Москва современная

-- Выход на Ленинградский вокзал закрыт. Пользуйтесь другими выходами со станции и ближайшими станциями метрополитена.
Табло над тоннелем, куда только что скрылся поезд, было неумолимо - 08.20.01, 02, 03…
-- Ф-фак! Осталось пять минут, а нам еще теперь выходить на противоположной стороне и переходить два перехода! - негодовал Петрусь, расталкивая всех и вся на своем пути. Серег с трудом поспевал за ним. И этот долбаный час-пик! Ни-чего так и не изменилось!
Кто-то в толпе смачно наступил Петрусю на ногу. Тот пробормотал: "Извините!" - и помчался дальше. На эскалаторе не было никаких шансов прорваться наверх, и Петрусь в нетерпении остановился, барабаня пальцами по поручню. Серег остался где-то далеко позади, и Петрусь долго чертыхался на выходе в ожидании друга. Чудом два перехода удалось миновать на красный свет, хотя движение было напряженным. На платформу они вбежали как раз в тот момент, когда дикторша заканчивала сакраментальную фразу:
-- … "Красная стрела", Петербург - Москва. Нумерация вагонов начинается от локомотива.
Петрусь посмотрел на часы - 8.24. Почти вовремя.
-- Какой вагон?
-- Ф-фу… Пятый! - отдышавшись, ответил Серег.
-- Ну, теперь можно не спешить.
Поезд медленно въезжал в вокзал и остановился перед друзьями на уровне четвертого вагона. "Просчитались маленько", - буркнул Петрусь.
-- Для тупых специально таблички повешены: раз, два, три, четыре, пять - я иду искать! - донесся веселый голос из соседнего вагона.
-- Полканыч! - обрадовались Серег с Петрусем.
-- Здорово, мужики! Как поживаете? - Полканыч спустился на платформу и уже готов был расцеловать ребят. - Смотрю, поднялись… Небось бабки немереные гребете. Но что не говорите, а Москва все-таки столица.
-- Да, наша Москва столица. А как у вас в Питере дела? - поинтересовался Петрусь.
-- Тьфу! - сплюнул Полканыч.
-- Ну, ладно, ладно. Не обижайся. Хотя здесь ничего не поделаешь.
-- Какие планы? - спросил Серег, дабы разрядить обстановку. - Предлагаю поехать ко мне, отметить твой приезд.
-- А я в свою очередь предлагаю сейчас засесть в каком-нибудь ресторанчике. За мой счет, разумеется. Попутно осмотрим город. А вечером пойдем на мероприятие. Кстати, во сколько начинается этот "Доброчел"? - Полканыч закурил. - Сигары мне недавно друг из Гаваны привез. Так когда?
-- В семь. Как обычно, - хмыкнув, сказал Петрусь.
-- Отлично. Значит, на "Красную стрелу" не опоздаю. Если, конечно, звезд не будут требовать на бис по старой привычке.
-- Что верно, то верно. Привычки неистребимы.
Друзья - Полканыч посередине, Серег и Петрусь по бокам - размеренным шагом направились к выходу. Их тут же поглотил шум раздающихся со всех сторон голосов:
-- Такси, такси…
-- Квартиры, комнаты…
-- … прибывает скорый поезд номер 3 "Экспресс", Петербург - Москва. Нумерация вагонов начинается от локомотива.
Вокзальный шум постепенно стихал и сменился привычным городским шумом, как только троица оказалась на пропитанном дождем тротуаре.
-- Все та же промозглая погода, - констатировал Полканыч.
-- Что ж ты хочешь? Осень на дворе, - отпарировал Петрусь.
-- Да у вас всегда так.
На противоположной стороне площади Серег спросил:
-- Ну что, в метро? Хотя здесь идти недалеко. Если вас не пугает дождь, можно и пройтись.
-- Я не знаю, как Петруся, но меня дождь пугает. - Полканыч поежился.
-- Нет проблем. Тогда на метро! - решил Серег.
-- Можем спокойно взять такси, кстати. Ведь здесь, наверное, действительно недалеко. Заодно посмотрим достопримечательности центра. О'кэй?
-- Ну, если ты так хочешь, мы не против, -  согласился Петрусь. - Но заплатим поровну.
-- Не-е, плачу я!
Они еще долго спорили, кто же все-таки заплатит, но в конце концов сошлись на варианте Полканыча. Он поймал БМВ и молча сел в машину.
-- Загружайтесь, ребята! - махнул он остальным.
Серег с Петрусем послушно сели в машину. Водитель терпеливо ждал, хотя его немного удивило поведение пассажиров.
-- Так… куда едем? - неуверенно спросил он.
-- Не знаю, - честно признался Полканыч. - Как только увидим ресторан поприличнее, там и высадимся. Трогай!
