Битва Титаников киносценарий

                Ольга Фёдорова

                Битва Титаников
                (Киносценарий)

    Лето. В кадре – уходящий с остановки трамвай (звонок). Панорама местности – с остановки на дом, старые дворы, стремительное продвижение камеры вдоль под арками дворов-колодцев, остановка: снова улица. Внимание на дом, потом вверх – на окно. В окне резко отодвигается штора. Пауза. Далее: камера по кругу, дом со всех сторон, кругом (вращение), захватывая небо. Стремительно показать ступени (ускорение), у порога парадной – остановка камеры. Далее: камера против парадной и издали направлена на девушку, стоящую на пороге. Так и стоит с минуту: сначала издали, потом ближе, ближе, крупным планом, резко, как выстрел – глаза, так же – лицо, так же – всю крупно, далее – отъехать чуть назад. Взгляд – гордо-спокойно-торжествующий. Показать со всех сторон.
    Переход. Она в толпе на улице, элегантно одетая, проходит мимо группы молодых людей, сидящих на поребрике – все одновременно оборачиваются, вскакивают, провожая её глазами. Идёт по улице мимо витрин, где она отражается, смотрит вперёд, встречные смотрят на неё, словно уже где-то видели. Останавливается на углу, оглядывается, словно вспомнив что-то, следует дальше. Камера – вперёд, дорога, тротуар, магазины, мосты; спускается в метро (подземный переход) по ступеням, кто-то внизу подаёт ей руку, она проходит мимо, он смотрит ей вслед. Метро, лестницы, подъезжает электричка, она входит, смотрит по сторонам – кто-то из угла смотрит на неё в упор. Она, отворачиваясь, надевает тёмные очки, проходит в свободный угол и садится на пол. Мимо ходят, она изредка поднимает голову, когда её задевают, и снова опускает. Так и едет (тьма в окнах, недоумённые взгляды, искусственные лица). Выходит, поднимается по ступеням, останавливается на выходе, смотрит вверх (камера туда же) – на небе солнце, ослепительный свет во весь кадр. Голоса за кадром: «Навестим старого друга…. Козёл, говоришь? С бородой, говоришь?.. А он хоть знает, сколько раз ты была здесь? Никто ничего не знает…»
    Дверь, обитая тёмной кожей. Какой-то номер на табличке, простой, без выкрутасов. Крупный план – звонок, совсем крупно (звонок за кадром), открывается дверь, кто-то кого-то впускает в квартиру (вид сбоку), она сидит на ступенях перед соседней дверью, открывая и закрывая зажигалку. Поднимается, смотрит через перила, спускается на полпролёта вниз, открывает окно и смотрит вниз. Зелёный двор, панорама, небо, снова дома, крыша соседнего дома, птицы. Медленно закрывает окно, встаёт. Всё в тумане, ускоренная съёмка, мимо проходит кто-то во всём белом (она смотрит на него, стоя у стенки, поднявшись на одну ступеньку), он проходит мимо, затем – проходит кто-то в красном, затем – кто-то в тёмном, он оборачивается (замедленно), её глаза, расстояние между ними, средний план – всё исчезает в тумане. Она взбегает по ступеням и останавливается у нужной двери. Обычная полированная дверь. Вскидывает голову и стучится.
    Гулкие шаги в коридоре (на фоне темноты двери), щёлкает замок, дверь приоткрывается, свет бьёт ей в глаза, скрывая (частично) того, кто открыл ей дверь (он – тот самый, что в тёмном проходил мимо неё). Из комнаты и коридоров – голоса, шум, веселье (слегка агрессивное), голоса: «Кто там ещё?», «Мы никого не ждали», «Забавно». Они смотрят друг на друга (крупный план: она, затем он, после – вид сбоку). Лестница за ней, коридор – за ним. Пауза. Затем он распахивает в дверь, и свет из коридора заливает лестницу.
    - Привет!
    - Привет, проходи.
    (За кадром: «И теперь у нас всё время пять часов. И всё время пора пить чай…»).
    Она проходит в коридор, где нестройной толпой помещаются его вышедшие из комнаты гости. Их лица. Вначале все веселятся, переговариваются, затем голоса становятся тише, наконец, замолкают совсем. Снова их лица, уже застывшие круглые глаза, крупным планом все. Они достаточно молодые, небрежно одеты, все разные. Она отвечает на их взгляды чуть презрительно, слегка сощурив глаза и не опуская головы. Он – у дверей, наблюдает эту сцену чуть удивлённо. В нём нет суеты, праздной весёлости, он спокоен, невозмутим, держится с достоинством. В конце коридора – свободная комната, левее – подряд ещё одна, откуда все вышли, другая – кухня. Кухня вдоль по коридору налево, напротив неё – ещё одна комната. Он проходит чуть вперёд, берёт её за руку и, бросая им на ходу: «Гуляйте дальше, это со мной», проходит мимо них вперёд и направо, в ту комнату. Веселье тут же продолжается с новой силой, снова шумно, снова возвращаются туда, откуда вышли. Она входит, осматривается, он поспешно закрывает за ними дверь. На мгновение камера объезжает комнату. Она совсем небольшая, у дверей в углу шкаф, далее – письменный стол, какая-то аппаратура, в другом углу гитара, окно, стол, стоящий напротив письменного стола, на нём маленький телевизор; диван и висячая лампа. Камера вверх, на люстру, вниз, на паркетный пол. Разговоры ведутся на фоне этого плана комнаты.
    - Это твои друзья? – она, без интереса, скорее, с презрением, но мягко.
    - Может, и друзья, - он, невозмутимо, тихо и глубоко. – Не всех же называть друзьями.
    - Тебя давно не было видно, - в сторону. – Хотела зайти уже давно, думала, уехал.
    - Да, теперь у тебя совсем нет времени, понимаю….
    - Ты мне не рад? – как-то совсем уж утвердительно.
    - Почему же?
    - Здесь всё совсем по-другому, - задумчиво, чуть печально.
    - Кажется, ничего не изменилось.
    Она медленно подходит к окну, оглядываясь по сторонам, смотрит на него – он всё так же стоит у двери. Отворачивается, смотрит в окно – резко, как выстрел – высота, быстро, резко приближается земля. Она на мгновение прикрывает глаза (крупный план). Далее – снова разговор за кадром, панорама по оклеенным разными фотографиями и картинами стенам.
    - Всё так же высоко, - она, почти вопросительно.
    - Тебе ли говорить о высоте? – спокойно, с иронией в голосе.
    - Лето (громко, протяжно)…. Красиво там, за окном. Всё распускается (с усмешкой).
    - Ты куда-то уезжала? – без интереса.
    - Да, теперь приходится много ездить, - с плохо скрываемым торжеством в голосе. – Кто бы мог подумать, что….
    - Не хватало только детство вспомнить, - тихо, равнодушно.
    - У тебя было детство? – искренне удивляясь.
    - Не имею привычки останавливаться (на фоне чьих-то страшно знакомых глубоких глаз) на середине.
    Она подходит к дивану, садится, откинувшись слегка на спинку. Он подходит к книжной полке на шкафу и поправляет стоящую там чью-то фотографию.
    - Тебя что-то удручает? – она, с дивана.
    - Нет, ничего, - медленно оборачивается, спокойно, уверенно, равнодушно.
    - Тогда почему не заходишь? – с интересом, переводя на него взгляд.
    - Зачем? – так же равнодушно-удивлённо. – Решишь, что я пришёл о чём-то просить.
    - Но я же не решила, поэтому я здесь, - быстро. – Мне-то нечего просить у тебя.
    - Хотя всё лучше, чем обычно, - после удивлённого взгляда на неё подходит, садится рядом.
    Камера быстро делает круг по стенам. Она, чуть прикрыв глаза, у него – взгляд куда-то в пол, застывший.
    - Стены…. Зачем так много всего? – удивлённо.
    - Продолжаю начатое направление, - просто, после усмехнувшись.
    - Ты оставил своих гостей, - вопросительно.
    - Они не ко мне, так, сами по себе, - минуту молчит, смотрит на часы.
    - Почему так тихо? Что молчишь?.. Всё-таки здесь стало необычно, - встаёт, подходит к стене и рассматривает картины. – А телевизор работает? Можно включить?
    - Включай.
    Она перебирает пальцами цветные кнопки, потом включает телевизор, там – настроечная таблица. Она возвращается на диван.
    - Слушай, ты живёшь в тёмной комнате, зато высоко, и солнце по утрам глядит тебе в окна.
    - Поэтому я здесь и живу.
    - Поэтому я здесь и живу.
    - Поэтому ты так и живёшь? – вопросительно, с ударением на последних словах.
    Он слегка улыбается, откидывает голову на спинку дивана.
    - В самом деле, не так уж и плохо, - внезапно став серьёзным, говорит, не глядя на неё. – У меня нет телефона.
    - Жаль, - чтобы что-то сказать.
    - Так вот, у меня нет телефона, и поэтому я…. У меня к тебе просьба.
    Она оборачивается и долго смотрит на него. Он по-прежнему глядит перед собой и на неё не смотрит.
    - Я знаю, положиться на тебя можно, - твёрдо, тихо и уверенно.
    - Что-то серьёзное? – чуть ли не с тревогой.
    - Совершенно ничего серьёзного, - спокойно, тихо, глубоко. – Сделаешь?
    - Скажи, что.
    - Позвони ***-**-**, мне нужно только сказать….
    - А как же автомат?
    - Ничего не выйдет…. Понимаешь, я должен предупредить одну знакомую….
    - О чём? – с интересом.
    - Просто это что-то вроде условного знака. Позвонишь и скажешь: «Будь осторожна, Лена», - по-прежнему не глядя на неё, со значением.
    - И что?
    - И всё, только эти три слова.
    - Если нужно только это… - слегка настороженно.
    - Да. А теперь пройди на кухню, поставь чайник и иди, - не глядя, спокойно, ровно.
    - Что ещё за игры?
    - Потом, позже, зайдёшь ко мне, - смотрит на неё.
    - Ладно, - встаёт, идёт к двери, берётся за ручку, оборачивается, выходит. Каблуки стучат по коридору, из комнаты – те же шумные вопли, смех, шуточки, кто-то что-то горланит. Она проходит на кухню, ставит чайник. Он поднимается, берёт гитару, наигрывает мотив «Here Comes The Sun» «Битлз», затем эта песня за кадром. Она – на кухне, рассматривает какую-то табличку, растёкшуюся красную краску на надписи, оборачивается – в дверях стоит какой-то тип из компании, смотрит на неё (мажорская физиономия), она проходит мимо него, не глядя, хлопает дверью. Тот так и остаётся в дверях. Она выходит на улицу, ловит такси, снова надевает тёмные очки, садится, машина едет вперёд (всё под музыку). Крупным планом шофёр, потом она. Переход. Он в своей комнате сидит, задумавшись, оборачивается, снова берёт лежащую на диване гитару. Переход. Она едет по городу (в стёклах машины виден город), движение, в шофёрском стекле отражается она. В окнах – набережная. Машина останавливается, она выходит, машина уезжает, она стоит на проезжей части, машет вслед рукой. Снимает очки, сбегает по ступеням к воде, трогает её рукой – издали камера – сидит на ступенях, чуть откинувшись назад, снова издали – медленно, оборачиваясь и останавливаясь, поднимается по ступеням, издали – слегка откинулась назад на фоне гранитного бортика, издали – перегнувшись, глядит на воду, оборачивается – ветер в лицо – к камере, слегка улыбается, тут же голову вбок и опускает. Снова резко оборачивается. Снова он в комнате, медленно опускает голову.
    Переход. Небольшая тесная комнатка, где только стол и несколько стульев. Всё утопает в дыму. За столом – молодые люди в кожанках, шумно говорят о каких-то концертах, за кадром играют хэви. Потом все замолкают, остаётся только музыка. В дверях стоит она.
    - Привет, - проходя мимо, сбрасывает свою куртку с плеч на стул. Сама садится на ручку стула, согнув одну ногу и положив на неё локоть. – О чём речь?
    - Мы как раз тебя ждём, - один, поправляя воротник на шее. – Ты же сегодня должна была приехать, разумеется.
    - И приехала, - другой, внимательно глядя на неё. – Ну, и как твой круиз?
    - Всё, как обычно, - почти равнодушно. – А у вас что нового, какие планы?
