Крысы

— Мальчики, никто мыла не видел? — как кривая, зазубренная сабля рассек послеобеденный покой скрипучий голос Родителя.
— Нет — сонно и лаконично ответил Взрослый, а грубый, неблагодарный Ребенок даже не удостоил его своим ответом.
— Мальчики, ну я, правда… Вчера свежий кусок положил. Никто не брал, а? Может, уронили? За ванну? Так вы только скажите, я сам достану. А то, чего добру пропадать?
— Отстань, никто твоего мыла не ронял — ответил Взрослый. Ребенок снова промолчал.
— Нет, ну куда ж оно могло деться, — причитал Родитель, кряхтя и чем-то гремя в ванной, — ну новый ведь кусок. Только вчера положил. Этак, никакого мыла не напасешься. И бумаги туалетной… Зачем же ее метрами мотать, скромнее надо бы… Черт!!!
Вопль Родителя был наполнен непритворным изумлением и столь громок, что остальные обитатели встрепенулись и поспешили прибыть на место назревающей неприятности. 
— Чего орешь? — поинтересовался Взрослый.
Ребенок снова промолчал. Молчал и Родитель, и лишь его трясущийся палец указывал на нечто, лежащее на полу.
При внимательном рассмотрении объект, вызвавший такую бурю эмоций, оказался всего лишь маленьким обмылком с веселенькими розовыми полосочками.
— Ну и чего ты народ баламутишь? — спросил Взрослый, — Нашлось твое мыло, вот и радуйся в тряпочку.
— Это не то мыло. Не наше. Наше было английское, зеленоватое, а это – пакость какая-то турецкая. Я такого отродясь не покупал. Им если лицо мыть, так, небось, прыщами пойдешь. Даже для ног не сгодится, по причине вонючести, пусть уж лучше ноги честными портянками пахнут, чем этакой химической оранжереей.
— Ты… Ты это  на что намекаешь?
— Да ни на что я не намекаю. Я говорю что этот кусок мыла, лежащий под ванной, — указующий перст ткнулся в обмылок —  не тот, который я положил вчера вот в эту, — и проследовав дальше палец уткнулся в пластиковую раковину с дырочками, прилепленную к стене присоской — мыльницу.
— В смысле?
Привыкший к отсутствию у Взрослого, какого бы то ни было воображения и чувства юмора Родитель мысленно всплеснул руками и попытался объяснить более доходчиво.
— Кто-то спер наше мыло, а взамен принес вот это.
— А-а-а-а!!! И кто это?
— Да откуда я знаю. Но факт тревожит. Откуда он здесь взялся, откуда? Кто забрал наше мыло и принес сюда этот кусок, и почему? Почему? Зачем? Зачем, я вас спрашиваю! — заистерил Родитель.
— А я откуда знаю? — с некоторой даже обидой ответил Взрослый. Проклятый Ребенок все еще не произнес ни слова.
— Так надо узнать! Вдруг это соседи развлекаются или террористы какие?
— А вдруг – домовой?
— Может, и домовой. Хотя я в них не верю, но в мире нет ничего невозможного. Многие сказки стали реальностью и…
— Крыса это — наконец нарушил свое молчание Ребенок.
— Крыса? — Воскликнул Взрослый.
— Как – крыса? Откуда – крыса? Не может быть! В городской квартире? Да как же это? — совсем уж по-бабьи запричитал Родитель.
— Об косяк, — грубо ответил ребенок. — Через вентиляцию.
— А ведь верно, — задумчиво произнес Взрослый, — крыса запросто мыло и притащит, и утащит. Вон смотрите, на обмылке царапины. Не иначе следы зубов или когтей.  И лапы у нее как у обезьяны, и по деревьям лазает, и замки в клетке открывает.
— Господи, вот напасть! Да что ж нам с ней делать-то? Надо ведь избавляться! А мы с такой гадостью никогда и дела-то не имели. Может нам вентиляцию заколотить?
— Можно, только не поможет, боюсь. Крысы, говорят, цемент прогрызают. И отрава на них плохо действует. А если и действует, то все равно не на всех. Они к незнакомой жрачке разведчика посылают и выжидают пару дней. Если тот сжирает и дохнет – они больше к этой гадости не притронутся. А если нет, тогда уж и остальные навалятся, — обнаружил недюжинные знания крысиных повадок Взрослый.
— Так что ж делать-то? Что делать, я вас спрашиваю! Отдаться на милость крыс? Чтоб они нас ночью покусали или заразу какую принесли. Тут вон и зубная щетка и полотенце и бритва. А вдруг они гепатит нам занесут или СПИД какой. Что делать?
— Крысоловку покупать — вставил веское слово Ребенок.
— И то верно, метод старый, проверенный. Ну и отравы какой-нибудь.