Водитель совершенно растерялся и в упор уставился на Полканыча. Тот стукнул себя по лбу и достал бумажник:
-- Деньги есть, не волнуйся. Трогай!
Водитель в недоумении нажал на газ.
-- Ну, рассказывайте, что тут у вас и как, - попросил Полканыч. - В Москве я, естественно, не в первый раз, но в обновленном городе впервые.
-- Да уж, за год многое изменилось, - начал Петрусь. - Вот едем сейчас по Новому Арбату…
-- По Новому Арбату? Круто! - Полканыч усмехнулся. - Я б сказал, сто это за Новый Арбат.
-- Ты будешь слушать или  нет?
-- Ладно, ладно, слушаю.
Петрусь показал Полканычу "Sheraton Palace", Лубянку, "Кодак-Киномир". Переехав Яузу, они попали в большую пробку и продвигались теперь с черепашьей скоростью. Серег не выдержал:
-- Я же говорил, не надо было брать такси. Неизвестно, сколько мы здесь простоим!
-- Ничего. Жаль, правда, что у нас девчонок нет, а то в таких пробках самый кайф трахаться, - заметил Полканыч. Водитель слегка улыбнулся.
-- Ты лучше думай, какой ресторан выбрать. Денежки-то идут, а девчонки никуда не убегут, - вернул Полканыча с небес на землю Петрусь. - Уже проехали несколько.
-- Главное, не торопиться. А что деньги - вода! Ты лучше давай поближе к теме. Вон что это слева? Большой, что ли?
-- Уже сечешь. Гордость русского балета. И оперы. Направо виден Старый Арбат. Там, дальше, - Большая Садовая и, соответственно, с другого бока Садовая-Триумфальная.
-- Ага… И, сталбыть, Садовая-Каретная, Садовая-Самотечная и т.д., и т.п. Короче, Садовое кольцо, ежели так можно назвать.
-- Так и называется.  - Машина еще немного проехала вперед. - Гостиный Двор. Больше развлекательный центр, чем магазин. Открыли недавно после реставрации. Напротив - ГУМ. Этот функционирует с незапамятных времен.
Дальше машина пошла быстрее: Пушкинскую площадь и "Балчуг-Кемпински" Полканыч видел лишь краем глаза. Однако перед Екатерининским каналом все началось по новой, и у Петруся было достаточно времени, чтобы сообщить:
-- Справа будет Васька Блаженный, на другой стороне - Московский Дом книги, а слева еще несколько месяцев назад был архитектурный памятник XIX века, но его снесли за несоответствие плану развития центра Москомархитектуры и лично понятно кому. Теперь здесь продолжение Гоголевского бульвара.
-- А что за снесенный памятник там был?
-- Какая разница? Памятник только тогда сохраняет свою историческую ценность, когда его либо его остатки можно лицезреть, а на нет и суда нет.
Тем временем машина остановилась посреди Гоголевского бульвара, и у Полканыча возникла грандиозная идея:
-- Мужики, вылезаем здесь! Сколько? - обратился он к водителю.
-- Что ты задумал, Полканыч? - занервничал Серег.
-- Сейчас развернемся. Тем более дождь перестал. Так сколько?
-- Сотня!
-- Да-а… Цены у вас взвинтили. Теперь согласен, ваш город - столица. Спасибо!
Все трое вышли из машины.
-- А что это там за мост виднеется? - спросил Полканыч, открывая сумку.
-- Да Сетунь течет, - разъяснил Петрусь. - По этой стороне улицы еще храм Христа Спасителя, где раньше бассейн был. Дальше - ЦУМ, а прямо у…
-- Пошли! - дернул его за рукав Серег. - Полканыч все равно не слушает.
Полканыч действительно находился уже у подножия памятника Гоголю с бутылкой водки в руке:
-- Ну, что вы там застряли? Давайте скорее, а то все места займут!
-- Это и есть твоя идея? - крикнул Петрусь.
-- Да. Я так рассудил, что мы ведь все завтракали. Так что в ресторан ближе к обеду пойдем, а для водочки время в самый раз, - зычным голосом ответил Полканыч.
Петрусь заметил, что прохожие кидали неодобрительные взгляды в сторону друзей, подбежал к Полканычу и прошептал:
-- Необязательно всему городу знать, что мы будем пить водку. Иди сюда, Серег! - добавил он громко.
-- Ха! Для Москвы пить водку, равно как и иные напитки, никогда не было зазорным. Тем более кричать об этом и распивать в общественных местах. Единственное, чем сие действие чревато, - может собраться слишком много народу и тому, кто кричал, может ничего не достаться.
-- Угу… Или тем, что менты загребут, - мрачно промолвил Серег.
