Мой садик и мой дворик 4. Садик не дворик!

4. Садик – не дворик!

 (Читать в порядке 1-2-3-4)
Коротко: Пленные «детского домика». Игры в чужом туалете. Враньё по сговору. Садик – не дворик! Хорошо ли честным с врунами? Безработный на работе. Рождение советника.

   Странное это было место – "детский садик". Детей там было, конечно очень много. У нас во дворе дома никогда столько не собиралось. И больше времени мы проводили в "домике". Столы и стулья там были специально по нашему росту. И кроватки. Нигде в других домах взрослых так не было. И игрушек было больше, чем дома. Но всегда не хватало той, что хотелось. За хорошие игрушки дрались. Чего же тут хорошего?

   Но там было и много взрослых, которые были с нами весь день, но считался тот домик, то есть "садик", только "детским". И дети там были во всём подчинены этим совсём чужим взрослым. По их команде ели в опредёлённое время, в определённое время должны были спать, играть и гулять. Вроде пленных на день. Нас сдавали в этот плен, потом освобождали.

   Дома я большую часть свободного времени рисовал. А тут я мог это делать только в определённые часы, по разрешению взрослых. Рисовать, когда всех вели во двор, - нельзя было. А возиться в песке, который все соседствующие кошки считали своим туалетом – я не любил. Зачем взрослые приводили детей поиграть в этом "туалете" - не понятно было. И я не доверял воспитательницам, которые приучали делать глупости. Но взрослые устраивали эти "туалеты для игры" и во дворах почти всех домов.

   Это было ужасно. Это было намного хуже жизни дома. Ведь дома меня не принуждали ничему, тем более – не учили плохому, и я мог не играть в "кошкином горшочке"[8].

   Зачем так люди всё устроили, мне было не понятно. Но зато было очень хорошо понятно другое, что никак не хотели понять взрослые.

   Например, ни в этом доме, ни вокруг него совсем не было ни сада, ни садика. Но взрослые его звали кто "детским садом", кто "детским садиком". Зачем им нужно было это враньё?

   С одной стороны этого небольшого дома был небольшой и огороженный забором двор с беседками и песочницами, в котором росли несколько больших тополей. Возле дома, где я жил с родителями, тоже росли тополя, огромные и толстые, их вокруг дома даже было больше, чем во дворике "садика", но двор нашего дома никто и никогда не называл садиком или садом. Садом взрослые звали место с фруктовыми деревьями. Здесь все взрослые были единодушны. Но их упрямство в назывании "детским садиком" обычного двухэтажного дома с обычным двориком с одними тополями – не было понятно совсем.[9]

   Они "не играли", они говорили так "не впонарошку", они, сговорившись, врали!

   И при этом от детей требовали постоянной и абсолютной честности.

   Так жить было нельзя. И я принял решение, которое взрослые опять обозвали по-своему, непонятно – ультиматум. Я им сказал, что не буду ходить в домик с двориком, который взрослые зовут нарочно садиком и при этом хотят, чтобы мы вели всегда себя и говорили - честно.
   Пусть сначала взрослые сами начнут говорить как надо – честно.

   И у мамочки моей надолго появился усталый и несчастный вид. Как мне её было жалко!
   Её винили в том, что она не правильно меня воспитывает и "не может справиться" с ребёнком!

   Неправда! Меня мама правильно и хорошо воспитывала! И она была лучше тех, к кому её обязывали водить меня на воспитание! И от слова "справиться" пахло принуждением и насилием, которых практически не было в нашей семье[10]. И она была согласна со мной, что быть честным с врунами – опасно, а воспитываться у врунов – не хорошо.

   И зачем нас с мамой разводили в разные дома на целый день почти каждый день? Мне не нравилось так! И если кому-то это нравилось и хотелось, разве не должен я был его считать своим врагом?

   Но разве я должен был стать вруном ради того, чтобы маму оставили в покое, или ходить на воспитание к врунам?

   Эта история стала известна всей маминой артели. И многие ходили к начальству артели, чтобы решить "мой вопрос".

   Я долго удивлялся, когда мне сказали, что "мой вопрос", наконец, "решили"[11]. А "Садик" в результате так и не переименовали в "детский домик с двориком". Что они "решили"? До поняли ли они мой вопрос?

   Говорили, что "детским домиком" "садик" назвать нельзя - это совсем плохо, что в "детский дом" попадают только дети без родителей совсем, то есть чьи родители умерли.

   Почему? Детский дом – это дом, где не только детские стулья и столы, но где дети и их дела – главные. А дом, где вместо мамы стал умноженный заботой чужих мам символ мамы – надо звать МаминДом.

