления подумал я.
- Вам кофе или чай? – устало спросила Ася.
- А чифирку нету?
- Выпили уже, - почти серьезно ответила Юля.
- Тогда чай.
Мы привалились на стулья и замолчали. Девчонки тоже явно не желали поддерживать беседу. Ася разливала чай, закусив губу, а Юля уставилась в окно. Короче, обе явно намекали на то, что мы приперлись не кстати. Игоря это, вроде, даже чуть-чуть корябнуло, он пару раз громко дунул в свою чашку, кашлянул и начал что-то насвистывать. Ася и Юля уставились на него, едва сдерживая улыбки. Наконец, обе заржали.
- Вы чего? – не понял Игорь.
- Это у них перед месячными припадки, - пояснил я, зная, что такое объяснение – единственное логичное, потому что обе девчонки хохотали до слез как припадочные, держась за животы и сползая со стульев.
- Да…. Тяжелый случай….
Ася вскочила со стула и исчезла за дверью, оглашая хохотом весь дом. Игорь вскочил и что-то поднял с пола.
- Ты что? – вдруг перестала смеяться Юля.
- Да Аська уронила, - брательник положил на стол маленький ключ на цепочке. Юля взяла его и принялась рассматривать.
- Это, наверное, от почтового ящика, - сказала она.
- Наверное, - пожал плечами Игорь, жуя печеньку.
- Что там? – спросила вошедшая Ася, вытирая лицо платком.
- Твое? – спросил я, указывая на ключ, который Юлька крутила вокруг пальца.
Ася прищурилась и одним невероятным броском выхватила железячку у подруги.
- Ты чего? – обалдела та.
- Да так. Я его искала везде.
- А….
- Ты не забыла, о чем мы договорились?
Юлька мотнула головой.
- Тогда вы пейте чай, а мне надо в универ сгонять.
- К кому? – полюбопытствовал Игорь.
- Ни к кому. Пока, - Аська повесила ключ на шею и удалилась.
- Я не понял, - признался я.
- И не сможешь, Виталенька, - погладила меня Юля по голове, - такое не каждый нормальный человек осознает, куда уж тебе.
Я только погрозил ей кулаком.
- Да ладно. Это не тайна. Аська – вольный слушатель в Центральном Универе.
- Че за факультет? – спросил, чавкая, Игорь.
- Религиоведения и истфак.
- Да ну! Разве такой бывает?
- Не такой, а такие.
- Почему-то, я не удивлен, - заметил я.
- А зачем ей религия? – опять проявил любопытство Игорь.
- Просто иногда такое бывает интересно.
- Поэтому она и стала вольным слушателем?
Юля явно не поняла вопроса и выявила это на лице.
- Ну…. Иногда ей бывает интересно, вот она и идет на лекцию, а иногда не интересно – вот и не идет, - прохрумкал братец.
- Интересно, ты прикидываешься или нет?
- Чего прикидываюсь?
Юля раздраженно дунула на челку и закатила глаза к потолку.
- Да ладно, - пихнул он ее в бок, - прикидываюсь я. Наверное….
- Айда на хату, - прервал я их, глянув на часы.
- Я здесь останусь, - подал голос Игореха.
- Размечтался, - Юля схватила его за локоть и, не дав допить чай, потянула с кухни.
- Юль, а о чем вы с ней тогда договаривались? – спросил он.
- Чтобы я больше к ней всяких придурков не водила.
- А ты водила?
- Да. Не догадаешься, кого.


Через три дня Ася внезапно укатила в Египет, и мы ее не видели где-то месяц. Но я особо об этом не задумывался, только когда Юля вздыхала: “И где она сейчас, интересно?”, я соглашался с тем, что Аська – “безответственная дура”, и вообще не понятно, где она и зачем. Клепу мы тоже не видели, и, признаться, я был этому только рад. Пару раз Юлька накручивала ее номер и всякий раз комнату оглашали противные долгие гудки.
У меня было достаточно проблем, чтобы не думать о подругах моей девушки, которая, ко всему вдобавок, еще и начала вдруг возникать по пустякам. Сначала я отнес это к месячным, но когда она седьмой день подряд начала с того что заговаривала о деньгах и о невозможности оплатить счета, я уже задумался, не превратилась ли она в зануду. Деньги за квартиру я достал, но проблемы не исчезли: Юле вдруг понадобилась навоя обувь к зиме, как назло сгорел фен, и она потребовала новый, а также намекнула на то, что мы плохо питаемся, и что она колбасы не видела уже недели три.
- Прямо когда ты жила там, - я махнул в сторону,  где по моим прикидкам находился район полуразваленных хрущевок, - ты ела колбасу каждый божий день!
- Ну, хотя бы раз в неделю.
- И шмотками тебя прям заваливали?
- Ну, в трепье не ходила. Сам знаешь. И потом, ты бы на меня внимания не обратил, если бы я была как бомжиха.
-  Ты и сейчас нормальная.
- Ну да! Эти сапоги вышли из моды.
- Я промолчу о своих.
- Для вас это не так важно!
Я мысленно сосчитал до 10, чтобы не сорваться и ушел за инструментами в надежде сделать что-нибудь с чертовым феном. Юля еще что-то ворчала, но я нарочно гремел всякими железками, чтобы ее не слышать. Наконец, она унялась и уперлась в университет. Я швырнул фен на тахту и достал сигареты: осталось две штуки. Юля за вечер выкуривает две-три, а бабок на новую пачку нет. Я звучно матюкнулся и решил, что имею больше прав на сигареты, ведь все-таки я в доме добытчик.
Мои раздумья по поводу денег нарушил звонок Игоря.
- Виталь, дело есть.
- Че за дело? – оживился я.
- Одному моему кенту надо тачку разобрать. Ну, полностью на запчасти.
- И что?
- Ну, ему некогда, а это надо срочно сделать.
