Фермерские разборки

   Этот вечер был просто жуткий. Все началось с того, что Эмми, любимая лошадь хозяина, начала прыгать по всему загону как припадашная, а потом плюхнулась на землю и застонала. Вскоре она должна была ожеребиться, и в последнее время с ней часто такое случалось. Наконец пришел хозяин и с ним еще какие-то люди. Они всё крутились вокруг Эмми, потом один из них сделал ей укол. Соседский пес Рик рассказывал, что когда его хозяин делает уколы, то закатывает глаза и начинает бегать по дому, размахивая руками. Весь сарай погрузился в тишину. Ждали, что же будет дальше. Но Эмми просто отключилась, и люди ушли.
   А в два часа ночи, когда свет во всем хозяйском доме был выключен, и заснули даже самые резвые цыплята, послышались слабые стоны.
   Билл, самый симпатичный в сарае, но, увы женатый, гусь, недовольно повел клювом и, вложив в эту фразу все оставшиеся силы, выпалил: «Блин! Достала!»
- Ах так? – недовольно прошипела Эльвира, доводившаяся ему женой, - вот ты значит как заговорил…
- О, Боже!
- Не перебивай! Я всегда это знала. Все вы, мужчины, одинаковые. Она же ребенка ждет, а ты?! Ты вообще представляешь себе, что значит быть беременной?!!
- Эльвира.
- Что, Эльвира? Вы, мужчины, вообще ничего не умеете делать, зачем вы нужны только? А вам и загон больше и корм лучше…
Эльвира резко оборвала свою пламенную речь и боязливо повернулась в лево, откуда на нее грозно смотрели глаза кабана Тома
- Ну вот только не надо мне такой политики разводить! Коррупции в наших рядах мы допустим.
- Да, да, коррупция – это не круто! – вторил ему голос внучатого племянника.
- А ты, поросячья морда, вообще заткнись! Земля должна принадлежать крестьянам, власть – народу! Мы твердо верим в дела Маркса и Энгельса и не допустим унижения, голода, а так же чтобы увеличили курятник! Им и так места достаточно!
- Да, да. Мы не допустим. Маркс – это типа круто!
- Да как? Да как? Да как вы смеете? – наконец выдавила из себя курица Лиза. – Да вы вообще, вы храпите.
   При этих словах дверь сарая открылась, и на пороге показался Рик. Боже, и зачем одной собаке столько шерсти? Рик был настолько заросшим, что его глаз не было видно.
- Мир и любовь, братья и сестры, - произнес он ровным голосом. – Занимайтесь любовью, а не войной. Зачем столько шума?
   Все звери переглянулись. В воздухе повисла немая тишина, нарушаемая время от времени стонами Эмми. Но вскоре прекратились и они.