МЕЧ АГНИ глава вторая

 -Агни здесь, - Бородатое лицо Бергита вытянулось и посуровело, брови сошлись на переносице, - Ферин, слышишь?
 -Что?
 -Что-о? - поддразнил его Бергит, скомкивая небольшой кожаный свиток в кулаке. - Агни здесь, вот что.
 -Значит... Тоблид? - не веря своим ушам, произнес Ферин.
 -Выходит так, - сказал раскольник, протягивая смятый свиток Ферину. – Глянь-ка…
 -А, может ошибка?
 -Мои люди не ошибаются. Никогда, - ответил Бергит и указал глазами на свиток, - Ты погляди – я только что расшифровывать закончил.
 -Мать-земля, - только и смог произнести Ферин. - Что делать-то будем?
 -А что собирались, то и будем. Как всегда. Готовь парней.
 -А как же то, зачем он пришел?
 -Да брехня все это...


 -Поскольку ни добра, ни зла не существует, трудно сказать определенно что-либо о чем-либо, - сказал Гелген, значительно и важно.
 -С чего это ты взял, приятель? - оторопел кобольт.- По-моему, так эти дела очень даже однозначны.
 -Это по-твоему, - спокойно, но твердо изрек йака,- Например?
   Кобольт задумался. Примеров в жизни хватало, просто надо было найти такой, чтобы этому коротышу-цинику было нечего сказать.
 -Ну, к примеру... война?
 -Что ж тут плохого? Племя ищет новые территории для жизни. И никто не виноват, что они уже кем-то заняты. Выживает, как известно, сильнейший, - резонно возразил йака. Кобольт растерялся.
 -Ураган?
 -Ураган прошлого года повалил все трухлявые деревья в лесу, которые могли кого-нибудь придавить; завалил Красное ущелье, через которое приходили разбойничать кацары, ну и вообще, это очень красивое зрелище.
 -Чума? - уже совсем неуверенно спросил кобольт.
 -Меньше народу, больше еды, - отрезал Гелген.
 -Да где вы набрались этой ереси, милейший?! - воскликнул потрясенный кобольт.
 -В Священной книге ЙАККА. Мой дедушка был хранителем книги в нашем городе.
 -Беда от этих грамотеев, - вздохнул Гудрих.
 -Дедушка был не грамотей, а священник, - поправил его йака.- Он учил народ слову и знанию. А грамотеи только пыль в глаза пускают, составлять письма большого ума не надо.
 -Священник. - Задумчиво проговорил кобольт, - значит, у вас тоже есть свои боги?
 -У всех есть боги.
 -А как насчет того, что сказала мне Белая Асмэр?
 -Как сказала, так и случится, боги не врут. В принципе.
 -Я насчет того, что весь мир сотворили одни боги. Одни, понимаешь? А у народов их тыщща. Значит, какие-то неверны?
 -Какие-то неверны, да. -кивнул Гелген.- и я даже знаю какие.
   Гудрих не стал уточнять. Потом он словно что-то вспомнил:
 -Погоди-ка, ты сказал, что, как сказала Белая Асмэр, так и случится? С каких это пор ты стал верить в наших богов?
 -Я во всех богов верю, лишь бы и они в меня верили. На кой мне глупые, кровожадные и заносчивые боги. Например, как у гоблинов?
 -У них вроде бы один, Гвеба. - припомнил кобольт.
 -Во-во. Тупой каннибал со свиным рылом. Урод так урод. Должно быть, гоблины его под стать себе выдумали. Я в книге ЙАККА картинку видел, - и Гелген тоненько хихикнул.
   Гудрих удивленно воззрился на него: за все время их знакомства Гелген впервые улыбнулся, разрушив обычную скорбную мину.
 -Врешь! Сам ты урод!!! - послышалось со всех сторон и на них посыпались гоблины со здоровенными дубинами.
 -"Мне конец!" - только и успел подумать кобольт.


   Сидя за вросшим в землю каменным столом, послушник третьего уровня Рохх-дас внимательно и почтительно перебирал хранящиеся в библиотеке монастыря свитки. Он искал любые упоминания о пришествии Агни. Древняя легенда, в которую не верил никто из мирян, и которая гласит, что на закате времен придет на Просторы, именуемые во всех древних свитках не иначе как Д"Хасс, Агни и будет судить этот мир своим праведным небесным судом. Мирянам было интересно, как это бог будет судить их по своим небесным меркам, ведь в священных книгах было прямо сказано, что "нет праведного ни одного", и уже одно это  извиняло великое множество прегрешений. Наверное, поэтому, нутром ощущая всю нелепость пророчества, миряне сначала отвергли, а потом и забыли небесные заветы, столь любовно принятые, сохраненные и переданные народу пророками. Наверное, поэтому и побивали они тех же пророков камнями и, наверное, поэтому не верили ни в кого, не рискуя быть обманутыми.
   С высокой каменной башни-минарета протяжно завел вечернюю молитву тин"ан, послушник, достигший  предпоследней ступени. Служить тин"аном в монастыре означало многое; прежде всего, это означало небывалые внутренние успехи монаха, ведь на минарет не вела никакая лестница: послушник должен был забираться наверх путем левитации, перенося свое тело с помощью своего духа. Отложив очередной свиток, Рохх-дас склонил голову в молчаливой молитве. 