    - Ты бы позвонила, мы бы тебя встретили с вокзала, - ещё один, спокойно. – Всё равно сидим тут без дела.
    - Ну, уж не совсем и без дела. Трудностей, конечно, хватает, зато неприятностей нет, - первый.
    - Тогда всё о`кей, - она.
    - Вот, смотри: нужно сделать это, это и это, - второй, протягивая ей несколько каких-то заявлений или бланков, она их не спеша просматривает. – Нам это показалось интересным.
    - Так…. Вот это – отлично, - с умным видом она ставит свою подпись под этой бумагой. – Это – стоит подумать (откладывает в сторону). А вам это как, вообще?
    - Ну, неплохо, очень интересно, - наперебой, они, заглядывая.
    - А это…. Нет, пожалуй, не подойдёт, - откладывает в другую сторону. – Возражений нет?
    - Какие могут быть возражения? Мы тоже об этом думали, - они.
    - Тогда можно приступать, скажем, с завтрашнего дня, - поднимается. – Это что, «Металлика» (кивает за дверь, из-за которой слышна музыка)?
    - Точно, - третий. – Но у нас ещё есть куча неразрешённых вопросов, так что надо это обсудить. У тебя как со временем?
    - Хватает…. Подождите, а телефон что, убрали? (оглядываясь по сторонам).
    - Да, он теперь внизу, - первый, махая рукой. – А что, нужно позвонить?
    - Вообще-то, желательно (задумчиво)…. Тогда я сейчас, ничего (подходя к двери)?
    - Нормально, подождём, - снова начинают разговор между собой.
    Она спускается по витой широкой лестнице, откуда-то рядом – взрыв аплодисментов, гул какой-то аппаратуры, приветственные крики, всё стихает, снова какая-то музыка в отдалении. Заходит, открыв дверь, в какую-то подсобную комнатёнку, там за столом сидят почти друг против друга две пожилые женщины, одна в синем костюме, другая – в коричневом, на столе лампа, какие-то папки, телефон, они что-то пишут.
    - Здравствуйте, позвонить можно? – она, спокойно.
    - Здрасьте, - первая.
    - Можно, - вторая, почти одновременно.
    Первая, сидящая ближе к телефону, берёт его и пододвигает к ней. Она подходит, снимает трубку, потом кладёт, оглядываясь, словно передумав, потом снова снимает и набирает номер. В комнате – лёгкий шелест бумаг, скрежет перьев, светло-жёлтые занавески и лёгкий свет из-под лампы. Набрав номер, минуту ждёт, повернувшись спиной к тем женщинам.
    По радио – какая-то песенка типа «Прекрасное далёко», параллельно: «Сегодня в Москве готовили пункты повестки дня предстоящей встречи на высшем уровне. Это крайне важно и для населения, как и договорённость о гуманитарной помощи. Все активно принимают участие в защите Отечества. Сегодня к полуночи произошло окончательно разделение советских и чеченских войск. По поводу двух российских самолётов… никаких сведений не поступало».
    Негромкий голос на том конце провода (она стоит, слушает):
    - Алло! (старушка).
    - Лену попросите, пожалуйста, - ровно, спокойно.
    - Лену, Лену…. Вернулась она только что, в квартире погром, кто-то кувыркался, что ли…. Всё перевернули, всё, и кому это только надо было? Теперь прибираться надо…. Лену вам, значит? Сейчас (монотонно, выразительно)…. Лена, к телефону тебя.
    Далёкий голос Лены:
    - Алло! Алло (плохо слышно, но голос звучный)!
    Её голос за кадром (все звуки и предметы исчезают в белом тумане): «Лена, уезжай, Лена, он просил передать, чтобы ты…»
    Говорит в трубку:
    - Лена, будьте осторожны (хочет ещё что-то добавить, но быстро вешает трубку). – Спасибо (женщинам).
    Быстро уходит, опустив голову. Женщины, поднимая от бумаг головы, медленно переглядываются, и снова принимаются писать. Голос за кадром: «Дело сделано, дело сделано (на фоне азбуки Морзе)…. Это движение кажется сложным, но попробуйте, и увидите, какое оно простое. Посчитаем ступеньки: раз, два, три…. А теперь – прыжки в длину (бодрый голос преподавателя по производственной гимнастике)…»
    Переход. Снова комната, где остались её друзья. Они, между собой, споря:
    - Да ты что, у него вообще нет чувства ритма! – первый, хватаясь за голову. – Надо примерно так (отбивает на столе какой-то ритм). Другой в это время прыгает, попадая в такт, как туземец.
    - Кстати, там ритм совершенно другой. Думаю, что ни у него, ни у тебя ничего не выйдет, - второй, спокойно, равнодушно. – Здесь ритм совершенно не при чём. Ты вообще забыл о знаменательной дате, по поводу которой мы всё это затеваем.
    - Это у него-то нет ритма? – третий, возмущённо. – Да вы совершенно ничего не понимаете. Вам эту фразу и без ритма в жизни не сделать (напевает что-то)!
    - А куда после праздника-то пойдём? – первый.
    - Куда же можно пойти в три часа утра? – третий, с усмешкой. – Смотри-ка, уже плёнка кончилась….
    - Ничего, другую поставят, - второй. – А это за нами была сегодня машина с телевидения?
    - А ты думал, - с достоинством и, словно отмахиваясь, третий.
    - И что, поехали бы? – удивлённо-равнодушно.
    - Ну, да…. Как же, поехали бы. На такси денег-то не хватает, - третий.
    - А что тебе с деньгами-то делать? Вот именно, нечего, - второй, убедительно. – Но на такси будет хватать. Это факт.
    - Ладно, так что там с фразой? – первый, наклоняясь вперёд.
    - Подожди, - третий встаёт, выходит в соседнюю комнату, возвращается с гитарой. – Ну, изобрази (перекидывает ему с довольным видом, подходит, садится рядом).
    Тот долго и упорно пытается что-то изобразить, потом машет рукой и ставит инструмент на пол:
    - А, бесполезно…. Тут нужны уши, наших понежней, - она показывается в дверях). – Слушай, подскажи с этой фразой, а то пропадаем совсем.
    - Пожалуйста, - она, резко, равнодушно. – Давай сюда.
    С невозмутимым видом воспроизводит нужную фразу и возвращает гитару. Трое молча переглядываются.
    - А мы целый день не могли вспомнить, - удивлённо, третий.
    - Вот это здорово, - второй, протяжно.
    - Ещё вопросы есть? – с интересом оглядывая всех.
    - Нет, на сегодня пока всё. Мы идём оформлять эти бумаги, ты как, с нами? – первый, выразительно.
    - Кто не с вами, тот против вас, а я – за, - она, с улыбкой. – Пошли.
    Третий, у которого в руках инструмент, что-то задумчиво наигрывает, и это переходит в песню. На фоне неё все выходят из этого дома, идут рядом, разговаривают. Небо, панорама города, ниже – снова они. Камера объезжает со всех сторон Александровскую колонну, резко в сторону – они стоят, разговаривают, сбившись в кучу, о чём-то спорят, показывают в сторону. Дворцовая площадь, идут по камням на мостовой, один из них играет, все остальные подпевают прямо на ходу (вне фонограммы за кадром), потом останавливаются, пританцовывая на месте. Крупным планом: пара удивлённых лиц иностранцев, лица, торчащие из экскурсионного автобуса, оборачивающиеся прохожие. Их счастливые, весёлые лица, танцуют, потом вдруг останавливаются, оглядываются и быстро убегают с площади, улыбаясь. Пустая дорога у какой-то тихой улочки на фоне реки – наплыв, на этом месте стоят все четверо (появляются ниоткуда). Мимо проезжает машина, кто-то из них «голосует», когда машина останавливается, все смотрят в разные стороны, делая вид, что ничего не случилось. Машина снова трогается с места, они смеются, хватая друг друга за руки, что-то жуют. Идут вдоль по набережной, она – по поребрику, кто-то из них ведёт её по нему за руку, один играет, другой пританцовывает, в конце она спрыгивает вниз, они идут вдоль по улице (камера – вид сзади, даёт им отойти). Переход. Все – на ступенях какого-то большого здания, они прощаются с ней и уходят. Она стоит у спуска вниз, руки в карманы, смотрит вперёд. Из дверей выходит какая-то толпа, они внимательно смотрят на неё, подходят ближе, она опускает на глаза тёмные очки и быстро сбегает по ступеням вниз. Они, размахивая руками и тыча в её сторону пальцами, устремляются за ней. Она убегает, заворачивая за угол.
    Переход. Она под какой-то тёмной аркой на фоне жёлтой стены, переводит дух. Волосы слегка растрёпаны. Потом прислоняется к стене, откинув голову, облегчённо вздыхает. Голос за кадром: «Фоззи, от кого ты тут прячешься? – От призрака «Маппет-шоу»!» Здесь она резко оборачивается и идёт вперёд по тёмному переходу. За кадром проигрыш песни «Алисы» про детский сад. На ходу запахивает на себе куртку. Выходит на светлую улицу. Густые деревья, листва. Камера вверх – голоса птиц, небо, солнце, небо перевернулось, всё вверх ногами.
    Переход. Крупным планом – ступени, поднимается по лестнице. За кадром – стук метронома, шаги – в такт. Остановка у двери, ключи, замок, влетает в квартиру, в комнату прямо перед дверью. Немолодая женщина в скромно обставленной комнате смотрит телевизор. С экрана: «- Чего д ты не спросишь её, куда она уходит каждый день? – А зачем? Мне всё равно. – Ей уже некуда деваться от этих квартир. – А как же иначе? – А если это любовь? – Она не верит в этот вздор, потому что…» Она заходит в комнату:
    - Привет…. Я на минуту, только перекусить, - тут же проходит на кухню, на ходу снимая куртку.
    - Опять уходишь? Совсем дома не бываешь, посидела бы, поговорила…. Кстати, тебе опять все телефоны оборвали, - выключает телевизор и проходит на кухню за ней.
    - Кто? – её голос из кухни.
    - Да, разве разберёшь, – проходит на кухню. Домашние тапки. – Опять такси не отпустила (глядя в окно)…. Совсем дома не бываешь….
    Переход. Его дверь. Она слегка толкает дверь рукой, дверь тут же открывается. От неожиданности она отступает на шаг, потом медленно проходит в квартиру. В доме необычайно тихо и пусто. Идёт по тёмному коридору, вдали – полоска света – она идёт из-за двери одной из комнат. Она идёт туда и тихо открывает дверь. Там при свете настольной лампы сидят те же из компании, что были днём – три девушки, четверо юношей довольно странного экстравагантного вида. Они тут же оборачиваются к ней. Она прищуривается (темно), на столе окурки сигарет, какие-то бумажки, ещё что-то…. Крупным планом лицо одной из девушек:
    - Его нет дома, - с удовольствием вперемешку с удивлением.
    Все было вскочили, но тут же расселись по своим местам.
    - А где он? – с интересом, не уходя.
    - Это неважно, ты его можешь подождать… вместе с нами, - другая, отворачиваясь.
    - Да, проходи, мы очень рады, что… у него такие знакомые, - один из них.
    Она закрывает дверь и проходит (медленно, осматриваясь) в эту полутёмную комнату, садится на полу, прислонившись к стене у стола. Глаза блестят от света. Голос за кадром: «Что такое очевидный ответ на конкретный вопрос? Ну, вот, например, конкретный вопрос: кто будет разливать чай? И тут же очевидный ответ (когда она садится, её крупным планом): кто же, как не я, самая старшая из присутствующих здесь дам. А-а-а!»
    Пауза. Одна мрачно спрашивает:
    - Курить есть?
