Двенадцать мгновений из жизни Ника Ненастьева, человека, журнали

Светлой памяти Николая Александровича Ненастьева посвящается…


  За окном – серебро только входящей в свои права осени. Все как всегда: жизнь дарить людям лето, забирает его на время, а затем возвращает вновь.  Все как всегда.  За исключением одного: этого серебра не увидит уже никогда известный едва ли не всему чопорному, заносчивому Череповцу и совсем негордой и почти неизвестной миру Ерге Ник Ненастьев – он же журналист, бывший редактор газеты «Речь» Николай Александрович Ненастьев – сын, муж, отец двоих детей, просто друг. 24 сентября 2004 года гроб с его телом зарыли на деревенском кладбище села Воскресенское, рядом с могилой одного из его близких «ергинских» друзей. Зарыли на высоком  месте, сухом, красивом, освежаемом с разных сторон всеми ветрами. И с запада, и с востока, и с юга и с севера.
  Из ныне живущих и работающих в Череповце журналистов Николай Ненастьев в середине 90-х и начале 21 века являлся, пожалуй, едва ли не одной из самых колоритнейших фигур. Этого человека, возраст которого тогда стремительно приближался к пятидесяти, всегда можно было увидеть на всех пресс-конференциях «сильных мира сего» и любых, более менее, значимых тусовках «власть имущих» нашего города. Он не любил сидеть в кабинетах и спекуляциям на вечные темы и международные сюжеты, которыми фонтанировала в то время чуть ли не вся журналистская «туса», обычно предпочитал непосредственные встречи с героями своих журналистских работ и личные впечатления.
  В разряд городских легенд Коля, как и многие из описываемых мною героев, вошел в начале 90-х годов, когда, вместе с другими коллегами по перу, в составе крупнейшей на тот момент газеты Череповца «Коммунист» (ныне «Речь»), «ковал» идеологическую почву того, что сейчас мы называем по-разному: демократической революцией августа 1991 года и реформами 92-93 годов, «прихватизацией», «продажей России» или просто «веселыми временами». «Ковал» искренне, с верой, с надеждой на лучше. Не думал, наверное, что начавшаяся в умах и делах людей революция, не выплеснет вместе с водой и его самого…
  Этот сборник  легенд о Николае Ненастьеве складывался годами. Теперь Коли нет. Пришло время «распить» эту легенду до конца.

Как Коля под барабанный бой белкам пионерские песни во все горло пел

  Жизнь у нашего героя начиналась вполне романтично. Родился он, между прочим, в семье потомственных лесорубов в местечке, которое тогда Полежайка называли. Вокруг только лес. Зайцы, белки, лисицы - самые близкие друзья. Бывало по осени, к ним в отцовский дом и медведи погреться заходили. И, Дед Мороз к ним, рассказывают,  под Новый год в поселок нередко вот так запросто из Великого Устюга заезжал. Короче говоря, вся атмосфера Колиного детства, как в старинных русских сказках, настраивала его на романтический лад. Поэтому ничего удивительного не было в том, что лет с семи Коля сам начал сказки и стихи сочинять. А с десяти, когда стал пионером и надел поверх накрахмаленькой белой рубашонки огненный пионерский галстук, взяв с собой «единственного друга» - барабан, выходил на несколько часов в лес и там во все горло выкрикивал любимые пионерские песни: «Встань пораньше, встань пораньше, барабанщик, Только солнце заалеет над страной…», «Спартака», «Каховку»…, тем самым приобщая все население веселого лесного мира к великой советской революционной романтике, а самого себя к будущим подвигам во имя Родины, коммунистической партии и лично Леонида Ильича Брежнева.

Как Коля к чтению пристрастился, Алексеем Мересьевым захотел стать, но только лишь первым в Данилове марафонскую дистанцию преодолел…