   Сегодня на утреннем сборе Аунг-дас сообщил монахам о пришествии Агни, это потрясло всех. Многие только погрузив дух в Размышляющую Медитацию, осознали в полной мере суть узнанного. Второе пришествие Агни. Оно равноценно пересотворению этого мира; оно равноценно уничтожению этого мира, уничтожению Д"Хасс.
   Тин"ан замолчал, произнеся последние слова молитвы, на этот раз он не просил Всевышнего выполнить обещание и посетить своих детей. Всевышний наконец-то выполнил их просьбу. Теперь нужно отреагировать должным образом, чтобы Агни не сказал, что йоги острова Каинен как дети: просили, а, получив, не знали, что делать с даром. Наставник монастыря знал что делать. Не зря он был наставником, боги избрали его.
   Закончив читать молитву, Рохх-дас  открыл глаза, и продолжил свое занятие. Отложив очередной свиток, он принялся за изучение следующего. Жизнь в монастыре всегда текла размеренно, словно вселенский сон поселился здесь, и только по ночам растекается по Просторам, дабы насытить уставших от трудов крестьян и ремесленников. Монахи всегда говорили тихо (те, кто еще не достиг восьмой ступени, после которой можно говорить, не раскрывая рта), ходили медленно, полагая, что дела их неспешны, и выполняли любую работу так же - медленно, но тщательно. Куда спешить, впереди вечность.
   В свитках не было ничего нового. Не одно поколение послушников перелистывало их, кто астрально, а кто послабже, фигурально, так что Рохх-дас попросту выполнял поручение Аунг-даса, не более того. Он просматривал старые добрые свитки, испещренные аккуратными письменами.
   Раздался мелодичный звон колокольчика, и монахи потянулись в храм, на общинное занятие. Иногда коллективная медитация приносила больше пользы, чем месяцы одиночных изысканий в своей келье.
   Внезапно один из тонких пергаментных листочков, столько раз перечитываемых и переписываемых, дрогнул и расслоился. Рохх-дас не верил своим глазам: внутри просматривался какой-то текст! Осторожно разорвав пергамент, Рохх-дас жадно приник к явившемуся ему  листку, вперив в него пронзительный, не упускающий ничего взгляд.
   Это были дополнения к пророчеству о пришествии Агни. Те самые, которых так не хватало все эти века; те самые, которые уже произошли, и не требуют подтверждений свыше, да, они подлинны, о подделке не может быть и речи!!
   Потрясенный, Рохх-дас встал и спешно, небывалое для монастыря зрелище, направился в келью Аунг-даса. Как много новостей за последнее время! Значит, время настало, спокойная размеренная жизнь в монастыре скоро кончится, если уже не кончилась, Агни призовет своих, и начнется тот самый суд, о котором чернь сложила столько глумливых анекдотов! Хвала богам за их прозорливость!!!

 
   Толпа разомлевших от счастья гоблинов вповалку лежала у костра. Как и положено командиру, Петроний сидел чуть поодаль, мрачный и хмурый, и о чем-то сосредоточенно думал,  стараясь отвлечься от галдежа царившего в лагере. Гоблины наперебой рассказывали друг другу, как они напали,  и как храбро дрались. Гудрих, связанный, сидел у них за спинами под деревом и разглядывал своих грабителей. Гоблины уже успели поделить его вещи, и теперь Гаргадах красовался в коричневых сапогах кобольта, Валдедах обернулся красным плащом, а Меглидах зачем-то надел добытый заплечный мешок прямо с лежавшей в нем скудной дорожной едой. Твердые сухари мешали ему привалиться спиной к бревну, и оттого гоблин терпел некоторые неудобства. Мешка, однако, не снимал. Гелгена нигде не было видно.
 - А я его хватаю и кричу: "РЕБЯТА!!! Вяжите его!"- шумно рассказывал Гаргадах.
 -А я! - перебил его  Сурандах, - веревку ему на шею и в узел оп-па!
 -А я! А я! - кричал Меглидах - Одному дубиной р-раз! Другому ногой н-на! Третьего х-ха!
 -Окстись, недоумок, - осадил его Сурандах, - Он же один был!
 -Двое! А я и говорю, - не унимался Меглидах, - Одному р-раз, другому бац, третьего ногой н-на тебе!
 -Так это ты меня пнул! - обиженно воскликнул Валдедах и, отбросив обгрызенную кость,  бросился на рассказчика. Они сцепились и, воя и рыча, покатились вокруг костра. Посыпались искры.
 -Встать, олухи! - прикрикнул на них Петроний,- хотите лес спалить? Где тогда от эльфов прятаться будете?
   Гоблины прекратили возню и нехотя встали.
 -Мы не боимся  эльфов, - пробурчал один.
 -Когда их один человек, или они дети, - съязвил Петроний,- А если гуль придет,  так что, сразу в штаны наложите, мои герои? Только и горазды, что между собой за обгрызенный мосол волтузиться. Вы отряд или банда?!
 -Мы - отряд! - хором рявкнули гоблины.
   Гудрих вздрогнул и скривился.         
 -Отряд, - недовольно проворчал Петроний.- Упустили второго, ракшасы. Кто второго ловил?
   Выяснилось, что никто; все бросились на кобольта, потому что он был головы на три выше йака и потому заметнее.
