ПРОЛОГ
’’Наконец закончились новогодние праздники. Попойка. Ни дня без алкоголя. Голову хочется оторвать и выбросить. За окном – серость. Радует, что закончился високосный год. Новый век. Новое тысячелетие. Говорят, это символично. Все как чистый лист бумаги. Бери и твори… жизнь‘‘.
Так начиналась рукопись, которую неизвестно по каким причинам, в заказном письме доставил мне почтальон в начале декабря 2001 года. В конверт было вложено послание, напечатанное курсивом на матричном принтере. Привожу его дословно.
Дорогой неизвестный друг!
По причинам, которые станут, ясны Вам из данного документа (рукописи), я сегодня не имею возможности лично ее опубликовать. Поэтому прошу:
1. В случае, если я не свяжусь с Вами до наступления нового 2002 года, позвоните в юридическую фирму ’’ЮРИС‘‘, там находится моя доверенность и агентский договор. Передайте туда рукопись и получите гонорар после издания. Распорядитесь им по своему усмотрению.
2. Если до истечения 2001 года я найду Вас, то прошу забыть обо всем за вознаграждение, которое, смею Вас уверить, не будет символическим.
Спасибо!
Искренне Ваш
АВТОР.
Вот такой странный предновогодний сюрприз принес мне почтальон. На конверте отсутствовали обратный адрес и почтовые марки. Не было также и какого-нибудь штемпеля. Однако, как и все, не утруждающие себя анализом происходящего обыватели, я добросовестно расписался в получении заказного письма на каком-то серо-синем казенном бланке, подсунутым почтальоном.
После того, как я прочел рукопись (Автор не налагал на это действие вето), с моей головой что-то произошло, и поскольку до нового года остается менее двух часов, я позволю себе предложить вашему вниманию эти совершенно неправдоподобные записки, тем более, что они скоро будут опубликованы.
Ну и ну!
’’СЕГОДНЯ ВОСКРЕСЕНИЕ, А НА ДУШЕ ПОНЕДЕЛЬНИК‘‘
Пятнадцатое января. Я совершенно тупо смотрел на сообщение, поступившее мне по SMS-почте. Но мобильный телефон упорно декларировал номер отправителя и дату отправки – 31.12.00, двадцать три сорок пять. Какой понедельник к черту! Какое воскресение! Ну и новогоднее поздравление. Хуже всего то, что перед новым годом я выключил мобильник, потом этот беспробудный кутеж, потом еще что-то, и включил только числа десятого. Несмотря на то, что в голове крутились совершенно другие мысли, я набрал номер возмутителя спокойствия, и отправил почту:
’’ТЫ КТО?’’
Ответ пришел неожиданно быстро.
’’А ВЫ?‘‘
Ну вот, дожились. Мало того, что меня кто-то вычислил, так еще имеет наглость дразнится. Ладно.
’’ВЫ ОТПРАВИЛИ МНЕ НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ ПРО ПОНЕДЕЛЬНИК‘‘
Телефон молчал недолго.
’’ДА, ЭТО БЫЛА Я‘‘
Ну ничего себе, это еще и барышня. Собрав остатки такта и фантазии я ответил:
’’Я ПОДУМАЛ, ЧТО ЕСЛИ У КОГО-ТО ТАКОЕ НАСТРОЕНИЕ ПОД НОВЫЙ ГОД, ТО ЕМУ ТАКЖЕ ОДИНОКО, КАК И МНЕ‘‘
Сморозил чушь. Но опять быстрый ответ:
’’НУ И ВЫДЕРЖКА. ЖДАТЬ ПОЧТИ ДВЕ НЕДЕЛИ И ЛИШЬ ПОТОМ СВЯЗАТЬСЯ‘‘
Затем мы болтали на SMS долго и ни о чем, ну почти ни о чем. Главное, что ни одному из нас не пришла в голову мысль просто позвонить друг другу. Начиналась интрига, начинался роман. Я узнал о ней то, что она сочла нужным рассказать, а я рассказал о себе все что мог.
Аккурат на Крещение у меня случился выезд (оперативники так называют задание, на которое необходимо выезжать, пусть даже на соседнюю улицу, в соседний дом). Пока я грел машину, то понял, что мне не связаться с Верой (да читатель, ее звали Вера) сегодня, так как, во-первых, выезжал я за зону приема телефона, а во-вторых, набирать сообщение, крутя одной рукой баранку, крайне сложно. Если не верите, попробуйте.