  Когда семья переехала из поселка лесорубов в город Данилов, что расположен в Ярославской губернии, Коля сразу же пристрастился к чтению. Библиотеки в те годы был популярны в небольших городах  для молодежи так как сейчас компьютерные клубы и Интернет. Или, например, пивные ларьки. Но не знал тогда Коля, ни сном, ни духом не ведал, что такое Pentium-IV и, поэтому, всем творениям Билла Гейтса и его «Майкрософт» предпочитал Пушкина и Гоголя. Но настоящую революцию в его сознании сыграли все-таки не они.
 Как-то в местной детской районной библиотеке взял Коля книгу «Четвертая высота» - учительница литературы посоветовала. Взял, полистал первые страницы, начал читать и … зачитался. Не отрываясь, всю повесть от начала до конца взахлеб прочитал. А потом второй раз, третий. Поразило его в главной героине повести Гуле Королевой ее необыкновенные волевые качества, стремление к победе, неистребимое желание, преодолевая трудности, добиваться поставленной перед собой цели.
- Вот и я таким должен быть, - подумал тогда Коля, а дальше, дальше, стал брать из библиотеки одну за другой книги про настоящих героев – про Дмитрия Ульянова, Павку Корчагина, Алексея Мересьева.
  Когда ночной Данилов затихал и лишь из единственного в городе «кабака» неслись звуки пьяной гармошки Коля, сидя на крыльце своего деревянного дома, закрывал мечтательно глаза и воображал, воображал себе, как среди бескрайних топей болот, по колено в снегу и в воде, он, только что упавший с неба советский летчик, ползет и ползет к своим, теряя по дороге сначала руку, потому ногу, потом опять руку и опять ногу… Доползает, и,  падая окровавленный в руки товарищей, произнеся: «Вот пакет, товарищ генерал», теряет сознание…
  И не надо думать, что эти мыслительные операции давались Коле легко. Терять руки, а особенно, ноги, было очень обидно. Ведь, если первыми Коля писал своим первым подружкам любовные стихи, то вторыми зарабатывал потом и кровью звание чемпиона Ярославской области по бегу на средние дистанции.
  И все-таки, потерю важнейших конечностей, компенсировала нашему герою сцена, когда он воображал себе, что его раненного, но не убитого родители и многочисленные поклонники несут поверх голов разгоряченной толпы, бросающей и бросающей на его носилки живые цветы и кричащие:
- Слава Николаю Ненастьеву! Слава!!!  Слава!!! Ура!!! Ура!!!
  Славы, Коля, конечно же, желал. И, как мы видим, вполне достойной всех идеологических канонов тогдашнего патриотического воспитания. Однажды, кстати, желая прославиться и, между делом, послужить делу всего передового человечества, он с дружком, впервые в Данилове пробежали марафон, посвятив его 23 съезду партии. Но их подвиг никто тогда по достоинству не оценил. Только местные бабульки увидев во всю мощь несущихся несовершеннолетних парней в трусах, больше напоминавших чехлы от танков, испуганно кричали им вслед:
- Ребята, неужто война началась!?

Как Коля в Вологду на филологический учиться поехал, увидел Софийский собор и воцерковился

  Долго ли коротко, но взрослеющий Коля стал все чаще задумываться над тем, кем ему в реальности быть. Подвиги, типа подвига Мересьева, его со временем привлекать почему-то перестали. Чемпионом мира по бегу он уже стать не рассчитывал. Что же дальше? И в то время, когда его ровесники мечтали стать трактористами и машинистами тепловозов, Коля, вглядываясь в неземную красоту родного города и в чистые архитектурные формы даниловского вокзала, подумал как-то о том, «чтобы вот как бы их получше стихами или прозой описать. Как Пушкин, как Лермонтов, как Василий Белов». В том мире, не как сейчас, настоящих то писателей ценили еще. 
  И поехал Коля в Вологду на филологический поступать. Был бы рядом Гарвард там, или Оксфорд поехал бы и туда. Но не знал он тогда еще о существовании ни того, ни другого. А вот про Вологодский педагогический от местных восторженных выпускниц прошлых лет был хорошо наслышан. Итак - в Вологду. К Пушкину, Лермонтову, Василию Белову!
  Вологда встретила его богатой на шутки студенческой тусовкой, голодными общагами, Софийским собором и походами на лыжах. На собор, кстати, он первое время особо внимания не обращал. «Ну, стоит и стоит себе архитектурная достопримечательность посреди Вологды. А у нас в Данилове, зато вокзал ничуть не хуже!» Но, однажды, после очередного своего разочарования в предмете пылкой любовной страсти, проходя мимо него, Коля вдруг остановился и вспомнил лекции по атеизму.
- А ведь есть Бог, - пронеслось тогда в его измученной любовными переживаниями, голодом и еженочным чтением голове.
  Тогда же, кстати, расширились Колины впечатления о мире не только «вверх», но и «в стороны». А случилось потому, что посмотрел однажды Коля в самом крутейшем тогда в Вологде кинотеатре «им. Ленинского Комсомола» суперпопулярнейший в те времена фильм «Генералы песчаных карьеров». Посмотрел, и как говорят сейчас «долго думал» над увиденным. Это нынче фильмов всяких наштамповано немеряно. А тогда, «Генералы песчаных карьеров», читай, единственным в своем роде был. И окинул тогда впервые Коля своим внутренним взглядом весь земной шар и проникся его вселенской скорбью…
  С одной стороны, чертовски, захотелось ему чем-либо помочь этим ребятам с занесенных песком пляжей Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро, а с другой в душу, в сознание, в самую сердцевину его большого мозга прокралась впервые антисоветская мысль: "Ведь и мы не так как надо живем!"  То было знамение больших событий…

