НВП День 53. Полевые учения 3

01:20 Лагерь.

Первые два часа ночного дозора Праведник взял на себя и я казалось бы должен был спокойно спать, но что-то не получалось. Может по тому что лежать было холодно и неудобно, а может и по тому что сам Праведник уже громко храпел, в том время как я ожидал неприятных "сюрпризов" от сержантов. От досады по поводу бдительности моего боевого товарища, я слегка ткнул Праведника стволом в бок.

-- Отстань, я сплю.
-- На посту.
-- Похуй.
-- Ну и *** с тобой, только храпеть уже заебал.
-- Хр-р-р...

Пререкаться со спящим Праведником бессмысленно. Он вообще имел тенденцию грозиться мне кровавой расправой, когда я будил его по утрам, а проснувшись этого не помнил. Я его после таких наездов будить переставал в результате чего втык от сержантов за то что вставал не во время Праведник получал часто. Теперь, впервые, я отчётливо понимал насколько мне не хотелось бы идти в бой с этим человеком. А ещё я понимал что мне когда ни будь может прийтись это делать. Когда ни будь, лет через пять, он точно так же скажет "Похуй" и заснёт на своей смене. Десантник ***в, бля!

Где-то вдалеке, по правую руку раздались выстрелы. По звукам я понял что там куча винтовок и два пулемёта. Помимо этого в темноте я не понимал ничего.

-- Эй, Праведник, на нас кажись напали, -- громким шёпотом сказал я.
-- Не ****и, стреляют далеко, -- ответил Праведник и перевернулся на другой бок.

Передо мной раздался шорох шагов. Я прислушался, пытаясь понять где именно находится противник, а потом нажал на курок. В тусклом свете пороховой вспышки, прямо на прицеле, я увидел чью-то фигуру -- попал!

-- Эй, жопа святая, хорош дрыхнуть, мы тут типа воюем, -- выстрелы раздавались уже совсем близко, а мой ****утый боевой товарищ всё ни как не хотел в этом участвовать.

-- Неебёт...

Интиресно. Два дня назад он только и говорил о том как проявит себя на учениях, а теперь -- неебёт. Сколько времени ему понадобится на то что бы сказать то же саоме на настоящей войне? Неделя? Две?

Ослепительный свет фонариков ударил по моим привыкшим к темноте глазам казалось бы со всех сторон.

-- Быстро, бля, винтарь на бочку прикладом вперёд... Я сказал прикладом вперёд, сука, аккуратно, без фокусов, мы шутить не будем.

Глаза слегка привыкли к свету и я увидел что в меня уткнулись две винтовки и пулемёт.

-- Сдавайся, падла. У тебя другово выхода, бля, нет. Видал пулемёт?

Пулемёт я видел. "Оглохну нахуй если они на курок нажмут" подумал я. Солдат должен отбиваться изо всех сил пока это имеет смысл. Выпендриваться с пулемётом у виска смысла не имело и я отдал винтовку. Что ж, поиграем в военнопленных.

-- Имя?
-- Рядовой Молинский.
-- А это кто с тобой.
-- А это мой при****енный, но до ужаса праведный боевой товарищ, заснувший на посту, -- фыркнул я.
-- Стоп! Молинский? Пацаны, мы русского в плен взяли. Охуеть можно... На землю, бля, оба!

Кто-то неумело пытался связать мне руки. Потом нас с Праведником поставили на ноги и повели. В лагере тварилось *** знает что: крики, беготня, стрельба и так далее. Как я понял, помимо меня не спалось ещё паре человек. Все остальные забили на дежурство и сладко заснули. Стрелял в основном противник. Пока меня вели, я наблюдал пробуждение лагеря и прекрасно понимал что на настоящей войне нас ни кто бы не будил. От этого становилось совсем грустно.

На опушке леса, возле соединявшей наши лагеря дороги меня снова бросили на землю. Тьфу, бля! Песок такой не вкусный.