Тогда я отправил ей следующий текст:
’’ДОБРОЕ УТРО, УЛЫБАЙСЯ ПРОСЫПАЯСЬ. С ПРАЗДНИКОМ. ДУМАЮ, ЕСТЬ ПОВОД ВЫПИТЬ НА БРУДЕРШАФТ‘‘.
Поминая всех немецких матерей, украинский автосервис вместе с российским бензином, матеря несуществующий подсос, я отдирал от стекол BMW ледяную корку и слушал, как чихает двигатель. Вдруг телефон ожил.
’’УЛЫБАЮСЬ, БЕРУ БОКАЛ, СМОТРЮ НА ТЕБЯ ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ ИЗ-ПОД ПУШИСТЫХ РЕСНИЦ, КОТОРЫЕ ГОВОРЯТ И НЕ ТО ЧТОБЫ ДА, И НЕ ТО ЧТОБЫ НЕТ. ПРИГУБИВ ШАМПАНСКОЕ, МЫ ЦЕЛУЕМСЯ. ЗА РОМАН!‘‘
Мм-да. Ловить врагов родины после такого брудершафта просто невозможно. А враг, как говорится, не дремлет. Ну и черт с ним.
Теперь, пожалуй, стоит немного рассказать о себе.
Блестящий студент университета. Армия. Снова университет. Неудачливый бизнесмен. Безработный. Затем эксперт по весьма деликатным медико-биологическим вопросам в системе внутренних дел. Даже целый капитан. Заочно – юрист. Потом снова провал. Потом меня нашли, сняли со стакана, что, кстати, было весьма болезненно, и сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Чтобы жить. И не болтать.
А вообще, - я милый безобидный парень, начитанный, содержу и развожу змей (и очень их люблю!), у меня две среднеазиатских овчарки, коллекция экзотических африканских растений, а еще я пишу стихи и песни, конечно в стол, хотя друзьям вроде бы нравится. Вы уж меня простите, но репризы из той безоблачной жизни, возможно, еще будут возникать в данном повествовании, и я вторично прошу прощения, если они незначительно помешают изложению этой сентиментальной истории.
Итак, родился я в год Козы под знаком Овна в стране, которая уже не существует - СССР. Детство мое было стандартно затравленным, формально счастливым… Простите.
’’ТЕПЕРЬ Я ПОНИМАЮ. ТЫ НЕ ФАТАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ, ТЫ РОКОВАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ!‘‘
Ну вот, приступил к серьёзному изложению, а женщина, как обычно, мешает. Шутка, прости Вера.
Все же я отложу на время наш телефонный роман, но только на время, и продолжу.
Отец и мать во мне души не чаяли, бабушка – тем более. Поэтому в нужное время я был водворен в музыкальную школу и параллельно снабжен учебником элементарной физики Лансберга (его и сегодня еще где-то в кладовке грызут крысы – не по зубам). Не трудно догадаться, что ни Эйнштейн, ни Рихтер из меня не получились. Зато и сегодня я пишу музыку, и в состоянии отличить попсу от классики, а лучшим хитом всех времен и народов считаю ’’Маленькую ночную серенаду‘‘ Моцарта. Физика, естественно тоже пригодилась… при мелком ремонте электробытовой техники. Земной поклон родителям. Из-под палки, через вопли и рыдания, они все-таки лишили меня ’’счастливого‘‘ детства с мордобоем во дворе, началом курения в восемь лет и первой дегустацией тройного одеколона в одиннадцать. Советскую школу не помню. Ничего светлого. Лицемерие и ложь. Потом университет - сказка, потом, - неинтересно. Взрослая жизнь.
Сегодня я опять формально безработный, который может себе позволить иметь и содержать BMW, курить дорогие сигареты и спать до девяти утра, что правда, иногда. Специфика моей нынешней жизни и работы заключается в том, что спецслужбы всех стран мира всегда нуждались, и будут нуждаться в специалистах либо чрезвычайно узкого профиля, либо, как говорится, в смежниках. Вот такие пироги. Поэтому каким-то образом, теперь я уже приблизительно представляю, каким, меня нашли и сделали то самое предложение. Ведь военная моя специальность – фельдшер, первый диплом биолога, второй юриста, объяснять значения терминов ’’режимность‘‘, ’’наружка‘‘, ’’балалайка‘‘, ’’ксива‘‘, ’’топтунчик‘‘ мне не нужно, что такое ’’в приказном порядке‘‘ – тоже знаю и еще хорошо помню по недавней службе в органах.
Я, естественно, согласился, да и выбора у меня не было.
