Кроан. Глава 3. 2

Глаза никак не хотели открываться. Ну и черт с ними!
Я прислушался к своим ощущениям. За головой шелестел ветер, прохладный воздух спускался по мне и утекал дальше. Сам я покоился на кровати. Мой нос завершил картину: я был в больнице. Ни в каком другом здании не было такого запаха. Как же меня сюда занесло? Похоже, что, убегая, я опять потерял сознание, и меня подобрала скорая.
Наконец, битва с веками окончилась, и моему взору предстал чуть облупившийся высокий потолок. Я поднял свои руки и увидел, что вся кожа была усеяна ссадинами и болячками. Но я знал, что под ними у меня уже было вполне здоровое тело. Пара движений – и вся засохшая кровь усеяла пространство вокруг кровати. Так, теперь надо встать и очиститься полностью.
Спустя минуту я уже был вполне здоровым молодым человеком. Все-таки, какое счастье, что однажды я повстречал звезду – прорицательницу, и она мне за услугу (я испек планету, заселил ее зверями и растениями и запустил на орбите вокруг Анры) подарила знание, которое наградило меня Магией лечения и самоисцеления – Магией Основы, то есть колдовством, не требующим Силы.
Потянувшись, я закинул руки за голову, повернулся к окну и только тут обнаружил, что кроме трусов на мне ничего не было. Где же моя одежда?
-Ой…
Я обернулся на звук и увидел прелестное создание. Девушка стояла в дверном проеме и испуганно на меня глядела; постояв так некоторое время, она махнула русыми волосами и скрылась за поворотом.
-Иван Геннадьевич, Иван Геннадьевич! – удалялся ее голос, но меня не интересовал сейчас Иван Геннадьевич, меня интересовал другой вопрос: куда могли засунуть мою одежду? Тут я заметил тумбочку в углу комнаты и рванул, было, к ней, но моя нога зацепилась за торчащий кусок линолеума, и я, нелепо взмахнув руками, получил по лбу спинкой стула.
Потирая ушибленное место, я медленно вставал, одновременно поминая добрым словом укладчиков напольного покрытия и мастеров, слепивших этот стул, как моему взору предстал Иван Геннадьевич собственной персоной. Он вплывал в комнату, одновременно разговаривая со стоящей за его спиной девушкой:
– Ну что вы, Марина, бормочете. Вы же сами видели, в каком состоянии он к нам…
И тут доктор увидел меня.
– … поступил, – тускло окончил он фразу и так же, как и девушка ранее, застыл в проходе.
Я предпочел спрятаться под простыней. В гробу я видел всех врачей! Ну почему у них одинаковая реакция на работу моего организма – столбняк с выпученными глазами и открытым ртом?
За окном каркнула ворона. Вовремя так.
– Скажите, Иван Геннадьевич, – прервал я тишину, – а где моя одежда?
В ответ доктор промычал что-то нечленораздельное и исчез в коридоре.
– Марина, подождите! – остановил я рванувшую, было, за врачом девушку. Она встала в глубоком замешательстве; на ее лице читался интерес, смешанный с осторожной боязнью. Но все-таки любопытство победило, и девушка осторожно вошла, взяла стул, отодвинула его к дальней стене, села на него и уставилась на меня. Молча. С жутким интересом в волчьем взгляде.
– Марина, скажите, – решил я прервать затянувшееся молчание. – Можно на ты? Так вот, Марина, скажи, ты не знаешь, где моя одежда?
Прелестное создание все никак не могло переключиться на вопрос. Наконец, поняв, чего я хочу, девушка спешно заговорила, не отнимая бегающих глаз от кровати.
– Да, я знаю, мы одежду с тебя сняли сразу, как ты поступил, а ты был весь красный – столько на тебе было крови, я тебя мыла, ты молчал и не двигался, как труп, я видела трупы, они холодные, а у тебя была температура под сорок.
Марина набрала воздуха.
– Так что Иван Геннадьевич не разрешил тебя отвозить в морг, а оставил здесь, в реанимационной, но капельницу тебе не поставили, потому что в тебе жидкости было достаточно.
Марина снова вдохнула, но я опередил ее:
– Одежда, где моя одежда?
– Что? Ах, да, одежду мы отдали в химчистку, а оттуда вещи вернутся через неделю. Ты представляешь, сколько работы бедным прачкам! Я знаю, мне Светка рассказывала. Они работают день и ночь, не покладая рук, и стирают все вещи в этом корпусе, а еще сегодня доктор Иван Геннадьевич сказал, что ты – самый странный больной за всю его практику.
Разве всё? Ах, нет, она просто набирала воздух в легкие. Но я буду первым!
– Скажи мне, Марина, а ты сможешь мне достать одежду? Мою одежду?