 -Пороть вам некому, - вздохнул Петроний. - Завтра пойдем в город и продадим добычу. У нас будет пиво, рыба и женщины на ужин. А сейчас все спать. Пусть кто-нибудь один останется дежурить, - и, зная, что едва он скроется в палатке, как они передерутся, споря кому ночью стоять на страже, Петроний добавил - Меглидах, Сурандах, Птидах, Гаргадах. По два часа. Валдедах дежурит первым.
   Гоблины проводили его  внимательными и преданными взглядами и, как только Петроний скрылся в палатке, принялись повторять свои сегодняшние подвиги. Но уже шепотом.
   Гудрих поднял голову к ночному небу.
 -Где ты, Белая Асмэр?- тихо спросил он. - Видишь ли ты, как далеко я ушел?
   Где-то в чаще словно бы в ответ ухнул филин.
   Вскоре гоблины успокоились, и отовсюду доносился лишь их богатырский храп. У Гаргадаха тлели сапоги. На часах, естественно, никто не стоял.

   Когда Гелген увидел нападающих, он с испугу переместился в пространстве, и оказался за спинами гоблинов. Убедившись, что за ним никто не гонится, он пришел к выводу, что его  исчезновения даже не заметили. Укрывшись в траве, он наблюдал, как Гудриха свалили, связали и увели.  Соблюдая все меры предосторожности, Гелген крался за разбойниками, и проследил их до самого лагеря.
   Наблюдая за лагерем, йака пришел к выводу, что древние пословицы еще более мудры, чем он полагал доселе: гоблины были "невыразимо тупы, и неописуемо глупы". Опасен был лишь   их командир, но он был не гоблин. Кто именно, Гелген пока не мог сказать наверняка.
   Просидев в зарослях до заката, Гелген, злой и голодный, искусанный комарами и муравьями, выполз наконец к костру, ругая гоблинского бога, который по его мнению и навел на них это бедствие. Слишком часто перемещаться было для йака делом нелегким, поэтому он осторожно подкрался к остывающим углям, снял с вертела здоровенный кусок обугленного и  пережаренного мяса и так же бесшумно исчез в чаще. Спустя уже минуту он прокрался за второй порцией, когда в вершинах деревьев захлопала крыльями и громко закричала какая-то ночная птица. Йака замер, не дожевав кусок. Меглидах, лежавший у самого костра, не просыпаясь, повернулся на бок. Заметив у него за спиной мешок кобольта, Гелген осторожно развязал его в надежде раздобыть сухарь. Внутри оказалось несколько горстей сухих крошек: половину сухарей гоблин растерял, когда дрался с Валдедахом, а половину раздавил своей тушей, когда спал на спине.
   Сердито хрюкнув, Гелген снял еще кусок и пробормотал:
 -Дикари. Даже хлеба нет у них. Едят как оборотни.
   Валдедах зашевелился, открыл глаза, повел вокруг мутным  невидящим взглядом, и опять уснул, громко всхрапнув. Аккуратно вытерев жирные руки о жилетку Сурандаха, валявшуюся тут же, йака бросил ее на тлеющие угли и направился к дереву, под которым томился в плену кобольт.
 -Ну что, тяжко быть избранником небес? - спросил он Гудриха.
 -Это ты?! - обрадовался пленник, - а я тут голову ломаю, как это ты от них смог сбежать?
 -Йака от врага не бегают, - наставительно заметил Гелген, развязывая кобольта. - У нас таких в народе за полторы тысячи лет всего-то четверо было. И их имена всем известны.
 -Это тоже в книге ЙАККА написано?
 -Нет, это из летописей. Пошли что ли?
   Кобольт шагнул в лесной мрак и замер: прямо на него из чащи смотрела баргоха, поигрывающая своими многочисленными змееобразными языками. Огромная мерзкая тварь, вероятно, приползла на запах тлеющей жилетки. Баргоху, как известно, можно приманить жженой костью или паленой кожей. Правда, незачем это делать: мясо несъедобно, шкура расползается под ножом, и для выделки непригодна. Даже сало ее не горит. Так что охотиться на баргоху можно лишь по одному поводу - выпустить пар да скрасить серость  сельской жизни.
 -Спокойно, друг - тихо сказал кобольт то ли себе, то ли йака, то ли зверюге. - Спокойно.
   Увидев ее, Гелген испуганно переместился куда-то во мрак, видимо начисто забыв, что йака от врага не бегают.
   Баргоха повела клыкастой круглой башкой, считая спящую вокруг костра еду. Одно щупальце выловило в траве сонного жука и отправило в пасть. Послышался хруст, с губы сорвалась тонкая струйка зловонной слюны.
   Стоящий от хищника всего в семи-восьми метрах Гудрих, не знал как поступить, как вдруг у костра зашевелился гоблин. Забыв о кобольте, баргоха моментально заинтересовалась спящими, шагнула на поляну и потянула впалым носом: спящая еда пахла хорошо. А пахла она потом, луком,  сырыми, плохо выделанными кожами и кислым пивом. Бледные извивающиеся щупальца принялись исследовать ближайшего гоблина. Сурандах во сне хихикнул. Языки на миг замерли и вдруг, схватив гоблина, потащили прямо в раскрывшуюся пасть. Сурандах тут же проснулся и громко, на весь лагерь заревел. Тотчас все были на ногах. Увидев, кто к ним пожаловал, гоблины впали в неописуемую панику, и принялись хаотично бегать по поляне. Никто из них даже не догадывался насколько легко одолеть зверя: достаточно было взять из костра пылающую головню да хлестнуть пару раз по клыкастой морде.