  Как Коля в поисках достойной работы половину Вологодской области проехал и в Череповце оказался

  Пока Коля о Боге размышлял и о нескладной судьбе бразильской молодежи, подоспел выпуск. Пора было подумать о том, куда свою кипучую энергию и революционный бунтарский дух девать было.
  Судьба сначала кинула его в Бабушкинский район. И, между прочим, на самолете. Прилетел он, рассказывают, тогда в местный аэропортик, сошел на землю и сразу бегом к бабкам, торговавшим там семечками:
- Эй, бабушки, где тут у вас газетный киоск. Что там в Палестине с Ясером Арафатом евреи сделали?
  Бабушки на него только глаза пялят.
- Какой киоск? Какой ясер арафат? Сроду про них не слыхали! Ты, милай, лучше семушек кулек у нас приобрети.
  Дальше забросила Колю судьба еще дальше - в деревню Тимонино. Как Лев Толстой учительствовал. Год. Больше не выдержал. Показалось, что не для него. Понял тогда в чем настоящее величие Льва Николаевича и почему тот всего Ленина «перепахал». Последнему, видно, Октябрьская революция куда легче далась, чем год работы с деревенскими детьми.
Случилось так, что в этот же год Коле впервые был приклеен ярлык "ярого антисоветчика". Работая с детьми лесорубов, он однажды публично заявил:
- Мол, эти детишки к знаниям вовсе не тянутся!
- А к чему же они тянутся?! - спросил его по слухам секретарь партийной ячейки, снимая подсохшие во время собрания валенки с печи.
- К деньгам! – ответил вконец потерявший классовый нюх Коля.
Дальше, как он сам рассказывал, уготована ему уже была тяжкая судьба деревенского диссидента. Изоляция вокруг была полнейшей. Выйдет, бывало, Коля ночью во двор. Бросит взгляд на единственную в деревне лампочку. Потом взглянет на луну, всплакнет, сморкнется в единственный грязный платок. Скучно, одиноко, хоть "волком вой". Поговорить, кроме единственной кошки Нюрки и собачки Жучки просто не с кем. Те, конечно, смотрят в рот Коле большими добрыми глазами – а что толку!
  Разговаривать ему тогда можно было еще только с рыбами. Пойдет, бывало, наш Ник на озеро, закинет удочку и ну жаловаться рыбкам на жизнь. Однажды задремал ненароком и приснился ему вещий сон. Будто подплывает к нему Золотая рыбка и человеческим голосом спрашивает:
- Чего ты хочешь, старче?
- Оперативного простора хочу. -  отвечает Коля. - Перспективы жизненной.
- Тогда садись за машинку, - говорит ему ЗР, - пиши статью про местных лесорубов и отправляй ее побыстрее в "Красный Север".
  Коля так и сделал. И с тех пор пошла о нем по всей Вологодчине большая слава.
Когда поверил Коля в свой литературный талант – «бросил кости» в Тотьму, в тамошнюю местную газету «Ленинское знамя». Пока устраивался из Бабушкинского района, от тамошнего прокурора на имя тотемского прокурора пришел запрос: "Надо бы нам нашего диссидента вертать назад. Без него местные КГБшники совсем от безделия скуксились!". Но тотемский прокурор, надо отдать ему должное, Колю в Бабушкино не отдал. Почему? Говорят потому, что понял: кроме интеллигентного Коли, больше в Тотьме и поговорить то будет не с кем.
  Коллектив в редакции подобрался хороший, компанейский. Коля за год работы даже Почетную грамоту «за творческую оперативность» сумел получить. Но, как он утверждает, не за репортажи о лесорубах, а за то, что ровно в 11 часов каждый день бегал от имени редакции за водкой в сельпо. И надо сказать, что, стоя в очереди за водкой, никогда «хлебалом» лишний раз не щелкал.
  Может быть, и потом бы всю оставшуюся жизнь Коля бегал бы за «полтиной» или кого-нибудь уже посылал, но во время сообразил, что с таким подходом к жизни в герои никогда не попадешь и настоящим человеком не станешь. И решил он тогда искать место для подвига в Череповце. Благо тогда его сюда пригласил тогдашний заведующий промышленного отдела в газете «Коммунист» Анатолий Пиралов. Был 81 год. В Череповце строили пятую домну, быстрее всех в мире катались на коньках, играли в хоккей и баскетбол на уровне первой лиги СССР и писали «Время колокольчиков» и «Грибоедовский вальс»… В эти же годы, кстати, Коля и женился, и детей начал строгать одного за другим. Сначала сынишку, затем и дочурку запатентовал… Подходящая, надо было сказать, была атмосфера для настоящего подвига.