До трассы оставалось километров пять. Остановившись на светофоре, закурил. И мне вдруг так безумно захотелось все бросить и уехать к Вере. Хотя все бросить не получится, но организовать себе служебную поездку в ее город на пару дней, было вполне возможно. А то ведь мы даже не виделись, можем просто не понравиться друг другу. Хотя подобный вариант развития событий я просто не допускал. Нужно только все согласовать с куратором. И вот тут вопрос. Докладывать ему о Вере на предмет проверки в плане подставы или сходу сплести изящную легенду? Пока я думал все это, Вера прислала сообщение:
’’Я ЦЕЛУЮ ТЕБЯ, МОЯ НЕВИДИМАЯ ТАЙНА. ПУСТЬ ВСЕ У ТЕБЯ БУДЕТ ХОРОШО‘‘
Не долго думая, я ответил:
’’ВЕРОЧКА, СПАСИБО ЗА ПОДДЕРЖКУ. Я ТЕБЯ ТОЖЕ ЦЕЛУЮ. СВЯЖЕМСЯ ЗАВТРА‘‘
Козел! Если ты не можешь быть рядом с женщиной, то хотя бы скажи ей то, именно то, что поможет пусть немного, но все же притушить костер, утихомирить страсти, заглушить боль, попасть в мир иллюзорных фантазий, где все будет прекрасно…
А может быть это и есть реальность?
Как? Почему? Кто?
Оператор снял наушники и выключил сканнер. Старший офицер контроля посмотрел на него почему-то неодобрительно, но промолчал. Они вообще неразговорчивые, эти парни. Он собрал в охапку разбросанные по столу бумаги, поправил фуражку и молча вышел. Оператор еще долго слышал жужжание мотора его полифункциональной коляски, пока офицер заезжал в архив, потом, очевидно, направился к лифту.
Оператор задумался. За все двадцать лет работы в Отделе моделирования прошлого, он впервые видел всерьёз озадаченного контролера. Что-то тут не так. Клиент стандартный, номер 7027713, таких миллионы. Откуда же столь пристальное внимание начальства к его скромной персоне? И зачем каждый проект моделирования действий 7027713 носят на утверждение высочайшего руководства? Если разобраться, парень обычный, получил неплохое по тем временам образование. Куча слабостей и недостатков. Ну, работал на правительство. Мы все теперь работаем на правительство. Правда, правительство правительству рознь, да и времена не те. Ну и что? Под гриф А – исторические личности, не подпадает, под гриф В – люди, которые влияли на эволюционные процессы в обществе, тоже. Далее – известные ученые, писатели, поэты, художники и прочие. Тоже мимо. Почему же начальство так заинтересовалось этим парнем?
Раздумья Оператора были прерваны внезапно ожившим монитором, на котором вдруг возникла стереограмма. Она гласила:
’’ОСТАВТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!‘‘
И никакого сетевого адреса, ничего!
Оператор поморщился, пару раз стукнул по монитору. Стереограмма не исчезла. Тогда он запросил связь с объектом. В те мгновения, пока компьютер искал эту связь, непонятная рудиментарная животная дрожь, растеклась по телу Оператора. Под первой стереограммой появилась вторая. В ней говорилось, что объект найден. Совладав с собой, он набрал только два слова:
’’ТЫ КТО?‘‘
Сказать, что ответ поразил Оператора, – не сказать ничего.