   Следующей порцией оказался пробегавший мимо Птидах. Баргоха уже поволокла его, завывающего от ужаса, в пасть, когда острая стрела впилась в ее левый глаз. Страшно заревев, зверюга дернулась всем телом и, шлепнув гоблина насколько раз об землю, зашвырнула куда-то в кусты. Петроний, а это была его работа, пустил вторую стрелу, и окончательно ослепил баргоху. Затем он выхватил из ножен меч и, подойдя вплотную, добил ее двумя ударами. На его сапоги толчками   хлынула черная густая кровь. Зверюга в последний раз глухо заревела и ткнулась уродливой мордой в землю.
   Гоблины замолчали, и враз перестали бегать. Петроний вытер лезвие и, пряча меч, усталым голосом спросил:
 -Скольких она успела сожрать?
 -Троих, - быстро ответил Меглидах.
 -Кого?
 -Сурандаха, Птидаха и Валдю.
 -Я-то живой!!
 -Ой, Валдя тут!
   Петроний пнул труп баргохи: - Через час она протухнет, и тут будет невозможно находиться.
   Такова была физиологическая особенность зверя: процесс разложения занимал всего пару часов, так что даже волки и оборотни не охотились на нее. Да что волки, даже воронам с палой баргохи ничего не перепадало. М-да, такое вот бесполезное творение богов. Вернее, одно из бесполезных, гардунги тогда славно позабавились.
 -И, кстати, кто был на страже, когда она появилась? - вспомнил Петроний.
   Гоблины притихли.
 -Что, вопрос трудный?! Или непонятный?!
 -Так ведь... он и был, - несмело предположил Меглидах. - Его и съела первым. Сурандаха-то. Уснул, поди, растрепа, а она и съела... И поделом, нечего спать на часах. Так ведь? - он обернулся к остальным, те согласно закивали.
 -А пленный где? Надеюсь, его она не успела съесть?
   Гоблины бросились искать. Скоро стало ясно, что пленник исчез.
 -Тоже съела, - осторожно сказал Греднах. - Надо ж, дура-то какая! Прямо связанного съела. Хоть бы развязала.
 -Не связанного. - сказал Петроний, поддевая валявшуюся в траве веревку мечом. - Кто-то освободил его. Ищите, он где-то тут!!
   Лежавший в траве Гудрих напрягся, едва сдерживая прерывистое от страха дыхание и вжался в высокую траву. Только бы они не нашли его! Нельзя же вот так, в первые дни своего путешествия! Ведь он не прошел и сотни верст. Что потом скажет Белая Асмэр, когда узнает что он так бездарно все испортил? Он, единственный на Просторах, к кому обратились небожители! Не-ет, так не пойдет, он должен дойти! И он дойдет, во что бы то ни стало! И пусть небожители знают, что кобольты почитают Белую Асмэр и они могут выполнить ее поручение!
   Гоблины снова забегали по лесу. Правда, не столько из желания найти беглеца, сколько из опасения лишний раз попасться на глаза командиру. Изредка они сталкивались, и кидали друг на друга страшные взгляды, зрачки их сверкали в темноте, отражая еле видные во мраке отсветы от костра.
   Петроний сел на бревно и, ковыряя землю носком сапога, угрюмо поглядывал на труп убиенной им баргохи. Угораздило же ее приползти именно сюда! Теперь прямо посреди ночи копай яму, тащи ее туда и закапывай, иначе вонь будет такая, что просто караул! А эти ленивые твари будут копать всю ночь, и то под его присмотром. Проще с лагеря сняться. Да еще так глупо потеряли одного бойца. Наверняка, умного. По сравнению с остальными. Если судить по стычке с королевскими лучниками, отряд терял самых умных по убывающей. Совсем беда! Скорее бы купца побогаче и бежать, бежать отсюда к истокам великой Волмонты! Подальше не только от бояр и князей, но еще и от гоблинов!
   Петроний потянул носом: если не закопать, завтра никто не проснется. Скверное приключеньице для сегодняшней ночи.
 -Вот он! Держи его! - завопил Валдедах, бросаясь в кусты. На помощь ему тут же подоспели еще трое. Послышались звуки борьбы и звонкие затрещины. Гоблины кого-то тащили на поляну.
 -Пустите меня, дурни! - завывал Птидах,- И так эта уродина меня об землю шваркнула, так вы еще лезете со своими погаными рожами!
 -Оборотень! - ахнул Валдедах. - дайте-ка я его вертелом!
 -Отпустите  вы его, - прикрикнул Петроний. - Ищите дальше.
   Вжавшись в трухлявый пень всем телом, кобольт всем сердцем желал только одного - чтобы гоблины его не заметили. Но, видимо, Белая Асмэр в ту ночь отвлеклась от исполнения своих божеских обязанностей.

           ЭФИР ПРОСТОРОВ.
 -Послушай, ты на это и расчитывал, да? Только не лги мне, я сразу узнаю об этом.
 -Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
 -Не уходи от ответа.
 -Ну... как тебе сказать? Конечно, все предусмотреть нельзя. Ты должна сама это понимать, ты же умная девочка.
 -ЭТО я прекрасно понимаю! Но Ее Святейшество?...