-- Ну, здесь ментуры и близко не видно. Так что прорвемся! Спрячемся за памятник, в конце концов. Учитесь, пока я жив!
-- Хоть пить-то мы не из горла будем?
Друзья спрятались за Гоголя.
-- Для такой цели у меня и стопки имеются, - и Полканыч достал из своей сумки три пластиковых стаканчика.
-- Ну, слава Богу! - успокоился Серег.
-- Отведаем, господа, мой подарок! Конечно, это не старая-добрая "Гжелка", но тоже неплохо - "Манастирска изба" из Калужской губернии. - Полканыч наполнил каждую стопку наполовину. - На пробу! За долгожданную встречу и за Москву, какой бы она ни была!
Все выпили до дна. Несколько секунд держалась пауза, после чего Полканыч возобновил разговор:
-- Расскажите хоть, как ваше житье-бытье. Ведь с прошлого года не виделись. Что по мылу придет, тем и питаюсь. Но живого-то человека всегда услышать приятнее. Ты, Петрусь, так все в банковской сфере и крутишься?
-- А куда ж мне деваться? В том же банке и работаю.
-- Да-да… В одном из филиалов, если не ошибаюсь.
-- Точно. В Южном округе. В принципе, даже не так далеко и от дома, только добираться сложно. Уходит час-полтора в один конец. На днях ощутимо зарплату повысили.
-- Круто взял! А у меня тяжелые времена наступили. Сначала зарплату сократили в моей Инет-компании, а пару недель назад и вовсе выперли. Сокращение штата у них!
-- Ка-а-ак? - хором отреагировали Серег с Петрусем.
-- Теперь на всем экономишь. Все-таки жена, сын.
-- Так чего ж ты за нас платил, да еще на подарки тратишься? - спросил Серег.
-- Ну, если мы и на товарищах экономить будем, то грош нам цена. А о подарке ты к месту упомянул. Уже время подошло поднять бокалы. За твои успехи, Петрусь! Чтоб все у тебя было замечательно и дальше!
-- Главное, чтоб у тебя все было, Полканыч! - Петрусь выпил залпом.
-- Ну, а ты чего молчишь, як партизан, Серег? Как у тебя с учебой да работой? Петрусь-то писал, а от тебя еще с июня никаких вестей.
-- Да помаленьку. Горбачусь в своем МГТУ на последнем курсе. С будущей работой по специальности перспектив пока никаких. Так что верчусь покуда в рекламе и пиаре. Не жалуюсь. Прикупил принтер, модем, еще кой-какие причиндалы к компу. Теперь много на развлечения остается. С тех пор как живем в Москве. Гораздо больше получаешь.
-- Молодец! Все, небось, тусуешься по разным злачным местам? Для меня ты, как восьмое чудо света. Вот вроде сегодня сидим с тобой, вроде солидные люди. Одно только настораживает: бухаем при всем честном народе. А завтра ты, может, на "Короля и Шута" пойдешь, уж точно не в таком прикиде.
Серег усмехнулся.
-- Угу… Одно хреново: таких мест ведь мало осталось. Кроме "Горбушки" другой альтернативы практически нет. Везде вонючие рэпера. Грустно! - сказал он.
-- Ага! - обрадовался Полканыч. - Значит, у меня есть здесь единомышленник, жалеющий о переезде?
-- Не особо. Все, что ни делается, все к лучшему. В любом случае в этом положительного больше, чем отрицательного.
-- Эх, и здесь неудача. Тогда за то, чтоб положительного в жизни всегда было больше отрицательного. Ура!
-- Ловко мы первую бутыль опустошили! - Допив, провозгласил Полканыч. - Однако есть и вторая…
Вторую бутылку опустошили так же скоро, как и первую. После этого было решено пойти в находящийся поблизости бар. Друзья заказали по пол-литра "Очакова". Пока Полканыч звонил по мобильнику жене, а Серег с Петрусем, не дожидаясь товарища, поглощали пивную пену, к их столику подошла девушка, также с кружкой пива в руке, и спросила:
-- Можно к вам присоединиться, ребята?
-- Да, в принципе, наверное, нет, - ответил Петрусь.
-- Нет, да? Точно?
-- Я думаю, что нет.
Девушка, недовольная, села за стойку бара и наблюдала за тем, что творится за соседним столиком. Тем временем Полканыч вернулся к друзьям:
-- Без меня начали? Нехорошо! А что хотела мадемуазель?
-- Да спрашивала, нельзя ли к нам присоединиться. - Петрусь усмехнулся.
-- Понятно. Сначала бы на себя в зеркало посмотрела, а потом думала, подходить к мужескому полу или нет. К тому же, нам сейчас недосуг…
-- Правильно, не до них, - вставил Серег.