  Как Коля в редакции газеты «Коммунист» работал и к своему звездному часу готовился

  Приехав в Череповец, Коля сразу же понял, что этот город посложнее, чем Тотьма будет – настоящая высота, достойная его любимой героини. Для подвигов – полоса не паханная, но город все-таки злой, прижимистый, до денег жадный. А что вы хотели – вся страна в те времена в Череповец за длинным рублем потянулась. Помните, как по пятой домне строители словно муравьи ползали рискуя каждую секунду камнем упасть вниз? Ради чего, спрашивается?!
Коля как журналист рос не по дням, а по часам. От заметки к заметке. От очерка к очерку. Писал и о строительстве, и о металлургии, и о спорте. Печатал рассказы. Помните такой – «В Сочи поедешь не ты?!». Это он, через несколько лет подытожил опыт своей даниловской жизни, показав на собственном примере весь драматизм и трагическую несправедливость спортивной и околоспортивной борьбы. Можно сказать, с эти эпохальным рассказом взгляды на жизнь кардинально поменял. Теперь не о подвигах думал, а больше о том, чтобы под поезд раньше времени  не попасть. Заземлился что ли, заматерел на крутых кислотных череповецких дождях?

Как Коля дух эпохи ощутил, чуть в бизнес не окунулся, да обжегшись на дверь главного редактора стал с завистью поглядывать

  Когда появились в городе кооперативы Коля начал писать о кооперативах. Даже, рассказывают, сам им, то есть всамделишным кооператором захотел стать, спекулируя на «трассе» водкой. Но не получилось – не сошелся с покупателями в цене. Хотел больше получить, а не дают – рожей для спекулянта не вышел! 
  Появились в городе первые социологи. Коля и к ним потянулся, со всей жадностью своей жаждавшей новых впечатлений натуры, желая, видимо, постичь всю глубину тогдашней советской жизни. Заговорили о демократии, Коля своим пером первым в городе дал знать своим читателям, что ему новые времена по духу. Даже собственным корреспондентом «Коммуниста» на первые съезды Советов в Москву ездил. Чистехвостил своих бывших коллег – коммунистов на разные лады. Мол, не будет у нас с ними больше никакой жизни. Голосуй русский народ за демократов, за Ельцина – будет у тебя тогда на столе и хлеб, и масло, и сахар, и лишняя бутылка водки. А главное свободы у тебя, народ, с демократами будет хоть попой ешь! А что может быть слаще свободы для простого русского человека?! Ничего!
  Но журналистика журналистикой, а хотелось Коле еще больше оперативного простора. И покомандовать малость хотелось, и подзаработать, и статеички свои политические всегда гарантировано хотелось на первой страничке родной «Речи» лицезреть.  И все время, когда выпадал свободный часок, Николай с завистью посматривал на кабинет тогдашнего редактора и, наверное, думал: «А не пора ли мне первым человеком в редакции стать. Я то, получше буду на этом месте смотреться. Вона какой я красивый. А уж умный – и слов нет»
 И этот звездный час для Коли наступил в августе 91…


Как Коля переворот совершил, лаяться со всем городом начал, деньги лопатой грести и инсульт во время «краха МММ» получил…