- Давай адрес.
К моему удивлению, тачка “на запчасти” оказалась новым бумером, единственным изъяном которого был примятый капот и отсутствие переднего стекла. Но по любому, так она вышла бы гораздо дороже. Я высказал эти соображения владельцу тачки – мерзкого вида гомосеку, не снимающему темные очки даже в  гараже.
- Да ты не парься, я в курсе, просто сделай дело и получи бабки.
Вечером я явился на хату за полночь, да еще и  пропахший маслом. Юлька долго бесилась по воду пятна на рукаве, которое я, наверно, заработал, когда вытер им лицо после переодевания.
- Юль, это просто работка на пару дней. Зато платят зелеными.
Я сам обалдел, как эта фраза на нее повлияла: во-первых, она сразу заткнулась и унесла рубашку стирать, во-вторых, сама вымыла за мной посуду, в-третьих, повеселела, достала откуда-то банку пива, в-четвертых, не расстроилась по поводу отсутствия сигарет и в-пятых, впервые за месяц не отвернулась от меня к стене, когда мы легли в койку. Когда я спустя минут пятнадцать откатился от нее, чмокнул ее в щеку, промазав в темноте мимо губ и собирался уже дрыхнуть, она сладким голосом принялась рассказывать, что тут совсем рядом открылся магазин с совсем недорогой одежой, и что мы оба там сможем одеться. Я слишком устал, чтобы вспоминать, что с утра ей нужны были только сапоги и потому угукнул и уснул.
На следующий день я взялся вынимать движок. Провозившись с час, я присел перекурить: хозяин тачки оставил мне полпачки “Пайна”. Белая сигарета в моих пальцах окрасилась в черно-рыжий. Стоп! Что за…. В чем мои руки вымазались, кроме масла? Я забыл про сигарету и полез ощупывать стенки капота изнутри. Так я и думал! Комки запекшейся крови. Теперь ясно, чего это гомосек не продает тачку так, но стремится избавиться от нее поскорее. Я оставил все как есть, закрыл гараж и пошел оттуда к чертовой бабушке. Домой не хотелось, и я пошел к своим, в шиномонтаж.
- Это ты правильно, - одобрил дежуривший Узбек, выслушав мой рассказ, - лучше в этом не мараться.
- Ребята говорили, что недавно девчонку насмерть сбили в нашем районе. Тачка тоже белая была, – сообщила его девушка, имя которой я все равно не выговариваю, и потому называю ее просто “милая” или что-то в этом роде.
- Вечером позвоню этому отморозку и скажу, что я не у дел, - решил я, ковыряясь в грязной покрышке.
Юлька встретила меня на пороге с улыбкой обожания, с кухни пахло чем-то печеным, и мне стало жутко неудобно из-за того, что с ее сапогами придется повременить. Поужинав, я взялся за телефон. Разговор с владельцем тачки вышел неприятный, но в конце концов я намекнул, что мог бы сразу сообщить обо всем этом  в ментуру, да и сейчас могу. Гомосек притух и положил трубку. Юля слушала все это, листая на диване конспект. Когда разговор окончился, она подала голос:
- Может скажешь, какого черта происходит?
- Не твоего ума дело, - бросил я, собираясь смыться на балкон, но она ловко схватила меня за штанину, я вздохнул и сел с ней рядом, - Ладно, слушай.
Начать я решил с конца, а именно рассказал о маленькой девочке, зверски задавленной неизвестным. Вроде, подействовало. Потом я рассказал о сути моей работенки, и Юлька дальше слушать не стала, и так все сообразив.
- Ты бабки у него взял? - перебила она мою душераздирающую историю.
- Щас! Чтобы стать его соучастником?
- Дурак! Деньги не пахнут. И потом… с чего ты взял, что это именно тот случай?
Здесь я спорить не мог и даже задумался о том, что сбитый человек должен быть высоким, чтобы выбить переднее стекло, а семилетняя девочка, небось, сразу бы под колеса попала, а не на капот….
- Ты не понимаешь. По любому, это преступление. И этот пид… парень этого не отрицал.
- Это потому что ты ему слова вставить не дал.
- А сейчас ты мне не даешь слова вставить!
Она удивленно вытаращилась на меня.
- Чего мне тебя слушать, если и так все ясно? – проговорила она.
- Что ясно? Что ты согласна заполучить бабки каким угодно путем?
- Это ты меня довел до этого! – ее голос перешел на визг, а через секунду она уже разрыдалась и убежала в спальню.
Я потерянно смотрел ей вслед. Минут десять я находился во власти ступора, а когда вернулся в реальность, то услышал только, как хлопнула дверь.
- Вот бл… - я машинально пошел на балкон. Было уже темно, и я даже не разобрал, в какую сторону она ушла. Но догадаться было не трудно – Аськин дом ближе всего, куда ей еще в одиннадцать вечера переться?
Я покопался в Юлиной телефонной книжке. Асиного номера там не было, что, впрочем, понятно, моя полоумная его знала наизусть, а вот я – нет. Тогда я принялся прокручивать исходящие звонки в телефоне, надеясь вспомнить номер, если он попадется мне на глаза. Точно я уверен не был, но все-таки три номера у меня как-то ассоциировались с бестией в корсете. Именно такое описание дал ей Игорь, а я как-то запомнил, хотя обычно всякую дрянь из его уст игнорирую. В одном номере была цифра 77, в другом – 69, а третий начинался с 13. Если бы все эти цифры входили в один номер, то я, не сомневаясь, набрал бы его. Такая экстравагантная девица, как Ася, выложила бы какие угодно деньги за подобный номер. Сейчас я рассказываю это спокойно, но тогда в моей голове к каждому существительному добавлялся рад непечатных слов, а Асю я вообще называл как хотел и перечислял все позы и места, в которых я бы ее имел, считая, что это глядя на нее у Юли возникла тяга к роскоши и к издевательству над мужским полом (перед глазами встал тот жигало с ошейником). Я принялся набивать номера: по первому ответила Юлина однокурсница, которая принялась расспрашивать, чего это мы поссорились, из-за кого и т.д. и т.п. Я отвязался от нее как мог и набрал второй номер. В ухо ударили знакомые протяжные гудки так, что я отстранил от себя трубку – третий номер набирать не имело смысла. Я зачем-то переписал Асин номер на уголок газеты, а затем накинул куртку и вышел в темноту подъезда.