    Она небрежным жестом достаёт из кармана пачку «Мальборо» и не менее небрежным жестом бросает им на стол. Они медленно переглядываются, прежде чем открыть. Она поднимает голову, глядит на стены. Уникальные стены, тоже все оклеенные, почти нет свободных мест. И тут она замечает на самом видном месте его фото. Крупным планом – глаза, камера наезжает – её взгляд. За кадром – «Paint It Black» «Rolling Stones». Камера делает быстрый круг по комнате. Она – в полутьме, закрыв глаза, поводит головой, открывает глаза. Крупным планом светлое пятно – лампа. Вниз, медленно, по очереди, из лица крупным планом – все чего-то делают, кто скалит зубы, кто пристально смотрит в одну точку, кто тушит папиросу, кто жуёт бутерброд, кто допивает что-то из стакана. Потом – панорама по стенам – какие-то репродукции картин вперемешку с фотографиями, знакомые лица. Крупным планом – часы, стрелка перемещается на двенадцать. Она, поправляя куртку, слегка откидывает голову назад, прислонившись к стене. Далее – фрагмент картины или лица со стены, затем – кого-то из них крупным планом, и так – всех. Последняя – она, всё тем же планом. Всё (комната) несётся по кругу, всё быстрее и быстрее. Она медленно осматривается вокруг, позади – полутёмная открытая дверь, полоска света в коридоре, со стороны двери – панорама комнаты, окно, ветки деревьев за окном, она опускает голову, на окне свеча. Переход – он в каком-то здании с большими коридорами, выходит из дверей, останавливается, подняв голову, быстро идёт к лестнице, в спешном порядке через две ступени поднимается на верхний этаж, пробегает по коридору – в закоулке кто-то есть, видна только тень – заглядывает в какую-то комнату, тут же закрывает дверь, быстро сбегает вниз по ступеням, прислоняется к кирпичной стене, оглядывается, идёт куда-то. Снова она, потом её глаза, пробег камеры по комнате, свеча на окне гаснет (но темнее не становится, если только на мгновение). Конец музыки.
    Один тип оборачивается и глядит на неё. Она демонстративно встаёт, отделяется от стены:
    - А что, собственно говоря, вы здесь делаете? – как бы между прочим.
    - Мы? Живём, - один из них слегка нагловато, пережёвывая жвачку, вращая глазами и челюстями.
    - Мы, собственно, ему друзья, - одна из них, поправляя причёску.
    - У нас тут праздник каждый день, - другой, нажимая на педаль стоящей рядом литавры, издавая характерный звук.
    - Ну, допустим, вы здесь живёте, - она, равнодушно, словно соглашаясь с ними.
    - А он здесь только прописан, - одна из них, назидательно. – И нам, в общем-то, всё равно. И кто сюда ходит, в том числе. И не знаем, кто здесь будем завтра, но мы всё равно будем рады.
    - Мы всем рады и всегда рады, - оскаливается ещё один тип.
    Камера едет вдоль по тёмному коридору, вдали – мигающая надпись на телеэкране: «Не забудьте выключить телевизор», в соседнем доме зажигается окно. Переход. Его глаза с фотографии. В полутьме она глядит прямо перед собой.
    - Ну, может, расскажешь нам, как ты сюда попала, и что ты здесь делаешь? – одна из них, облокачиваясь на стол.
    - Уходя, закрывайте двери, - она, чуть вскидывая голову.
    - Могла бы и позвонить для приличия, - один, чиркая спичкой. Она загорается, и он задувает огонь, когда он разгорается.
    - Если у старых друзей открыта дверь, я заходу. Ко всем остальным – и со стуком, и со звуком, - она опускается на стул, ногу на ногу.
    - Кстати, он так редко бывает дома… - заводит глаза к потолку одна. Она тоже глядит в потолок, долго изучает его и опускает глаза:
    - Кстати, это неважно, - она смотрит на них исподлобья и отворачивается. – Я тоже редко бываю дома. Но это так, заметки на полях, как говорится. Make a note of everybody.
    - Одна из них вытаскивает из кармана складной нож и бросает на стол. Она оборачивается (голову к нему).
    - Чего-чего? Скажи ещё что-нибудь, - он, заинтересованно.
    - Ага, сейчас…. Ну, ладно, если его сегодня не будет, зайду завтра (встаёт, проходит к двери).
    - А по-английски уходить у нас не принято, - говорит кто-то из них и встаёт. В это время хлопает входная дверь. Все оборачиваются. Быстрые шаги по коридору, входит он, глядит на них, замечает её:
    - Что ты тут делаешь? Я же просил зайти попозже, - не то разозлено, не то с тревогой в голосе. – Пошли отсюда (машинально обнимает её за плечи, уводит в темноту коридора). Снова хлопает дверь, у остальных – пауза, они следят за ними глазами. Один из них делает странный жест, адресованный другому:
    - Твоя очередь, - тот тут же нехотя поднимается.
    Он и она идут по тёмной улице, где-то невдалеке – проезжая часть.
    - Если это – твои друзья, то я не знаю… - слегка насмешливо.
    - Что, понравились? – он. Их голоса как бы за кадром, лиц не видно).
    - Значит, они там, у тебя, живут? – удивлённо.
    - Так надо. Поэтому меня почти всегда нет дома. Хотя, в принципе, это ничего не меняет, - спокойно.
    - Слушай, мне показалось, что они страшно подозрительные. Они часом не….
    - Здесь всякие бывают, - уклончиво и убедительно. – Я предпочёл бы, чтобы ты больше не заходила, иначе придётся тебе ещё не раз с ними встретиться, а я этого не хочу.
    - И что же там бывает?
    - Да всё, что угодно, - тон не изменяется, так же ровно.
    - Это – тоже игра? – полуиронично, недоверчиво.
    - Разумеется, да, - спокойно. – Сейчас я провожу тебя домой, и мы расстанемся.
    - Ну, домой я не пойду, - как бы между прочим. – Откуда ты знаешь, может, я всю жизнь мечтала погулять всю ночь.
    - Так ничто не мешает. Я-то уже привык, - с усмешкой.
    - Отлично…. Удивляюсь только, как ты можешь оставаться спокойным в такой зверской обстановке. Я-то, кажется, уже слегка озверела.
    - А, они всё-таки обломали об тебя свои зубки, - иронично. – Я так и думал. Об меня, кстати. Тоже. Так и  живём, не мешая друг другу. Такой вот симбиоз…. За ними иногда очень интересно наблюдать.
    - Что-то я не понимаю….
    - И правильно. Да, я сразу хотел спросить тебя….
    - Я позвонила.
    - И что? – спокойно, но с тревогой.
    - Сделала всё, как ты сказал. Ты можешь быть мною доволен, - иронично. – Но что-то не верится мне, что это – игра (внезапно меняет тон).
    - Может, и нет. Главное, что ты позвонила, - так же спокойно.
    - Нет, ты мне скажи, эта Лена – это не игра? Это всё очень странно….
    - Может быть. В этом во всём очень трудно разобраться (смотрит на неё внимательно, останавливаясь, фонарь освещает их лица). Хотя…. Если ты так этого хочешь, может, я расскажу тебе, но не сейчас, потом как-нибудь….
    Идут по тёмной улице, вдали – какое-то здание, вокруг огни, иногда – машины, тёмный асфальт.
    - Но об этом после…. Поговорим о чём-нибудь более приятном, - он меняет интонацию.
    - Поговорим, - голос её смягчается, она поднимает голову куда-то к свету фонаря. – А что ты обычно делаешь, когда гуляешь один? Я ведь забываю всё то, что мне раньше было известно.
    - Ты когда-нибудь гуляла по трамвайным рельсам? – как-то сразу повеселев.
    - Нет.
    - А я вот люблю. Когда темно, далеко, прямо и по рельсам….
    - А это идея! Пошли.
    Переход. За кадром – «Битлз», «Because». Темно, они идут откуда-то издали по светлой полосе рельсов, не торопясь, о чём-то разговаривая. Мимо проезжает трамвай, они не обращают внимания. Средний план: она поднимает голову, смотрит на звёзды, слегка замедляя шаг, переводит глаза на него – он смотрит куда-то в сторону. Камера – на окружающую местность – деревья какие-то там, площадка, дома, тёмное небо, луна, каблуки, стучащие по асфальту, и его мягкий шаг. Он спрашивает её о чём-то, она равнодушно, как бы между прочим, отвечает, взмахнув рукой, оба останавливаются и смотрят на чьи-то окна. Далее: она быстро проходит вперёд, он так же неторопливо идёт позади, осматриваясь, она – впереди всё так же, заходит за угол дома, там царапает что-то на стене, он – по другую сторону угла, смотрит вверх, потом снимается с места, мимоходом беря её за руку, и они снова идут куда-то вдаль по улице или по парку (нечто среднее), впереди – небольшое здание с большим светящимся окном в первом этаже. Они идут туда, разговаривая на ходу (можно – за кадром).
    - Мне интересно, для чего ты живёшь? – она, с места в карьер.
    - А разве об этом нужно думать? – он, вскидывая на неё глаза. – Все мы прекрасно знаем, для чего мы здесь, только вот это становится видно со временем.
    - Это тебе кто сказал? – настороженно.
    - Президент Эй-Ди-Си, - с серьёзным видом. – Да нет, никто, конечно. Я просто это понял.
    - А я вот живу просто для того, чтобы жить, - просто. – И это здорово (вдохновенно)! Ты только подумай, это будет каждый день! Масса таких дней, а дальше… дальше…. Зачем мы туда идём?
    - Просто так. Кажется, раньше это называлось «куда глаза глядят» (глядит на неё и куда-то в сторону).
    - Послушай, я всё же хочу, чтобы ты рассказал мне всё.
    - Что «всё»?
    - Ну, хотя бы намекни, - спокойно.
    - Знаешь, даже намекать не на что, - с усмешкой. – Я бы не сказал, что всё, как обычно, но, в общем, ничего не изменилось.
    - Но мы, кажется, столько лет были друзьями….
    - Ладно. Завтра я свожу тебя в одно место, только уговор: ни о чём не спрашивать. И запомни: ничего странного в этом нет.
    Они подходят к этому зданию и заглядывают в большое окно. Там посреди пустого зала какой-то старик вдохновенно играет на скрипке. Они некоторое время смотрят на него, потом она соскакивает с барьера, на котором они стояли, он отпускает её руку, она уходит, конец музыки.
    Переход. Она сидит у своего подъезда на спинке скамьи, открывая и закрывая зажигалку, почти машинально. Крупно? Огонь горит, потухает, снова горит. Она подносит её чуть ближе и смотрит, склонив голову. Мимо проходит какой-то тип, подходит почти незаметно к ней, став спиной к ней, прислонившись к спинке скамьи.
    - Что, уже приехала? – ровно, тихо.
    Она оборачивается:
    - Привет, - спокойно. – Ты очень неожиданно.
    - Я уже привык, что меня никто не ждёт, - так же, но чуть удручённо. – Что ты тут делаешь так поздно?
    - А ты?
    - Ещё не оставил привычку гулять по ночам под чужими окнами, - с усмешкой. – Но всё-таки зря ты тут одна…. Так как поездка? Как всегда, штук десять предложений руки и сердца, штук пятьсот приглашений поужинать и как минимум один наивный роман…. Ты можешь и не отвечать, я и так всё знаю.
    - Да, в чём-то ты, возможно, и не ошибся, - иронично. – И откуда у тебя такие обширные знания?
    - Я надеюсь, что я уже успел это изучить, - спокойно.
    - Странно, все на это надеются, - задумчиво. – Увы, никто ничего не знает, даже я сама.
    - Просто я думал…. Я хотел сказать, что если тебе что-нибудь понадобится, я к твоим услугам в любое время. Номер помнишь? Вот и отлично. К тебе же нечасто обращаются с такими предложениями, я в этом уверен.
    Она удивлённо глядит на него, поправляет причёску:
    - Ну, да, ты прав. Я поняла, учту.
    - А теперь тебе лучше пойти домой. В темноте одной нельзя, можно только вдвоём….
    Она встаёт со скамейки, кивает ему и скрывается в парадной. Он переводит глаза с окон лестничных пролётов вверх, на её окно. В нём зажигается свет.
    Переход. Совершенно тёмный экран. Голос за кадром на фоне «Спят усталые игрушки»: «Ночь шуршит над головой, как вампира чёрный плащ» (устрашающим шёпотом, акцент на последнем слове). Тёмные цвет на экране меняется на белый. На белом фоне – какой-то серебристый сад, умиротворяющая протяжная музыка, он и она идут навстречу друг другу, не видя ничего вокруг, и так же медленно разминулись. Снова сад, она оглядывается.
    Переход. Темно, та же ночь, он в телефонной будке, голос за кадром: «При пожаре звонить 01…» Он слушает гудки, потом говорит всё так же ровно.
