Превращение

Когда становится слишком тепло, почки раскрываются навстречу первым солнечным лучам. Ледники в горах подтаивают, отпуская маленькие ручейки вниз, в долину, где их ждут большие реки, лишь только недавно освободившиеся ото льда. С крыш одноэтажных домишек падают на землю остатки сосулек. Всё происходит слишком быстро, чтобы люди могли успеть привыкнуть к новому порядку вещей. За долгие месяцы полярной зимы мы не видели столько солнца, вся вода представлялась нам не иначе, как покрытая многометровой коркой льда, мы не привыкли к такому разнообразию запахов, которое разливает, как из бутылочки духов, весна и к такой радуге цветов. Мы не видели столько света. Зима – это всегда ночь, закат мира, когда ничего не видно, когда пусто не только на улице, но и в душе.

Чтобы было тепло, человек закутывается в тёплую одежду, на голове у него – большая меховая шапка, из-под которой видны бегающие от мороза зрачки глаз и ледяного цвета губы, под которыми маленькими точечками сгрудились ледышки. Иногда стоит остановится и, затаив дыхание, послушать стальной лязг разбивающихся сосулек, свирепый вой заполярного ветра. Все звуки словно одинаковые – свирепые, стальные, холодные, каменные, но всегда – всегда громкие.

Иногда мне кажется, что в толпе становится всё труднее и труднее идти, кажется, что ты никак не можешь понять, куда сейчас повернёт человек, идущий тебе навстречу. Ты не решаешься, куда свернуть. Лёд скользок. Вы сталкиваетесь, не успев увернуться.

Зимой нет бабочек. Я помню, как однажды поехал со своим братом ловить бабочек. У него был новенький, белоснежный сачок, у меня старый, папин. Мы остановились на большой поляне в лесу. Вокруг деревья образовывали сплошную зеленую стену, за которой почти ничего не было видно. На поляне было много цветуших растений, они источали тёплый, медовый аромат, и вокруг них роем вились разноцветные бабочки – одни как радуга после грозы, другие – одноцветные как застиранные шторы. Мне почему-то больше нравились последние. В них был какой-то свой шарм. Поймав такую бабочку, я сажал её в ладонь и долго гладил её мягкое, пушистое пузо. Потом я отпускал этих бабочек.

Реки вскрываются ото льда. Сначала по ним проходят маленькие трещины, похожие на морщины, потом сквозь трещинки начинает сочится тёмная вода, постепенно покрывая всю поверхность льда. А потом происходит чудо.
Когда я был маленький, я замирал от немого восторга, когда смотрел, как неподвижное вдруг начинает двигаться, мне казалось, что подо льдом скрываются тысячи маленьких моторчиков, которые и заставляют двигаться огромные глыбы льда, заставляют их скручиваться и ломаться, трескаться и тонуть. Тогда реки начинают течь в полную силу, неся за собой тонкий аромат распускающихся кленовых почек.

       Зимой ты просто сидишь вечерами в тёплом кресле, накрывшись толстым пледом, пьёшь чай, думаешь о лете. Только зимой люди не думают о том, что за окном. Летом мы думаем о том, с кем пойти завтра погулять, осенью – какой надеть плащ и сколько грибов можно собрать туманным октябрьским утром. Зимой мы думаем о лете, не о зиме.

       Сила весны и заключается в том, что она воскрешает, не убивает, как осень, а воскрешает, поднимает из-под метрового слоя снега всё то живое, чему люди не устают радоваться летом. Возрождение и воскрешение. Дети начинают пускать кораблики в весенние ручейки, стремительно размывающие так недавно казавшиеся незыблемыми сугробы и глыбы льда. Лёд на озерах превращается в сложное сооружение из мириадов прозрачных иголочек, с треском разбивающихся после прикосновения руки. Безжизненный лёд превращается в плавную текучесть воды.

       Мощь потоков памяти воскрешает в голове прекрасные солнечные дни лета, когда брызги воды в реке и звонкий смех детей превращается в объёмные впечатления, которые зимой, как старый фотоальбом, мы с удовольствием перелистываем в памяти.

       Стоит только последней снежинке исчезнуть с ещё холодной, насквозь промёрзшей земли, весна кончается. Испаряется как осенний туман и уносит с собой тонкий аромат разбившихся сосулек и мёртвых туч на небе. В воздухе разливается диковинный вкус наступающего лета, и мы забываем о зиме, как о неприятном сне. Больше нет промозглой тьмы вечеров, холодной слякоти на улицах города и неприятной смеси дождя со снегом, льющейся с небес. Этого нет до первых дней ноября, когда на лужах появятся первые тонкие корочки льда.