Недостатки образования

Все-таки образование, я вам скажу, шибко портит человека как личность. И давит ему на мозги. Отчего человек становится мрачным и злым.
А ежели в семье двое образованных сойдутся – пиши пропало. Потому как оба супруга, переутомленные образованием, не об друг друге думают, а об всякой ерунде, которая в голове у них копошится. И жрать, извиняюсь, готовить баба, ежели образованная, отказывается своему благоверному, и носочки штопать не спешит. Не ейное, мол, такой образованной бабы, это дело – мужнино бельишко чинить. Да и супруг тоже не отстает: кран в квартире текет, штукатурка с потолка сыплется, полка книжная уже три раза на голову родственникам падала, - а ему хоть бы хны. Ему на это наплевать! Он не об кране думает. Он об силе думает. Которая суть равна мэ на жэ. Взбеситься можно!

Но это, братцы, так, крик души, прелюдия, можно сказать. А вот вам и сам рассказ.
Влюбился, скажем, друг мой Костя Беленький, - мы с ним вместе на одном заводе в сборочном цеху шабашили – в красавицу Танечку.  Ну, в бухгалтершу нашу.  Влюбился, я вам доложу, что надо – втрескался, то есть, по самое не могу. Ходит парень мрачный и прямо света белого не видит. Ну, мы сначала с ребятами издевались, конечно, над Костиком. И даже шутки разные шутили. А потом видим: нет, не до шуток, пропадает парень совсем. И даже пиво после работы с нами пить отказывается. Беда!
А Танечка, надо тут сказать, девица хоть и видная была, но шибко образованная. Никто за ней долго ухаживать не мог. Тошнило кавалеров Танечкиных от образования ейного.
- Мне, - говорила  Танечка завсегда, - все равно, какой муж мой в плане красоты будет. Пусть хоть последний урод. Только, - говорит, - главное, чтобы мне с ним интересно было. Чтобы, значит, человек он шибко образованный был. И культурный.
Послушали мы как-то с мужиками это трескотню – и айда к Костику.
- Ты, - говорим мы ему, - не отчаивайся, что голова у тебя на тыкву похожа, и в морде твоей чой-то есть такое, отчего плюнуть в нее сразу хочется. Ты, - говорим, - главное – порази Танечку своей образованностью. И культурностью. И все – девка твоя.
Ну, сказано – сделано. Три дня всей бригадой мы думали, чем  Костик смог бы бухгалтершу нашу поразить. И, наконец, придумали. Самый старший из нашей бригады, дядя Миша, вспомнил, что когда-то, когда еще буржуи на свете жили, принято было баб в театры водить. И даже в оперы какие-то.
- Что такое энта опера, - говорил дядя Миша, - я уже точно не помню, но сходить туда было очень культурным делом. Туда только образованные граждане ходили. И баб своих за собой таскали.
Загорелся Костик идеей этой сразу.
- Нет, - говорит, - вы только подумайте! Мне ничего, окромя рюмочной, в голову не приходило, а тут сразу опера! Аж страшно, - говорит, - мне. Потому как никогда я раньше не бывал там, и даже не снилась мне катаклизьма такая.
И что вы думаете? Пригласил!
- Ежели, - сказал нам Костик, - Танька в результате этого мероприятия хоть раз себя в щечку поцеловать даст – всю бригаду три дня за свой счет пою. А дядю Мишу так вообще – сколько ему влезет.
Ну, съехал парень с катушек от любови своей окончательно!

