Поезд и горы эссе из Записок эмигрантки

ПОЕЗД И ГОРЫ

  Западный Мэриленд отличается тем, что там есть настоящие горы, среди которых затерялись маленькие городки и деревушки, попасть куда можно по тем же хайвеям. Попетляв немного, дорога врезается прямехонько в высоченную гору, из которой вытесали приличный кусок, чтобы легче было преодолеть подъем. Тем не менее высота все равно чувствуется - слегка закладывает в ушах. Кати и Рик спят, устроившись на заднем сиденье машины, обложенные дорожными подушечками. Мы их везем на экскурсию. Скоро начнется школа, и это наш летнезаключительный семейный выход. Деревья вдоль дороги стоят еще зеленые, но уже с легким бурым налетом, воздух по-утреннему свеж, и нам предстоит увлекательное путешествие на поезде. В данном случае поезд не средство, а цель передвижения. В связи с тотальной автоиндустриализацей Америки поезда как динозавтры стали вымирающим видом транспорта. Так что современные дети понятия не имеют, что такое перестук колес и покачивание вагона, за которым проплывают различные пейзажи, и как весело, когда в вагон вкатывают тележку с тренькающими горячими стаканами чая.
  Моя бабушка жила в маленьком кузбасском городке, куда я отправлялась на все каникулы как раз поездом. Это было самое счастливое время! Мы приезжали на станцию Энск-Первый сначала на трамвае, от кольца шли до вокзала по бульвару, непременно заглядывая в гастроном, где пахло колбасами, хотя покупали обычно черный хлеб – именно такой, какой любила бабушка, такой в ее городке не пекли, хотя было полно колбас, которые мы и везли обратно. На вокзале было оживленно, народ с сумками толпился в здании, зависая в буфете или ресторане по средствам, попутно прихватывая дешевенькие журнальчики из вокзального киоска, и торопливо жевал в ожидании, когда же объявят о прибытии поезда с соседней станции. Обычно объявляли за пятнадцать минут и толпа, подхватив чемоданы и сумки, вытекала из здания вокзала на перрон, где и топталась, начиная прощаться с родственниками. Поезд приближался, поднималась суматоха, все бегали туда-сюда в поисках нужного вагона...
  Горы Аллегани оказались невысокими, но обширными, на которых умещаются фермы, огороженные белыми заборами, где коровы толпились как посетители буфета, выбирая салат, и названия гор можно было прочесть на дорожных знаках, а также их высоту. Хайвей привел нас в городок Камберленд, в котором и сохранилась старинная станция, построенная на берегу канала. Припарковавшись, мы вошли в здание вокзала, отделанное деревом. Сразу стало прохладнее от темно-коричнего цвета стен, такого же колора кассы, где мы купили билеты туда и обратно, и винтовой лесенки, ведущей наверх – в никуда. Я проверила. Других направлений не было.
  До отхода поезда оставалось добрых сорок минут и мы решили с пользой провести время – поглазеть на городок. Городок оказался прелестным. Сразу же за станцией шла Балтимор стрит, въехав на которую, первое, что мы увидели, – было старинное авто. Точь-в-точь как те первые, на которых ездили в шлемах и очках со скоростью десять миль в час. То, что это не музейная принадлежность, свидетельствовал вид водителя, свернувший в соседнюю улочку так, будто это было рутинным занятием. На самом деле езду по улицам Камберленда нельзя назвать обычным делом. Разнообразнейшие особняки, выстроившиеся вдоль дороги, привлекают взгляд, но перепады высоты не дают налюбоваться всласть, тк это опасно – то и дело улица вихляет в сторону, и удивительно, как местные жители взбираются на автомобилях по узеньким драйввеям, напоминающие скорее широкие ступени. Вниз мы скатывались на выжитых тормозах, стараясь целиться прямо в улицу за перекрестком, и вывернув туда, куда надо, тут же резко завернули на следующую – до поезда оставалось не так уж много времени.
  На горке повыше станции взгромоздились четыре церкви. Каждая со своим характером, тянут к себе  взглядом, заслоняя шпилями холмы, растянувшиеся на все четыре стороны света. Упершись прямо в небо, они придают  необыкновенное очарование этому маленькому городку, который мы намеревались покинуть тотчас же.
От вокзала Милово тянулась аллея, по которой  мы шли пешком до самого дома бабушки. Это была обычная пятиэтажка, расположенная в самом центре.В моей памяти остался каждый поворот и дворик по пути домой – даже если я туда приезжала только на каникулы... Еще один гастроном, пахнущей холодным молоком, магазин «Охотник», откуда тянуло кожей и патронами, маленький книжный магазин... Вдоль аллеи  тянулись ряды кустов, обрамлявшие клубмы, с высаженными туда незамысловатыми фигурами пионеров. Городок был маленький, но политически подкованный, с соотвествующими названиями улиц и наглядной агитацией на центральной площади. Завернув за угол, мы проходили мимо «Детского мира», оформленного дедом Сан Кстинычем, художником по совместительству. Слово «дизайнер» тогда еще не было.