-- Так, кого из нас не хватает?
-- *** его знает, я на месте.
-- Это я вижу что ты на месте, а двух человек не хватает. Давайте заново пересчитаемся.
-- Бля, нога болит, я её кажется в темноте сломал. Идти нихуя не могу.
-- А нехер было как дикий кабан через кусты ломиться.
-- Проверьте, у каждого своя винтовка?
-- У меня чужая. Она вообще ихнего третьего взвода. А где же тогда моя?..
-- Нахуй ваши винтовки! У меня тут с ногой лажа конкретная!
-- Да подожди ты со своей ногой. Нога заживёт, а у меня не только винтовки, ещё и фляжки одной не хватает... Она ж к ремню привязана была. Как я её посеял?

Кто-то нечаянно ударил меня сапогом в лицо.

-- Бля, сука! Охуел, что ли?
-- Кто там?
-- *** в польто. Смотри под копыта, гандон недоштопаный! Рожа-то у меня не казёная.
-- Так невидать нихуя. А хули ты там кстати разлёгся? Это ты ногу сломал?
-- Не. У меня с ногами всё в порядке, а вот руки за спиной связаны по тому что пленный я.
-- У нас ещё и пленные есть? Охуеть можно...
-- Нога, бля, болит.
-- Слушайте, кто ни будь, займитесь раненым пока я его не прибил что б он не мучался.
-- Мою винтовку кто ни будь видел?...

01:40 В стане врага.

-- Ну вы с ****оболы, -- обратился к своим подопечным сержант Кларк, -- что ж вы пленному-то глаза не завязали? Он же тут теперь как дома.

Я ехидно улыбнулся.

-- А ты чё лыбишься? Ты в плену, а не на курорте. Имя?
-- Молинский.
-- Ясно, коммунист. Звание?
-- Рядовой.
-- Как зовут твоих сержантов?

Я уже открыл рот что бы ответить, но вдруг вспомнил что по правилам не должен говорить ничего кроме звания, имени и номера соц-обеспечения, а поэтому промолчал.

-- Имена сержантов, бля!.. Ты чё охуел, мы ж тебе сейчас ****юлей наваляем.
-- Нихуя. Обломись, буржуазная американская падла. Вы же по Женевской Конвенции воюете и пытать не имеете права. Кстати, я чё-то пить захотел, а фляжки в суматохе в лагере оставил...
-- У сука! Вы это слышали? Чуть что, сразу Женевскую Конвенцию понимает и пить требует. Ну чё стоите, уроды? Притащили на свою голову, теперь ублажайте. Ух, ****ый гуманизм... Кстати, хоть уже и поздно это делать, но глаза всё же завяжите.

На будущее запомню что от военнопленных толку никакого нет. С ними одна возня и лучше в плен ни кого не брать, а стрелять на месте. Посредством Женевской Конвенции я издевался над своими пленителями как мог. К нам с праведником приставили охранника, которого я переодически просил то сводить меня в туалет, то развязать мои с понтом затёкшие руки, то ещё что ни будь в этом роде. При этом я громко зевал и напоминал ему что в отличае от меня спать ему сегодня не предстоит. Я же спал, не смотря на сильный холод.

09:45 Там же.

-- Так, страдалец, вставай. Пришёл твой час возвращаться к своим... в обмен на еду и патроны.

Я продрал глаза. Повязка сползла, так что я мог полностью оглядеть лагерь, на этот раз при солнечном свете. Впринципе, ничего особенного. Тот же треугольник что и у нас. Запомнил где они хранят еду и патроны, где установленны пулемёты, где спит коммандование и так далее. На это всё хватило меньше минуты, после чего мне вернули на глаза повязку, заклеили изолентой рот и связали шнурки. В таком виде меня медленно повели, держа под руки с обеих сторон.