    - Да, это я. Послушай, я не знаю, пора принимать какие-то меры. Да, я немедленно освобождаю квартиру. Понимаю, разумеется, ничего не изменится…. Нельзя будет контролировать? Но другого выхода нет. Эта толпа в квартире мешает и мне тоже…. Да, но я не хочу впутывать в это дело моих друзей…. Подозрения? Конечно. Странно, все это говорят…. Освободят, это я гарантирую. Всё легко решить. Я справлюсь сам. Да…. Да…. Всё, - вешает трубку, открывает дверь будки, уходит. Голос за кадром ему вслед: «Ну, вот мы и размялись, подготовились к выполнению более серьёзных нагрузок».
    Переход. Крупным планом светлое горящее окно. Свет гаснет, и тут же вспыхивает солнце. За кадром – припев «Последнего героя» (на фоне неба, солнца, панорамы утреннего города, потом крупным планом - радиоприёмник).
    Светло, он и она идут по людной улице в толпе. Голоса за кадром: «Я, кажется, знаю, о чём ты думаешь. – Да? Ну, и о чём же? – Я не работаю со свиньями. И с монстрами…» Они заворачивают за угол, впереди виднеется модная вывеска. Он, глядя вперёд:
    - Мы пришли. Только помни уговор: не задавай никаких вопросов. Это для твоего же блага, - спокойно. – Там ты увидишь много необычных людей, так не обращай на них внимания. Делай вид, что смотришь только на меня…. Так, у тебя вполне пристойный вид, а это мне (снимает с неё тёмные очки и надевает на себя) – для конспирации. И запомни: полное инкогнито (говорит это, не оборачиваясь, проходя вперёд).
    Они подходят к роскошному кафе с иностранной вывеской и зеркальными  дверями, у которых скучают два официанта в костюмах. Он подходит, пропуская её вперёд, и проходит сам. Официанты упорно глядят им вслед, удивлённо переглянувшись.
    Входят в вестибюль, она оглядывается по сторонам – всё блестит, всё роскошно (ей уже привычно, без особого удивления). Они медленно проходят к залу, он ей говорит так же спокойно, не глядя на неё:
    - Так, ни на кого не смотри, только вперёд. Займём столик справа у окна. Всё, проходи.
    За кадром: музыка из «Маппет-шоу». Они проходят в двери, в кафе сидят много роскошно одетых людей. Средним планом – несколько лиц, сверкающих улыбками, драгоценностями и бокалами, разговаривают, едят, не смотрят на них. Её почти скромное чёрное платье на фоне роскоши. Он, как бы в сторону, но обращаясь к ней:
    - Хорошо, что в джинсах не пришла…. Вон свободный столик, идём. Несмотря на то, что это – нечто большее. Чем просто кафе, руки я тебе подавать не буду. Изредка смотри на меня, желательно пристально. Далее ты всё поймёшь сама, я уверен в тебе.
    - Разумеется, - она проходит по залу, смотря вперёд и чуть вверх. Он свободной походкой идёт за ней. Занимают столик, оба – лицом к залу.
    - Будем что-нибудь заказывать? – она поднимает голову, пристально смотрит ему в глаза, он отвечает на её взгляд.
    - Заказывай, что хочешь.
    - У меня чек, так что плачу я, - уверенно.
    - Делай, как знаешь.
    - Ты что, от кого-то скрываешься? – с интересом.
    - Нет, не скрываюсь, - быстро, равнодушно. – Просто так надо…. Пока всё, как надо.
    Медленный круг камеры по залу, мигает освещение, какие-то лампы, шар под потолком, тихо что-то играет оркестр, две-три пары танцуют. Официант несёт два бокала с напитком, ставит на их стол, отходит. Она глядит куда-то в зал с застывшей на губах улыбкой. Он смотрит на неё.
    - И зачем мы здесь? – с равнодушным интересом.
    - Ну, преимущественно-то здесь я, а ты сама просила, чтобы я рассказал тебе, хотя не очень-то понимаю, зачем. Вот примерно так я и существую теперь.
    - Надеюсь, танцевать-то нам не придётся, - с усмешкой.
    - Нет…. Только ты не думай, что я тебя использую.
    - Что ты…. Я бы не позволила, - почти возмущённо, но с улыбкой.
    - Ты мне нужна, - тихо, глубоко, уверенно. Взгляд насквозь, исподлобья.
    Она выдерживает его взгляд, потом прикасается к своему бокалу.
    - Сразу не пей…. Через пять минут я должен уйти.
    - Куда?
    - Понимаешь, мне нужно. Очень срочное дело, - чётко, медленно. – У тебя же тоже наверняка бывают срочные дела.
    - Да. Я понимаю.
    - Ты уйдёшь попозже, после меня, только не сразу.
    - Но ты мне всё-таки расскажешь, что….
    - Да. Расскажу. Мы после встретимся. Постараюсь тебя найти. Извини, что не смогу проводить, это крайне важно, - со значением.
    - Ты меня заинтриговал. Хорошо, - снова смотрит по сторонам. Какой-то иностранец за ближним столом, любезно ворковавший с приятелем, уставился на неё, она снова оборачивается к нему.
    - И ты здесь часто бываешь?
    - Нечасто, - равнодушно, встаёт. – Мы ещё увидимся, обещаю тебе.
    - Пока, - она с улыбкой смотрит ему вслед, взяв свой бокал. Он идёт через весь зал и скрывается в дверях. Потом тот самый иностранец подсаживается к ней, она оборачивается, глядит чуть свысока, удивлённо.
    - Good morning! – спокойно, восхищённо глядя.
    Она, свободно:
    - Good morning.
    - How are you? – приветливо.
    - Fine, thank you, - с улыбкой.
    - Have you been here before? – подвигаясь ближе, вежливо.
    - Never, - уклончиво, отпивая из бокала.
    - Would you like to dance? – глядя ей в глаза.
    - No, thanks, I don`t feel like dancing, - тихо, в сторону.
    - What country are you from? I`m from the US
    - I live here.
    - It doesn`t matter, - равнодушно. -  May I see you again (с интересом глядя ей в глаза)?
    - I`m sorry, - вскакивает и медленно уходит.
    - See you soon, - усмехаясь, глядя ей вслед с тоской.
    Переход. Он спускается вниз по лестнице, ступает вниз – тёмный коридор. Никого нет. У стены стоит девушка, практически слившись с темнотой. Она оборачивается, они быстро проходят вперёд, заворачивают за угол (стремительно), стоят друг против друга.
    - Я же просил тебя, чтобы ты уехала, - он, тревожно, переводя дыхание. – Тебя же предупредили.
    - Почему ты сам не позвонил? – она тихо, спокойно.
    - Никак нельзя было, и можешь себе представить, чего мне может стоить эта встреча, - без паники. – Так что ты решила? Я хочу, чтобы ты уехала. Так нужно.
    - Я никуда не уеду, - не меняя тона.
    - Пойми, я так буду спокоен. За тебя.
    - Но почему должна уезжать я, а не ты?
    - Я уверен, так будет лучше.
    - Если ты уверен, мне ничего другого не остаётся, но….
    - Значит, сейчас мы едем на вокзал. Я тебя провожу, а потом мне надо вернуться.
    В темноте видны только их силуэты.
    - Понимаешь, я уже устал от этой конспирации. Это никому не нужно, и к тому же небезопасно.
    - Но сначала нужно заехать ко мне, собрать вещи, - как бы между прочим.
    - Ладно. Тогда пошли, - быстро выходят из темноты на свет. От ворот кафе отъезжает их чёрная «Волга».
    Далее: она идёт по светлой улице, по асфальту. Сзади она слышит быстрые шаги. Она, не оборачиваясь, тоже ускоряет шаг. Кто-то сзади переходит на бег (она его не видит, только слышит), она – походку не меняет. Когда она слегка оборачивается, то видит подбежавшего молодого человека весьма странного вида, в какой-то светлой одежде с невинными глазами:
    - Не подскажете, который час? Вот, часы дома оставил, - виновато улыбаясь.
    Она, вздохнув, машинально смотрит на руку:
    - Без двух три.
    Тот кивает головой и стремительно исчезает. Она пожимает плечами, глядит ему вслед остановившимся взглядом.
    Переход. Он и его спутница сидят на кухне друг напротив друга.
    - Скажи, что ты собираешься делать дальше? – она, задумчиво-тревожно, глядя ему в глаза.
    Он усмехается, пожимает плечами:
    - То же, что и всегда. Думаю, что всё будет значительно проще.
    - А в квартире у тебя до сих пор полный бардак?
    Он молчит, с усмешкой смотрит на неё.
    - Всё так же, я знаю, можешь не отвечать. Будешь звонить?
    - У меня нет телефона, - не меняя тона.
    - Да, конечно…. Не хочется уезжать.
    - Да, я знаю. Но ты же знаешь, что так нужно.
    - Знаю…. Как там: «Нет мыслей, только чувства…» Что это было за слово?
    - Эмпириокритицизм, - с ударением.
    Наплыв на кадр. Какая-то зелёная местность, похожая не то на пляж, не то на лесопарк, и перед входом вывеска «Эмпириокритицизм». И они, переглянувшись, медленно входят в этот лес на фоне голубого неба. Всё неясно, словно во сне. За вывеской железный занавес, который открывается сам, а дальше – кирпичная стена, за ней – уже лес. Они упираются в эту стену и с двух сторон обходят её, входя в этот лес. Который тут же скрывает их. Позади – волны набегают на гладкий жёлтый песок.
    Переход. Её отражение в зеркале крупным планом. Красиво. Умело наведённый макияж. Она закрывает глаза, открывает, отходит, берёт со стола в комнате кошелёк с мелочью, вытряхивает на пол. Голос за кадром: «Время – деньги…. Каждую секунду мы обращаем в доход нашего клиента…» Берёт со стула сумочку и скрывается в дверях.
    Какое-то помещение, похожее на концертный зал. Освещённая сцена, очень много зрителей – толпа, преимущественно молодёжь. Шум. По очереди зажигаются прожектора. Шум не прекращается. Панорама зала.
    За кулисами: она со товарищи. Комната по типу той, где они находились раньше. Вокруг стоят инструменты, вынутые из чехлов, они сидят за столом, на столе – бокалы.
    - Ну, выпьем за успех, - она, поднимая свой.
    - Мы, в общем-то, Америку не открываем, - один.
    - Коней в сенат не водим, - другой.
    - Велосипед не изобретаем, - третий.
    - Детей, как Ленин, не любим, - быстро добавляет она.
    Все веселятся, пьют из своих бокалов.
    - Ну, пошли? – один.
    - Стоп, стоп. Сначала обегите три раза вокруг стола.
    - Для чего? – другой.
    - Для поддержания биоритмов, - полусерьёзно. – Ладно, идём.
    Все проходят в двери, она – последняя. Голос за кадром: «А выстрелов с той стороны вы не ждёте?» Она резко оборачивается.
    Переход. За кадром – резкая инструментальная музыка под сводами большого зала. Вне здания (вокруг него) – много народа, заглядывают в окна, кто-то со скучающим и задумчивым видом сидит на ступенях. На асфальте почему-то цветы, оброненные кем-то. Какие-то машины у входа и скромные такси, за стеклом – её фото. Самолёт в ослепительно голубом небе, яркий луч солнца.
    Далее: он и его спутница стоят на перроне, приходит поезд, она забирается в тамбур после того, как бросается ему на шею, он подаёт ей чемодан, она берёт, как бы ненароком касаясь его руки. Ничего не говорят, только смотрят друг на друга. Медленно отходит поезд, он смотрит ей вслед, она так и стоит в тамбуре. Когда поезд скрывается вдали, он поспешно уходит с вокзала, разминувшись в дверях с толпой каких-то агрессивно настроенных типов. Те осматривают вокзал, оглядываются, бросаются за ним. Он садится в такси, успевая уехать незаметно. Они остаются ни с чем. Такси останавливается в переулке. Он бросается в первый попавшийся подъезд, прислоняется к стене, медленно садится на ступени (по стене). Конец музыки. Наплыв.
    Море. Он сидит на зелёном берегу и смотрит вдаль, Лена ходит у самой воды. Ветер треплет её волосы, оборачивается. Он не замечает её взгляда, а когда замечает, усмехается и подходит к ней. Они стоят у самой воды. Ветер, волны, заходящее солнце.
    Далее: ночь в лесу, тёмные деревья, тёмное небо. Яркое пятно – костёр. Рядом – тёмная палатка. Он подбрасывает ветки в костёр, опустив голову; поднимает глаза – она напротив него, смотрит вверх. Яркое пламя отражается на их лицах.
    - Я уже не помню, где мы, - Лена, задумчиво.
