Почтальон

«Почтальон».

               


Он числился почтальоном , но по вечерам ,распахивая окно  (потому что шампанское  Счастья никак не умещалось у него в глазах, а все лилось и  лилось через край , заполняя крохотную ,больше похожую на потертый   детский кубик , комнату и выплескиваясь волшебно-пузырящимся  золотым потоком прямо на серый дерматит улицы…..ну да не жалко, пусть! )
                понимал , что это называется как-то по другому
       Он любил письма , эти жалкие попытки материализации мыслей , это бесконечное дублирование одного единственно-верного божественного Слова,  бывшего в самом начале сотворения Мира
.    Он верил, что они кому-то нужны. Он самой правильной , самой вечной нитью  в ткани своей  Души знал, что их ждут.          
     Что кто-то молодой и утренне-легкий,  сбегая по широким ступеням в блестящих, словно только что облизанная рождественская звезда, ботинках…..вниз, скорее вниз!
к почтовому ящику …..и вот Оно – письмо! Захватанное, заклейменное  презренными государственными печатями , но с отважным упорством хранящее  чьи-то  далекие поцелуи.
     Иногда будучи в особенном расположении духа, он подкладывал конверт под дверь, на аскетичный ворс коврика.И когда открывалась дверь ,сначала была осторожная тишина , потом дыхание улыбки.А однажды кто-то долго вглядывался в сумрак подъезда, камуфлирующий нищету стен и все звал ,звал кого-то другого .Грустно и коротко, как голодный  котенок.И все не верил, что это был  просто почтальон.
       Он и сам  не верил в  это «просто».
Скорее он был кем-то вроде проводника.,сильного и надежного для этих белых шелестящих  душ. И бережно опуская остроугольное тельце в узкую , словно губы монахини, щель  ящика он с облегчением вздыхал…..дошло!
Он не знал кто возложил на него эту ответственность, так было и все.
Он искренне страдал, обнаружив , что какое-нибудь из писем лежит в бронированном, многоотсековом пузе почтовой стены по несколько  недель.
        Выждав определенный известный только ему одному срок, он  ( таясь и вздрагивая ,как курящий школьник)  извлекал конверт и уносил за пазухой , храня от ртутно-блестящих капель дождя или от  истерично-хрупких ювелирных снежинок.
                И он брал все на себя.И читал, и улыбался , и плакал.
Сидя на подоконнике зевающего окна ,освобождал  Слово от чар бумаги при помощи огня и все смотрел , смотрел  своими пьяняще-золотыми глазами на мушиное мельтешение ничтожности пепла.
 Он оставлял храниться  в себе это одно-единственное Слово ,такое верное и не теряющее свежести, не смотря на многовековое клонирование , граничащее с мутацией.
             Он был счастлив.