  Рядом с Домом Пиoнеров, как раз через роскошную клумбу напротив, разместились пятиэтажки, двор которых мы делили всей детворой...Еще там была агитплощадка. В нашем доме была булочная, куда меня посылали за хлебом и булочками к обеду, на который подавались щи или пельмени. К нашему приходу с поезда бабушка Рита как раз успевала все; и запахи заполняли подъезд, на которые мы шли с закрытыми глазами, уставшие после бессоной  ночи в дороге. Раздавался звонок  – это приносили телеграмму, белый листочек, лаконично сообщающий о нашем прибытии, как всегда запоздало.
С собой мы взяли бинокли – разглядывать горы. Они и впрямь пригодились, так как скорость дизельного паровозика была такой же допотопной, как и он сам. Примерно того же возраста был и кондуктор. Образовалась небольшая очередь из пассажиров, производящих посадку в один-единственный вагон, из которого мы уже растекались по свободным местам, подобно в московских электричках, и того же затертого вида. Устроившись на деревянных сиденьях и поставив запас провизии поближе, мы всем семейством пялились по сторонам в ожидании отбытия. Вагон дернулся, гукнуло вдалеке; и поезд, выпустив чернющее-пречернющее облако дыма, выполз из городка, перевалив через канальчик и оставив позади индустриальную часть, неизменный атрибут всех современных городов, даже если они находятся высоко в горах.
  Горы оказались на высоте в самом деле – было очень красиво! Мимо проплывали виды, ради которых стоило потерпеть черную пыль, оседавшую на окружающую местность, и которой мы нанюхались, высунувшись из открытого окна из последнего вагона, где расположился сувенирный прилавок. И первый раз в жизни я наконец-то посмотрела через окно задней двери, представив киногероя, бегущего по рельсам, из какого-нибудь вестерна.
  «Догнал бы», - подумала я. Тем временем поезд тащился сквозь местность так, будто на самом деле торопился.
  Мы проехали мостик, затем небольшую пропасть и въехали в туннель. На мгновение стало темно хоть глаз выколи и было немножко страшно, как раз хватило бы тем историческим злодеям запустить свои грязные лапы в твой портмоне. Со смятыми историческими долларами...
  Дети пересаживались туда-сюда, играли в карты, пили кока-колу и вообще вели себя так, как все дети, едущие на поезде. Им было интересно.
 Лето было длинным и в то же время коротким. Мы играли во дворе, интриговали, дружили, и воображали. Особенно я, считалась из большого города. Но никто не знал, насколько там было неинтересно, и как мил был этот замшелый городишка с кузбасской пылью на окнах, которую хозяйки не могли отмыть, и каждый раз ругались. Еще там был и завод, где работали почти все. Все остальные ему прислуживали. В сфере обслуживания. На окраине, которая начиналась сразу же за центральной улицей Ленина, толпились частные домишки с огородиками, из которых на городской рынок выносились пучки укропа и ведерки с картошкой..
  Мы прибыли вовремя на станцию Фростбург, обосновавшейся в тех краях с 1891 года. Черный паровоз загнали в Депо, большой круг, который развернулся на 180 градусов, и таким образом он смог ехать в другую сторону, потащив за собой вагончики. Но перед тем, как отправиться в обратную дорогу, пассажирам позволено было пошататься по окрестностям, поглазеть на достопримечательности, среди которых были музей кабриолетов и фаэтонов, сувенирные лавки, и, конечно, сам городок, в который вела широченная каскадами лестница. По ней мы с Кати забрались пыхтя, пытаясь найти мужскую половину семьи, бросивших нас перед этим разглядывать повозки в музее. Позже выяснилось, что мы были в одних и тех же местах. В музее тетенька в длинном платье провела по залам, коротко прокомментировав коренное отличие всех средств передвижения в давние времена по половому признаку. Оказывается, были для дам и джентльменов отдельно. Катафалки не принадлежили ни к одной группе. Рузвельт катался на зеленом умопомрачительном фаэтоне, а сани напомнили далекую Россию...
  Фростбург также лежит на холмах, откуда видно почти до самого дома. Он где-то там. Из-за домиков не видно. Они прилепились к друг дружке, стесненные пространством. Рядом с городской церквью расположился французский ресторан, откуда несло. Чем – непонятно, хотя мы тщательно с Кати принюхивались. За столиками сидели беззаботные люди, нам же надо было поторапливаться. Даже если и некуда было спешить. Но когда вы путешествуете поездом, знаете ли, надо быть настороже – вдруг он уйдет без вас. Прихватив по дороге игрушечную старинную лампу-сувенир, мы прибежали к вагону вовремя, обнаружив отстутствие наших мужчин. Это были не игрушки! Обежав станцию и все вагоны, мы в отчаянии поглядывали на часы, вздохнув с облегчением, заметив торопящихся родственников. Успели!
    Старинный паровоз дал длинный гудок, покидая сказочный городок. Дорога домой была веселей, и знакомые коровы помахали хвостами, желая счастливого пути...
  Школа звала назад, с каникул, и поезда, переполненные повзрослевшими на год учениками, возвращались теми же путями. По дороге знакомились, обещали писать непременно, и выходя на городскую площадь, растворялись в толпе, ожидавшей трамвая.
 
Август, 2003