Покружив по микрорайону, я прошелся до злосчастного особняка. У ворот стояло такси. Когда я приблизился, оно сорвалось с места и, обдав мои ботинки водой из лужи, исчезло за поворотом. У Юли денег на такси не было. Она не успела даже золотые сережки одеть – они валялись на трюмо, когда я уходил. В доме не горело ни одно окно, только слышалось легкое потрескивание веток под тяжестью снега, хрупкие березки росли прямо за стеной – забором это не назвать. “Интересно, а где же сторож?” – задал я логичный вопрос и все-таки нажал кнопку у ворот. Мертво. Либо сторож нажрался и дрыхнет где-то, либо вовсю болеет за наших по “первому”, что, кстати, и я собирался делать.
И тут мне пришла гениальная мысль, правда, как всегда поздновато: Юля пошла к предкам! И чего я поперся сюда? Завтра после универа куплю цветы или шоколадку и пойду извиняться. Телефона там нет, да если бы и был, звонить уже неудобно. Короче, через десять минут я без зазрения совести пил чай на диване и смотрел хоккей. Не страдать же из-за телки!


В полдень я стоял перед облезлой дверью, сжимая в руке букет гвоздик.  Дверь открывать не торопились, и я уже собрался жать на кнопку лифта, когда с той стороны кто-то зашаркал тапочками и принялся греметь замками. По громовому кашлю я узнал Юлькиного отца – Ивана Иваныча, и спрятал букет за спиной.
- Ты к кому? – удивленно спросило заросшее лицо Ивана Иваныча, протиснувшись в дверь.
- Я к Юле, - ошалело ответил я, обнаружив, что ее папаша за этот месяц окончательно лишился человеческого облика.
- Не живет она здесь. Адрес новый дать?
- Не надо, - поспешно сказал я, - Я тут просто, мимо проходил.
- Ну-ну. Все вы мимо ходите. Попадись мне только ее хахаль! – прогремел Иван Иваныч.
- До свиданья, - пролепетал я, мечтая больше всего на свете, чтобы никакого свидания у нас с ним больше не случилось.
Уже в лифте я поклялся себе завязывать со спиртным. Это ведь надо – не узнать меня, когда я в соседнем дворе восемь лет прожил! Впрочем, я бы его тоже не узнал. И все-таки, вопрос решен не был. Юля шляется где-то вторые сутки, хотя не взяла с собой ничего кроме сумки с конспектами. Даже косметика осталась в ванной у зеркала. И что самое противное, она говорила, что сдает сегодня последний зачет и до второго семестра в универе не появится, а я, вместо того, чтобы зайти туда, поперся к ее предкам, куда уж она явно не пошла, коли захотела сладкой жизни.
Весело, ничего не скажешь! Девушка кинула, денег на складчину нет, а значит придется справлять Новый год в одиночестве, либо с парой таких же как я кинутых, плюс еще то, что, работая, я совсем забросил учебу и теперь не понятно как сдам сессию.
Придя домой, я рухнул в кресло и врубил телик. На крайняк, Юля решит выпереть меня из своей недвижимости (в этом я, правда, сомневался) и объявится. Тогда и помиримся. Хотя, если это случится, то выйдет, что она – натуральная стерва, а на фига она тогда мне?


Две недели я жил как во сне. В сером, пыльном, как старый бабушкин сундук на чердаке, сне. Утром я смывался от одиночества в универ, потом допоздна торчал на работе и старался попасть еще и к кому-нибудь в гости. Сессию я сдал с горем пополам, обошлось без хвостов. Теперь с утра деваться было некуда, и я стал дрыхнуть до полудня. Вот в такое вот утро, часов в десять, мне и стало совсем туго.
Началось все со сна.
Мне приснилась полуголая Юлька. Она села мне на колени и принялась шептать на ухо всякие скабрезности, как она делала когда-то в подворотнях: “я хочу твой…”, “погладь мою…” и тому подобное. Я сцапал ее в охабку и пробормотал: “Боже, как мне было без тебя фигово”. А она рассмеялась своим журчащим смехом, таким, каким она смеется только тогда, когда смеется искренне. Ее волосы лезли мне в лицо, но небритым щекам это было нипочем. Я втянул носом ее запах и протиснул ладонь между резинкой трусиков и смуглой кожей. Журчащий смех перешел в громкий хохот, от которого я и проснулся, вернее ушел из сна в полузабытье. Перед глазами еще оставалась Юля с полураскрытым ртом для поцелуя и с раздвинутыми ногами. И я навалился на нее и почувствовал долгожданное прикосновение. Толчки были иными, не такими живыми что ли… но мне и этого было достаточно. Через минуту я разжал веки и Юля исчезла совсем. Моя рука все еще была протиснута в трусы, только не ее, а в свои собственные. Меня прошиб пот, но остановиться я не мог, хотя и подумал с отвращением к самому себе, что не занимался этим с 17 лет. В конце концов я поддался инстинкту или чему-то другому и продолжил представлять себе Юлю. Но теперь я руководил происходящим: Юля отдавалась мне с чувством вины, умоляя не прогонять ее, и тогда она сделает все, что я захочу, и нас окружает толпа моих обнаженных поклонниц, которые делают все что угодно, лишь бы завладеть моим вниманием. Но Юля заслоняет их всех. Последнее что я увидел в сладостной и туманной дреме, было ее заплаканное от боли, наслаждения и вины лицо. Минут через десять я очнулся и в первую очередь пошел умываться, вернее руки мыть. Затем я вернулся под одеяло и принялся вслух (все равно никто не слышит) уговаривать себя, что все не так уж и страшно, и что некоторые, даже имея девушку, зачастую онанируют, а бывают даже мужики лет сорока, которые с мамой живут… но все эти мысли перебивал душевный вопль: “ты что, не врубаешься, у тебя скоро из-за нее крыша поедет!”. Я сел в кровати, зажал руками голову и простонал. Я осознавал, что все произошедшее – просто последствие сна и, может быть, травы, которую мы вчера курили в гараже. Короче, я “замял” этот случай в своей башке и начал новый день.