-- Здорово поддержал! Ну, ладно, давайте пиво пить, а не о курвах говорить. Стихами заговорил, черт возьми! Времени мало и его надо тратить с умом.
-- Кстати, о пиве, - оживился Петрусь. - Сейчас в "Балчуге" пивной праздник проходит, по типу немецкого октоберфеста.
-- Да что ты? Становится интересно. Можно сравнить. Пару лет назад я ездил в Баварию - вот это был октоберфест, я вам доложу! До сих пор не могу забыть, как в один из вечеров я своих соседей по отелю нес обратно на своих собственных плечах. Вот это был действительно октоберфест! Они ужрались с двух литров или что-то около того - пива, не водки!
-- Немцы?
-- Да нет, эти крепкие ребята, могут десять масов за вечер выпить - и ничего, как стеклышко. Впрочем, и чехи тоже. А мои соседи - один из Греции, другой из Италии. Специально в Мюнхен на октоберфест приехали и специально, чтобы надраться. Поспорили, кто больше литров выпьет, но на третьем чуть не проблевались.
-- Я, ясно дело, не знаю, что там, в "Балчуге", но не октоберфест наверняка. Однако можно попробовать.
-- Абсолютно согласен! - Полканыч посмотрел на часы. - Да и время потихоньку к обеду катится. Я бы не отказался и от чего-нибудь съестного. Ведь там не одно пиво?
-- В рекламе, по крайней мере, обещали, что этим не ограничатся.
-- А далеко отсюда до "Балчуга"?
-- Мы ж его на машине проезжали!
-- А! Припоминаю, припоминаю…
-- Несколько кварталов всего.
-- Вот и хорошо! Пора сменить обстановку. - И Полканыч одним махом допил пиво и громко стукнул кружкой по столу. - Допивайте и пойдем в ресторан!
Серег с Петрусем не заставили себя долго ждать. Вставая с места, Полканыч подмигнул сидящей за стойкой девушке. Та скептически улыбнулась, не вынимая изо рта сигарету. Сначала они пошли не в ту сторону. Заметив это, Петрусь повернул назад. Однако Серег уверял, что они идут в верном направлении  и никуда возвращаться не следует. Он даже отчетливо видел перед собой Екатерининский канал, но в конце концов ему пришлось подчиниться общей воле. Проходя по мосту через настоящий канал, Петрусь указал направо:
-- А вот там, немного в глубине, находится Высшая школа экономики…
-- Ой ли? Эко вы хорошо здесь все устроили! - захохотал Полканыч. - И Васька Блаженный, и Екатерининский канал, и школа экономическая. И, главное, все рядом. Вон и метро.
-- Эй, нам не туда! - Петрусь схватил устремившегося в теснящуюся у входа толпу Серега за рукав. - Твоя любовь к метрополитену тебя погубит!
-- Может, такси возьмем? - предложил Полканыч.
-- Один квартал пройти осталось. Не выдумывай! Гостиный Двор…
-- Да видел я уже твой Гостиный Двор. Ты что, тоже пьяный, что ли? Забыл?
-- Почему тоже? - обиделся Серег.
-- Иди, иди… - рассмеялся Полканыч.
На подходе к отелю Петрусь показал в конец улицы:
-- Пушкинский музей, между прочим.
-- Ясно, - устало ответил Полканыч.
Швейцар осмотрел ребят с ног до головы, после чего остался стоять, как ни в чем не бывало. Серег окинул его суровым смутным взглядом, но Полканыч вовремя открыл дверь, а Петрусь протолкнул Серега внутрь. Неприятного инцидента удалось избежать. Встретивший ребят у входа в ресторан официант, видимо, усомнился в финансовых возможностях ребят. Однако Полканыч развеял все его сомнения:
-- Не боись! И не такие ценовые крепости брали! Нам, пожалуйста, столик с видом покрасивше и, безумовно, октоберфест-меню.
-- И побыстрее… - отозвался висевший на Петрусе Серег, но тот вовремя закрыл ему рот.
Официант провел их к столику у окна.
-- Да-а… Могло быть и лучше, - заметил Полканыч. - Напряженное движение, суетящийся народ, много шуму… Ладно, сойдет. Что там у нас в меню?
Петрусь с Полканычем заказали по бокалу "Левенброй". Для Серега была выбрана лишь минеральная вода, как он ни сопротивлялся. Блюда подбирал Полканыч как человек, лучше всех разбирающийся в баварской кухне.
-- Хорошо, что мы пошли в ресторан, - сказал Полканыч, после того как официант пошел исполнять заказ. - Можно поразмышлять о сегодняшнем вечере. Все равно еды у вас целую вечность ждать. - Он кивнул в сторону официанта, принимавшего заказ у другого столика.