 -Я думаю, обойдется.
 -Фи! Он думает!.. Скажите пожалуйста...
          

   Ферин поначалу от волнения даже не знал с чего начинать. Предстоящая операция разительно отличалась по важности от всех предыдущих. Но, потом он успокоился, обдумал сказанное Бергитом, (уж старый волк не заполошится, не наделает ошибок!) и, в конце концов, принялся исполнять свои обязанности с холодной головой и трезвым умом.
   Составив на всякий случай поддельное письмо, заверенное нужными печатями, он выбрал пару человек, которые пойдут к йогам. Они, собственно, и выполнят миссию. Хотя, пришествие Агни и навело на многих нервную, с трудом удерживаемую дрожь, отправить к йогам они могли лишь двоих. Таков устав раскольников. Что может армия, могут и двое, если мешать друг другу не будут. Свиток был для княжеских патрулей, курирующих окраины Раскольничьего леса. Бояре боялись их пуще огня и оспы, и непрестанно засылали агентов в окраинные деревни  в надежде что-нибудь выведать. Маги их шарили в Астрале, вылавливая какие-нибудь отголоски магии или послания. А затем действовали. Действовали быстро и слаженно, на предполагаемое место нахождения раскольников моментально высылался отряд, который оцеплял все вокруг, проверял всех подозрительных, а кое-кого и арестовывал. Князья боялись раскольников и не жалели денег, стараясь уничтожить этот тайный клан. Кое-что им удавалось.
   Закончив с поручением Бергита, Ферин проверил состояние арсенала, хотя уж он-то вряд ли пригодится: просто так, для порядку, лишь бы унять нервную дрожь. То, что предстояло раскольничьему клану, не требовало оружия, да оно и бессильно перед таким врагом. Только союз с некоторыми из йогов острова Каинен позволял выполнить их план. Но остальные йоги не должны знать об этом, слишком уж они набожные.

          
   Рано-рано утром группа заспанных гоблинов во главе с человеком вошла в еще только просыпающийся город. Гудрих шел в середине колонны, руки его были крепко связаны. Тадах и Регимдах, всю ночь копавшие яму для баргохи, еле-еле плелись позади всех, спотыкаясь и уныло повесив головы. Даже предстоящая пирушка их не радовала.
 -Да вы никак с добычей! - выплюнув травинку, хрипло воскликнул стражник-вейг, когда они проходили ворота.
 -Да, Гук. Мы… - Меглидах гулко ударил себя кулаком в грудь, - Мы охотники. И еще мы воины.
 -Продадите его Алапсу? - поинтересовался Гук, надменно разглядывая кобольта.
 -Скорее всего, - Петроний достал из кошелька монету, плату за вход, и отдал Гуку. Увидев, что Петроний дал больше, чем положено, стражник довольно крякнул, подкрутил лихо торчащий рыжий ус и крикнул вслед уходящим гоблинам:
 -Алапс отменно готовит, господин Петроний! На ваши щедроты закажу у него окорок из вашего друга!
   Услышав его слова, кобольт похолодел.
 -Меня что, не только продадут, но и съедят?!
   Птидах, весь ободранный и заметно хромающий, обернулся и грубо буркнул что-то нечленораздельное.
 -Это, приятель, Дазз. Тут всех едят, - ответил кобольту Меглидах.
 -Не могу в это поверить...
 -Скоро сам убедишься, - гоблины остановились у таверны.
 -Старушка "Лесная поляна", - довольно произнес Меглидах и пихнул кобольта локтем в бок, - а для кого-то последняя остановка, а?
   Гудрих почему-то не засмеялся. Из распахнутой двери с пьяной песней на устах полувывалился совершенно невменяемый глыбообразный тролль с коричневой стеклянной бутылью в обнимку, и упал под ноги гоблинам. Петроний брезгливо обогнул его и вошел внутрь, команда за ним.
 -Кка-а-акие-е  с-сла-а-авные-е-е  денеч...чки-и-и. - запел тролль хриплым мерзким голосом и попытался схватить Тадаха за ногу. -Я пом-мню вечч...че-ер тот вол-лшш.. ччебны-ый...
   На букве "ч" его определенно клинило.
   Таверна, в которую попал наш герой, была самой, что ни на есть типичной для подобного заведения. Низкий закопченный потолок, кое-где облитый пивом (это было видно по грязным разводам), грязные лавки, на которых сидели посетители, грязные столы, на которых эти посетители кушали, грязные, так сказать, официантки, подававшие посетителям жареную рыбу и кислое пойло, именуемое не иначе как "менлийское", хотя оно отличалось от настоящего менлийского как небо от куска заплесневелого сыра из мышеловки, и делали его скорее всего в одной из задних комнат из яблок и полыни. На полу, усеянном слоем рыбьих костей, кое-где, перекрыв проходы, валялись пьяные тролли. Обычно они засыпали прямо на столах, и специально нанятый для этого вейг скидывал их на пол, чтобы освободить места для новых посетителей. Иногда тролли дрались, чаще всего между собой и чаще всего из-за тролльских проституток. Остальные благоразумно полагали, что драться тут не из-за чего. Когда-то в таверне существовали ложи для более благородных посетителей, которые отделялись от остальных мощными дубовыми стенами. Но благородные что-то не хаживали к Алапсу, и он скоро снес все перегородки, предоставив своим посетителям целый винно-рыбный полигон.