В августе 91 не только демократ Горбачев бразды правления в стране потерял, но и демократический редактор тогдашнего «Коммуниста» Крупенников явно начал маху давать. И, как на Михаила Сергеевича нашелся свой Ельцин, так и на Пал Палыча в газете нашелся свой Николай Ненастьев и К. Короче говоря, завалил Коля с товарищами раненного льва и сам занял место царя зверей:
- Ну, кто тут на меня!
  Газета, а тогда ее переименовали в «Речь», в те времена процветала: почти стотысячный тираж, прибыль не мерянная, почет и уважение вокруг. И, главное, теперь никого наверху не было, чтобы, значит, тобою помыкать: ни обкома, ни горкома КПСС, ни исполкома, ни директора завода. Пиши, что попало и как заблагорассудиться – народ все на ура примет!
  Коля, к его чести, этот момент досконально просек. Подумал, подумал, раскинул мозгами и взял в газете политическую линию на самую махровую демократическую линию. Святее самого Ельцина с Бурбулисом и Гайдаром в Череповце стал. Наверняка, именно благодаря и ему, город тогда, одним из первых в стране, всегда брал очередные повышенные демократические рубежи. Весь Союз за «Союз» голосует, а Череповец против. Если Ельцин кричит «Ура!», значит и наш город вслед за ним «уракать» наячинает. Эх,  видела бы тогда Колю Гуля Королева, то: либо возненавидела его всеми фибрами своей коммунистической души, либо – превознесла до небес.
  Сначала свои финансы газета отрабатывала лихо. В редакции даже иногда не знали, куда деньги за рекламу девать. Ну, не туалеты же ими обклеивать! Однако,с гайдаровскими реформами пошли у «Речи» всякого рода заковыки. Газета стала жутко дорогая, появились первые конкуренты. Читатель потихоньку в развлекаловку и порнушку уходить начал. Уж как Коля старался, не старался, но к концу 94 цифра тиража газета медленно сползла к отметке 28 тысяч.
  Да и сам Коля, несмотря  на всю свою демократическую прыть финансистом и менеджером оказался не слишком замечательным. Да и копаться в проблемах  газеты и журналистов не очень то и хотелось. А вот светиться на первой полосе – это да. Писать вместе с журналистом Лебедевым на темы международной политики – это круто.
   «Абзац» себя долго ждать не заставил. Все сошлось на одной точке. Навались самые разные проблемы. Приходилось ломать себя, перенапрягаться. И однажды сердце Николая не выдержало – инсульт. Рассказывают, что и в больничной палате, почти выгоревший от болезни Коля пытался руководить редакцией. Главврач, встречаясь с родственниками, тогда еще рукой перед виском крутил:
- У него что – все в порядке с головой. Только что без сознания был, а, очнувшись, начал звонить в редакцию, интересоваться – перевело ли на счет редакции денежки только что лопнувшее «МММ».

  Как Коля, еще раз, попробовав себя редактором, первым в городе фрилансером, т.е. вольным журналистом стал, каску на голову надел и «правильный пиар» делать начал…

  Выйдя из больницы, Коля понял, что в редакции «Речи» его уже не ждут. Там другие люди власть в свои руки взяли и про него забыли совсем. «Ах, мол, ты – Ненастьев, бывший редактор газеты «Речь» - проходи мимо, не мешай нам историю городскую творить!» И действительно, - зачем им уже «отработанный, сгоревший на своей работе,  материал»? Ведь и самим «порулить», как никак, хотелось.
  Однако, Коля не сдавался, силы в себе недюжинные чувствовал, и решил попробовать себя в предпринимательстве. Сначала создал первый в городе литературный альманах. На третьем номере этот альманах заглох. Затем переключился на выпуск газеты. Назвал ее «Вашей газетой». Звонил, бывало, домой тому же бывшему нашему депутаты Госдумы Александру Пономареву и кричал в телефонную трубку:
- Александр Михайлович, вы «Вашу газету» сегодня читали?
- Какую вашу? – недоумевал Пономарев. – Я газет не выпускаю.
«Ваша газета» продержалась почти полгода и накрылась медным чайником. Затем была программа на телевидении «Горячо!» и тоже перегорела как лампочка Ильича в плафоне.
  Тогда Коля, хорошо подумав на этот раз, отложил навсегда честолюбивые предпринимательские мечты. Долго ли коротко размышлял,  но понял, как деньги в новые времена честному журналисту и человеку надо зарабатывать было. Идешь к начальнику какому-нибудь крутому (благо, будучи редактором назнакомился с этим народом всласть!) и предлагаешь ему сделать какую-нибудь статью положительную. О нем или о его производстве или бизнесе. А тому что, разве не хочется увидеть себя в лучшем виде?! И дело это потихоньку – полегоньку пошло. Правда, когда как. Сегодня «жирно» и обеденный стол дома просто таки ломится от яств. А завтра – ничего, и кроме воды и хлеба в доме хоть шаром покати. И тогда, одевал Коля на свою голову белую каску и отправлялся в какой-нибудь листопрокатный цех «Северстали». Писать очередную восторженную статью об успехах нашего дорогого гиганта.
  Кстати, через пару лет Коля понял, как теперь его новая профессия называется с. «Паблик рилещнз» или «связи с общественностью». И, между прочим, профессия в обществе уважаемая, почетная. А тогда он думал, что он просто «продажный журналист».