    - Я знал это. Тебе могло понравиться только здесь, - смотрит на неё.
    - Да, я люблю путешествовать только вдвоём…. И чтобы рядом было непременно море, и лес, и темно, но и светло тоже…. Смотри, звёзды (поднимает голову вверх, звёзды загадочно сверкают на небе)!
    - Должен тебя разочаровать, я в них не разбираюсь, - иронично. – Я уже отвык от романтики, тем более, такой. Так, у костров, обожали проводить время наши родители или, скажем, старшие братья.
    - Но их было много, а мы вдвоём, - опускает глаза, поправляет чёлку, упавшую на глаза. – Послушай, а так будет долго?
    - Столько, ровно столько, сколько захочешь, - с усмешкой, но серьёзно. – Хочешь (вынимает из огня прутик с сушёным хлебом)?
    - Можно попробовать…. Это здорово! Мне кажется, я должна что-то тебе сказать, только вот что?
    - О чём ты мечтаешь? – нежно, тихо, внезапно.
    - Кажется, о чём-то большем, чем всё это, - она, так же внезапно. – Но если ты уйдёшь….
    - Если я уйду, пойдёшь ли ты за мной? – он, взглянув на неё.
    - Я хочу вернуться домой, - тихо в сторону, отходит, скрывается в палатке, он наблюдает за ней. Темнота в кадре.
    Открывается входная дверь, на пороге появляется она, раскрасневшаяся, счастливая, с огромным букетом цветов. Проходит на кухню, наливает воду в вазу, ставит туда цветы. Внезапно, словно вспомнив что-то, она медленно, словно машинально, ставит цветы на стол. Быстро выбегает из квартиры, дверь резко со стуком захлопывается.
    Выбегает из подъезда, останавливается на бегу, оглядываясь по сторонам. Куда-то мчится, стремительно развеваются волосы.
    Стоит в телефонной будке, набирает номер. Слушает гудки, прикрывает трубку рукой:
    - Алло! Здравствуйте, это я…. Извините, дома ваш сын? Да, он просил меня позвонить…. Нет…. Пусть он перезвонит мне…. Спасибо.
    Резко вешает трубку, медленно отходит, опустив голову. Голос за кадром: «… но он обещаний на ветер не бросает. Он же сказал, что найдёт тебя после. Он приходит, когда и к кому заблагорассудится».
    Пустой коридор его квартиры (она – за кадром). Камера заглядывает на кухню, открывается дверь в одну комнату – она пуста, дверь второй комнаты открыта, там тоже никого нет. Всё – в полутьме. Где-то на фоне этого говорит радио: «Воры стучатся в квартиру. Хозяева: кто там? Воры: не бойтесь, не гости. Хозяева: а мы и не боимся. Гостей мы не звали. Воры: а незваных-то гостей вы боитесь!» Она открывает третью дверь, в его комнату: там – полная темнота, и вдруг зажигается электрический фонарик. Луч ползёт медленно по стенам, потом резко бьёт ей в глаза. Она пытается не закрывать глаз, и закрывается только рукой. Потом фонарик ставится на середину стола, она видит его, и он видит её.
    - А я тебя ждал, - он, с усмешкой. Показывает ей на место рядом с собой.
    Голос за кадром: «Воры: ты сам-то понял, что сказал? Хозяева: от таких же слышим. Воры: вот мы тебе сейчас! Ломают дверь: бум, бум, бум! Нет, пожалуй, мы ограбим вас не сейчас. Видимо, не сейчас. Предприятие «Щит» устанавливает раздвижные металлические решётки на окна и двери…. Мы же останемся без работы!» - это фон.
    Она проходит, садится рядом с ним:
    - Неужели так трудно поставить замок на дверь?
    - Иногда это бывает бесполезно, - он, ровно, задумчиво.
    - Куда ты исчез? Я с ног сбилась, искав тебя.
    - Я же сказал, мы встретимся…. Но лестно знать, что тебя кто-то ищет, - иронично. – Я мог побыть один, как считаешь?
    - Но ты же ждал меня? – удивлённо.
    - Да. Ждал. Именно тебя, - ровно, со значением.
    - А где же та компания?
    - Они мне надоели, я их выставил, - откинувшись на спинку дивана, спокойно, отстранённо.
    - А что, всё-таки, за конспирация? Странная квартира, странные места, люди…. Когда, наконец, расскажешь?
    - Не хочу я, чтобы ты знала то, что тебе лучше не видеть и не знать, - так же ровно.
    - Так что здесь было? – встревожено.
    - Ровным счётом ничего, - значительно. – И расскажу я тебе ровно столько же, ни больше, ни меньше.
    - Но я хочу знать только одно. Может, тебе понадобится моё содействие….
    - Да, извини, я не поздравил тебя с….
    - Не в этом дело.
    - Хорошо, - он приподнимается, оборачивается к ней, облокотившись о ручку дивана, - что ты хочешь знать (чётко, раздельно, спокойно)?
    - То, что интересует и тебя – Лена, - она встречает его прямой и удивлённый взгляд.
    Переход. Всё словно во сне (вначале – наплыв). Электричка (пригородная) мчится по железной дороге. Вагон. Он сидит у окна, облокотившись на подоконник, смотрит в окно. Дверь вагона открывается, быстро входит Лена, поспешно идёт вдоль скамеек, осматриваясь по сторонам, затем садится напротив него, не замечая, открывает какую-то книжку, оборачивается в сторону двери, углубляется в чтение. Он тоже её особо не замечает. Проходит несколько минут. В вагоне – меньше десятка человек, все поглощены собой. Другая дверь неслышно открывается, входит какой-то человек в тёмных очках, совершенно неслышно приближается, встаёт за её спиной, резким и быстрым движением вынимает нож. Он быстро оборачивается, так же быстро встаёт, перехватывая его руку. Она отрывается от книги, вскакивает, он, поймав её испуганный взгляд, тихо:
    - Пойдём, выйдем. Ножом будешь махать в другом месте, - спокойно.
    Он практически выволакивает его за шкирятник в тамбур, в это время поезд тормозит, и он вытесняет этого типа на платформу.
    - До свидания, - он, невозмутимо, тут же поворачивается и уходит в свой вагон. Минует проход, снова садится напротив неё, так же невозмутимо продолжает смотреть в окно. Её книга – в стороне на скамейке, теперь она внимательно смотрит на него.
    - Я вас где-то видела, и не раз, - её задумчиво-удивлённый голос. Он тут же оборачивается, пожимая плечами, смотрит на неё. – Неужели это… вы?
    Он подносит палец к губам, исподлобья глядит на неё. Её восторженный взгляд. Оба переводят глаза на окно. Там лес. Снова пустая железная дорога.
    Переход. Снова его комната. Он и она сидят рядом на диване.
    - Да, чудное было время… - он, задумчиво.
    - Так у тебя из-за неё проблемы? – она, недоумевая.
    - Нет. Всё гораздо глубже. У неё были определённые трудности, у меня какие-то там проблемы…. Это неважно.
    - Я могу что-нибудь сделать для вас? – немного грустно, не сводя с него глаз.
    - Нет. Всё гораздо сложнее. Просто у нас был свой мир…. Но только каждый из нас пошёл своим путём.
    - Что-то серьёзное?
    - Ничего, просто она вышла, а я остался, - он, куда-то в сторону. – Не принимай всё это близко к сердцу.
    - И ты хочешь сказать….
    - Я любил её, - он, задумчиво, глядя в потолок, - но это было очень давно. Наши пути пересеклись и разошлись снова. Мы оба это знаем. Я заинтересован лишь в том, чтобы с ней ничего не случилось, и я не хотел бы, чтобы что-то случилось также и с тобой.
    - Почему ты никогда не смотришь мне в глаза?
    - Ни ты, ни я не знаем, что может быть потом, - он прямо и пристально смотрит на неё так, что она вынуждена отвести глаза. Он накрывает её руку своей ладонью.
    Голос за кадром: «Вы забыли красивые слова? Вы никогда не знали красивых слов. Ты слишком долго смотрел ей вслед, пока она не обернулась, а она устала от часов, символа несчастья. Если ты спросишь его об этом, не боишься ли ты, что он исчезнет?»
    Переход. Всё в тумане, как во сне. На зелёной улице чёрный асфальт. Он рисует на этом чёрном асфальте черту и остаётся на той стороне за чертой. Она появляется издали, подходит к черте, переступает её, он соединяет свою руку с её протянутой рукой и притягивает на свою половину (мимо камеры).
    Далее: они так и сидят на том же диване рядом. Он обнимает её одной рукой за плечо, её голова – на его плече. Хлопает входная дверь. Тревожные взгляды со стен. Он вскакивает:
    - Оставайся здесь. Сейчас всё узнаю.
    За кадром: «А ты, животное, иди займись дверью…»
    Он делает шаг в коридор и сталкивается с толпой агрессивно настроенных типов.
    - О, какая приятная встреча! – они.
    Он – руки в карманах, смотрит на них в упор, молчит.
    - Кто бы мог подумать, что ты здесь…. Кажется, на этот раз нам не избежать разговора.
    Выходит она, становится за ним. Те молча переглядываются. Голос за кадром: «А вот и я. Приятная встреча, не правда ли? У кого-то будет сегодня тяжёлый день». Взгляд – такой же, как у него – прямой, в упор.
    Он ей, вполголоса:
    - Уходи.
    Она, в тон ему:
    - Нет.
    - Разговор будет только в том случае, если она уйдёт, - он им, с вызовом.
    - Пусть уходит, - кто-то из них.
    - Ну, уж нет. Сейчас вы оба поедете с нами, и мы узнаем всё на месте, - другой.
    - Кто бы мог подумать, что в квартире, где нет ни замков, ни телефона, мы найдём… вас, - третий.
    - Она ничего не знает, - он, тихо, но чётко.
    - Там разберёмся, - один из них пытается увести её, на что та реагирует резким, натренированным ударом. Возникает потасовка, в результате которой обоим удаётся скрыться. Далее за кадром: «Беги в «Адидас Торшн», пружинящих в такт движению твоей ступни, с одной поставленной им целью – победить. Кто хочет, тот добьётся. «Адидас Торшн»».
    Выбегают из тёмного подъезда, проскальзывают в переулок. Быстро мелькают дворы, небо, асфальт, где-то впереди ходит транспорт. Их голоса за кадром:
    - Теперь ты будешь говорить, что и это – игра? – она, на бегу. – Кто это? Что им было надо?
    - Надо думать, ты уже всё поняла, - в тон ей.
    - Да, я поняла, конечно, поняла, - слегка раздражённо. – Боюсь, что ты им слишком хорошо знаком.
    - А тебя запросто могут узнать на улице.
    Пространство внезапно останавливается.
    - А куда ты теперь пойдёшь? – она, неожиданно тихо.
    - Это неважно. Но теперь здесь нам оставаться нельзя.
    Далее: проходят по коридору её квартиры (прежде – она распахивает дверь внутрь, произносит: никого нет дома, можно заходить). За кадром: «Кто сказал «поехали», когда у вас билетов нет и не будет?» Заворачивают на освещённую кухню. Она машинально ставит чайник.
    - Хорошо, что теперь?
    - Подожди до завтра, - так спокойно, что она оборачивается.
    - Там видно будет? – с усмешкой.
    - Нет. Просто утром я уезжаю, - так же тихо, не сводя с неё глаз.
    - Зачем? – растерянно.
    - Я же сказал, что дороже всего для меня сейчас – благополучие людей, так или иначе связанных со мной.
    - Неужели ты думаешь, что я ничего не смогу сделать? – она, садясь рядом.
    - Но тогда тебе ничего не придётся делать вообще (быстро)…. Я бы не хотел нарушать привычный тебе ритм жизни.
    Голос по радио: «А как насчёт любви?»
    - Кто эти люди? Они что, мешают кому-нибудь жить? – она, уже другим тоном.
    - Ещё неизвестно, кто кому мешает жить, - в сторону.
    Звонок по телефону. Они переглядываются, и она тут же поднимается, проходит по коридору, снимает трубку:
    - Да…. Да, я тебе звонила. Понимаешь, появилась очень серьёзная проблема…. Что? Нет, не у меня. Может, даже и опасно…. Ближе к делу: моему другу срочно нужна квартира. Как можно скорее. Сегодня? Ты не представляешь, как ты вовремя…. Спасибо. Да. Значит, ты приедешь? Через час? Хорошо…. Я знаю. Пока.