Но это был только первый этап. Дальше – хуже. В этот же вечер я напился, причем в одиночку, а это уже признак сам знаешь чего…. Правда, потом я поперся к ребятам в высотку, где мы накатили еще, и они все дружно согласились со мной, что все бабы – стервы. Дальше я помню все плохо, вернее, мне стыдно вспоминать, так как я, кажется, ныл, просил кого-то позвать, дать мне Юлю, как маленькому ребенку соску. Утром я очнулся у себя и понял, что так больше нельзя, надо что-то, кого-то, с кем-то…. Я понятие не имел, что именно, но…. Короче, я зачем-то набрал номер Аси, и, причем даже не затрудняясь его вспомнить: он пробился через мегабайты физических формул и уравнений, которые осели в моей памяти после сессии и оказался самым первым набором чисел, которое я знал; наверное, даже первее, чем 02 и 03. Я совсем не удивился, когда на этот раз трубку подняли, и даже, как будто, посчитал за должное, что ее взяла именно Ася.


Узнав каким-то образом, что дела мои плохи (видимо, у меня был такой несчастный голос), она сразу после дежурного “как дела – хорошо” велела быть через двадцать минут в баре возле остановки. Я послушался и перед выходом даже побрился, в надежде, что не буду так жалок. По дороге я думал о чем угодно, только не о том, с какого это вдруг я встречаюсь с Аськой, да еще и не у нее дома, будто тайком от Клепы.
Ася уже сидела за столиком со стаканом минералки. Оценив меня критическим взглядом, она подозвала официанта и заказала ледяного пива, которое принесли с рекордной быстротой, и Ася ловко сунула гарсону деньги, видимо, предугадывая мое намерение платить самому. Меня это почему-то совсем не рассердило, пофигизм мой развивался в подходящей среде измученного самогоном и травой организма как сорняк на заброшенном огороде.
- Если что-то пьешь или куришь и при этом надеешься прожить хотя бы еще лет десять, то выбирай что-нибудь покачественней, - сказала Ася, постукивая французским маникюром по стакану.
- А что еще делать брошенному мужику? – виновато сказал я.
- А ты охрип, - заметила Ася.
- Это с холода.
- Это с дури, - поправила она, до сих пор никак не реагируя на слово “брошенный”.
- Как в Египте? – я попробовал направить разговор на светский лад, но Ася явно не желала быть тактичной.
- С мумиями не совокуплялись, а так все попробовали.
- С кем?
- Ну, там… группа студентов и археологов.
- Так это типа практики?
- Ну да…. Ты мне лучше скажи, ты Игоря давно видел?
- Видел – да. А так он две недели назад звонил. Соскучилась?
- Ага…. Тут Клепа пропала, - сообщила она мне, и впервые я к своему удовольствию смог ей ответить:
- Я знаю.
- Откуда?
- У вас телефон не брал никто.
- И давно?
- Да как ты уехала.
Ася задумалась. Я осушил кружку и стал смотреть в окно: опять повалил снег, причем не так, как обычно у нас он падает, а огромными хлопьями. Я порадовался, что он успел уже накрыть замерзший тротуар, и идти домой будет проще… хотя, кто знает, может идти-то придется не к себе. Асе-то, наверное, скучно одной в пустом доме. Развить мысль мне никак не удалось. Хотя я видел ее голой, и уведенной мне понравилось, но, даже изголодавшись, я не мог захотеть ее, как ни старался.
- И что ты теперь будешь делать? – спросила вдруг Ася.
- Ты о чем?
- А с чем ты никак не справишься?
Я растерялся. С одной стороны, она, вроде, знает о Юле, хотя я ей еще ничего не сказал, а значит, она может сказать, где ее найти, а с другой стороны, может и не знает она ничего, а просто это ее очередная “инопланетная” штучка.
- По-моему, ни ты и ни я евреями не являемся, - усмехнулся я, - а говорим одними вопросами.
- То есть, кому-то надо уступить?
- Угу.
Мы испытующе уставились друг на друга. У Аси был такой вид, словно она вообще не понимает, чего это я молчу и трачу ее драгоценное время, а вот какой вид был у меня, сказать не могу, но я пытался казаться хотя бы не дерганым. Но долго я не протянул.
- Ну, короче, Юлька меня кинула, вот мне и фигово.
- А…
- Она ушла дней десять назад, - продолжил я, чувствуя, что для Аси это новость.
- Куда?
- Это я хотел у тебя спросить.
- Я прилетела вчера ночью и не с кем, кроме тебя, еще не говорила.
- Но… ты поговори, найди ее, по вашим там, девчачьим каналам.
- Ну, найду. А что потом?
- Я буду извиняться.
- А за что?
Я вдруг растерялся. Ответа на этот вопрос фактически не было.
- Понимаешь, - сказала Ася, глядя в свой стакан, - просто, просить прошения нужно за что-то, а иначе…
- Что?
- Возможно, что это ей надо просить прощения.
- Это очередной урок жизни и любви от вечно одинокой Аси? – голос мой прозвучал как-то свирепо, и я даже обалдел, насколько я наглый. Но Ася не обнаружила в моих словах ничего обидного. Она как будто даже оживилась.
