Юность Сталина

Юность Сталина была романтичной. Наверное, он бы пел Окуджаву про комиссаров в пыльных шлемах, если бы в комсомольском возрасте жил в шестидесятых двадцатого  на Арбате или даже на Амуре благовещенском или днепропетровском. Молодой, курчавый, он пишет стихи:

Когда луна своим сияньем
вдруг озаряет мир земной
и свет ее над гранью дальней
играет бледной синевой,

когда над рощей у потока
льет соловей за трелью трель
и, не тая восторгов рокот,
ему потворствует свирель,

когда, утихнув на мгновенье,
вновь зазвенят в горах ключи
и ветер нежным дуновеньем
вдруг будит темный лес в ночи,

когда скиталец утомленный
попав в родной заветный край
и,  беспросветностью согбенный,
увидит солнце невзначай, –

она, родимая, надежда,
развеяв сумрачный покров,
стан распрямит, откроет вежды
и разыграет в жилах кровь.

Взметнут восторг душа и сердце,
и мысль яснеет неспроста:
Вперед и ввысь! И жить! И цель есть  –
благословенна и чиста!

Он, наверное, всё равно умер на той далекой, на гражданской. Новое сраженье пошатнуло его силы.
Где вы, комиссары?
В пыльных мерсах.