-- Эй, какой у нас сегодня пароль? Я чё-то уже забыл, -- донеслось до моих ушей.
-- Кровавый закат. -- я добавил эту информацию ко всему увиденному и понял что из военнопленного получается замечательный шпион... особенно когда стерегут его такие вояки.

09:55 Тренировочное поле

-- А *** его знает. Я услышал стрельбу, начал стрелять в ответ. Во тьме нихрена не видно, так что я всё на слух. Ну и ещё по тем силуэтам, что во вспышках видел. А потом ко мне под навес гости с пулемётом заявились...
-- И ты сразу сдался?
-- Ну а что мне оставалось делать, сержант? Впереди никого, а в жопе ствол. На уроке же говорили что в такой ситуации нужно сдаваться. Так что с меня взятки гладки. К тому же, должен же был кто-то это сделать... ну, для закрепления пройденного материала... И вообще, я теперь их пароль знаю и массу другой полезной ***ни.
-- Опа! Ну ты даёшь, Молинский. Ладно, раз так, то *** с тобой, -- сержант Педди хищно оскалился, -- кто там тебя прикрывать должен был, да уснул вместо этого? Сейчас будешь ему ****юлей за такую хуйню вламывать. У нас тут всё таки урок по рукопашному бою проводится.

15:20 Поляна в лесу.

Фр-р-р! Как мокро и противно! Я пытался дрожащими от холода и мокрыми от внезапно хлынувшего ливня руками достать из грузового кармана брюк непромокаемую клеёнчатую куртку, терпел неудачу за неудачей и от этого тихо матерился. ****ский дождь! Мало того что я не успел доесть обед, так теперь ещё и промокну как дохлый заяц прежде чем успею достать эту куртку.

-- Нахуя ты капющён одел? Ты знешь на кого ты в нём похож? Правильно! Ты похож на брезгливую благородную девицу, а у нас тут армия и с таким обзором как в твоём капющёне тебя выебут как эту самую девицу прежде чем ты даже поймёшь кто это сделал. Во все дыры! -- сержант Богданский был как всегда просторечив, но красочен во всех своих объяснениях.

Я затянул капющённый шнурок на шее до упора, но всё равно некоторые капли со снятым капющёном попадали за шиворот и создавали серьёзный дискомфорт.

-- Всё это ***ня, -- успокаивал нас Богданский, -- Вы уже в курсе того что предидущий цикл тренировался по усиленной экспериментальной программе и они прожили вне казармы 26 дней. Более того, как на зло всё время дожди шли. Весна... Помнится, когда они стрельбу сдавали, так все окопы залило и мы три раза зачёт откладывали. Вот один раз, помню, ливень, гроза, они под навесом на скамейках сидят, а я как дурак по полигону всё время за чём-то мотаюсь. То что вы сейчас испытываете -- всё хуйня. Подумаешь, вода за шиворотом! Тоже мне трагедия! Вот когда она ниже пояса просочится, да между ягодицами прольётся и начнёт по яйцам в штаны стекать, оставаясь при этом такой же холодной, вот тогда вы поймёте значение слова "хуёво". А пока давайте стройтесь и вперёд назад в лагерь. В тот день струйка ледяной воды остановилась чуть не дойдя до копчика. Вот на сколько я был близок к ощущению полной несчастности, а вам до него пока ещё далеко.

15:35 Лагерь.

Лагерь представлял из себя смесь всех наших вещей с ветками и грязью. Природа замаскировала всё так, что не то что врагу, нам составило некоторого труда его найти. Мой навес был разгромлен до неузнаваемости. Рюкзак и одеяла утонули в жидкой грязи по тому что плащ-палатки были сорваны и яму затопила мутная вода. Там же я выловил и свой ремень с фляжками и сразу жадно выпил всё их содержимое -- кофе и чай.  Когда я начал обучене, очень странным казалось правило по которому все были обязаны держать при себе воду. Теперь же, восемь недель спустя, я не мог представить себя без фляжки под рукой.

