Куба - любовь моя. предисловие к главе 4

Десять лет моя семья скиталась в Батуми по съемным квартирам. Куда только бабушка и мама не обращались за помощью! Но все их просьбы проваливались, как в сухой колодец - даже плеска не было слышно.
За городом жилье было дешевле, а потому детство мое проходило в непосредственной близости с природой, и это компенсировало мне отсутствие комфорта и цивилизации.
Какое-то время я была единственной девочкой на улице и, воленс-ноленс, дружила только с мальчишками. Мы были малышней, детсадовцами, но, как кошки "ходили, где вздумается", облазили все окрестности совхозного поселка, где и проистекала наша жизнь.
Потом квартиру пришлось менять: хозяин дома вернулся из тюрьмы, и надобность в квартирантах отпала. Родители нашли квартиру рядом с городским кладбищем, так что даже одна сторона усадьбы была ограничена кладбищенской территорией, но мы считали ее своей и всей уличной оравой вечно играли между могилами.
Комната у нас была хуже каморки папы Карло. Помещались в ней только две кровати, этажерка с книгами и кухонный шкафчик, служивший также столом. Горка чемоданов заменяла комод и туалетный столик для мамы. В дождливые дни керосинка въезжала в комнату, ею обогревались, на ней бабушка готовила еду и грела воду, когда это было необходимо. В хорошую погоду вся домашняя работа делалась во дворе.
Погожие дни в Батуми - это нонсенс. Паустовский в повести " Бросок на юг" пишет, что французские моряки называли Батуми " писсуар де Мэр Нуар " - " писсуар Черного моря ". Но если дожди случались летом, на них просто переставали обращать внимание, а зимой все-таки становилось холодно, сыро и неуютно. Приходилось вносить керосинку в дом.
Эта комната была замечательна еще и тем, что в трех метрах от нашей двери была дверь хлева, в котором жила рыжая корова хозяев. Однажды она меня боднула, когда я нечаянно оказалась на ее пути. Все закончилось хорошо - я поревела, но осталась цела.
Потом мы переехали на другой конец этого дома, и зеленые мухи, наконец, перестали нас третировать.
Вскоре после этого я пошла в школу. Какое-то время после уроков я приходила к маме в контору Военторга, где она работала секретарем управляющего, и делала уроки в кабинете заместителя управляющего, а потом гуляла по живописным окрестностям: ходила на Морвокзал, глазела на море, чаек, теплоходы...Однажды белый красавец теплоход " Россия " ( потом писали, что это был трофей Отечественной войны ) привез целую толпу роскошно одетых иностранцев, говоривших на армянском языке. Это репатриировались потомки армян, бежавших, в свое время, от турецкого геноцида.
Так что слово это - " репатриация " знакомо мне чуть ли не с пеленок. Зачем-то бог познакомил меня с этим словом так рано - значит ли это, что моя эмиграция была предопределена еще до моего рождения?
Весь город недоумевал, за каким эти идиоты вернулись? Судя по их внешнему виду, загнивание капитализма курировали гениальные художники-оформители. Ходил тогда такой анекдот: да, капитализм гниет,но как он при этом красиво выглядит и вкусно пахнет!
Школы не справлялись с растущими потоками учеников, и я стала учиться во вторую смену, которая заканчивалась позже, чем мамин рабочий день. Уроки я теперь делала утром и дома. Времени на детскую жизнь не оставалось совершенно: с утра - уроки, потом дорога в город, в школу, потом уроки в школе и обратная дорога, а часа через полтора - спать.
Возникла проблема письменного стола, для которого в нашей халупе просто не было места. Выход нашла бабушка - мой неизменный ангел-хранитель. На кровать она положила большой лист фанеры, я села перед ним на низкую табуреточку - и проблема была решена.
Но все равно жить так было невозможно. В мокрые холодные дни, когда нельзя было играть или читать ( чем я занималась гораздо чаще, чем играми) на улице, я проводила, забравшись с ногами на бабушкину постель и, закутавшись в старинный шарф из кенгуровой шерсти, читала и перечитывала книги, в которых у меня никогда недостатка не было.Образ жизни создает характер - " бытие определяет сознание". Я не умела играть с игрушками, потому что в доме не было для них места, я знала только то, что называется " подвижными играми" - в результате стала спортсменкой и получила разряды по нескольким видам спорта, я не умею долго сидеть на стуле, предпочитая забраться с ногами на диван или кресло и ненавижу вторые смены, считая, что вечером полагается отдыхать, а работать нужно с утра.
Каждый год ездили мы с бабушкой в Москву, и однажды она там опустила письмо для маршала Малиновскго в почтовый ящик минобороны.
Насколько я помню, в письме она написала, что дом в Киеве был разбомблен, что муж и сын погибли на фронте, что внучка была при смерти и пришлось везти ее на юг для спасения ее жизни, что дочь - мать девочки - больна, а еще ведь есть сын-подросток , и что делать в такой ситуации, когда дочь работает в военной организации, а жить негде.
Через полгода мы получили половину финского дома в военном городке батальона связи и летного полка, только что выведенного из ГДР в рамках одностороннего сокращения рядов Советской армии.
Этот случай навел взрослых на мысль, что письма проходят проверку и что из республики не выпускают письма, адресованные в московские инстанции.
Мы не раз еще с бабушкой возили в Москву разные прошения разных людей и потому я знала, где находится приемная Верховного Совета, где - то или иное министерство. Советский человек, не имея сил перепрыгнуть через закон, научился его объезжать на кривой козе, как и полагается делать, если сам закон - кривой.