-- Интересно будет узнать, кому дадут в этом году премию. Ты как думаешь? - обратился к Полканычу Петрусь.
Полканыч закурил сигару:
-- Все ведь происходит по стандартной схеме. Здесь думать нечего. Получат свое, как всегда, всеобщие любимцы да блатные тех самых любимцев. Иначе не будет настоящего шоу.
-- Вот-вот. И по законам жанра истинные доброчелы останутся в тени. Звезды что - пытаются удивить, эпатировать публику. Если есть такая премия, нужно иногда и добро делать.
-- Угу… Поизвращеннее. В прошлом году, помнишь, вездесущий Мурин заграбастал тридцать тонн баксов за то, что палкой забил до смерти сбитую машиной собаку.
-- Как же не помнить? Его еще потом целый месяц исправно по телику крутили, а он все не уставал повторять, что ему стало жалко подыхающее животное и он решил облегчить его участь.
-- А чего стоит его песня по мотивам этой истории? Как там припев?.. Бродячий пес, поджавши хвост, лап не унес из-под колес, а "Мерседес" умчался вдаль, не зная пса того печаль…
-- Да уж… Но самое ужасное, что Мурина мы и сегодня увидим среди номинантов.
Официант принес пиво.
-- О, это правильно! - воскликнул Полканыч. - За то, чтоб этого Мурина собаки съели!
-- Я, кстати, не сомневаюсь, что Мурин опять получит свои законные пятьдесят тысяч, - отпив пива, предположил Петрусь.
-- Уже пятьдесят штук? Ну, это слишком для такого мерзавца. Тем более, если учесть, что он натворил за отчетный год.
-- Да-да…
-- Нет, я, например, до сих пор не могу поверить! Мурин изнасиловал пятнадцатилетнюю девочку, а его не только в тюрягу не посадили, но и героем после всего объявили. Да и та дура пятнадцатилетняя трезвонит на каждом углу, что сам Мурин ее женщиной сделал, хотя во время акта ее эта мысль не посещала. Кстати, она вместе с Муриным вечером на церемонию приедет как соавтор подвига. Говорят, она со всеми старшеклассниками в школе переспала, но Мурина как первую любовь не забудет.
-- О времена, о нравы!.. - Петруся прервал официант, принесший первую часть заказа.
-- Даже смотреть противно. К салату это не относится, - успокоил официанта Полканыч.
-- Для Мурина и сладкая парочка есть, - произнес очнувшийся Серег. - Екатерина III.
-- С возвращением! И она здесь? Ну что ж, сюрприз будет. А она-то что натворила?
-- Она, конечно, не Мурин, немного поскромнее…
-- Ну, ясен хрен, что изнасиловать она никого не могла. Хотя…
-- Так вот, какой-то пацан залез к ней на дачу и разрисовал ее джип. Забыла она его в гараж поставить. Совсем доверчивой стала по западной привычке. Разъездилась по заграницам! Так этот парень ее с небес на землю вернул, покрыл джип отборным матом.
-- Давно надо было это сделать! Так она на премию выдвигается, потому что отдала покалеченный джип бедняку какому или тому парню?
-- Нет, естественно, - снова вступил в разговор Петрусь. - Пацану не удалось далеко убежать с места преступления.  Ведь Катькина служба охраны работает оперативно. Выяснилось, что мальчик ради забавы к ней в сад забрался и друзья, как водится, свою лепту внесли, надоумили. Сжалилась Екатерина III над пацаненком, приголубила, приласкала и решила отдать на воспитание в хорошие руки - в колонию.
-- О-ля-ля… А у пацана родители-то имеются?
-- Само собой. Умоляли, просили. Ведь первый раз такое сыночек натворил. Но Катенок ни в какую: в колонию - и баста!
-- И за что ж ее наградить собираются?
-- За пресечение зла в корне.
-- Фантастика! В колонии его перевоспитают, это точно. Будем надеяться, Катьке такое перевоспитание боком выйдет.
-- А вот и суп! - обрадовался Серег и, довольно причмокивая, добавил: - Непременно выйдет, непременно.
-- Что-то пиво кончается, - протянул Полканыч. - Можно попросить еще каждому по "Хольстену"? Ты ведь будешь, Серег?
Серег кивнул.
Трапеза продолжалась дотемна. Правда, в основном, пили, а не ели. И не уставали перемывать косточки номинантам. Полканыч оплатил стодолларовый счет и принялся курить новую сигару:
-- Вот сейчас эту докурю и двинемся!
-- Лучше быть раньше, а то потом народу тьма набежит, - волновался Петрусь.
-- Не торопись! Что за манера вечно куда-то нестись непонятно для чего. Даже если опоздаем, не суть важно. В данном случае время не деньги. Точнее, время всегда деньги, только не для всех. Возьмем такси, в конце концов.