Я тут же почувствовал прилив энергии. С начала обучения нам запрещалось употреблять кофеин в какой бы то ни было форме с целью предотвращения черезмерного обезвоживания организма и следующих за ним неприятностей. Однако плевать мне было и все находимые мной в полевых рационах пакетики с растворимыми чаем и кофе отправлялись в мои фляжки, а затем и вовнутрь меня. Вот и сейчас отвыкший от всякой отравы, чистый и здоровый организм воспринял её с неподдельной радостью.

17:15 Там же.

-- Вообщем, запомните самое главное. При проверке документов, обыске и так далее ни в коем случае не становитесь между проверяемым и вашим боевым товарищем. Он ведь иначе вам ни чем не сможет помочь. Теперь об обращении со средствами массовой информации. Ни кого не **** какое у вас звание и чем вы занимаетесь. Для окружающих вы -- американские солдаты и говорите от имени всей Армии. Ляпнув с дуру что-то не то, вы можете сильно уронить достоинство Ариии в глазах общественности и ни кто не посмотрит на то что вы месяц назад обучение закончили и далеко не полностью поняли во что влипли. Ежели вам по какой-то причини прийдётся общаться со СМИ, то отправьте их к своему сержанту, а лучше -- к офицеру какому ни будь. Офицеров не зря в институте учат, в их курсе подготовки пиар далеко не последнее место занимает. Но на крайняк и сержант сойдёт, нас в сержантских школах тоже кое чему учили. Если же вас совсем припрут к стенке, попытайтесь говорить как можно более туманно и постоянно ссылайтесь на свою неосведомлённость. Короче, прикиньтесь дурачком и надейтесь на то что от вас в конце концов отстанут. Так, ладно, тут опять дождь пошёл. Пора сваливать на твёрдую землю. Не забудьте закопать все ямы, а в них -- весь ваш мусор. Короче, что бы всё было как до вашего прихода. Это не только для того что бы следующий цикл здесь точно так же мучался, копая окопы. На войне место лагеря возвращают к прежнему виду что бы ни кто не узнал что на этом месте лагерь вообще когда-то был. Дождь вам в этом деле, кстати, очень поможет.

19:10 Обрыв над дорогой. Засада.

Ну наконец-то! Отложив винтовку в сторону, а пускал обильные слюни в направлении пакета с холодной свиной отбивной. Я провалялся в засаде минут десять прежде чем мне в голову пришла идея подкрепиться. Сержант Батлер говорил что в засаде можно пролежать сутки, при чём не одни. Не зря ведь он это говорил. Я сдавил пакет и откусил кусочек мяса. На этот раз оно уже даже не показалось противным. Скорее наоборот -- отбивная была вкусной!

Грохот взорвавшегося иммитатора гранаты прервал моё радостное жевание. Я выронил пакет, ухватил винтовку и выскочил на врага. Враг был растерян. Он прижимался к обрыву, вертел головой в каске по сторонам и пытался понять что происходит. Мысль посмотреть вверх и увидеть там меня в эту голову явно не приходила. У меня не было слов, одни нецензурные концепции. Из за этих уродов из четвёртого взвода я нихрена толком не поел. Мало того что у меня только половина пайка была из за их нехватки, так ещё и это потерял в гнилых листьях. Последнее, бля!

Став на колено прямо у обрыва, я выстрелил почти в упор, прямо в мокушку. Пока до и без того растерянного, а теперь ещё и слегка оглушённого выстрелом противника доходило что его убили, я увидел двоих у противоположной стороны дороги, переключился на очереди по три патрона и дважды дёрнул спуск. Этих теперь тоже вполне можно было списывать. Я повернул переключатель обратно на одиночные, повернулся сам, дуло уткнулось в чью-то грудь, а палец сам нажал на курок...

Когда мои скудные запасы патронов окончательно иссякли, бой уже почти закончился. Троих вязали, а остальные были по всей видимости убиты. Истребление целого взвода заняло не больше минуты и даже при хреново организованной засаде не стоило ни единой жертвы с нашей стороны.