    На фоне этого – голос за кадром: «I`m fine. You`re fine. They are fine. All the people are fine». Она вешает трубку, медлит у телефона. Оттуда говорит ему:
    - Так ты хочешь уехать?
    - Нет, особенно сейчас, но разреши мне проявить инициативу, - его голос издалека.
    - Тебе никуда уезжать и не придётся, - она, ровно, почти в сторону.
    Он на кухне поднимает голову, настораживается.
    Едут в машине. Он и она – сзади, её друг – за рулём. По очереди каждого – крупным планом. За кадром: «Встретились как-то страус и гриф. Гриф: эй, ты, птичка, летим со мной, там столько вкусного! Страус: Сколько (разные звуки)?.. Лучше день потерять, потом за пять минут долететь…. Вот что я тебе скажу, птица… Хм, птичка…»
    На фоне этого:
    - Сзади никого нет? – она тихо спрашивает его, смотрит в заднее стекло.
    - Разумеется, нет. Не драматизируй, всё вовсе не так уж и страшно, - спокойно, глядя вперёд.
    - Я пойду с тобой, - уверенно.
    - Нет. Сегодня – нет. Я прекрасно знаю, сколько у тебя дел…. Не возражай, я прекрасно осведомлён.
    - Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь, но тогда завтра утром я буду у тебя, - так же уверенно, тихо, но с силой.
    - Только ради тебя, - с улыбкой, ровно.
    - Ты будешь ждать? – почти с удивлением, взглядывая на него.
    Машина останавливается, друг поворачивается к ним.
    - Не буду спать всю ночь, - он, с усмешкой, кивает обоим, поднимает ладонь, открывает двери, ещё раз смотрит на низ. За кадром: «… пошёл, страус, пошёл…». Уходит. Дверь захлопывается, слышны его удаляющиеся шаги. Друг оборачивается к ней:
    - Дело сделано.
    - А ты уверен, что это надёжно? – с тревогой.
    - На все сто. Всё о`кей, - радостно. – Я рад, что пригодился тебе. А теперь ты разрешишь мне отвезти тебя туда, куда я захочу? Не возражаешь?
    Она улыбается. Машина трогается с места.
    На экране – сплошной чёрный фон, на котором одна за другой появляются белые полосы. Голос за кадром: «Переход…». Всё исчезает.
    Она входит за ним в простенькое ночное кафе. Проходят за столик в угол. Народу мало. Она садится за стол, он, с улыбкой:
    - Заказываю кофе, да?
    Она кивает, улыбаясь. Он отходит к стойке, где кто-то что-то покупает. Она медленно осматривается – в одной стороне о чём-то беседуют две девушки (средний план, далее. Разумеется, тоже люди, спиной к ней), в другой – молодой человек с подозрительными глазами. Его странный взгляд на неё (наезд камеры издали), часы на руке, массивные, золотые. Она невольно надвигает на глаза со лба тёмные очки и отворачивается, подперев подбородок рукой. На потолке – экзотические лампы. Она выглядит неотразимо.
    Стол, по которому она слегка постукивает пальцами. На нём вдруг возникают две белые чашки с такими же белыми блюдцами.
    - Порядок, - он садится напротив неё. Доволен, откидывается на спинку стула. Внимательно присматриваясь к ней: - Ты чего очки надела?
    - Привычка, - усмехается.
    - Солнцезащитные очки ночью не носят, - просто.
    - Я просто не хочу, чтобы видели мои глаза, - иронично, спокойно.
    - А, понимаю, - кивает головой, серьёзно глядит на неё. – Знаешь, я давно не говорил с тобой вот так вот, запросто.
    - Пей кофе, остынет, - свободно, отпивая из своей чашки.
    - Успею…. Скажи, тебе больше ничего не нужно?
    - Пока нет, не беспокойся.
    - А что с этим твоим другом?.. Мне он кого-то очень здорово напоминает….
    - Я бы не сказала, что таких, как он, очень много, - усмехаясь.
    - Я не об этом…. Просто я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. В наше время это очень легко, - вполголоса.
    - С чего это ты взял? – уверенно, удивлённо. – Хочешь стать моим телохранителем?
    - Был бы рад…. Но если что, не забывай о том, что я – всегда к твоим услугам, ладно?
    - Я учту. Я знаю, на тебя можно положиться.
    - А этот… ну, твой друг, от кого он скрывается? – с интересом.
    - Ни от кого. Во всяком случае, не от злой жены. Просто… так нужно.
    - Ладно, но я советую тебе проверить, что у него за дела…. Хотя это неважно. Но если я всё ещё твой друг, то ты знаешь, как я к тебе отношусь. Мне не нужны ни деньги, ни какие-то там связи….
    - Разумеется, ты мой друг, - улыбаясь, потом слегка оборачивается на того типа, тот всё так же смотрит на неё.
    - Благодарю, - он подносит её руку к своим губам. Она всё так же улыбается:
    - Ну, что ж, допивай свой кофе и… отвези меня домой. Меня ждут.
    - Слушаюсь, - резко кивает, поднося руку к виску, иронично.
    Она отодвигает шёлковую занавеску, глядит в окно – там ровным счётом ничего не происходит. Она машинально отпускает занавеску и она, колыхаясь, скрывает кадр.
    Всё будто во сне, замедленно. На фоне граней кристалла – профили её и его (не друга!), потом – голубое небо через кристалл – она смотрит сквозь него. Опускает руку с кристаллом вниз. Они – на фоне леса, который за кирпичной стеной. Он глядит на неё, снимает с неё чёрные очки, поднимает голову. Там, наверху – не то птица, не то самолёт. Отходят от стены по аллее рядом – он – руки в карманах, голова вниз, она глядит по сторонам. Он поворачивает голову к ней, снова опускает. Через несколько шагов им снова на пути попадается та же стена. Они переглядываются. Её рука – к его руке на фоне стены, его рука передаёт ей засохший цветок, сползает по стене вниз. Она смотрит на него, он, обернувшись, уходит от неё – делает несколько шагов по той же аллее, она смотрит, потом бросается ему вслед…. Остановка.
    Хлопает дверь в его квартире. Сам он спит на диване и ничего не слышит. Она появляется в дверях, на мгновение останавливается. Голос за кадром: «Проходите, господа». Она неслышно подходит к нему, садится напротив на полу, с минуту смотрит на него, потом так же тихо поднимается, берёт его куртку, висящую на стуле. Окно чуть приоткрыто, там торчит какое-то дерево. Он – средним планом, кадр на минуту снова нечёток, снова прежний. Она осторожно исследует карманы – они пусты. Она облегчённо вздыхает, и в то же время удивляется. Переворачивает и вытряхивает его ботинки. Его спортивная сумка висит на стуле, открыта. Она подходит, заглядывает туда. Снова он, слова туманный кадр, продолжение сна: он идёт по аллее, на его пути зажжённая свеча. Он поднимает её, задувает, делает шаг вперёд, снова всё туманно. Она достаёт из сумки бумажник – он совершенно пуст, за исключением мелочи. Далее – наощупь достаёт пистолет (за кадром – начало «Аппассионаты»). Она держит его на ладони, переворачивает – на нём аккуратная надпись, приклеенная к пистолету: «Положи на место» (читает вслух). Тихо смеётся, кладёт всё на место, неслышно уходит. Через минуту он открывает глаза, садится на диване. Голос за кадром: «Доброе утро тем, кто уже проснулся. Дожёвывайте свои бутерброды, и марш в школу!» Встаёт.
    Она – на кухне, расставляет чашки на столе. Приходит он.
    - Привет! – она, иронично. – Ты, я вижу, меня не ждал.
    - Ждал, - крайне серьёзно. – Ждал. Очень ждал (садится где-то рядом).
    - Всем доволен?
    - Нет, - низко, глубоко, внезапно. – Во-первых, холодильник.
    - А что с ним? Сломался?
    - Хуже. Там ничего нет, - глядит исподлобья, серьёзно. Она усмехается.
    - А во-вторых?
    - Во-вторых, неужели ты не доверяешь мне? – голова вверх, взгляд проникновенный, насквозь.
    - Наоборот. Пожалуй, даже слишком, - не отводя глаз.
    - Я тебя понимаю. Надеюсь, тебе ничего не надо объяснять. Каждый имеет право на псевдосамозащиту, - отвернувшись, глядя в окно.
    - Ладно. Не объясняй ничего. Мне вполне достаточно того, что у нас есть, - она, глядя прямо.
    - А что с холодильником?
    - Это не проблема. Что-нибудь придумаем….
    - Значит, веришь?
    - Да. Всегда и теперь.
    Окно крупным планом. Их голоса за кадром:
    - Уйдёшь? – тихо, глубоко.
    - Нет, не уйду, - в тон ему.
    Голос за кадром на фоне окна: «Не уйдёт. Он слишком долго ждал. Она слишком долго искала…. А если меня не убьют, будете мёртвыми здесь, там, и тут. Если меня не убьют…»
    За кадром: что-то быстрое, маршевое, можно известное. Её ноги, забирающиеся в туфли, всё – полный ажур, мельком – костюм в деловом элегантном стиле, её рука берёт мимоходом куртку со стула; проходит мимо зеркала, оборачивается у основания открытой двери – её взгляд, непонятно что выражающий.
    Издали – вид на асфальт у её дома. Далёкий серый асфальт в дымке белого, уходит куда-то вдаль. Оттуда, издалека – она. Совсем далеко, кажется нереальной в этом тумане. Идёт на камеру издали сверхэлегантной свободной походкой. На переднем плане – дворник в оранжевом пиджаке на белом фартуке, с метлой. Метёт. Что метёт – не видно. Она красиво проходит мимо него, тот останавливается, опирается на метлу, смотрит ей вслед. Из его шапки выпадают крупные бумажные купюры. Она скрылась в тумане, и её уже не видно.
    Снова то же, что и в начале. Туманный двор, проезжая часть, трамвай отъезжает от остановки. На остановке группами, словно манекены, застыли люди, затем всё резко продолжает двигаться. В окно этого трамвая глядит одна из девушек, что были на его квартире. Другая скучает на ступенях гостиницы «Ленинград» с видом на романтическую набережную. Третья с блеском и идиотизмом танцует на какой-то дискотеке, где много народа, и постоянно свет то гаснет, то включается. Что до молодых людей: один стоит в переходе и пьёт что-то из горла бутылки, другой – напротив него лицом к стене. Третий заворачивает в подъезд, лезет в свой карман. Четвёртый сидит в бедном кооперативном ларьке. Ступени эскалатора метро. В будке какая-то девушка зевает и смотрит наверх. Электричка метро. Она всё так же сидит на полу, прислонившись к стене, глядит вниз. Мимо ходят чьи-то ноги, открываются и закрываются двери. Ускоренная съёмка ступеней эскалатора вверх, на свет. Вверху – длинные провода, упирающиеся в какой-то дом.
    Она идёт по коридору, камера – на неё, заворачивает в холл. Там сидят человек пять, смотрят телевизор. Она останавливается, садится на ручку кресла и смотрит в экран. Оттуда: «Уважаемые депутаты, переходим к вопросу о повестке дня. Это внимательно рассмотрено рабочей группой. Она пришла к выводу, что прежде всего за основу нужно принять предложение Верховного Совета. Ставлю на голосование…. Уважаемые депутаты, прошу, спокойно! Всё – в соответствии с регламентом. Кто «за»? Кто «против»? Кто воздержался? Предложение принято. Первый микрофон, пожалуйста…» Она смотрит на сидящую рядом женщину – та не сводит глаз с экрана. Она встаёт и быстро идёт по коридору, потом мчится до тех пор, пока голос уже не слышится. Влетает в дверь сбоку. В комнате почти ничего нет, кроме стола и стульев. Один из её друзей, находящийся в комнате и стоящий к ней спиной, оборачивается.
    - О, какие люди, - ровно, почти в сторону.
    Она закрывает дверь и остаётся у входа (с этой стороны).
    - А где все?
    - Ну, где – кто их знает…. Вообще-то, все основные вопросы мы можем обсудить вместе с тобой…. Смотри, какую мне куртку достали! – оборачивается вокруг себя и приземляется на стул.
    - Ладно, куртка подождёт, давай к делу, - равнодушно, по-деловому садится за стол.
    - У нас сегодня все как с ума посходили – от телевизоров не оторвёшь, - с усмешкой.