Как Коля компьютер освоил, электронной почтой обзавелся и стал «сотрудничать со всем миром»

  Где-то в середине 90-х прикупил себе Коля на дом компьютер. Освоил. Он и семья его стали вокруг этого техночудища как пчелка возле цветка кружиться. Все-таки тот теперь на долгое время ему и его семье и поильцем и кормильцем стал. Да чего скрывать, и доильцем тоже. Затем показали ему продвинутые в «компах» ребята, что такое электронная почта и Интернет. И обрел для себя Коля уже новый, невиданный доселе мир – виртуальный. А мир этот виртуальный, между прочим, обрел в Коле нечто земное, материальное, тоже пока в виртуальном мире невиданное. Ведь человеку то уже за сорок тогда перевалило. А этот человек еще и журналист по натуре и профессиональному занятию. Вышел Коля тогда в виртуальное пространство и для тамошних, совсем уж молодых обитателей, презентовал себя не иначе как Дед Титыч. Так и подписывался. Например: «Я в корне не согласен с этой точкой зрения. Дед Титыч», «Хочу с вами встретиться и разобрать проблему досконально. Дед. Титыч». Ну и т.д. и т.п.
  Случился, кстати, тогда с Дедом Титычем один пресквернейший казус. Он, по простоте душевной, так подключился к «инету», да так хорошо посерфинговал в нем, что через некоторое время от конторы одной, провайдера то бишь, пришла сумма на оплату равная примерно его полугодовым доходам. Запаниковал Коля, стал знакомым названивать, вопросы всякие задавать. Но от судьбы своей разве уйдешь. Вот и Коля не ушел. Запряг тогда он свою Савраску и долгое время во всех газетах расхваливал за бесплатно все видимые и невидимые заслуги конторы той.
  Связями Коля через Интернет обзаводился очень быстро. Через некоторое время совсем уж стало непонятно, где этот дед свои деньги зарабатывает. То он тут, в «Голосе Череповца» заметку тиснет, то он там, в Канаде, в русскоязычной газете возьмет да и мелькнет. Трудиться себе, не покладая рук, аки машина. Даже диктофон все мечтал себе такой приобрести, чтобы сразу все «в цифру» выходило и производительность неимоверно возрастала.
  Однажды разместил на одном из московских форумов интервью с нашим экологом о том, что Чубайс искусственно снижает уровень воды в Рыбинском водохранилище. А ему в ответ один из «форумщиков», который таки работал у Чубайса ответ шлет: «Ты когда врешь, так хотя бы у профессионалов спроси. И читать бы твою глупость не стал, как бы сам не сидел, рядом с приборами, измеряющими глубину Рыбинского водохранилища. Так вот – врет твой эколог – не опускалась вода в водохранилище в это время!»
  Верьте не верьте, но было время, когда материалы Деда Титыча печатали во всем мире.  Любопытки кое-кого разобрали, как это Ненастьев все время деньги умудряется зарабатывать.  Подошли они однажды к Ненастьеву, взяли его за белы рученьки и поволокли в ресторан «Ленинград». А там спросили в лоб:
- Дак с кем ты, гад такой, работаешь?! Па-ачему всегда при деньгах?!
- Я сотрудничаю теперь со всем миром! – ответил наш герой и Гуля Королева, если бы услышала эти слова, наверняка бы перевернулась у себя в гробу от зависти. Таких высот, которых сегодня достиг в эти минуты ее когда-то самый восторженный почитатель маленький Николай, она не могла представить себе даже в самом волшебном сне.

