БОГ

 
   Я сидел в осеннем парке на расхлябанной лавке,  давясь горьковатым дымом сигареты. Початая бутылка пива, как старая подруга скрашивала серость осенних сумерек. Потрескивали  за забором парка надоедливые, ядовито-дымные костры.
  - Время зажечь свет, - подумал я, и, словно бы, подчинясь данному мной неосязаемому импульсу понурый фонарь, нависающий надо мной, будто бы нехотя излил матовое из нутра своего единственного глаза-лампы. Сделав глоток из бутылки и прикурив сигарету об только что докуренную, я откинулся на спинку  лавки,  остановил сердце и умер.   
     Я видел глазами мыши  обмякшую гору плоти и  жалостливо дотлевающую сигарету в изножье на облиственном асфальте.  И откуда-то выплыло слово: ------.  Я не удержался и громоподобный смех вырвался из моего рта, увенчанного щетинками усиков.  И смех этот подобный грохоту  взрыва  сотни тонн взрывчатки выбил в окнах ближайших домов все стекла,  заложил уши вечно спешащим прохожим, сорвал последние листья с  деревьев.
      Вздрогнув, я проснулся, вокруг ничего не изменилось, тусклый фонарный свет выхватывал из сгустившейся до мрака сумеречной темноты кусок засыпающего парка, медленно осыпалась листва, в воздухе превращаясь в материал для наасфальтного ковра.
     - Такие сны снятся обычно перед дождём, - пришла мне в голову мысль. Я встал,  расправил полу плаща,  и, с видом человека, которому некуда торопиться  растворил себя в черноте.
      Я шел длинными улицами, заполненными слепящим искусственным светом, темными подворотнями  со сладковатым запахом тлена по углам. Заглядывал в окна домов, наблюдая за живущими там людьми. Они ели, ложились спать, танцевали, занимались любовью, молились, скандалили, пили, целовались, убивали друг друга, пели, плакали, молчали. И я смотрел на них, испытывая все чувства одновременно и в тоже время  не испытывая ничего.
        Я брёл овеваемый всеми ветрами, пытаясь согреться,  курил сигареты одну за одной, прикуривая их от звезд,  поглаживал рукой прохладную голову луны. Бродячие кошки и собаки, завидев меня, разбегались и потом за моей спиной фанатично шептали: - Бог. Гоб. Бог. Гоб.
        И я удалялся или приближался, сам, не понимая этого,  к тому месту, которого на самом деле нет, но которое существует везде. Шёл туда, куда не нужно идти или нужно идти бесконечность.
       Заморосил дождь, мелким бисером смывая с меня грим, обнажая мою естественную прозрачность. И когда все краски были развенчаны,  то  осталось только моё необъятное я, условный колодец без стен и дна, пустота из которой соткано всё. И я был во всём и нигде меня не было.               



                24.08.2003 года       13-00 - 15-30