- Хочешь историю? – спросила она, вытаскивая из сумки сигареты.
- Какую?
- Тянет на роман.
- Любовный?
- Трагический. – она затянулась и пару минут созерцала сигарету в соей руке, потом спохватилась и предложила сигареты и мне. Я не удивился тому, что она закурила, просто сразу понял, что рассказ будет про нее.
- Жил-был… принц…, хотя нет, просто богатый и красивый человек, почти принц. Причем жил он ни где-нибудь, а в Америке. Все девушки вешались ему на шею, и ему это порядком надоело. Он перепробовал в свои двадцать пять все возможное и невозможное, охладел к сексу, роскоши, наркотикам, красивым машинам…. От скуки он ударился в искусство – что-то писал, спонсировал какие-то выставки…. И однажды он заявил в Интернете, что кто ответит ему на вопрос “зачем жить?”, получит миллион долларов.
- И что?
- Ответов пришло много. Хорошие, глупые, чересчур умные…. И лишь ответ одной девушки запал ему в душу….
- А как он звучал?
- Никто не знает, кроме него и той девушки.
- И она получила миллион?
- Да. Он вызвал ее в Америку, чтобы лично отдать чек в присутствии прессы. Но девушка пожелала оставить свое имя в тайне.
- Почему это?
- Потому что она сомневалась в правильности своего ответа.
- И что? - если бы я не догадался, что это за девушка, я бы уже давно потерял интерес, решив, что Ася пересказывает мне сериал. - Что потом было?
- Девушка уехала. Забрала деньги и уехала. Прессе ее так и не показали и даже имени не сообщили, потому что она не захотела этого.
- А этот богач?
- Вот тут-то и вся трагедия. Богач исчез. Говорят, что он был влюблен в ту девушку. Однажды он вышел на яхте в океан,  решил уединиться,  понять язык мира, что ли…. А девушке по почте пришел маленький ключ, шкатулка  и записка: “когда уверишься в своем ответе, открой”. И она уже два года не решается открыть эту шкатулку.
Она закусила губу и отвернулась к окну. Я машинально протянул руку к ее шее и вынул из-за воротника цепочку с ключом. Ася по-детски всхлипнула и посмотрела мне в глаза. Я неловко погладил ее по щеке.
- Пойдем-ка отсюда, - выдавил я из себя.
Она сунула сигареты в сумку, долго не попадала  в рукав поданной мною дубленки. Наконец мы вышли на улицу. Снег продолжал падать, оседал на ресницы, и все через них казалось серым, мокрым и колючим. Я узнал Асин “Фольксваген” на углу, но она даже не посмотрела на него. Мы перешли улицу и пошли прогулочным шагом по парку.
- Эта история должна меня чему-то научить? – нарушил я молчание.
- Нет. Но зато ваша с Юлей история научила меня.
- Да?
Она кивнула.
- Никогда нельзя  не верить. Я вот и в любовь не верила….
- А в бога? – с чего-то ляпнул я.
- И в бога. И в дьявола. И в плохое. И в хорошее. А надо верить.
- А если все-таки тебе врут?
- А ты сделай так, чтобы ложь стала правдой.
- Это не всегда реально.
- Вот ты уже и начал мне врать.
- Тогда сделай так, чтобы все было реально!
- Сделаю. Сегодня. Только ненадолго.
Я замолчал, обдумывая, может, и правда Ася – инопланетянка, а потом решил сменить тему.
- Ты чаю хочешь?
- Только горячего.
- Ну, пойдем. Ты у нас… у меня… до сих пор еще не была.
Мы свернули на боковую аллею и короткими путями добрались до дому. Ася бережно отряхнула дубленку и повесила ее на крючок в прихожей.
- А в чем она ушла? – спросила она, глядя на вешалку, - Ее шуба здесь висит.
- В куртке. Тогда снега не было. Я потому и думал, что она вернется скоро.
- Заваривай чай и покажи, где телефон.
Я ткнул пальцем на валяющуюся в кресле трубку. Ася достала из кармана джинсов маленький блокнот и принялась куда-то звонить, а я пошел на кухню, ставить чайник. Когда я вернулся в комнату, Ася говорила с кем-то по-немецки, вернее ругалась. Языка этого я не знал, а потому только по ее выражению лица понял, что что-то не так. Затем она принялась набирать другой номер, и пока ждала ответа, искала в блокноте следующий. Здесь она коротко поздоровалась и спросила, когда ее собеседник в последний раз видел Юлю. Видимо, ничего не добившись, она набрала номер не из блокнота, а по памяти, но там никто трубку не брал. Я сидел и наблюдал, как она нажимает кнопки, кусает губу, если никто не берет, и хмурится, если занято. Наконец, на кухне засвистел чайник, и Ася указала мне взглядом на дверь, мол, очнись и иди выключи. Я так и сделал. Когда и засыпал заварку, Ася крикнула из зала:
- Виталь, нашла!
- Где? – прискакал я из кухни.
- Да на даче она с однокурсницами, До 3 числа там сидеть собираются.
- А адрес есть?
- Есть…. Только ты не доберешься, дорогу замело. Это на дня три минимум.
- И что мне теперь, Новый год встречать без нее?
- Ты можешь позвонить ей.
- Она не станет слушать.
- А ты позвони ночью. Спросонок она не поймет, кто это, а потом будет поздно трубку кидать, - с каким-то детским оптимизмом посоветовала Ася.
- Пойдем чай пить.


Ася ушла поздно вечером. Мы смотрели с ней хоккей, и я все ей пытался объяснить, какая это классная игра. Но в ней явно не было таланта болельщицы. Мы смеялись, грызли семечки и пили пиво, а потом кто-то позвонил ей на сотку, и она быстро сорвалась, не дав даже ее проводить.