Меня не поняли. До сих пор.
Странные взрослые…

   Хотя, раз после походов на капустное поле или в магазин, у них пропадает память и пропадает талант к победам над врагом[12], то править в обществе должны взрослые без детей или даже умные дети.

   Но Артель постановила: моей маме не обязательно отводить меня в "садик без садика". Умные всё же были там взрослые.

   Мне разрешили ходить с мамой "на работу", где я, конечно, не работал. Я был там как дома, где каждое лицо мне улыбалось, где радостно рассматривали все мои рисунки, у меня было много самой разнообразной бумаги для этого. И многие рисунки со временем превращались в коробки для порошков, разъезжались по всей большой стране. И покупатели этих коробок совсем не догадывались, что они держат в руках мои шедевры.

   Подвал бомбоубежища совсем был не подходящим местом для нахождения в нём целыми днями. Бумажная и клеевая пыль "жидкого стекла", густой запах силикатного клея от рабочих столов и пирамид сохнущих коробок вдоль стен… Вентиляция бывшего бомбоубежища не работала, трудно ныне представить себе эти переполненные людьми и бумажными коробками катакомбы… Здесь работали инвалиды войны и инвалиды по болезни, в которые попала в 44-м году и моя красивая и добрая мама[13]. В войну она была стрелком вооружённой охраны химкомбината. До войны – хирургической медсестрой городской больницы[14].

   "Проблемы" со здоровьем возникли значительно раньше. Когда её избил "охранник" на "этапе" в "лагеря". Её "гнали" туда "на воспитание" как "врага народа" по "революционному решению" проводивших "раскулачивание" не за то, что её отец не вступил в колхоз и не сдал в колхоз свой скот, а за то, что её брат "участвовал" в "раскулачивании" других. Простая "революционная" месть. Всем, огулом. А брат был просто мал и глуп, бегал по дворам с группой "новых людей". Интересно…

   Тогда семья её отца была больше, чем некоторые нынешние "фермы" фермеров и не имела наёмных работников. Всё хозяйство вели – "своим горбом". Отбили все внутренности молодой девчонке[15] "воспитатели" "новой жизни", которым на эти "тонкости" было наплевать.

   А деревенские жители района Котласских лагерей, знающие цену этим "тонкостям" жизни, рискуя своими семьями и жизнями, устроили маме побег, передавая "с рук на руки", пока не дошла она до Новомосковска, где и осталась[16], благодаря работе там одного из братьев[17], избежавшего каторги за умение ненависти встраиваться во власть[18]. Поиск справедливости и защиты после побега - мог окончиться ещё более жестокой расправой, т.к. виноватых уже было куда больше начальной кучки деревенских мстителей. Но узнал я об этом много лет позже после описанных событий…

   "Контора" с начальниками артели была далеко отсюда, в другом доме. Они не были инвалидами, не считались садистами, награждались в числе прочих начальников чаще рабочих за трудовые успехи своих рабочих, но… нормальными и более заслуженными перед родным городом, чем труженики таких и более крупных артелей[19], - я их считать не буду никогда.

   Правда, потом артель перевели из этого подвала в цех-барак возле городского рынка. А в этом подвале оказался "кружок", "умелые руки", в который я ходил после школы с особым рвением и восторгом. Ведь там среди прочих наук - научили меня строить мои первые самолёты, которым я потом посвятил лучшие годы жизни.

   Но сначала познал я непростую работу взрослых. Бумага и клей, разъедающий руки до язв. И необходимость сделать за день несколько тысяч коробочек. Иначе нечего было и мечтать о покупке брата или сестры. На еду денег не хватало.

   У меня появилась "вредная привычка" - замечать возникающие проблемы и искать им решения[20], приставать к артельщикам с вопросами и советами. Сообща ведь придумывать легче! Тут и с поддержки добрых артельщиц я зародился как советник и искатель решений в неурядицах.

   И когда я уже быстро изучил всю премудрость работы артели, сам лихо клеил коробки и этикетки, меня нетрудно было выгнать "на улицу". Кончилась зима, буйство весны боролось с запахами картона и клея.

   Нет на улицу я не попал. Моими шагами до неё было мерить вполне изрядно.

   Дом Культуры химиков города Сталиногорска стоял в небольшом зелёном парке, который чудом уцелел и поныне в этой части некогда относительно благополучного города, заново разрушенного уже в мирное время с согласия руководителей. Как прав я был ещё 50 лет назад в суждениях об опасности живущих среди нас врагов и необходимости от них обязательно отделиться!

   А тогда весна 55 года и газоны с травой выше моего роста бушевали полевыми цветами и их ароматами. В этом безбрежном море я забыл надолго беды "детского садика" без садика.