Как Коля женского тепла хотел, как фиолетовым был и на митинге выступал

  Вообще, надо вам сказать, Коля был примерным семьянином, хотя неоднократно и при свидетелях утверждал, что у него в каждом доме живет по любовнице. Никто, правда, никогда этих любовниц так и не увидел. Но поверим Коле на слово. Однако не в этом дело.
  Как-то закадычный кореш Коли по фамилии Леонидов по пьяному делу взял и «снял» себе «телку» из досуговой конторы, что к началу 21 века расплодилось в Череповце видимо-невидимо. Да ведь прямо в офис «снял»! «Снять» то «снял», да вот результат у него оказался уж больно отрицательный – деньги потратил, а эффекта – ноль. Только орудие напрасно заряжал. Снаряды, как говорится, отсырели при перевозке.
  Так вот этот Леонидов с горя сел за компьютер, открыл «ворд» и ну катать фельетон про свою мужскую неудачу. Мол, не могут грубые деревенские доярки понять тонкую душевную организацию череповецкого интеллигента. В эту минуту душевных терзаний Леонидова и застал Коля, завалившись к нему с утра в офис, чтобы распить кружечку пивка.
  «Считал» Коля  всю информацию с компьютера мгновенно и тут же аналогичной идеей загорелся.
- Давай, - говорит, - Леонидов, на двоих по девочке снимем!
- Да что ты, Коля! – начал его отговаривать Леонидов. – Куда тебе с твоим-то инсультом.
  Но Коля уже раскочегарился и давай заветный «намбер» досуговой конторы набирать. Небось, уже рисовал во всю следующую картину. Привезут сутенеры «титястую» девку, Леонидов заплатит, а Коля завалит ее как медведицу на кровать и … Ну и начал торговаться:
- Так сколько у вас девочки стоят?! Вау! А комнаты эти как обставлены. Ой-ой, дорого берете, дорого. Народ сейчас бедный. Ведь разоритесь!
  Можно было подумать, что это все всерьез.
  Через некоторое время загорелся Коля побывать на каком-нибудь тренинге. Подсказали ему знающие люди. Мол, в Череповце такие «фиолетовые» есть. Попадешь на их занятия, считай, на всю жизнь хватит. Там, рассказали ему, сексом прямо между стульями занимаются, а всякие тетки, в порыве экстаза бьются как эпилептики и кричат: «Я – старая тупая сука! Я – жирная свинья!».  И пошел Коля на тренинг. А как при таком «промоушене» как не сходить?! И вы бы, наверное, пошли. Ведь верно?!
  Первое время сидел Коля на тренинге как дурак, и никак не мог понять, почему всем присутствовавшим на этом мероприятии, так хочется улыбаться друг другу, обниматься, говорить всякие успокоительные слова. Сидел, сидел, но постепенно стало его на это дело «пробивать». Через некоторое время сам стал обниматься, целоваться, всякие добрые слова говорить. А затем, когда отпустили его «фиолетовые» из своих объятий, как сам рассказывал, забрался в автобус, увидел кондуктора и в порыве вновь приобретенной любви пошел на нее с поднятыми руками.  Та, говорят, в испуге шарахнулась от него и попросила водителя вызвать «психушку». Но «психушка» не понадобилась. Ведь Коля был человеком по жизни трезвым, с хорошими реакциями…
  Вот еще один интересный пример Колиной сверхреакции. Дружок его Леонидов рассказывал, что как-то пошли они с Колей на митинг, посвященный одной интересной коммунистической дате – 7 ноября. Народ собрался на митинге горластый, злой. Больше половины – предпенсионного возраста. Ну и повстречался тут Коле возле трибуны один бывший милицейский чин, ныне, вроде, заместитель мэра города по безопасности.  Слово за слово, Коля и пожаловался ему, что батарея у него дома течет, а ЖЭК за новую батарею деньги просит. И немаленькие.
- Да бросьте, Николай Александрович. - говорит ему зам мэра. – Вы в этом сами и виноваты. Помните, как в 91 году кричали в газете: «Свободы давай! Свободы давай!»
  Коля обиделся и давай спорить с зам мэра. А тот не сдается. В конце концов,  Коля расчувствовался, понял что не прав, взобрался на сцену, вышел к микрофону и … бац на колени: «Прости, меня, мол, народ русский, православный за то демократическое зло, что я тебе принес!»
  Впрочем, это Леонидов такой – наврет и недорого возьмет.



  Как Коля мужским парфюмом торговал,  деловой журнал целый месяц редактировал и в боулинг сыграл…

