Единственная

                ЕДИНСТВЕННАЯ

Место для сумасшествия было явно неподходящее.
Ограничусь лишь тем, что это было фойе – большое, белое, унылое с несуразно висящими цветами.
Не было в этом месте и намёка на романтичность.
Я пришёл раньше назначенного мне времени, тот, кого я ждал, частенько опаздывал. И я приготовился к ожиданию.
Небрежно огляделся вокруг. И! …кажется, остолбенел. А может быть это состояние называется как-то по-другому. Чёрт, его знает! Фата - Моргана!
… Нет-нет! Я увидел девушку. Она сидела на уютном кожаном кресле и что-то читала. Глаз она не поднимала. Тихая… от всего отстранённая…
Одиночества вдвоём я не переношу, поэтому, подойдя к девушке, задал ей какой-то ничего незначащий вопрос.
Она подняла глаза. Бог мой! Перестал я дышать или нет?!
Я не слышал её ответа, нет, вернее слышал, но не понимал, словно она говорила на ином неведомом мне языке.
Я только смотрел в её глаза. То были звёзды, тихие утренние звезды, влажно мерцающие в таинственно-дымчатом тумане.
Сначала были только звёзды. Потом время поплыло, сдвинулось, один пласт уступил место другому. И я увидел её! Я точно знаю, что её!
Но в ином веке в благоухании южной красоты. Юная, ослепительно-прекрасная она сошла для меня с полотна кисти Тициана.
Её полные бархатистые руки что-то держали… Ах, да, это было большое блюдо с фруктами… кажется персики, виноград…
Аромат был удивительный! Сердце моё томилось…
Блеск её глаз затмевал перламутровый блеск рассвета.
Я не мог оторваться от её нежно-очерченного округлого лица.
Губы были необыкновенно-розовые и удивительной формы.
Я не могу сравнить их с распустившейся розой, ибо любая роза, увидев эти губы, тотчас завянет от зависти.
… Я всё смотрел и смотрел на неё…
Извилистым ручейком лилась её речь. Слова и фразы – разрозненные веточки тонких струек- несмелые становились явственнее, звучанье отчётливее и робкий ручеёк превращался в ровный и тихий поток. Был он спокоен и прозрачен.
Я знаю, там под светлыми струями звуков были переливающиеся камушки смысла, в маленьких раковинках настороженно поблёскивали зёрнышки интереса … но мне было достаточно только звука её милого голоса и сияния звёздной туманности глаз.
…………………………………………………………
Шли годы, а образ таинственной девушки сошедшей с картины Тициана поселился в моём сердце…  думаю, навсегда.
Осенний закат медленно сочится сквозь ступенчатое серебро облаков…
Влажная ажурная листва не торопится загораться золотисто-оранжевыми красками.
Ты держишь меня под руку. И твои руки всё такие же нежные бархатистые.
Ты глядишь мне в глаза и глаза твои всё те же утренние звёзды в тихом утреннем тумане… и трепетно дыхание задумчивых ресниц.
И голос твой льётся всё такой же прозрачной струёй, только стала струя та гибче и мелодичней.
Аура твоя пронизана лунным светом, светом в котором таинственным образом тонет всё, что ни есть вокруг.
Лунность моя ненаглядная!
И как ты можешь спрашивать была ли в моей жизни женщина, которая нравилась бы мне?!. Как ты можешь спрашивать об этом! Ты, которая завладела всем существом моим с первой встречи, с одного взгляда, та, которая стала единственной в моей жизни – Серебряным Светилом над серым бездорожьем моих буден.
Ну, кто? Кто может сравниться с тобой?
Кто может вытеснить образ твой из моего сердца, из души моей?!
Милая! А впрочем, зачем я всё это говорю тебе… ты и сама всё это знаешь, очаровательная моя колдунья.
………………………………………………................
Ваша, Лунность! Помилуйте преданное сердце Антуана! Утратив свет ваших глаз, он утратит свет всей своей жизни, милая!...