-- А вот и она! -- радостно воскликнул я, поднимая из листьев свою отбивную.

Как хорошо что она в пакете, подумал я, немного отломать грязный край и можно снова есть. А вкустно-то как!

20:25 Блок-пост.

Дорога была перегорожена большим количеством топорщащейся во все стороны колючей проволоки. Из неё же были на скорую руку сделаны и импровизированные ворота. Джонс и Сайберлик стояли у этих ворот, а остальным растерялись по кустам и холмам на обеих сторонах дороги и затаились в ожидании потенциального противника.

Из лесу, с лукошком в руках показалась тётя безразмерных размеров. Тётю звали прапорщик Дэйвис и служила она в нашей роте заведующей оружейным складом и прочим имуществом. Сейчас же вместо военной формы на ней был какой-то ободранный халат и валенки. Не будь прапорщик Дэйвис чёрной -- она вполне сошла бы за похмельную доярку Клаву из колхоза "Серп и Молот", жаждущую немедленно опохмелиться.

Доярка, будем называть её так, подошла к нашим "воротам" и уставилась на них точно так же как это сделал бы баран.

-- Вах, вах, вах! -- сказала тётя Клава и всплеснула руками.
-- Пропуск? -- поинтиресовался Джонс.
-- Вай, вай, вай! -- запричитала Клава, показывая куда-то вдаль.
-- Чё она хочет? -- шёпотом спросил Джонс Сайберлика.
-- А *** её знает, -- ответил Сайберлик, -- может она домой возвращается от подружки али с работы, а тут такая поебень посредь дороги и все со стволами, а глаза горят дикой параноей...
-- Так чё с ней теперь делать?
-- .. а может, -- продолжал Сайберлик, -- она вся динамитом увешана в надежде зайти вглубь нашей заставы и расхуячить нас всех к ****и матери на мелкие кусочки, после чего колона вражеских грузовиков сможет беспрепятственно прокатиться по окровавленным обрывкам нашей мёртвой плоти...

От такой красочности Джонс не только открыл рот, но ещё и сильно побледнел, вероятно представив себе настоящую войну.

...так что лучше её обыскать. -- закончил мысль Сайберлик.
-- Обыскать? А может лучше сразу пулю в лоб посадить? Спокойней будет...
-- Ты чё, опух, пулю в лоб?! Микроавтобус видишь? Это пресса...
-- Так мы и им ****юлей вломим что бы не повадно было! А камеры... камеры и всё прочее оборудование пропьём нахуй. И спокойней и веселее.
-- Ну тебя, браток и понесло. Короче, прикрывай меня, обыскивать буду, раз ты шугаешься.

Сайберлик осторожно подошёл к "доярке", перекинул винтовку через плечо и расставил руки, пытаясь объяснить что ей нужно сделать то же самое. Клава отступила на шаг, после чего дико заорала. Слов понять было нельзя, но ни кто уже не сомневался в том что они были ругательными. Сайберлик остановился. Джонс сжал в руках винтовку и положил палец на предохранитель. Дама тоже остановилась, поглядела на обоих, а потом вдруг рванулась в сторону ворот. Одуревший Джонс выронил винтовку и бросился на тётю Клаву.

Несколько секунд спустя, Джонс всё ещё отплёвывал песок и пытался подняться, к заставе от микроавтобуса бежали цветастые молодые люди с камерой и прочей журналистской поебенью, а лже-доярка громко и почти без акцента голосила,

-- Что я им сделала? Шла домой. Напали! Изнасиловать пытались. Что ж это такое в мире то делается? Завоеватели хреновы! Гидра империализма... Буржуи поганые...

Вокруг неё уже забегали репортёры, Сайберлик хлопал глазами в растерянности, а Джонс медленно поднялся с земли и подобрал свою винтовку.

-- У, сссуки, -- прошипел он и переключился на стрельбу очередями.