   Сам хозяин таверны стоял у стойки и чутко следил за входившими. Во-первых, чтобы никто не принес вина с собой; во-вторых - вдруг пожалуют гости побогаче да поблагородней. Тогда надо будет организовать прием порадушнее, чтобы... ну, сами понимаете зачем. Поэтому, едва Петроний появился на пороге, как трактирщик, лишь окинув его быстрым и наметанным взглядом, сорвался со своего места и в мгновение ока оказался рядом, уже издали низко кланяясь.
 -Мир вам и покой, - поприветствовал он входивших.
 -Мир и покой будет в могиле, - не глядя на Алапса ответил Петроний. - Надеюсь, здесь найдется свободное место, или нам уйти?
 -Нет-с, что вы! Сейчас сообразим-с! Сию минуту!
   Алапс подал знак и здоровенный вейг, (а они, в принципе, все здоровенные), мигом определил, кто из подпивших троллей уже неплатежеспособен. Расчистив место, вейг с достоинством вернулся  на свой пост и замер, сложив на груди руки. 
 -Что будете заказывать? - таких гостей Алапс обслуживал сам, не доверяя служанкам. - Менлийское, белое атаандское, эльнанское припасено для господ, пиво или, может быть, горячий аку?
 -Два атаандских, пива для моих друзей, рыбы и мяса - Петроний поймал за полу фартука уже метнувшегося было к кухне  трактирщика: - И чтоб мясо было горячее, я никуда не тороплюсь.
   Гоблины в предвкушении еды оживленно переговаривались, зыркая на тролльских проституток.
 -Эх, жалко, купца упустили...
 -И не напоминай.
 -А все равно счас он напьется, и все нам припомнит, - вздохнул Меглидах,- И купца и кобольта.
   Алапс и поваренок принесли кружки и блюдо с дымящимся мясом, специально отмытое по такому случаю. Наблюдая, как гоблины разбирают кружки, трактирщик скромно поинтересовался:
 -Чем будете платить? А-то у нас не все монеты в ходу.
   Все это, естественно, было чистейшей воды враньем, предприимчивый хозяин пытался нажиться не только на торговле, но и на курсе монет.
 -Вот им, - Петроний ткнул пальцем в сидевшего напротив Гудриха, - Устроит?
 -Ну.. - с сомнением протянул Алапс, - Пару кружек придется забрать. - Его льстово-любезное "с" сразу куда-то улетучилось.
   Гоблины враз замолчали, Алапс съежился под тяжелым взглядом Петрония. – Хотя…- пауза, - Нет, не могу. Он худой и жилистый.
 -А ты получше посмотри, - мрачно посоветовал Петроний, обгрызая кость. Гоблины оперативно взялись за пиво, разумно полагая, что если возвращать будет нечего, строптивый кабатчик согласится.
   Алапс взял кобольта за горло и недобро прищурился, поворачивая  его голову влево-вправо.
 -Можно и не на котлеты, мне как раз нужен кто-то грязь убирать. Так ведь он же проблемный, сбежит, - трактирщик повернулся к Петронию, - Кто вернет мне деньги, если он сбежит?
 -Надень ошейник.  - Петроний бросил на блюдо кость, - Бери, пока дают, а то ничего не получишь.
   Все еще бурча об убытках, Алапс быстро увел связанного кобольта.
   Между тем у гоблинов случился некий инцидент. Они уже давно обнаружили, что на столе лишняя кружка пива и спорили, кому она достанется. Видимо, Алапс не заметил, что кобольт связан, и посчитал его тоже. Более всех на кружку претендовал Птидах, утверждая, что только кружка пива облегчит его страдания, а его де баргоха так об землю шмякнула, что и бочки не хватит.
 -Раз бочки мало, то и кружку нечего переводить, - утверждал Валдедах.
 -Лучше бы она тебя добила, - в сердцах бросил Меглидах. - И сам бы не мучился и нас бы не мучил.
 -Но кружка пива хоть на миг облегчит мои страдания, - не сдавался гоблин.
 -Что стоит миг? - патетически заметил Меглидах.
 -Ах ты паскуда! В морду тебе, да? В морду дать?
 -К ракшасам вас всех, поползни вонючие!
 -Ах, вот ты как?! За кружку пива друзей, да? К ракшасам, значит?!
 -Тоже мне друзья! Кружки пива пожалели, чтоб я мышей обожрался!
 -Тоже мне друг, готов обобрать до последнего!
   И так продолжалось до тех пор, пока на них не рявкнул Петроний. Тут Алапс принес жареную рыбу и они принялись сгребать ее с блюда и пригоршнями отправлять в пасти. На этот раз блюдо было уже не такое чистое. Лежавший на полу тролль зашевелился, приоткрыл мутные, ничего не выражающие глаза, и неожиданно внятно произнес:
 -Ва.
 -Чего? - не понял сидевший к нему ближе всех Меглидах.
 -Ва. Пи.
 -Чего он там? - заинтересовался Валдедах, переваливаясь через Меглидаха.
 -"Ва пи" говорит.
 -А! Пива хочет! - махнул рукой Валдедах. - Не обращай внимания. Он до завтра даже подняться не сможет.