  Журналистика журналистикой, а дети растут. Ну, а раз они растут, Коля начал потихоньку искать себе новые источники доходов. Как-то зашел в одну контору на Карла Либкнехта, а там его и повязали. В том смысле, что чуть в сетевой бизнес не увлекли. При чем предлагали два верных варианта. Первый, раскручивать очередную «фишку» небезызвестного предпринимателя Довганя. Тот в это время в Интернете игрушку одну разместил. Под названием: «Хоп гоу». А какая-то бабища взяла и сказала Коле в Череповце, что это «прорыв» и время упускать никак нельзя. Нужно, мол, искать и активно формировать последователей этой игры. Тогда «бабки» как капусту на завтрак, обед и ужин будешь лопать. Ну, Коля, и увлекся. Два дня последователей «Хоп гоу» по всему городу рыл. Затем устал, да и друзья по журналистскому цеху на место вернули. Мол, пора снова на «зафод» идти и делать «прафильный пиар». Вторая фишка, между прочим, мужского парфюма касалась. Когда Колю и от этой идеи отговаривали, он упорно твердил: «Это же золотая жила. Никто у нас в городе им всерьез не занимается!  Я буду первый! Разбогатею»
  Однако и на этом судьба от Коли отнюдь не отвернулась. Известный в Череповце и окрестностях предприниматель Мамалыгин со товарищами, как-то вздумали создавать в городе журнал на деловую тему. Чтобы, к тому же, понимаешь, их портреты время от времени на первой странице появлялись. А кого, кроме Коли, на такое непростое дело в городе отыщешь? Нашего Ника долго уговаривать не пришлось – взялся за сие с невиданным рвением. Очень хотелось, понимаешь, в хорошем деле, да с хорошими людьми поучаствовать. К тому же, ему тут сразу немного приплатили и попросили, чтобы он начинал вести жизнь в соответствии со своим новым положением – то есть пить исключительно марочные вина, общаться на англицком языке, посещать «клаб» по субботам, поддерживать спортивную форму и играть в боулинг.
  Злые языки рассказывают, как на презентации этого журнала в роскошном зале Музейного объединения, солидные седые мужики с выправкой гусаров, поднимали в верх тонкие изящные бокалы с шампанским за успех начатого дела, курили ароматные гаванские сигары, ели ананасы и рассуждали о сказочно высоком. И, казалось, вон она, та сама стремительная космическая струя, выдыхаемая из благородных сердец, которая вынесет Колю из небытия на вершину славы и процветания. Однако… Ровно через две недели Коля Ненастьев получил от новых своих хозяев самый настоящий отлуп. Как? Что? Почему? Уж об этом мы не ведаем. Правда добродушный Коля в ответ на вопрос, почему же его кинули ответил вполне в своем духе:
- Мамалыгин уволил меня потому, что я глуп.
  Да так ли Коля?! Впрочем, ананасы в шампанском и на этот раз утонули.

Как Коля в президиуме заседал, детский лагерь будил и с девиантными детьми общался

  Последние годы жизни Коля в университете работал и даже, рассказывают, собирался кандидатскую написать.
- Ужо, - говорил, - я им всем покажу. Про всю областную журналистику напишу. Вот хай поднимут.
  Однако, опять, увы.
  Любил Коля также в университете всякие дискуссионные клубы посещать. Про религию, оружие, бизнес. На дискуссионном клубе, кстати, его организаторы, сославшись на то, что бизнес – народ по привычке опять не подвалил, посадили Колю в президиум и попросили помалкивать и выдавать себя за крутого предпринимателя. Да разве Колю от общения с молодежью удержишь. Слушал, он слушал одного крутого бизнесмена, который все рассказывал, что прежние партнеры по бизнесу уже померли, а он, вот, жив, да и брякнул:
- А знаете, - говорит, - молодые люди, что в городе есть контора, в которой производительность труда выше, чем на «Северстали» в 10000 раз. В 10000!!!
  Ну, это уже была фантастика, И откуда, Коля, ты эти цифры взял?! С потолка что ли?!
  Поехал он как-то с Леонидовым в детский лагерь. Имеется ввиду не в пионербол играть, а познакомиться с бытом и нравами местной молодежи. Вечерком они с корешом  костерок разожгли, шашлычков прикончили. А утром, Коля проснулся раньше всех и пошел по лагерю гулять. И все соображает, где это он сейчас. И что же, попались ему навстречу детишки и сообщают:
- А мы, - говорят, - девиантные.
 Коля этого термина еще тогда не знал и пошел будить Леонидова. Мол, объясни мне, что это за девиантные дети такие. И почему я их опасаться должен.
  А Леонидова, тогда, между прочим, в лагере спрашивали: «Что это за тип по всему лагерю ходит и все про всех расспрашивает?!»
  Так ведь журналюга он, однако!


  Примерно за год до смерти случился с Колей очередной инсульт. Вернулся он из больницы сам не свой. Друзья его увидели и всплакнули – чуть сразу не схоронили. Но Коля боролся из последних сил и все интересовался, что Путин с Саакашвили сделает, куда пойдут новые Российские реформы, кто будет новым мэром Череповца. Может быть, верил еще в свою звезду?!
  Последняя идея Титыча заключалась в том, чтобы съехать навсегда из города, так подорвавшего его здоровье в Ергу и начать разводить там кроликов. Но и эта идея ему так и не удалась. Что поделаешь, Карма. В пять часов вечера 22 сентября продрогший от холода городских батарей Коля пошел греться в ванну. Там и умер. Но, как пишут в таких случаях, знаменитые романисты, Коля умер, но дело за которое он боролся, да и дух его, предприимчивый, оптимистичный, юморной, навсегда останутся с нами.