- Из-за меня ты не узнаешь, кто выиграет, - сказала она, надевая перчатки, - Завтра позвонишь мне и расскажешь, чем все кончилось.
- Да и так все понятно, такой счет…
- Я не о хоккее, дурень! – Ася расхохоталась, постучала кулачком мне по лбу и выбежала на лестницу.
Я махнул ей вслед и вернулся к телевизору.


Звонил я ей раз сто. Потом в ушах еще несколько дней иногда отдавались длинные гудки, особенно, когда было очень тихо. Почему не брали, догадаться было не трудно – вечеринка в разгаре, либо наоборот, все отсыпаются, а может, на лыжах катаются или еще чего…. Ася заверила, что там одни бабы, и я ей поверил. Да и чего ей врать-то? Девчонки любят настучать друг на друга, если возможность есть. Наконец, я почувствовал, что хочу спать и рухнул на диван, прямо у телефона. Может, я надеялся, что она позвонит сама, не знаю….
И сразу же мне начали сниться сны. Приснился какой-то парень в белой спортивке на палубе яхты. Он кормил чаек и  разговаривал толи сам с собой, толи с ними.
- Зачем жить? Это знают все, но никто об этом не догадывается, кроме нее. И вот она продала мне эту тайну. Продешевила, почти подарила… а может, избавилась от нее, переложила этот груз на меня, дурака. А я и рад мучиться. Переживать, ломать голову….
Мне хотелось окликнуть его и предложить поделиться тайной, но я сообразил, что не знаю его имени, да и потом… он заплатил за нее большие деньги, с чего это он расскажет мне эту тайну бесплатно?
Сон вдруг сменился новым, и в этом я уже непосредственно участвовал. И участие мое заключалось в беготне с сачком за маленькой птичкой синего цвета. Она дразнила, взлетала, садилась, чистила перья, щебетала и делала вид, что не замечает меня, а когда я приближался, улетала снова. Но я, закусив губу, продолжал охоту. Я напрягал все мускулы, не дышал, превращался в один сплошной комок нервов, отдавал себя всего прыжку…. А она опять улетала. Я был уже на грани сумасшествия, когда птица взлетела очень высоко, а потом вдруг камнем полетела вниз и селе мне на плечо.
- Ладно, так и быть, сегодня все можно. Я ведь обещала, - сказала птица Асиным голосом.
Через мгновение я передо мной стояла Юля. Такая, какая она была тогда, когда ушла. Только лицо не было перекошено злобой. Моя Юлька улыбалась.
Таких снов я еще не видел даже под кайфом: невиданные страны, мосты в облаках, стаи голубей, пьянящая музыка… и мы с ней вдвоем. Мы просто гуляем в обнимку, смеемся, говорим… как давно мы с ней просто говорили! Не ругались,  не обменивались пошлостями, а просто делились мнениями, рассказывали что-то….
- Мы пойдем сейчас, куда угодно, - сказала мне Юля, щурясь от закатного солнца.
- Куда захотим?
- Да. Нам разрешили.
Я не удивился. Я это знал.
- Тогда пойдем в море. На яхте, - решил я.
И вот мы уже на яхте. Кругом чайки, волны и свежий воздух.
- Зачем мы здесь? – спросила Юля.
- Хочу попробовать услышать язык мира.
- Не выйдет. Для этого нужно много времени, - сказала она грустно.
- И сколько примерно?
- Три года, три месяца и три дня.
Я знал, что в “Алхимике” этого не написано, но был уверен, что это еще более точно, чем все, что там сказано. Иногда я верю женщинам на все 99%. И тогда мы просто занялись любовью. Не грязно, как в подворотне, не убого, как в моем прошлом сне, не привычно, как в нашей постели. Хорошо, красиво, приятно…. До самого утра.
А наутро я встал, умылся, сделал, как смог, уборку, еще раз попробовал дозвониться до дачи Юлиной подруги, а потом с чего-то решил навестить своего братца. Надо ведь его поздравить с наступающим, пока я помню о его существовании. Уже на пороге я вспомнил, что не удостоверился вчера, добралась ли Аська до дому. Позвонил. Общение у меня состоялось с автоответчиком, я промямлил, что зайду к ней пообедать, и положил трубку.
В вагоне метро, глядя, как какая-то бабка на соседнем сиденье роется в связке ключей,   я вспомнил об истории с Асиным ключом, которую я так и недопонял. Любопытство мое было столь сильно, что я решил все у нее выяснить.



Я долго жал на кнопку, матеря своего братца, хотя, в принципе, откуда ему знать, что я вдруг припрусь? Чертыхнувшись еще раз, я пошел к лифту. От злости вдавил вишневую кнопку сантиметра на два в стену.
- Вы сюда? – вдруг услышал я за спиной знакомый голос. Оглянувшись, я сразу все сообразил, причем даже как-то по пунктам:
1) Дверь открыла Клепа, которая вечно никого не узнает, но судя по выражению лица, она меня почти вспомнила.
2) Она в нижнем белье, => она спит с моим братом => тот являлся к Асе без нас и успел познакомиться с этой ненормальной.
3) Клепа – наркоманка и, возможно, сифилисная. Надеюсь, у Игоря хватило ума надеть каску и не подставить вену для “двойного кайфа”.
- Да. Привет. Я к Игорю, - услышал я свой голос.
- Ааааа… проходи, - Клепа посторонилась в дверях, и я смог протиснуться между косяком и ее силиконовым бюстом, который весьма глупо смотрелся на фоне ее плоского и сухого тела, словно два арбуза на доске.
Игорь предстал передо мной раздетым до пояса. Я отметил, что он успел сделать себе на плече татуировку в виде дракона.
- Ты откуда? – зевая, спросил он.
- С того света. Пришел за своим диском (надо же какой-нибудь предлог), если его еще не поглотило пространство.
- Какое пространство?
- Безграничное пространство твоей тупости и рассеянности.