-- Опять ты со своим такси. Тут пешком пройти минут пятнадцать будет, а на машине - двадцать. Смотри, какая пробка. И так на всей улице, как утром.
-- Зато машина комфортнее, и этим все сказано. Пешкарусом еще раз я ехать не намерен. Ведь мы не спешим?!
-- Как знаешь.
-- Пошли ловить тачку. Спасибо! - крикнул Полканыч в сторону официанта.
-- Заходите еще. Милости просим, господа! - расплылся тот в улыбке.
-- И тебе, дяденька, спасибо! - кивнул Полканыч швейцару. Швейцар недовольно поморщился, но дверь все-таки отворил.
На этот раз Полканыч поймал "Опель". Вечерний час-пик уже действительно начался и автомобиль двигался еще медленнее, чем утром. Особенно большая пробка образовалась около Ленинградского вокзала.
-- А в народе как эту площадь называют? Неужто площадь трех вокзалов? - прервал тишину Полканыч.
-- А почему бы и нет? - ответил вопросом на вопрос заскучавший водитель. - Вот ведь, блин, встали, ни пройти, ни проехать.
-- Круто! Площадь трех вокзалов. Ха!
-- А что? А вон гостиница "Ленинградская". Сам из Питера, небось?
-- Оттуда. Откуда же еще?
Только через двадцать минут "Опель" подъехал к Кремлю. Полканыч опять заплатил за поездку, еле слышно пробормотав: "Обдираловка! Сто пятьдесят!" - и громко добавил:
-- Молодцы! Кремлевский дворец вроде. Верю, охотно верю, только вот без Кремля.
-- Все есть, даже Ленин, - успокоил его Петрусь. - Только всему свое место и время.
Перед входом собралась огромная толпа, которая судорожно пыталась проникнуть внутрь. Все вокруг гудело, толкалось, ругалось. Другая толпа с нетерпением ждала приезда своих кумиров у служебного входа, возвещая приезд каждого из них криками и визгом. Визжали главным образом особо преданные звездам девушки и девочки. Намечался всеобщий праздник. Однако Полканыч праздника не чувствовал: вечер выдался холодным, а мысль простоять еще хоть несколько минут на морозе его совершенно не грела. Стоять все-таки пришлось, потому что все возможные попытки протиснуться поближе ко входу успехом не увенчались.
Внутри друзей ожидала та же давка, суета и предвкушение праздника. Вокруг, под, над и на людях пестрела реклама. Буфеты были полны народа, несмотря на заоблачные цены. В противоположных концах фойе раздавались звуки совершенно разной по жанру музыки. Имелись и все остальные атрибуты величайшего события в истории. Однако приятели не спешили стать частью сегодняшней истории и прошли прямо в зал, где почти никого еще не было.
-- Ненавижу эту фальшивую тусовку! - Серег был категоричен. Петрусь  с Полканычем не спорили. - Другое дело у нас, когда всеобщее единение как между собой, так и группы с народом.
-- Ну, ты ваши тусовки тоже не идеализируй. Хотя если выбирать, то у вас, безусловно, посимпатичнее.
Через некоторое время почтенная публика лениво потянулась в зал. Большая ее часть была уже изрядно подогрета, что, конечно, подготавливало к предстоящему действу. Все спешили занять свои места, протискиваясь по узким проходам между рядами. Когда очередной зритель, ищущий место, навалился на ногу Петрусю, он не выдержал и шепотом произнес:
-- Тьфу ты! По ногам, как по Невскому!
-- Здесь вам не Петербург, молодой человек, а Москва! - строго проговорил мужчина средних лет. - Извольте выражаться, как москвич: не по Невскому, а по Новому Арбату, например.
После этого он пустился в обратный путь. Видно, он перепутал ряд.
-- Тоже мне, москвич выискался! - сказал ему вслед Полканыч. - Еще и года не прошло, а все туда же. Провинциалы!
Наконец, все расселись по местам. Но представление не начиналось. Прошло пять минут, десять, пятнадцать - и добродушный гул сменился возмущенными голосами. Правда, когда в половине восьмого занавес поднялся, возмущение переросло в бурные аплодисменты. На сцену вышли двое ведущих, мужчина и женщина, и с дежурными улыбками на лицах хором отчеканили: "Добро пожаловать!" Овации не умолкали. Мужчина и женщина попеременно стали благодарить публику, и, в конце концов, первым слово взял ведущий:
-- Дорогие друзья! Вот уже пять лет мы с вами собираемся в этом замечательном зале для того, чтобы вручить самым достойным людям России премию под скромным названием "Добрый человек", или, как мы любовно привыкли ее называть, "Доброчел".