На следующее утро ждем мы Костика всей бригадой. И даже работать не начинаем. Силы на угощение бережем.
К девяти часам является Костик. Злой, как черт. И угощать нас, судя по всему, не собирается. Мы к нему с расспросами – а он грубит. И посылает в разные неинтересные места. Ну, навалились мы тогда все вместе, заломали Костика, и требуем  немедленный отчет об опере предоставить.
- Что ж, - в конце концов разговорился Костик, - было б вас чуток поменьше, я б вас, сволочей, - говорит, - поубивал бы. А особенно этого старого козла, дядю Мишу! В какую вы меня, паразиты, историю втравили, так поубивать вас, - говорит, - и то мало! Ну, сели, - рассказывает Костик, - все чин чинарем, место культурное. Танька молчит, я молчу. Тихонько рукавом нос вытираю. Никому не мешаю. А тут – свет потушили, и шторку здоровенную такую отодвинули. Выходит тетка. Жирная. И как завопит! Я с перепугу за ногу Танькину схватился, а она тоже давай орать! Она ж не видит, кто в темноте за нее вцепился, ну и визжит.  Остановили, одним словом, спектакль, нас с Танькой на улицу выкинули. За нарушение, так сказать, общественного порядка. Смешно, ей-богу! Та тетка  громче визжала, а выгнали почему-то нас…
Послушали мы все эту ужасную историю, и головами покачали. Ох, и натерпелся человек! Это ж надо – какие неприятности!
- Ну, а Танька что? – спрашиваем.
- А что Танька? Развернулась, - говорит Костик, - Танька, и по рылу мне съездила. Ежели, говорит, культуры в тебе нету, и человек, говорит, ты необразованный, то нечего было девушку в культурные места приглашать и конфузу набираться.
Пожали мы плечами на неблагодарность эту черную, и разбрелись уныло по рабочим местам над превратностями судьбы думать. И Костик тоже пошел…

А через две недели уволилась Танечка с работы. То ли морды наши ей опротивели, то ли другую какую работу подыскала – это нам неведомо. Уволилась - и все тут. А еще через пять дней и Костик заявление подал.
- Все, - сказал, - не могу я больше корягой необразованной оставаться, и пиво с вами глушить больше не могу.  Пойду, - сказал, - в институт поступать.
Долго мы Костика уговаривали глупостей не делать, да только не послушал он. И ушел. Совсем.   

Вы думаете, это – конец истории? Мог бы быть и конец, конечно, если бы я Костика не встретил давеча.   Лет семь прошло, как мы не виделись. Я его и не узнал даже. Идет, весь такой из себя, на пузе – галстук, на носу – очки. И морда, главное, серьезная такая!
- Костик, - кричу я ему, - здорово, сукин сын! Как я рад, - кричу, - морду твою наглую видеть! Щас, - говорю, - я тебя прямо расцелую! И пивом угощу!
А Костик, сволочь такая, почему-то мне не радуется.
- Чего, - это он мне говорит, - кричишь, товарищ Ваня, чего перед людьми культурными  позоришь? Ты, - говорит он мне, - не в пивной же…
Обиделся я тогда, помню, на  Костика страшно, замолчал даже.
- А что, - говорю я ему тогда сухо, - ты культурный шибко стал?
- Да, - отвечает мне он, - и культурный и образованный. Вот, - говорит, - институт закончил, а теперича дессертацию пишу.
У меня аж слова в горле застряли.
- А Танечка, - спрашиваю, - что ж? Неужто не встречал ее больше?
- Отчего ж, - отвечает мне Костик, - встречал…  Женился даже.
- Да ты что?! – спрашиваю. – Ну, и как она?
Задумался тут Костик сильно, и очки свои на носу поправил. Потом плюнул и сказал:
- Разводиться я с ней буду. Дура она. Я, - говорит она мне, - с Кантом твоим и Гегелем  с ума сдвинусь! Лучше, - говорит, - ребенком займись. И кран почини. Дура какая!
- Все они бабы такие! – говорю я здесь Костику, и добавляю: - А ты поменьше Сканта этого домой к себе таскай.  Пейте на площадке. Глядишь  – и семейная жизнь наладится.

Посмотрел тут Костик на меня мрачно, морду скривил, попрощался и убег. А я пиво пошел пить. Один.  Все-таки шибко образование портит человека, доложу я вам…