- Не поглотило. Он в спальне. Щас принесу.
Пока братан ходил за диском, в помещении появилась Клепа с банкой пива.
- Будешь?
- Я за рулем, - соврал я.
- Да ладно, оно слабое.
Я скорее пил бы из одной банки с первым попавшимся бомжом, чем с ней, поэтому я кисло улыбаясь, выдал:
- Киска, тебе же больше достанется.
За “киску” она перестала пихать мне “Балтику”, но я знал, что шоу только начинается, и постарался удалить ее из своего интимного пространства, уйдя на балкон покурить. Она пошла за мной, даже не накинув халата, хотя было довольно холодно. Я почувствовал себя глупо. Если кто поднимет голову, то увидит меня рядом с голой нечесаной ведьмой. Представив это зрелище со стороны, я плюнул с шестого этажа и одной затяжкой превратил в пепел полсигареты.
Наконец, явился Игорь. Диск он, конечно, не нашел, но клялся и божился, что принесет завтра, ну на крайняк послезавтра. Я велел ему расслабиться, зная, что диск утрачен безвозвратно. В принципе, это было ясно уже в тот момент, когда я ему его отдал полгода назад. Мы пошли пить кофе – чая у моего брата не водилось. Пока Клепа ушла пописать, я поинтересовался, какого это хрена она тут делает.
- Ну мы, типа, Новый год отмечать собирались. Не останешься? Ребята придут.
- И ты им ее покажешь? – поразился я.
- Они ее уже видели.
- И что?
- Да нормально.
Тут я вспомнил, какие у Игорехи друзья, и корчить удивленную гримасу перестал. Залпом допил чай и встал.
- Извини, брат, не останусь. Мы с Юлькой, сам понимаешь… - я дружески похлопал его по плечу и двинулся к выходу. - С праздником тебе заранее.
- И тебя! – прочавкал мне вслед братец.
На лестнице я довольно громко чертыхнулся, и даже спугнул двух пацанят, куривших у мусоропровода. В семье не без урода, вашу мать, но чтобы так…. От чего-то у меня разыгралось воображение, и я представил, какие у них будут дети. Хотя нет, все не так уж и плохо, может, они внешность возьмут у отца, а ум у ма… нет, наоборот, ум у отца…. Да что-нибудь есть в этой белоснежке хорошего? Есть, наверное. Ато чего бы ее Аська с Юлькой терпели? Кстати, об Асе и Юле…. Почему Ася ей не сказала, откуда у нее эти бабки, а мне сказала? Мужское плечо понадобилось, чтобы всплакнуть? Да нет…. Просто, был такой момент, смена климата и обстановки, кризис, а я оказался под рукой, тоже несчастный, кинутый.
У ворот Асиного дома тетка средних лет разгружала старенький “Седан” от бесчисленных пакетов. Я узнал в ней кухарку и помог донести покупки до дверей, и по дороге узнал от нее, что Ассоль Семеновна в этом году, как ни странно, вечеринок не закатывает, а будет скромно ужинать одна. Но кухарка на всякий пожарный решил настряпать всего на два дня вперед – хотела взять отгул. Бедная женщина, привыкшая к бесконечным гулянкам, не могла поверить что хозяйка, имея столько друзей, может остаться на этот праздник одна.
“Обязательно кто-нибудь, да явится, - приговаривала она, отфутболивая ногой валяющийся на дорожке мячик для регби, - А если не сегодня, так завтра точно.”
В принципе, я с ней согласился. На утро приходит похмелье, а у Аськи всегда дома есть выпивка. Кроме того, у нее просто классно. И вечеринки забойные, и приглашения не нужно, да и сама Ася чем-то притягивает. Мне вдруг стало ее жаль. Вокруг нее вечно толпа, но она вечно одинока. Как этот ее американец на яхте в океане. Хотя, нет уже, наверное, никакого американца – помер он с голоду, потонул, или еще что. По моим прикидкам выходило, что отчалил он от берега где-то года полтора-два назад. А может, сказки все это? Тогда откуда бабки? Или это брехня только на половину? И на какую?
Короче, я запутался. И единственным выходом было напоить Аську в честь Нового года и вытянуть из нее все, только на этот раз без загадок и намеков. Раз она иногда курит, то иногда должна и напиваться.
Ася украшала елку. Уж не знаю, где она взяла такую здоровую, только ее росточка плюс высоты стула хватало только на половину длинны дерева.
- Ого! И зачем тебе такая?
- У меня такая каждый год, - Ася сдула с синего шара пыль, - а то как-то пусто.
- Слезай оттуда.
- Зачем?
- Будем водку пить.
Она расхохоталась.
- Зачем же водку? Есть текила, виски…, - но заметив мой презрительный взгляд, она сама себя перебила, - Ладно, водку, так водку.
Спустя полчаса мы сидели под елкой на наверное очень дорогом ковре, разливали по пятой, порой попадая мимо стаканов, смеялись до слез над каждым словом и очень неплохо проводили время.
- Все, это последняя. А то до Н.Г. не очухаемся, - сказала Ася, стирая потекшую тушь платком.
- О’кей, только потом не проси меня добавить.
- Не буду. Я свою меру знаю.
- И какая же она?
- Это зависит от случая.
- Кстати о случае…. Как это тебя угораздило найти тот ответ?
- Ответ? Ах, ответ….Сама не знаю. Я как раз книжек всяких начиталась, думала об этом много… и пришла к этому выводу. В принципе, он меня и спас. Как раз такой период был… самый тяжелый, наверное, в жизни. Я до сих пор не могу пережить смерть мамы, а тогда… я даже не знала, кого винить: себя, отца-алкаша, или жизнь нашу нищую…. А тут книги этого человека… все такое светлое…. Вот я и ответила.