-- Но в этом году, - подхватила ведущая, - открывается новая страница в истории нашей премии. Теперь победитель в каждой номинации будет получать не тридцать тысяч долларов, как раньше, а пятьдесят. - Последняя цифра утонула в зрительских аплодисментах.
-- Только самые достойные и исключительно добрые люди удостаиваются такой высокой чести - получения нашей премии. И, что особенно приятно, эти люди - наши с вами кумиры: музыканты, писатели, художники… Надеемся, что вы не зря потратите сегодняшний вечер и насладитесь новой встречей со звездным составом участников…
-- … среди которых Семен Небезызвестный и Мария Каналья…
-- … Гермафродит и дуэт "Унисекс"…
-- … Джон Давидофф и Наталья Гитлер…
-- … и, конечно, Вольдемар Мурин и Екатерина III!
Каждому имени публика устраивала настоящие овации, но все мыслимые пределы народной любви превзошли два последних номинанта.
-- И многие-многие другие! - синхронно выпалили ведущие.
-- Ну, и по традиции начинаем мы наш вечер с песни, - добавила женщина. - Музыка и слова Рамиза Абдулатипова. "Хотел так в Калифорнию". Исполняет Рамиз Абдулатипов.
Снова раздались аплодисменты. Па сцене появился Рамиз Абдулатипов, который несколько раз прокричал: "К'мон" - и незамедлительно пропел:
-- Волком выл, хотел так в Калифорнию. Сач э лавли плэйс, сач э лавли плэйс, сач э лавли фэйс.
После этих слов он споткнулся, чуть не упал со сцены, выронил микрофон, но, несмотря ни на какие злоключения, продолжал петь все тем же ровным и громким голосом:
-- Полз в бреду, хотел так в Калифорнию. Эни тайм оф йер, эни тайм оф йер ю кэн файнд хе хер.
В это время в зале волнами накатывал смех. Тем не менее, когда певец, закатив глаза, с выражением тоски на лице, еле слышно еще раз прошептал: "Хотел так в Калифорнию!" - зрители не удержались и зааплодировали вновь.
Абдулатипов скрылся за кулисами. Вдруг по динамику раздалось: "Мудак ****ый! Тебе открывать церемонию доверили, а ты ебанулся в самом начале! Эти пидарасы все, конечно стерпят…" Монолог оборвался. Зал довольно прохихикал.
-- Узнаете красавца? - спросил у ребят Полканыч.
-- Еще бы! Мурина где угодно узнаешь! - ответил Серег.
-- Приносим извинения за технические неполадки, - разрядила обстановку ведущая.
-- Кстати, самое время упомянуть о тех, благодаря кому состоялась сегодняшняя встреча - наших спонсоров! - решил ее коллега.
Церемония протекала размеренно и неторопливо. Номинанты выходили на сцену и уходили с призами, награждения чередовались с музыкальными номерами, публика неизменно реагировала на происходящее аплодисментами. Возбуждение достигло апогея, когда стали объявлять претендентов на последнюю номинацию.
-- Завершает сегодняшний вечер, как обычно, номинация "Лучшие из лучших", - объявил ведущий.
-- И среди соискателей премии, - продолжила его партнерша, - DJ Рабиш…
-- … за избавление своей тети от мук.
На экране монитора появился Рабиш:
-- Она очень любила жизнь, моя тетя. Но я не мог больше смотреть на ее страдания и усыпил ее. Бедная тетя!
Зал захлопал, некоторые даже прослезились.
-- Екатерина III… - проговорила женщина.
-- … за борьбу с малолетними преступниками.
-- Просто нам нужно понять, что зло необходимо пресекать на корню. Сегодня он разрисовал мою машину, а завтра кого-нибудь зарежет. Поэтому я была непреклонна, - категорично сказала Екатерина III.
Зал был полностью согласен.
-- И, конечно, победитель прошлого года Вольдемар… - начал ведущий.
Фразу закончили зрители истошным криком: "Мурин!" Тот поднялся со своего места и снисходительно посмотрел на публику.
-- Вольдемар Мурин! - повторила ведущая. - За развитие сексуальной революции в России.
Зал неистовствовал.
-- Нам, в конце концов, надо уяснить, что секс - это не то, что требуется скрывать или чего следует бояться, а совершенно нормальный, обычный процесс, - учил с экрана Мурин.
-- Для награждения победителя на сцену приглашаются участники супергруппы "Отморозки", - объявил ведущий.
Действительно, на сцене появились отморозки. Один из них держал в руках заветный конверт. Он же начал говорить:
-- Добрый вечер! Очень волнительный момент…
-- Да, очень, - поддержал другой.
-- Но я открываю конверт… Что же мы там видим?