    - Лично у меня уже уши вянут, - со значением. – Так как?
    - Знаешь, всё о`кей. Мы договорились с нудными людьми, подготовка классная. Гарантируют свет, цвет, звук и полный успех, - восторженно-спокойно.
    - Успех, положим, от них не зависит, - смотрит через него в окно. Там – улица.
    - В любом случае тебе не о чем беспокоиться. Репутация у тебя безупречная, рейтинг – соответствующий, о внешних данных говорить не буду….
    - Да, теперь у нас есть личная охрана, - чётко, но как бы между прочим.
    - Превосходно. Остальное обсудим завтра. Думаю, что тогда для нас наступит один из самых счастливых дней….
    - Будем надеяться…. Значит, это всё завтра? Тогда ещё встретимся.
    - Ага.
    Она поднимается, идёт к двери, и уже у дверей слегка поворачивает голову:
    - Надеюсь, ты не оставишь меня наедине со съездом народных депутатов?
    - Конечно, нет, - отвечает тот и тут же вскакивает с места. Она проходит в двери, он – за ней.
    На улице у дома неподалёку стоит тот тип, что заговаривал с ней в кафе, курит и смотрит на солнце. Оно какое-то блёклое. Она вдалеке останавливает такси, садится, такси уезжает. Тут же начинается дождь. Стекло машины, очищаемое «дворниками», её серьёзное отражение в ветровом стекле. Автомобильный приёмник. Оттуда – вначале негромко – песня «ДДТ» «Дождь». Мелькают мокрые городские улицы, пёстрые зонты, мокрые люди. Она – крупным планом, поправляет чёлку, упавшую на глаза, оборачивается к окну, подперев голову локтём. Снова улица под оплывающим стеклом автомобиля. Камера – через шофёра машины – на заднее сиденье, какие-то чемоданы, меховые звери, что-то написано на стекле, привешена машущая рука. Вид машины сзади – эта рука машет, медленно и гармонично. Вид сверху, как с 9-го этажа. Машина останавливается у её дома, она выходит и скрывается в подъезде. У себя на кухне кладёт в сетку какие-то бутерброды, консервы, колбасу. Положив, глядит в окно, камера – вверх ногами, небо внизу. Быстро сбегает по своим ступеням, остановка – смотрит вниз, в пролёт, снова ступени. Закрывает дверь машины. Снова они в салоне. Красный свет – много машин у перехода. Все толпой едут куда-то в одну сторону. Они сворачивают в переулок.
    Дома, она стоит в дверях с сеткой. Он выходит ей навстречу, она протягивает ему  сетку, он словно машинально убирает её в сторону, берёт её за руку и уводит за собой в комнату. В их квадрате окна зажигается свет, хотя не так темно (но дождь!). Она сидит за столом, просматривает какие-то бумаги. Откуда-то сверху на бумаги на столе падают цветы. Она медленно поднимает голову (конец музыки). Её откинутая голова и закрытые глаза.
    Далее: она стоит у окна, его не видно. За кадром какая-то музыка и по радио чего-то читают типа легенды. Она в это время наблюдает виды из окна, перебирает лепестки цветка, стоящего на окне. Радио: «… для того, чтобы попасть к ней, он должен был переплыть реку. Это был долгий и нелёгкий путь, его подхватывало течением и несло в сторону, но всё же он добрался до её дома и постучал в её двери, задыхаясь. Но она спала и не слышала этого, и пришлось ему возвращаться назад и переплывать ту же реку. Но он устал и выбился из сил, и волны сомкнулись над его головой. А когда она проснулась, она узнала, что он стучался в её двери, и она не услышала. Тогда она решила пойти к нему сама, и, переплывая реку, она поняла, что его больше нет. И волны вынесли на берег его бездыханное тело. И она сказала буре: он стучался в мои двери, и я не открыла ему, но теперь нас никто не разлучит…. С тех пор их тела покоятся рядом на дне моря, и из поколения в поколение передаётся история о водах Клайда…»
    Передача кончается, музыка остаётся. Она оборачивается на камеру (его не видно):
    - Сентиментальная история…. Двери какие-то…. Но красиво.
    - Знаешь, ничего удивительного и ничего странного. Ведь вот так и мы – всю жизнь стучимся в эти двери, - его тихий  глубокий голос за кадром.
    Она пристально смотрит в камеру, затем отворачивается к окну.
    Далее: всё, словно во сне, замедленно. Она стоит посреди улицы, мимо проходят люди, но никто её не замечает. Она к кому-то подбегает, на кого-то оборачивается, у кого-то что-то спрашивает – все с каменными лицами проходят мимо неё. Вдруг среди людей появляется он. Она бросается к нему, но он так же проходит мимо. Она, словно оглушённая, стоит посреди улицы и что-то кричит (не слышно, что), он медленно оборачивается….
    Стоп-кадр. Волны бьются о песочный берег. В них – маленький кораблик с белым бумажным парусом, и ему никак не удаётся отплыть от берега. В конце концов, он переворачивается. На берегу камни нагромождены друг на друга, она сидит наверху, на них, обхватив колени руками. Море на горизонте переходит в небо, такое же голубое, а там – бледное, почти розовое солнце.
    Далее: съёмка с одной точки. Ночной город. Огни и движение проходящих мимо машин. На фоне этого – их голоса за кадром:
    - Оказывается, я не знала тебя совсем, - её задумчивый голос. – Таких, как ты, на свете мало. Таких вообще единицы.
    - Редкий, как динозавр, - его ироничный голос.
    - Скажи, а что было потом, когда ты ушёл из богемного мира?
    - Странно, но меня не перестают помнить… - как бы между прочим. - Я всегда… был один, но это совсем несложно – уже привык. Я уже даже не задумываюсь об этом. Теперь… (не доканчивает фразы, молчит). Знаешь, что было у меня раньше? Твои светлые окна. Потом я забыл твой адрес, забыл твой телефон. А ещё позже мы поменялись ролями….
    - А у меня были твои двери, - в тон ему.
    - Ты в них стучала? – оживлённо.
    - Нет, - чуть удивлённо.
    - Неправда, я слышал, - ровно, свободно. – Мне кажется, что у нас – один и тот же путь, и от этого я чувствую… я….
    - Помнишь, тогда… мы встретились…. Ты просил, чтобы я смотрела на тебя. И я смотрела. Такой взгляд для многих других бы очень дорого стоил.
    - Я с тебя и так глаз не сводил, - усмехаясь. – Как непросто всё оказалось….
    - А почему так темно? – её удивлённый голос.
    - Потому что ночь, - ровно, спокойно.
    - Завтра я должна уйти…. У нас грандиозное мероприятие.
    - Я это знаю, - ровно.
    - Это будет ярко, весело, странно и страшно.
    - Мне остаётся пожелать тебе успеха, - так же ровно. – Не думай, что мне всё равно.
    - Ну, хочешь, я брошу всё и останусь с тобой? – отчаянно.
    - Нет, - низко, глубоко. – Я прекрасно знаю, как тебе это всё нужно.
    - Не верь мне, - глубоко, неожиданно.
    - Нет, - далёкое эхо. Камера наплывает на какую-то дальнюю точку проспекта и растворяется в ней. Голос за кадром: «Такие слова она говорила в первый раз».
    Далее: снова всё, будто во сне, замедленно. Она стоит перед зеркалом и выводит белым, жирно, прямо на стекле: «Let it be». Кто-то (чья-то рука) оттаскивает её оттуда, но она вырывается, возвращается, вдевает в волосы какие-то цветы, подходит к окну. Там проходит он. Она стучит в стекло обеими руками, что-то кричит – он уже далеко, но потом смотрит на её окно и делает жест типа «выходи». В следующее мгновение – она на улице рядом с ним, а в следующее – их уже там нет.
    За окном – зелёные деревья, утро. Голос за кадром: «С добрым утром, друзья! С добрым воскресным утром!» Она выходит из-за двери и встаёт в позу, прислонившись к ней. На ней – красивое облегающее платье. Неотразима более чем обычно. Задирает голову вверх, прищурившись, с ехидной улыбочкой:
    - Ну, я пошла, - как бы между прочим.
    Его встречный взгляд с другого конца комнаты. Угол его рта – вниз, это называется – усмешка, делает большие глаза. Внезапно, вдруг посерьёзнев:
    - Да и мне нечего рассиживаться. Пошли, - встаёт, подходит к ней, мягко проталкивает в двери. – Пошли, пошли….
    Выходят. Голос за кадром: «В эту игру можно играть вдвоём». Там же – какой-то шум вместе с гудками машины за окном.
    Далее: та самая комната в казённом доме, уже обставленная. Прибавилось два кресла и кусок зеркала. Инструменты вынуты из чехлов, последние валяются на полу. Все заняты делом. Один из них сидит на стуле спиной к столу, и она аккуратно изобретает что-то на его голове с помощью расчёски. Другой – курит в открытую форточку, задумавшись.  Третий смотрит в зеркало, подкрашивает себе морду и что-то не то насвистывает, не то напевает. Он – в неосвещённом углу комнаты на стуле, напротив неё – с едва заметной усмешкой наблюдает за всем происходящим. Где-то за кадром – шум (по ту сторону).
    Один из них – у которого на голове чёрт-те что:
    - Сколько время-то?
    Она, машинально взглянув на руку:
    - Ещё минут пять….  Ну, ты сиди смирно….
    Второй, оборачиваясь к ним:
    - А мы успеем?
    - Тут успевать нечего, - она, в сторону. – Сейчас, осталось немного.
    - А что после? – третий, продолжая мурлыкать что-то.
    - Что будет после – то будет после, - она, деловито отходит чуть подальше, любуется на свою работу. – Так, вроде ничего….
    - Эй, люди, разбирай! – один из них. Все разбирают инструменты, она стоит с ним в углу.
    - Ну, мы всё, - другой.
    Она тут же оборачивается:
    - Надеюсь, теперь денег на такси хватит всем. Время не ждёт, пора идти, - ему: - Подождёшь меня? Я скоро буду, только не уходи.
    - Разумеется. Ну, счастливо, - он, ровно, улыбаясь краем губ.
    Они выходят за дверь, проходят по неширокому коридору, входят в какой-то яркий свет, за которым ничего не видно. За кадром – шум усиливается. Инструментальная музыка, хард. Он подходит к окну, медленно заглядывает, как бы мимоходом. Панорама города оттуда. Какой-то заброшенный тупичок в городе. Старый квартал. Средний план – окна, балконы, на них – развешенное бельё, одно из окон моет какая-то женщина. Резко вниз. На асфальте – машины, впереди – выход на другую улицу. На этом доме – российский флаг. Все зажжённые фонари разом гаснут. По переулку медленно движется процессия кришнаитов (эпизод). Покатые крыши, антенны, какая-то счастливая пара на улице, очередь в одном магазине – смена кадров – очереди нет. Бездомная собака перебегает улицу, вбегает в старый двор. Квадрат этого двора – со всех сторон дома (словно падающие башни), небо вверху. Голубое квадратное небо. Переход: на гранитной набережной, река тихо плещется где-то невдалеке – взгляд словно из-за этих гранитных камней. Конец музыки.
    Далее: в этом узком коридоре ярко, пёстро, шумно. Она идёт впереди с охапкой цветов, счастливая – ну, в общем, довольная, за ней – её друзья, изрядно усталые и помятые. У дверей комнаты – он с приличным букетом, который держит, как горячо любимый автомат. Она замечает его и улыбается. Он подмигивает ей. Тут же, у дверей, на них налетает много народа, кто с цветами, кто с блокнотами, кто с микрофонами, голоса самые разные: «Это было великолепно!», «Извините. Только пару слов для экспресс-номера!», «Можно с вами где-нибудь встретиться?», «О, вы неотразимы!». «Цветы передайте!», «Разрешите вам сказать, что…», «Что вы делаете сегодня вечером?», «Вы ещё заключаете контракты?», «Не хотите ли съездить в Штаты на пару недель?».  Все четверо отважно от них отбиваются, её друзья и он, отдав ей цветы, проникают в комнату, а её кто-то, взяв за руку, тихо отводит в сторону:
    - Извините, я понимаю, что вам не до меня, но всё же мне нужно поговорить с вами. Это очень важно, поверьте, - глаза пошловато-искренние, средних лет, аккуратный костюмчик, на голове зачем-то шляпа.
    - Важно? – она, слегка заинтересованно. – Хорошо, говорите.