Ее настроение резко изменилось. Последние слова она говорила, ломая руки и тоскливо глядя на расписной потолок. Я посмотрел тоже: на нем был изображен огромный корабль с алыми парусами, качающийся в черных бушующих волнах. Ее голос дрогнул, когда она сказала про мать, и мне вдруг стало перед ней стыдно, что я, имея живую и здоровую маму, совсем ею не дорожу. Хотя, может, у Аськи она получше была, не такая злая и сумасшедшая…. Потом Ася заговорила про этого парня, про его смерть, и что ей очень жаль. Я узнал, что звали его Фредом, и что он, оказывается, уже давно пошел на корм рыбам. Я почувствовал себя обманутым ребенком, которому обещали сказку с хорошим концом, а вышло все плохо. Тогда, в кафе, Ася не говорила о его смерти, наверное, боясь, что я угадаю в этом ее вину, которой на самом деле не было. Просто, она себя винила. Не знаю, как раньше, но сегодня и сейчас она истерично рыдала, уткнувшись лицом мне в колени и била кулаком по полу. Когда она утихла, я сказал, что это самая большая человеческая глупость – винить во всем себя. И смерть ее мамы, и этого Фреда – просто судьба, веленье господне, если она хочет. После этих моих слов мы минуты три молчали. Я удивился тому, что, оказывается, не веря в бога, я всю жизнь оправдывал им все непонятное, и, выходит, все-таки в него верил, а не носил крестик для понта. Ася же некоторое время сидела, прилипнув взглядом к треугольнику на ковре, а потом вдруг спросила:
- А может, мы просто обкурились?
- Может. А может, этот парень был психом, и ты от него заразилась, а потом и я.
- Но верить-то во что-то надо.
- Надо. Ты сама говорила, что надо. И делать из этого правду.
- Да… только меня бесит весь этот символизм, и эта вся  таинственность! – она вскочила, вытащила из-под елки бутылку коллекционного вина и принялась его открывать. Я автоматически вынул из кармана складной ножик со штопором. – Понимаешь, мне ведь было плевать на него. Но я не могла понять, да и сейчас не пойму, чем его зацепил мой ответ. Я ведь написала его так, просто, не думая, что это для кого-то будет так серьезно.
- Символизм – это действительно глупость. Это просто объяснение того, что и так понятно, более сложным способом, как в математике. А верить надо в себя, если сильная, и в бога - если в себе не уверена. И мечты превращать в реальность, достигать своей цели, стать человеком, то бишь. В принципе, ты это и делаешь.
- Я? Да я живу, как жила.
- Ты уже не живешь, как жила. Дом пустой, Клепка смылась жить к Игорю….Даже альфонсы исчезли.
- Это просто кризис…. А что, Игорю она понравилась?
- Наверное. А что?
- Да просто… странно.
- Еще как!
Мы болтали долго, и, наверное, в конце концов, напились бы окончательно и уснули прямо тут же, под елкой, но кто-то принялся усердно звонить в дверь, а вся прислуга уже успела уйти. Пришлось Асе подниматься. Ахнув, она сообщила, что уже восемь и что она посадила винные пятна на любимый корсет и юбку. Я заявил, что вкус у нее отвратительный, и что это не юбка, а половая шелковая тряпка с драконами и что такое не одевают с брюками в полоску, будучи даже очень пьяной. Но она меня уже не слушала, а  смеялась и болтала с кем-то в дверях. Я оглянулся и вскочил. На пороге стояла Юлька. Присыпанная снегом, замерзшая, смущенная, но невиноватая.


В соседней комнате Игорь гремел тарелками, смеялись девчонки, музыкальный центр изрыгал восточные напевы с хриплопоющими голосами. Над головой было темно, по сторонам – тоже. Только на полу узкая полоска света под дверью, да свет от окна, за которым идет снег. Мы лежим толи на диване, толи на кровати. Я рассказываю моей Юльке свой сегодняшний сон, и она, положив подбородок мне на грудь, внимательно слушает. А потом мы как всегда спорим.
- А знаешь, что я думаю? – вдруг сказала она, - наверное, заговорить на языке мира не так уж трудно. И все эти три года – полная брехня.
- Почему?
- Потому что сейчас мы с тобой говорим на зыке мира. Мы прошли через непонимание, через испытание слабостями, - она сделала паузу, - правда, не слишком успешно…, потом мы поняли друг друга и влились в мир. А до этого мы как бы из него выпадали.
Я начал возражать и хотел сказать ей, что никакого языка мира нет. Есть просто русский, украинский, английский, суахили… и можно понять весь мир, сидя в пыльном углу с книжкой, а можно не понять сущности всего, обойдя пешком весь мир. Можно замкнуться на себе и не понять близкого человека, а можно понять и помогать всем. Правда, тогда ты будешь казаться всем странным, будто с другой планеты…. Но говорить не стал. Потому что она глупая, как и все женщины, и все равно не поймет. Для того мы, мужики, и созданы, чтобы беречь их, чтобы оставить в шкатулке чек на еще один миллион долларов, даже если они ожидали чего-то более романтичного и символичного. Такова наша любовь и забота. А еще я не стал с ней спорить (но только сегодня), потому что мы и так друг друга понимали, и были друг с другом согласны. Просто… это как математика.


Через месяц мы с Юлькой подали заявление в загс. Я перешел на заочное и не без Асиной помощи нашел приличную работу, да и Юля взялась набирать на дому курсовые. Игорь, как ни странно, тоже взялся за ум и с этой шваброй расстался. Жениться у него охота пропала. А сама Клепа опять вернулась к Асе, и пока что меняться к лучшему не думает…. А Ася, вроде, тоже наконец-то подпустила к себе не жигало, а нормального парня, правда, я его еще не видел, своего мнения сказать не могу, но Юлька в восторге.
И еще, чуть не забыл, ответ на вопрос “зачем жить?” я нашел – чтобы всему радоваться. И Ася в этом со мной солидарна.