-- Победили "Отморозки"! - вставил третий. Зрители уже были в экстазе.
-- Они, конечно, всегда побеждают, но сегодня вместе с ними победу празднует…
-- Вольдемар Мурин! - хором завопили отморозки.
Звуки торжественной музыки, фейерверк, истошные крики поклонниц - и на сцене появился сам Вольдемар Мурин. Он обнялся с ведущими, отморозками, получил заветную статуэтку Нерона с надписью "Доброчел" и сквозь нестихающие аплодисменты сказал в микрофон:
-- Спасибо, спасибо… Я хочу поблагодарить всех вас за доверие и поддержку: основателей премии, дорогих моему сердцу зрителей…
-- Они же пидарасы, - грустно прошептал Полканыч.
-- … и, естественно, Ларочку, без которой этой награды не было бы вовсе. Где ты, моя Лолита? - обратился он в зал. - Поднимайся ко мне! Разделим успех вместе!
-- Пошли отсюда! - кивнул Серегу с Петрусем Полканыч.
В фойе они слышали, как публика приветствовала криками: "Мо-лод-цы!" - вышедшую на сцену Ларочку, как президент какого-то банка-спонсора передавал Мурину чек на пятьдесят тысяч долларов и как раздались первые строчки песни: "Бродячий пес, поджавши хвост, лап не унес из-под колес…"
Друзья молча дошли под накрапывающим дождем до Ленинградского вокзала. До поезда оставалось еще около часа. Поэтому они купили по пиву и, стоя на перроне, попивали из бутылок тепловатый напиток. Внезапно Полканыча осенило:
-- А чего "Красной стрелы"-то ждать? Можно и на "Николаевском экспрессе" с шиком проехать!
-- Тебе что, двадцать минут погоду в Питере сделают? Билетов наверняка нет, а проводники сдерут втридорого, - заметил Петрусь.
-- Да на этом экспрессе комфортнее и вообще. Подержите пиво, я мигом - до кассы и обратно.
Мест уже не было, но Полканыч сдал свой билет и понадеялся на радушие проводников. Игра стоила свеч, с одним из них удалось договориться. Цена Полканыча не волновала. Его волновало другое:
-- Тьфу ты, ни одной красивой девушки. Одни японцы! А если наши, то лица, как будто только что из фильма ужасов.
-- Что верно, то верно, - усмехнулся проводник. - В нашем поезде не ты ходишь по вагону, красавицу выбираешь, а красавица сама с пятилитровой канистрой в купе заходит и, облизывая губы, спрашивает, нельзя ли ей здесь посидеть немного.
-- Нет уж, я в вагоне-ресторане. Мне такие красавицы не нужны.
-- Так мы все тоже там прячемся, - признался проводник. - Туда хоть и придет, а все нас больше, не так страшно. Кстати, можно заходить. Скоро двинемся.
-- Да. Ну, сталбыть, до свиданьица! - Полканыч обнял Петруся, затем Серега. - Не забывайте. И милости просим к нам в Петербург. Так уж и быть - черт с вами.
Поезд тронулся. Полканыч запрыгнул на ходу в вагон. Ребята помахали ему вслед и пошли к зданию вокзала. До дома они взяли такси. Путь лежал через Белорусский вокзал, МГТУ, ЗиЛ… В Ясеневе Серег купил пол-литра "Гжелки". Ребята засели на балконе у Серега, откуда открывался прекрасный вид на Битцевский парк. Они выпили по сто грамм, и Петрусь показал налево:
-- Вон там, в том доме, живет Светка. Мы завтра с ней утром ко мне на дачу едем, а я опять пьяный. Если заметит, то мне крышка. Хотя редко когда замечает. Впрочем, как и все девушки.
-- Н-нет, Светка живет налево, но не здесь, не в Ясеневе, а в центре, на Большой Садовой… - мечтательно произнес Серег.
-- Я те говорю, здесь…
-- А я те говорю, на Большой Садовой…
Приятели переглянулись и рассмеялись. Потом выпили еще по пятьдесят.
-- Ты, кстати, правда не жалеешь и думаешь, что все к лучшему? - спросил Петрусь.
-- Немного… немного… Почему Ясенево, а не Дачное?.. - вздохнул Серег.
-- И почему Новый Арбат, а не Невский? И Казанский жалко.
-- Но, с другой стороны, мы стали старше на пятьсот с лишним лет. И мы, наконец, доказали, что наш город и есть настоящая столица.
-- Ценой чего? Потери имени нашего города?
-- Однако теперь мы москвичи. Без переездов москвичи! Это ли не кайф?
-- Тогда за наш родной город!
-- За Москву!
И Петрусь с Серегом залпом допили бутылку "Гжелки".

октябрь-декабрь 2000, Мюнхен