    - Только не здесь. Давайте лучше спустимся вниз, в кафе.
    - У меня мало времени – меня ждут, - машинально взглянув на часы, равнодушно. – Говорите здесь.
    - Знаете, я, конечно, восхищаюсь тем, что вы делаете… - вкрадчиво.
    - Если вы здесь, чтобы сказать мне только это… - делает движение, чтобы уйти.
    - Нет…. Нет, - уверенно.
    - Тогда к делу.
    - Мне важнее узнать от вас только одну вещь…. Скажите, тот молодой человек….
    - Какой именно? – перебивает, равнодушно.
    - Тот, эффектный такой, с которым вы сюда пришли… он вам кто?
    - Он мне друг. Это всё? – так же равнодушно. – А почему это вас интересует?
    - Ошибаетесь, это только лирическое отступление, так сказать.
    - Да что вы говорите? – удивлённо, хлопая ресницами.
    - Я прошу вас сказать мне, где он проживает…. Понимаю, вас непривычно это слышать, но есть подозрение, что за ним числится кое-что…. И вы должны сказать, ведь от этого зависит вся ваша дальнейшая жизнь, - вдохновенно, архисерьёзно. – Поймите, не только его, но и ваша…. А вы – такая молодая, красивая….
    - Положим, адрес я вам не скажу, потому что не знаю – я не бываю у него на квартире, - в сторону, быстро, значительно, в тон ему. – А что касается того «чего-то», что за ним числится… это вы напрасно. Хотя разве что… он играет монстра в моём шоу, - вздёргивает подбородок, ехидно. – Да, он ведь эффектный, как вы выразились…. Что? Да, конечно, вы можете посмотреть это шоу. Я учту ваши комплименты. До свидания, - ещё ехиднее, поворачивается и уходит по коридору. Он качает головой, корчит гримасу и уходит в другую сторону.
    Она входит в комнату – её друзья собирают сумки. Увидев её, встают:
    - Ну, ладно, мы пошли, - пробираясь к дверям.
    - Что так скоро? – удивлённо.
    - Мы ещё увидимся, и всё отметим.
    Пожимают ей руку, уходят, смеясь и переговариваясь. Он – в своём тёмном углу. Она подходит, садится на стул напротив него, взгляд исподлобья. Голос за кадром: «Я – старый солдат, донна Роза, и я не знаю слов любви…»
    Переход. Она в какой-то комнате, говорит по телефону:
    - Алло! Алло! Да, это я…. Послушай, у меня к тебе снова неотложное дело…. Всегда рад? Спасибо. Нет, это касается лично меня. Помнишь, ты выразил желание стать моим телохранителем? Да, всё очень серьёзно, ты не смейся. Очень даже угрожают, и я, конечно, могу за себя постоять…. Да, разумеется. Я же знала, что на тебя можно положиться…. Как узнаешь? Он околачивается где-то поблизости. Я тебя встречу, и ты его увидишь. Договорились? Сколько их у тебя? Десять! Ого! Спасибо. Я это знаю, что всё сделаешь…. Ну, пока. Увидимся.
    Вешает трубку, сразу не опускает с неё руки. Слушает короткие гудки с грустной улыбкой. За кадром припев «All You Need Is Love». На календаре число «19» меняется на число «20».
    Переход: банкет. В фешенебельном кафе. Похоже, в том же. Большой накрытый стол, много гостей – преимущественно знакомых молодых людей. Кто-то вскакивает и провозглашает тост:
    - Ну, за нашу королеву бала!
    Все встают, оборачиваются в её сторону – она сидит на почётном месте, рядом – её друзья, она вся сияет. Все поднимают и осушают за неё свои бокалы, садятся. Чей-то голос: «А сейчас – продолжаем наш вечер». Весёлые лица гостей, кто-то ест, кто-то нежно шепчет что-то кому-то на ухо, кто-то просто сидит и смотрит. Голос за кадром: «А сейчас я вас буду заряжать. Вы можете меня не видеть, вы можете меня не слышать, но я всё равно вас буду заряжать. Принесите сюда свои кремы, лосьоны - я их заряжу. Принесите свои аккумуляторы – я их тоже заряжу. Принесите газету «Вечерняя Москва» - я заряжу её редактору…. А вы мне ничего не сделаете, потому что я существую только в видеозаписи. Ха-ха-ха!!!» На фоне этого – на сидит, смотрит на всех, затем медленно встаёт, выходит в коридор, стоит там. В это же время за кадром голос: «Скажите, где он. Скажите, где он? Где он? Ха тире ха тире ха – точка». И тут этот тип проходит по коридору мимо неё. Поравнявшись с ней, он вбирает голову в плечи, съёживается, дрожащей рукой приподнимает шляпу и тихо дрожащим голосом говорит: «Здравствуйте», и быстро проходит дальше. Под глазом у него – синяк. Она недоумённо глядит, потом облегчённо вздыхает, потом смеётся. На этом «её» фоне – самый конец (проигрыш) песни Джоанны Стингрэй «Something Here`s Not Right». Перед песней голос за кадром: «Смотрите, кто ушёл!» Далее, на фоне полной тишины и пустого тёмного коридора, с эхом: «Я пришла!».
    Переход: он и она в темноте сидят на скамейке на цепях – на качелях. Смотрят друг на друга.
    - Теперь, кажется, у тебя появились какие-то секреты, - он, невозмутимо.
    - Какие могут быть секреты, особенно теперь? – она, пристально глядя на него.
    - Это то, что называется «борьбой двух эгоизмов»? – ровно.
    - Нет, скорее битвой «Титаников»…. А разве ты – эгоист? – удивлённо.
    Он усмехается.
    - Послушай, больше всего на свете я не хочу терять тебя. Я это всерьёз…. Да. Всё, что знаешь ты, должен знать я, - тихо и сильно. Необыкновенно глубокий тембр.
    - Я не знаю ничего. Совсем ничего…. Никто ничего не знает, - она, тихо. Дотрагивается до его руки: - Пойдём лучше в ночь.
    Они на фоне ночного тёмного двора, гуляют.
    - Твои друзья не похожи на моих друзей, - он, задумчиво.
    - В следующий раз не жди меня. Я сама приду, когда услышу тебя, - в тон ему. – Слушай, тебе это ничего не напоминает?
    - Нет, - низко, глубоко.
    - Мне тоже…. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Собаку. Большую лохматую собаку.
    - Будет тебе собака, лишь бы ты перестала беспокоиться…. Да, всё изменится, и я сделаю так, чтобы эти изменения были всё-таки к лучшему, так что если что – ты не удивляйся.
    Какой-то тип в темноте переходит дорогу неподалёку.
    - Послушай… - радостно начинает было она, но тут же умолкает, так как тот тип оборачивается (тот самый). Они переглядываются. Голос за кадром: «Это Крысюк? – Да-а-а (убитым голосом)…» Он и она рядом в темноте, потом экран освещается – экран белый, из фигуры – тёмные. Средний план – кто-то словно наводит на выстрел – мишень. Сначала на него, потом на неё. Она машинально делает шаг назад. Голос за кадром: «А сейчас мы расскажем вам историю о мальчике Бобби, который любил… ха-а-а-а! Да, любил деньги…» Снова наплыв на кадр. Тишина. Замедленно. Слова звучат, отдаваясь эхом. Улица между домов, широкий пустой асфальт (не проезжая часть) – вдаль. Он – далеко впереди, она – за ним, но ещё не догнала. На углу какого-то дома – люди, притаившиеся в тени с оружием в руках (по одному на угол). Она смотрит по сторонам, замечает их и бежит за ним, чтобы предупредить, но останавливается на бегу – он стоит над человеком, который лежит на асфальте. Она подходит.
    - Кто это?
    - Это – мой друг, - он, спокойно и монотонно.
    Она склоняется над ним:
    - Его удили? Но кто это сделал?
    - Скорее он убил сам себя.
    - Но почему? Что это значит? – почти кричит.
    - Он играл не по правилам.
    - Значит, это не шутка? Если он – твой друг, значит, ты тоже играешь?
    - Да. И ты тоже, - глубоко, низко.
    - Но во что, во что мы все играем?
    - Это игра, в которой нет правил, да и самой игры тоже нет. Но во всякой игре рано или поздно кто-то должен выходить, и водит тогда кто-то другой.
    - Значит….
    - Скажи, а ты могла бы спасти его? – другим тоном. – Смогла бы ты отдать ему всё?
    - Да. Если бы он проявил ко мне интерес. Если бы он отдал мне себя, а отдала бы ему всё.
    Слова вылетают как бы помимо её воли, и она закрывает себе рот рукой.
    - Ты в первый раз сказала то, что думаешь, и сказала это мне, - он, ровно.
    - Я не хотела….
    - Я знаю. Но зачем ты здесь?
    - Там много людей. Тебе нельзя быть здесь!
    Он смотрит на неё, усмехнувшись, пожимает плечами, отдаляется на два шага….
    Голос за кадром: «Почему так темно? Поправьте экран, пожалуйста». Светлый кадр – только белое, и больше ничего.
    Хлопает дверь в квартиру – это она ушла. Он сидит в комнате на диване, услышав хлопнувшую дверь, поднимается. За кадром: песня «Алисы» «Иди ко мне». Он медленно проходит по комнате, берёт зачем-то программу передач, просматривает её, кладёт обратно, заглядывает в соседнюю – её – комнату – там мило и уютно. Стол, диван, шкаф, стол – у окна вдали. Он проходит в комнату, садится за этот стол и долго смотрит в упор на её фото за стеклом, качает головой. Встаёт, берёт со стула свою сумку – через плечо, выходит. Смотрит на телефон – голос за кадром: «Фирма «Сэлдом. Позвонить нам не просто, а очень просто». Он усмехается. Стоит посреди комнаты, осматривается вокруг, опускает голову и, поправляя на ходу сумку на плече, не оборачиваясь, выходит. Из-за дверей, чуть тише – продолжение песни. Он не спеша спускается по лестнице, выходит на улицу и направляется прямо по дороге.
    Входит она, блестящая и сияющая. Обходит все комнаты – его нигде нет. Улыбка на её лице сменяется едва уловимым огорчением, скорее, тревогой. Но голова – по-прежнему вверх. Следующий кадр – сидит на полу у стены, камера – круг по комнате, её – с разных точек. Вдруг слышит шаги, выходит из комнаты в другую – тут в стену над её головой попадает нож. Конец музыки. В её глазах набежавшая было тревога сменяется невозмутимостью, она ещё выше вскидывает голову, кладёт руки в карманы и смотрит на них – в дверях стоят тот тип, иностранец и масса других лиц, знакомых по эпизодам.
    Переход – снова наплыв. Декоративное озеро, по нему плывёт лебедь. Вокруг – зелёные леса, какой-то коттедж – идиллия. Полная ванна (воды – до краёв), там плавают засохшие цветы. Солнце быстро пробегает по небу, становится темно. Оба – у коттеджа, у неё в руках – свеча.
    - Я должна идти.
    - Куда? Что ты говоришь?
    - Ты слышишь, меня зовут… туда…. Я должна идти.
    - Ты никуда не пойдёшь. Ты останешься со мной.
    - Я бы хотела, но ты не слышишь….
    - Я слышу, и поэтому ты останешься здесь.
    Она ловит его прямой взгляд и отступает, опуская глаза. Вдали кто-то пробегает – кто-то за кем-то.
    В темноте она плывёт на лодке по озеру. Силуэт. Луна. Луна исчезает, появляется солнце. На берегу по траве – она, лицом вниз. Пустая лодка на середине озера.
    Далее: она сидит на полу, лицо спрятано в подушку. Поднимает глаза – на лице непонятно что (с выражением). Снова закрывает лицо руками, трясёт головой. Поднимается и по-прежнему вскидывает голову вверх. Выражение то же, да не то. Медленно проходил на кухню, наливает из-под крана в стакан воду, сразу выпивает, садится на табурет. В комнате звонит телефон. Голос автоответчика (её голосом): «Сегодня меня нет. Позвоните завтра. Приношу свои извинения», отключается. Снова хлопает дверь – она всё там же, на кухне. В кухню вбегает большая лохматая собака-ньюфаундленд, лижет ей руки, та машинально гладит её. Затем подходит к дверям он и смотрит на неё. Она так же прямо встречает его прямой взгляд. Всё.

                1992-1993


Рецензии