   Между тем, кобольта посадили в помещение рядом с кухней, предназначенное, видимо, для тех, кто не заплатил. Гудрих сидел на клочке соломы, "заботливо" брошенным на каменный пол, а рядом с ним поваренок точил здоровенный тесак. Алапс осерчал на Петрония, и решил все-таки пустить кобольта на отбивные. Гудрих с недоверием наблюдал за поваренком. Поваренок же думал, что имеет устрашающий вид, и оттого нравился себе все больше и больше. И с тем большим рвением  точил тесак, изредка надменно поглядывая на кобольта. Наконец он отложил точильный камень и, с видом знатока, попробовал лезвие большим пальцем.
 -Думаешь, достаточно? - спросил кобольт.
 -Тебя это не должно беспокоить, - надменно ответил поваренок и презрительно скривил губы.
 -Однако беспокоит.
 -Почему? - удивился поваренок.
 -Потому что ты зря его точишь.
   Первое правило любого существа, которое взяло кого-либо в плен и уже решило участь жертвы: НИКОГДА НЕ РАЗГОВАРИВАЙ  С ПЛЕННИКОМ. А иначе пленник, которому, понятное дело, терять нечего, пустит все средства на то, чтобы переубедить вас. Поваренок не знал этого правила, и потому тут же нарушил его. Он упер руки в бока и враждебно посмотрел на Гудриха:
 -Думаешь, сможешь сбежать отсюда?
 -Нет. Но дело не в этом. Просто у меня была миссия, я шел к одному магу по заданию богов, чтобы спасти этот мир от нашествия Хаоса, а вы мне помешали. Скоро Хаос достигнет вашего города и уничтожит его. Он перемелет все вокруг, поэтому я и сказал, что нет разницы, острый нож или нет. Скоро не будет ни ножа, ни тебя.
 -Врешь, - коротко ответил поваренок.
 -Как твое имя? - спросил кобольт.
 -Султунг.
 -Твое имя означает "скоро смерть", - соврал кобольт.
 -Врешь! - испугался поваренок.
 -Смени имя, - мрачно посоветовал Гудрих. - Хотя, какая разница?
   Султунг замотал головой, стараясь отогнать непонятные мысли.
 -Ничего не понимаю.
 -А ты попробуй способ старухи Гда.
   Поваренок бросил на кобольта подозрительный взгляд. Потом проверил веревки и, убедившись, что пленник не развязал их неведомым способом, и не старается отвлечь его, чтобы потом ошарашить чем-нибудь тяжелым да задать стрекача, сел в позу старухи Гда и крепко зажмурился. Сей способ заключался в том, чтобы крепко зажмуриваться и широко открывать глаза с интервалом примерно в пять секунд. Йоги с острова Каинен говорили, что это приводит в порядок мысли и чувства. Но, мало ли что наговорят йоги с острова Каинен.
   Когда Султунг в очередной раз широко раскрыл глаза, перед ним стоял Гелген и сверлил его злобным взглядом, казалось, способным просверлить насквозь не одного паскудного поваренка.
 -А-ах! - Султунг вскочил на ноги и прижался спиной к каменной стене. Его взгляд метнулся к упавшему с колен тесаку.
 -Скоро смерть! - взвизгнул йака, взмахивая руками и делая страшную рожу.   
   Поваренок покачнулся, и с тихим вздохом мешком упал на  пол. Йака отпнул подальше тесак, валявшийся на усеянном соломой полу, и прислушался.
 -Друг, ты спас меня, - обрадовался Гудрих, улыбаясь во весь рот.
 -Да уж, - проворчал йака,- Если в твою жизнь вмешались боги, жди беды.


          ЭФИР ПРОСТОРОВ.
 -Мальчик мой, никуда не годится! Эдак горный народ вообще перестанет уважать меня!
 -Попробуй что-нибудь из арсенала Т"Вуола. Когда этот старый дурак играл в прошлый раз, то, конечно, наделал немало ошибок, но я узрел кое-что из его изобретений. Если их правильно использовать, можно многого добиться.
 -Почему ты подсказываешь мне? Мы же противники!
 -Потому что пока еще легко. Когда станет трудно, будешь думать сама. Поняла о чем я?
          
   Когда баргоха принялась жрать гоблинов, Гелген переместился так далеко, что долго не мог понять в какой стороне теперь находится лагерь. Он, как мог, прислушивался, но у йака, что ни говори, слух неважный, хотя они ни за что не признаются в этом, и, как Гелген ни мучил себя, дурные вопли гоблинов неслись, казалось, враз со всех сторон. Костра тоже не было видно; тут сказалась армейская выучка Петрония, семь лет  отслужившего в баронских войсках и знающего как выбрать место для лагеря и, что наиболее важно, как замаскировать его. Непроглядная  черная стена деревьев окружала маленького йака со всех сторон. Очередное перемещение совсем истощило его, который до встречи с кобольтом почти месяц  жил в лесу и питался как лесной гуль тем, что могло попасться под ногами. А, поскольку был как раз не сезон, то и питание было неважнецкое, самое, что ни на есть отшельничье. Так что, благополучно сбежав от баргохи, наш друг потерял и Гудриха. Самым разумным было отоспаться, тщательно переварив съеденное мясо, и поутру на свежую голову и со свежими силами заняться поисками.
   Кто ж знал, что эти ракшасы ни свет ни заря поднимутся (и это после столь замечательного знакомства с лесными хищниками!) и попрутся сонной артелью в вольный город Дазз?!