– Но она вся в крови, – резонно заметила девушка.
– Тогда принеси мне другую одежду. Чистую. Пожалуйста. Только прошу тебя, поторопись, я не хочу, чтобы меня увидели все доктора вашей больницы.
– Ладно! – ярко брызнула улыбкой Марина и умчалась. Хоть бы она пришла раньше врачей!
Но тут послышались возбуждённые голоса из коридора, и я понял, что она не успеет. А доктора даже успели запыхаться, так они торопились посмотреть на меня.
Врачи всем скопом вошли в палату, не переставая переговариваться. Каждый из них чем-то выделялся: один был высоким, другой низким, у третьего была лысина. Лохматые, в очках, без халатов… Но все они как один заходили в палату и «замерзали»
– Вот! Чудо! – воскликнул, с пафосом подняв руки, последний из вошедших, и тоже застыл. Одобрения от коллег за свою шутку он так и не получил.
Спустя полминуты мне надоело лежать в тишине, и я решил узнать, где же я нахожусь. Для этого мне пришлось встать и снова подойти к окну.
– Нет! – взревел один из присутствующих  и рывком оттащил меня в середину комнаты.
– Вы чего, Игорь Игоревич, – зашелестело по комнате.
– Он поступил сюда, выпрыгнув с шестнадцатого этажа! Он упал на асфальт! Плашмя!
– Невероятно, невозможно! – понеслось в палате. И доктора как по команде начали меня окружать. Судя по их взглядам, мое тело представлялось им исключительно в виде кусочков на лабораторных стеклах.
Но тут в комнату ворвалась моя спасительница.
– Марина, – облегченно выдохнул я и немилосердно оттолкнул Ивана Геннадьевича. Девушка со своей стороны оттолкнула лысого сердитого мужчину с черной и тут же быстро заговорила:
– Я тут принесла тебе штаны и рубашку, еще ботинки и носки, – названные предметы полетели к моим ногам, – все это я взяла из шкафчика забытых вещей, так что можешь не беспокоиться, они никому не нужны, а твоя старая одежда – вот она…
Девушка бросила на пол оставшиеся вещи.
– Мне пришлось задержаться, лифт до седьмого этажа не доходит, так что я бежала до четвертого по ступенькам, а там – на лифте.
Пока моя умница заговаривала врачей, я успел одеться и теперь с усердием рылся в старой одежде. Где-то здесь были зашиты деньги…
– А потом я долго уговаривала Светку отдать мне твою одежду, но она не отдавала, так что мне пришлось  рассказать ей о тебе, и она согласилась отдать одежду с условием, что увидит тебя.
Я кинул взгляд в проход. Так и есть: к косяку прилипло еще одно милое создание и с усердием изучало меня жадными глазами. Я становился знаменитым, и это было нехорошо.
Но тут доктора все-таки вышли из ступора, к моей великой печали, и Иван Геннадьевич грозно загрохотал:
– Марина! Что вы здесь делаете? Это же реанимационное отделение!
– Простите, Иван Геннадьевич, я вас сразу не заметила, – и Марина, слегка покраснев, мгновенно улетела, захватив с собой Свету.
– А вы, молодой человек, – продолжал вещать доктор, – почему не в постели? Немедленно ложитесь!
Наконец-то нашлась нужная подкладка. Я, резко дернув руками, разорвал ее. Вот они, мои сбережения. Но, видимо, столь резкие движения были восприняты докторами как попытка к сопротивлению: шестнадцать рук разом схватили меня и насильно уложили на кровать.
Теперь я чувствовал себя как курица, которую обрабатывал мясник: по всему телу бегали руки, а пальцы щипали, трогали, хватали меня за каждый кусочек моего многострадального тела. Пытки продолжались с минуту; наконец, они успокоились и отошли пошушукаться. Из кучки доносилось:
– Здоров… Невероятно… переломов вообще нет… в моей практике…
Я осторожно сел, стараясь не привлекать внимание увлеченных врачей. Хорошо, что доктора отошли к окну, а не загородили собой дверной проход.
И я рванул к выходу.
– Стой! Куда!
Но мне было не до них. Где тут выход? Так, Марина всё время поворачивала налево. Наверняка, там и был желанный путь к отступлению. Мысли, собравшись за долю секунды, приказали моему телу повернуть, и тут я врезался в девушек, стоящих за углом. Точнее, слегка их задел. Но они, не ожидав от меня столь коварного хода, взвизгнули и упали на пол. Я же, мгновенно приняв решение, рывком поднял Марину и потянул ее за собой.
Как хорошо, что она сразу же поняла меня! Не испугалась, не начала вырывать руку, а просто побежала за мной. Я обернулся и за почему-то счастливым лицом девушки увидел докторов, они пока еще только выбегали из палаты.