   Однако же, описанные тут мной проблемы - не решены, хотя мои мысли и предложения тех лет могут быть не безразличны потомкам, пригодиться им для вычёркивания этих проблем[21] из жизни их детей. Если у них нет таких же дотошных "почемучек". Ведь "почемучки" понимают проблемы лучше министров и решают их честнее.


1954-2004 (год 50-летия полезных идей и рождения Перечня Проблем)

Иллюстрированная версия - на http://www.uniqum.ru/docmsk/state/zapsum/msmd1a.htm#sad
---------------
Справка:
[8] Убедить взрослых сделать песочницы недоступными для кошек – я не смог. Дорого, говорят. А копаться в заразе – не дороже?

[9] Может, в этом садике-огородике выращивали нас?

[10] Лишение прогулки во дворе или рисования было для меня самым жестоким наказанием. А «ремня» я получил всего два раза в жизни. Но это тема другого рассказа.

[11] Решать-то надо задачи, а на вопрос – надо отвечать. Но взрослые много путали в жизни и надо быть к некоторым их ошибкам снисходительными. Ведь многим из них некогда было учиться.

[12] Отец (вместе с другими) победил Гитлера и его войска, но не брался победить вредных тёток в отделах с бутылками.
- Видно, - решил я, - именно с появлением детей пропадает богатырский талант.
   Я не знал тогда, что в городе жили ещё мальчик и девочка, считавшие моего папу своим, жившие с другой мамой, которую считали своей, и жившие с моим папой (нашедшего их в капусте) до войны. Они не считали меня свои братом, пока не стало мне лет 13. Значит, богатырями-победителями на войне могли быть и имевшие детей. Но к тому возрасту я уже знал, что и у богатыря Ильи Муромца был сын, и вообще мои «теории» к тому возрасту (с изменением укреплявшей их информации) были уже более совершенными.

[13] Маленкова М.И. мобилизована на Химкомбинат из горбольницы 1-9-42 г., проработала «вахтёром» охраны и уволена из ВВО (ВОХР) Сталиногорского химкомбината «по инвалидности» Приказом №159\к 29-12-44 года.    Жуткий «подарок» нового года, причина которого было в событиях более 10 лет назад. Но насколько работавший рядом человек болен – в центре заботы о здоровье (в горбольнице) никого не волновало. Ни диагностики, ни лечения не было. Но и признать тогда, то ты избит до инвалидности «блюстителями порядка и интересов страны» в те годы не могли. А ещё раз ни за что «посадить» - могли.

[14] Зачислена санитаркой хирургического отделения приказом от 30-4-1935 г. (участвовала в проведении операций), переведена в терапевтическое отделение 16-11-35, уволена 15-11041 года «ввиду оккупации города». Вновь зачислена санитаркой в хирургическое отделение 1-1-42 г.. Мобилизована на химкомбинат 1-9-42 года в военнизированную охрану (ВВО\ВОХР).

[15] 1912 года рождения. В репрессивных годах «раскулачивания» и «коллективизации» (28-36-й) ей было от 16 до 23 лет, т.к. в Сталиногорске она оказалась в 35-м г..

[16] Первая запись в Трудовой книжке – 30-4-35 г., горбольница.

[17] Об этом подробнее уже рассказано в неоднократно переизданной повести К. Строгинцева «Уникум, мечтавший о Безработице».

[18] Не его ненависти, конечно, речь о ненависти соседей, использовавших личное для отправления невинных на каторгу.

[19] Решением ТулОблИсполкома № 17-568 от 28-9-60 артель им. 3-й пятилетки переименована в «завод фотохимикатов», где Маленкова М.И. оставалась рабочей картонажного цеха.
Приказом Приокского СНХ №131 от 2-7-63 «завод фотохимикатов» включён в состав Новомосковского (бывшего Сталиногорского) химкомбината. Приказом по гигантскому (второй в СССР по значению) Химкомбинату №250 от 30-8-63 «завод фотохимикатов» и «химзавод» объединили в «завод бытовой химии», из того же картонажного цеха которого Маленкова М.И. уволена «на пенсию по старости» приказом №116\к от 26-09-67 года.

[20] Когда-нибудь над входом в это подземелье, если не снесут ДК, может появиться табличка «Здесь родился первый Перечень Проблем города Новомосковска и государства СССР».

[21] Другие мои книги для решения многих проблем смотрите в Перечне изданного на сайте www.uniqu.ru\oglavl\arhiv.htm и в Тематической Таблице полезных предложений на www.uniqum.ru\oglavl\tabtemms.htm