   Никто не знал... вот оно как.

 
   Среди бояр да князей Раскольничий лес пользовался дурной славой. Они не любили его, они ненавидели его, они два раза пытались сжечь его и только вмешательство каких-то высших существ, как-то ночью поговоривших по душам со всеми ими одновременно, уберегло вековой лес от полного  уничтожения. Состоящих в основном из могучих дубов, горящих на ярком солнце осин и прямых зеленых тополей, Раскольничий лес раскинулся от Красного ущелья, что прорезало массивный горный хребет Эль-Улла в самой его середине, и до самых Трех озер, что неподалеку от Брошеного Храма. С запада лес подходил к Белым горам, отделявшим его от широких челанских степей, а с востока опоясывался многочисленными княжескими да боярскими угодьями, смертельно враждебными ему.
   На юге, через Красное ущелье проходил, пожалуй, самый оживленный из всех существующих трактов - Кацарский. Тракт вился вдоль леса, не отходя от него и не углубляясь в него. Купцы знали – раскольники, в отличие от боярских патрулей, не грабители и не воры и в своих лесах таковых не жалуют, и потому были спокойны за сохранность товара. Ближе к северу через лес проходил заброшенный ныне Челанский Тракт. По нему редко кто ходил, из-за некоторой близости черного Гингарского Остова, нагоняющего нервную дрожь и слабость даже на самых смелых воинов. Здесь лес не доходил до Озер несколько десятков верст, свободные земли, однако, не спешил занять никто из бояр. Их наделы, когда-то щедро розданные королем Эльфийского Оплота Элинтаном Благоверным, лепились один к другому по всему восточному краю леса. Тут и встречалось их патрулей видимо-невидимо. По десять-двадцать конных, десяток кнехтов, десяток лучников да маг деревенский на крайний случай, когда стрелы не могут послужить так, как должны. По этим местам и шарили через Астрал маги ближайших деревень, выискивая путников да выясняя их принадлежность. Потому и опасно было ходить по тем местам, боялись князья раскольников, и потому не особо разбирались, прав ли, виноват ли. Ошибиться боялись, раскольника в живых оставить.
   По лесной дороге шли два путника. Не приписанные ни к одной деревне, они, наверное, сразу же привлекут внимание какого-нибудь княжеского патруля. Боятся бояре, ох как боятся раскольников, раз уж устроили на них охоту! Боятся как чумы. Ничто не может изменить их прогнившие души; вместо того, чтобы не творить непотребства и не бояться обратить на себя всевидящее и вместе с тем невидимое око справедливого суда раскольников, стремятся выкорчевать их, жаждут спокойного сна не живя по истинным законам, которые и искать-то не надо, вот они, а устраняя тех немногих, кто еще может их приструнить. Тратят деньги не на народ, обдираемый как липку, а на охрану да шпионов, стукачей да палачей. За что и платят жестоко, не жалуют раскольники самодуров, судят их и приговаривают. Хотя, по сути, приговаривают они себя сами.
   Старшим в паре был Мельг, рыжий исполин с бородой лопатой. Такой мог одним ударом и дверь дубовую выбить и того, кто ее там держал с той стороны, пришибить насмерть. Ложны представления, что здоровяки да увальни медленны умом и больше предпочитают выполнять, чем приказывать да планы разрабатывать. Мельг как-то возглавлял акт наказания одного боярина, который оставил без хлеба семь деревень, купив за зерно челанскую наложницу. Долго плакал мракобес, ползал в ногах, когда ночью его с постели в исподнем увезли поперек седла вместе с рабыней к Гадючьему камню. Сулил много золота, обещал даже челанскую красавицу подарить. Да только знали раскольники, откуда золото у барина. Смешали они то золото с зерном и соврати-травой, да и набили мракобесу брюхо. Кишки, правда, предварительно пришлось выпустить. А наложница та, как в сказке, право-слово, полюбила без памяти голову их, Бергита. Может, тут кровь ее восточная взыграла, а, может, прикидывалась девка, чтоб вслед за барином к ракшасам не сыграть, хрен их варваров разберет. Да только пришлось ее на родину отправить, в Челан. Обоз собирали все соседи-баре. Торопились очень. А потом появились патрули, много патрулей, еще больше, чем раньше...
   Спутник Мельга был русоволосый, с правильными, как у менлийца, чертами лица. Было ему около тридцати на вид, в теле его чувствовалась сила и ловкость. В отличие от Мельга, потерявшего родителей в тринадцать лет после набега троллей, происхождение Дария было темным. Нашли его еле живого невдалеке от дважды раскольничьего скита, посвященного Блаженной Аттахе, выходили и выкормили. Вспомнить Дарий ничего не мог, так что от этого инцидента осталось только глухое подозрение, что это обитатели Атты отделали молодца да и бросили помирать.
   Посланцы уже проделали значительную часть пути, практически не разговаривая. Благодаря йогам острова Каинен раскольники знали, что пустой разговор колышет ауру леса, и уж эта аура разнесет весть об их местонахождении на много поприщ вокруг. Незачем деревенским ведунам знать об этом. Естественно, незначительные короткие фразы были не опасны, а спрятанные глубоко в лесу скиты охраняли контрабандные Сайданские кристаллы, большая ценность.
   Раскольники шли ходко и должны были поспеть, как задумали, если, конечно, не повстречается кто..