– Где выход, Марина?
– Предпоследняя дверь направо!
Странно, я не ожидал от девушки конкретных ответов, и с интересом глянул на нее через плечо. Та улыбалась, а, встретившись взглядом со мной, показала мне весь свой набор белых зубов. А вот и заветная дверь. Я распахнул ее и побежал вниз, зачем-то в уме считая ступеньки. Бесконечная лестница вела меня все ниже и ниже. Я отпустил девушку и принялся перепрыгивать через ступеньку. Кинув быстрый взгляд за спину, я с очередным удивлением обнаружил, что Марина не отставала. Ну и девчонка!..
Наконец, я достиг первого этажа и остановился перевести дыхание. В холле было все спокойно. Никто не стоял с оружием в руках, грозно меня ожидая. Никто не кричал: «Держи его!» Лишь слышался слоновий топот над головой.
– Куда теперь? – повернулся я к Марине; та все еще не могла отлепить от себя улыбку.
– Нам прямо.
И тут ее прорвало.
– Скажи мне, я тебе нравлюсь, да? И теперь ты возьмешь меня с собой, и в тебя будут стрелять и ранят, а я перевяжу рану, а потом поцелую, а ты…
Я схватил лепечущую девушку под руку и потащил ее к выходу.
– Ты знаешь кого-нибудь, у кого есть машина?
– Да, конечно. Сергей! – разнесся крик по больнице, – Сережа! Иди сюда! – Марина истово замахала рукой над головой. – Да быстрее же! – топнула она ногой. – Видишь – мы убегаем? Вот! Мы убегаем! – все тише и тише кричала девушка; как ни странно, никто на нее особого внимания не обращал.
Наконец, Сергей подошел к нам. Пока он шел, я узнал о том, что Сергей живет один с больной дочкой; он развелся, потому что жена была ужасной женщиной, и сейчас мужчина подрабатывает, подвозя особо важных персон от больницы до дома.
Я быстро пожал ему руку и представился: «Марк», отчего Марина захлопала  в ладоши: «Прямо как в том фильме! Его тоже звали Марк и его убили в конце, потому что он был злой, а ты не злой…»
Краем глаза я заметил выходивших докторов и нервным шагом направился к выходу. Марина побежала за мной, Сергею тоже ничего не оставалось, как пойти с нами – его грызло любопытство.
– Где твоя машина? – на ходу повернулся я к водителю. Тот молча указал на автомобиль.
– А от кого мы убегаем? – поинтересовался Сергей, когда мы расселись в комфортной машине. Вот это выдержка, хотел сказать я, но вместо этого получилось:
– Вот это машина!
Машина и вправду была хороша. Красивый черный капот, красный салон и позолоченные колпаки на колесах придавали автомобилю шикарный вид. Сергей улыбнулся.
– Спасибо. Так от кого же?
– От них, – указал я на озирающихся у входа докторов. Они как раз заметили меня, и Иван Геннадьевич с криком: «Стойте!» – бежал к машине. Остальные жутко запыхавшиеся врачи остались у входа.
– Да едем же! – не выдержал я.
– Подожди. Я хочу все узнать.
Проклятье…
– Да что тут узнавать-то? Они гонятся за мной.
– И что они в тебе такого нашли? – его спокойный голос начал меня раздражать.
– Это ты у них спрашивай, у меня же есть дела поважнее, чем разгуливать по больницам.
– Вот и спрошу, – улыбнулся Сергей.
Тут же подоспел и Иван Геннадьевич.
– Молодой человек, уф-ф… Здравствуйте, Сережа. Молодой человек, почему вы убегаете? Ведь вы можете спасти человечество от множества болезней, таких как СПИД, рак, сердечные болезни и огромное количество других! Наша больница обладает достаточными средствами, чтобы изучить все секреты вашего организма и вытянуть из вас панацею от всех болезней.
Сергей с интересом уставился на меня. Доктор же продолжал:
– Знаете, юноша, еще ночью я обратил внимание на вашу способность к регенерации, и я, – доктор понизил голос, – пошел на должностное преступление. Я ввел вам кровь ВИЧ-инфицированного больного. Этот несчастный умер сегодня утром! А вы живы! Это невероятно.
Мне нельзя было молчать.
– Нет ничего невероятного, профессор. Но, к вашему сожалению, вы не сможете достать из меня вакцину. Потому что во мне, в моем теле ее нет. Она в моей душе.
– Души нет! – вскинул руки профессор и тут я закашлялся. – Есть тело, а ваше – сокровищница, панацея от всех болезней.
– Я сейчас, – обратился я к моим соседям и вышел из машины. Таких людей, как стоящий с другой стороны машины Иван Геннадьевич, я уже успешно переубеждал, и не раз. Одна руна мне все еще была подвластна. Руна лечения.