***
Осмотр принесенных домой антикрысиных средств особого энтузиазма не вызвал. Крысоловка показалась слишком хрупкой — конструкция из стальной проволоки, на которую намотана мощная, но все же какая-то неубедительная пружина, была присобачена к деревянной основе достаточно хлипкими, без фиксаторов, скобами.
Надпись на пакетике с отравой, смешанной вместе с пищевой приманкой, жизнерадостно сообщила, что отрава очень опасна: при попадании в рот человека необходимо немедленно вызвать рвоту и обратиться за медицинской помощью. Зато проглотившая ее крыса должна сдохнуть через шесть, тире, восемнадцать дней – в зависимости от количества съеденного. Это отчасти подтверждало теорию Взрослого о крысах-разведчиках с сроках выжидания реакции, но особой радости не вселяло. Даже при наилучшем результате и правдивости инструкции, в коей возникали вполне оправданные сомнения, с крысами предстояло провести еще неделю. К тому же велик был риск, что умирающая крыса заползет дохнуть в самый дальний угол и начнет там разлагаться, отравляя окрестности весьма недвусмысленным ароматом.
Специальный клей, купленный по настоянию Ребенка, вызывал больше сомнений, чем уверенности в своей эффективности. Более того, напоминал эпоксидную смолу без затвердителя, предназначался для нанесения на гладкие поверхности и размещения в местах предполагаемой миграции грызунов. И даже коробочка, на которой как раз и были изображены две крысы с усатыми, садистски улыбающимися физиономиями, волочившие влипшую в клей третью за лапы и хвост, особого оптимизма не внушала. Решено было пока остановится на первых двух способах.

***
Через полчаса они сидели под дверью ванной комнаты и напряженно прислушивались к тому, как крысы жрали отраву. С писком, хрустом и чавканьем. На душе у осаждавших было погано.
Они прибежали на шум сработавшей крысоловки, но судя по отсутствию писка, в нее никто не попался. Чего и следовало ожидать, за время, прошедшее с момента ее изобретения, грызун наловчились вытаскивать приманку или убирать лапы и головы до того, как их прихлопнет проволочная рамка.
Теперь отрава… Тоже, блин, удовольствие. Сначала надо будет дождаться пока эти твари, а судя по звукам их там штук пять было,  сдохнут, а потом, может быть,  придется еще трупы сгнившие выковыривать из-под пола или из вентиляции. Надо ж было так вляпаться?
Надоело!
Хлопнув для острастки несколько раз по косяку, охотники осторожно приоткрыли дверь и заглянули в ванну. На полу, вперемешку с крысиным дерьмом,  валялись жеванные, насквозь пропитанные крысиной же слюной обрывки картона, на который они насыпали отраву. Тут же валялся наполовину съеденный обмылок, обрывки туалетной бумаги и еще какой-то мусор. Крысоловка валялась в углу, сиротливо поблескивая пустой полочкой для приманки и «с мясом» вырванным держателем.
— Хрендец. Отхлопалась, — вслух резюмировал общую мысль Ребенок, — в смысле — кирдык.
— В смысле облом? — переспросил Взрослый.
— Ну да, не проканало с крысоловкой. Может, отрава подействует.
— Может. Может, через неделю и подействует.
— Ох, ты господи, — заголосил родитель, — да что ж это? Да как же это, а? Это ж гепатит, чума, холера, орнитоз. Дезинфекцию надо срочно проводить, сжечь все к чертовой матери, чтоб ни крошки…
— Орнитоз – это у голубей, — вклинился  Ребенок, наставительно подняв вверх палец, — а сальмонеллез – у куриц.
— А яйца у петуха, — оборвал их Взрослый, — давайте лучше этот бардак уберем.
Вздыхая и покряхтывая они взяли совок, швабру и принялись собирать с пола остатки отравы и отходы жизнедеятельности крыс.
— Крысы появились на Земле 30 — 40 миллионов лет назад, в Юго-Восточной Азии, задолго до самых далеких… — тихонько бубнил себе под нос Родитель.
— Замолчи, пожалуйста, — вежливо попросил Взрослый.
Родитель замолчал, но через некоторое время забубнил снова:
— В среднем серая крыса весит 200 — 250 граммов, но наиболее крупные из них — до полукилограмма (это, представляешь себе, какая тварь здоровая!). У крысы хороший слух, очень тонкое обоняние и неважное зрение. Несмотря на свои коротенькие…
— Заткнись, — рявкнул Ребенок.
— О’кей, о’кей, замолкаю! — и через некоторое время снова, —  …антикоагулянт-кумафен, не дающий крови свертываться в ранках. Животные погибали от кровотечения через несколько дней после поедания препарата. Но вскоре появились мутантные крысы, невосприимчивые к кумафену, и быстро распространились во всех частях света…
— Стоп? Это что значит, что отрава на этих тварей не подействует?
— Может и подействует, а может и нет.
— По закону подлости…
— На крысоловку надежды никакой, один раз вынули и другой вынут. Черт, давайте тогда, что ли, клей попробуем? — рассудил Взрослый, — Все равно других вариантов пока нет.
— Давайте.
Первый опыт с клеем результатов не дал. Вернее дал, но не ожидаемых. Вернее, сами охотники, конечно, облажались, но признаваться себе в этом не хотелось. Сдуру и по неопытности налили клея на специально вырезанный квадратик линолеума из куска, оставшегося после ремонта.  Клей потек по скользкой поверхности и испачкал руки, стол, и пол, покрытый, к слову сказать,  тем же линолеумом. К клейким нитям тут же прилип мелкий мусор, в изобилии валявшийся на холостяцком полу.
— Блин, да что ж так не везет? — запричитал Родитель, — да что ж это такое? И крысы, и пол оттирать, и вообще… — и как-то странно, без перерыва, нараспев затянул: — все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты…
—  Да заткнись ты, полудурок! — заорал Ребенок и зажал уши руками.
— О господи, только Хагакурэ нам тут и не хватало, — простонал про себя  Взрослый, а вслух добавил: — успокойтесь, тут написано – можно бензином оттереть. У нас как раз в кладовке есть бензин, там же и фанерка найдется, сейчас выпилим, —  и надолго замолчал. То ли достало его все, то ли утомился от длинной речи.