Глава 2. Противоречия

   Секс с ним меня не особенно удовлетворял. Хотя со своей стороны я делала все, чтобы он оказался на седьмом небе. Он был там, я знаю. Да, я сама этого хотела, не просто так как-то хотела, но и вовсю склоняла его и соблазняла. Я умею быть очень соблазнительной, просто засесть в голове и не отпускать. Но вот одна мысль подспудно во мне вызревала все время, и потом в одну секунду со всей очевидностью вспыхнула в голове, но уже не уходила. Это такое всепоглощающее чувство одиночества в этих желанных для меня объятьях, чувство, что - да! Ты можешь сколько угодно далать вид, что хотела этого сама, добивалась этого удовольствия, ты думаешь, что это твое желание, твой выбор, ты достаточно эмансипированна для этого. Ты думаешь, что имеешь власть над ним и можешь влиять на него, он здесь, с тобой, в тебе, он - твой. Стоп! Но он просто тебя имеет, это только он может выбирать! Тебя трахают почем зря, и это все, для чего ты нужна. Все, все. Ни о какой другой власти ты не смеешь помышлять. Мечтай, но ты все так же одна, одна, одна. И ты можешь сколько угодно воображать, что сама выбрала это одиночество.
   Наши отношения стали постепенно сходить на нет. Я честно сделала две попытки прервать их, но каждый раз появлялся предлог для возобновления. Ну, хотя бы бросить его я должна первая. Так быдет легче, я всегда это знала. И не могла. Но почему и он меня пытался удержать, писал по ночам о своей грусти? Никому не нравится, когда его бросают. И он к тому времени уже сказал мне с глубокомысленным выражением на лице: "А что такое вообще любовь?... Я не знаю". Я подумала в тот момент, что для меня есть нечто более страшное, чем это откровение: мое собственное, не умеющее любить сердце. Зачем не отпустил меня сразу? Наговорил ласковых слов, а потом две недели молчал, и последнее, что я от него получила без всяких объяснений: "Прекрати насиловать мой телефон, дай покоя". Таким тоном он никогда со мной не разговаривал. Мне кажется, правильнее всегда расставлять точки над i, разве нет? Надо объясняться.
   А я стала одержима его женщиной. Я представляла себе, что дико ревную, и это стимулировало мой интерес к нему. Я знала, что она не красива, у нее плохая фигура, дурной характер. И он не из тех людей, что стал бы любить ее вопреки всему этому. Я видела ее однажды, и никакого объективного сравнения со мной она не выдерживала. Но он остается с ней, он говорит с ней, а не со мной, он спит с ней в одной кровати. Кто-то когда-то сказал, что мы любим человека за его отношение к нам. Мы любим себя в нем, видим себя его глазами, и увиденное нам нравится. Он смотрел на меня, а я видела ее, и зрелище это не давало мне покоя. Я ненавидела в себе его женщину. Я могла представлять ее бесконечно. Он выбрал ее. Чувствует ли она одиночество в его объятьях? О чем они говорят, что он о ней думает? Это не было слепым, всепоглощающим чувством ревности. Скорее анализ, попытка понять, почему она, а не я. И столько я уже видела и слышала от него такого, что мне совсем не нравилось, что давно я остыла. Но нечто притягивало к нему все равно. Наверное, я отношусь к тем, кто любит вопреки. Он не может выбрать ее, даже теперь, когда он мне не нужен, он все равно должен быть моим. "Раскрой себя, - говорил он мне в начале отношений, - будь собой, я хочу узнать тебя, ты мне нужна. Я хочу, чтобы твои глазки не грустили и были только моими. Ты прелесть." Почему же ты выбрал ее? Это не верный выбор. Ты не должен был мной пренебрегать.