– Вы, доктор, я вижу, болеете.
Я действительно видел. Я видел не только самого человека, но и его ауру, душу. По ней я и мог определить, здоров ли человек или болен.
Я обошел машину и встал перед профессором.
– Сердце пошаливает, – прищурился я, – голова болит. Еще изредка рука отказывает. Так?
– Так, – доктор хотел задать миллион вопросов, но пока сдерживался. Очень уж было интересно, что будет делать это чудо природы.
А чудо природы вытянуло руку, дотронулось пальцем до груди врача и прочертило поверх нее замысловатый узор. Если Сергей или Марина глядели на действо, то они видели рисунок. Спустя сорок взмахов руна была готова. Я дотронулся левой рукой до головы, до груди, до больной руки профессора, положил ладонь на его затылок и правой активизировал руну.
Рисунок исчезал с концов и впитывался в тело больного, излечивая и напитывая того живительной Силой космоса. Руна была большой, но работала быстро. Через десять секунд Иван Геннадьевич был уже совершенно здоров.
Профессор парил. Сейчас он был самым здоровым человеком планеты! Он очистился не только телом, но и душой. Именно душой! Иван Геннадьевич чувствовал ее. Теплый, родной комочек жадно впитывал остатки космической энергии, единой живительной энергии для всего существующего мира…
Я оставил Ивана Геннадьевича летать в облаках и, сев в машину, попросил Сергея трогаться. Тот безропотно подчинился, но, судя по несколько отрешенному взгляду моих соседей, руну они всё же видели.
Первым не выдержал, как ни странно, Сергей.
– Что это было?
Сейчас отпираться желания не было, так что я ответил:
– Руна исцеления. Полного исцеления.
– И что, теперь он здоров?
– Да.
– Абсолютно?
– Да.
– Надолго?
– До конца жизни.
– А сколько ему осталось жить? – оживилась Марина.
– Чуть больше четырнадцати лет.
Мне было сейчас все равно. Хотя Основная Магия и не требует Силы, но для ее использования была необходима огромная концентрация внимания на линиях света – полос, из которых создаются руны Света. Моя руна магии относилась как раз к световым рунам. Я же очень давно не колдовал и умудрился потерять некоторую сноровку. Да и сама Сила очень помогает концентрироваться, а ее-то как раз у меня и отняли.
Тут я заметил магазин одежды и попросил Сергея остановиться.
– Зачем?
– Хочу купить себе одежду.
– А разве ты не можешь делать вещи из воздуха? Ну, как в книжках пишется…
Опять проснулась Марина.
– Нет, он не может. Я это знаю. Он ведь добрый, он когда-то мог это делать – одежду из воздуха – но потом злой человек сказал, чтобы Марку не давали больше руками махать и чертить желтые линии…
– Прекрати, – огрызнулся Сергей, Марина послушно замолкла.
Я потёр пальцами переносицу.
– Ты зря ее остановил.
– Да ну, чушь всякую бормочет.
– Не чушь. Правду.
И тут-то я, наконец, понял: а девушка-то не проста! Да она же умеет видеть прошлое и даже, вероятно, будущее людей! Так вот что означали бледно – серые линии вокруг ее головы. Надо будет взять ее на примету – из нее может выйти хорошая ведьма, или даже колдунья.
– Ладно, – вздохнул я. – Мне пора.
– И… все? – какая же тоска у  него в глазах. «Ну и память же у тебя, Кроан», – укорил я себя: «Да у него же дочь больна».
– Отдай ей это, пусть съест все, – я написал руну и сжал ее в теплую, светлую булочку. – Она выздоровеет. Ну а вы оба… – очередные пассы, – болеть не будете. Меня не ждите, все равно нам не по пути.
– Прощай, – и Марина чмокнула меня в щеку. – И никогда не теряй надежды, даже если кажется, будто все потеряно.
Страшно удивлённый её пафосной речью словами, я всё же справился с собой: пожал руку счастливому отцу, вышел на улицу и захлопнул за собой дверь. Яркое дневное солнце  сразу же ослепило меня, словно укоряя: да как ты посмел в такой день сидеть в освещенной лампочками железной банке?!
Я же лучше!
Автомобиль уехал, и наши пути разошлись окончательно. Жалко девушку, такая сила в ней. Видимо, именно она и не давала Марине сполна овладеть своим разумом. Хотя, может, оно было и к лучшему…
В магазине я пробыл всего полчаса и вышел оттуда новым человеком. Рядом стоящий ларек предоставил мне свежую прессу, из которой я узнал о гостинице с недорогими номерами, и через час я уже лежал на диване своей новой квартиры.
Когда же я вернусь домой, на Мурлей?