’’7027713‘‘
Не веря своим глазам, он застучал по клавишам:
’’КАК ТЫ ВЫШЕЛ НА МЕНЯ? ЭТО НЕВОЗМОЖНО. ТЫ ДАВНО УМЕР. ТВОЙ МИР ИЗМЕНИЛСЯ. ТЫ УЖЕ ИСТОРИЯ. ТВОЕ ВРЕМЯ ТОЖЕ‘‘
Кровь перестала стучать в висках, руки перестали дрожать. Оператор подумал немного и дописал:
’’ПОЧЕМУ НАС СПУСТЯ ПОЧТИ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ ЛЕТ ИНТЕРЕСУЕТ ТВОЯ ЖИЗНЬ? ЗАЧЕМ? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ТАКОЕ, ЧТО МОГЛО ПОВЛИЯТЬ НА ХОД ИСТОРИИ?‘‘
Через минуту пришел ответ:
’’ДУМАЮ, НИЧЕГО. А ВЫ, ПРАВДА, ИЗ 3500 ГОДА?‘‘
’’НЕТ, ИЗ 3467‘‘
’’ВОТ ЭТО ДА! А Я РОДИЛСЯ В 1967. РАССКАЖИТЕ, КАК ТАМ У ВАС?‘‘
Оператор прекрасно знал дату рождения 7027713. Знал также, что сейчас сойдет с ума. Почему? Да по тому, что в данный момент, в своем времени, он всерьёз говорил с человеком, который умер в 2060 году, и он, Оператор, сам вводил эту программу. Вдруг неожиданно для себя он набрал следующий текст:
’’7027713! В ТВОЕМ ВРЕМЕНИ ВСЕ НАМНОГО КРАСИВЕЕ, ЧЕМ В МОЕМ. ЖИВИ, СТРАДАЙ, РАДУЙСЯ, ДЕЛАЙ ГЛУПОСТИ. Я ТЕБЯ ПОДДЕРЖУ. ТОЛЬКО СКАЖИ, КАК С ТОБОЙ СВЯЗАТЬСЯ. Я ПОСТАРАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ, ЧЕМ СМОГУ. И ПЛЮНЬ НА ЗАПРАВКУ. ЭТО Я ЕЕ СЖЕГ. ОПЕРАТОР‘‘
Прошел час. По коридорам офиса проезжали тележки транспортной службы, чтобы доставить сотрудников к их персональным капсулам. Оператор еще раз посмотрел на безмолвный экран и потянулся к сетевому тумблеру…
’’7027713 – ЭТО НОМЕР МОЕГО МОБИЛЬНОГО ТЕЛЕФОНА ИЗ 2001 ГОДА. СПАСИБО. ДО СВЯЗИ‘‘
’’Ну да, номер телефона, - потирал от удовольствия руки Оператор,- это он так думает. На самом деле под этим номером он значится в реестре Отдела, хотя откуда ему знать об этом‘‘.
Воровато оглянувшись, Оператор перезагрузил систему, установил режим ожидания и что-то ввел в свой наручный компьютер. После этого он решительно оттолкнул свою коляску в дальний угол кабинета, пристегнул электромеханические протезы и, по-дедовски браво, хотя и медленно направился к лифту. Он знал, что совершил преступление, за которое его даже не вышлют в Лунную колонию. Его просто дематериализуют. Он осмелился творить историю. Ну, если не творить, то хоть влиять на ход событий и действия людей, которых реально уже нет в живых. Да, Контора его все равно вычислит, рано или поздно. Или уже вычислила. Значит он уже труп, но, черт возьми, почему-то так хочется хоть несколько дней пожить жизнью этих древних людей из далекого 2001 года!
Переполненный своими мыслями, оператор не почувствовал, как в лифте бесконтактный инъектор загнал ему в затылок детектив-чип, и как странно, уже при выходе, смотрела на него охрана. Он не замечал вокруг себя ничего. Он знал, что планирует навесить руководство на 7027713, и он знал как изменить их планы. Вдруг Оператор понял, что готов на все, лишь бы уберечь 7027713… от смерти, от Конторы, от себя, от чего? Пред глазами плыл размытый текст: ’’…это номер моего мобильного телефона…‘‘
По дороге домой Оператора, неожиданно посетила мысль, безусловно, очевидная и в то же время совершенно безумная.
Всю свою жизнь, еще со школьной скамьи он твердо знал: нельзя изменять прошлое. Общеизвестно, что это повлечет за собой катастрофическое изменение настоящего. Законом предусмотрено самое строгое наказание за это деяние. Но! И еще раз, но! Уже двадцать лет в Конторе в отделе моделирования прошлого, естественно, в приказном порядке и, естественно, на благо человечества, Оператор только тем и занимался, что моделировал, - да нет же, - изменял прошлое так, как ему приказывали! Стоп, кто приказывал? Руководство, но они просто люди. А им-то кто?
По спине оператора катился холодный пот. В глазах плыли мутные круги. Он вдруг отчетливо понял, что где-то там, в далеком будущем, сидит за столом другой оператор и ’’моделирует‘‘ его сегодняшний день. Тем оператором управляет следующий, и так до бесконечности. И так было всегда. И будет. Получался какой-то парадокс, а точнее – ахинея. Выходит, что бесконечное время, безусловно, двигается вперед, но события, в нем происходящие, закладываются на встречном векторе!
Кто же, черт возьми, все это придумал?
И сколько тот, другой оператор, оставил ему сегодняшнему жизни?
Не курите возле заправки
Где-то посередине длиннющей трассы, которая пронизывает страну с запада на восток, хитрые барыги построили заправочную станцию в европейском стиле. Надо отдать им должное, потрудились они на славу. Бензин был всегда и любой, была небольшая станция техобслуживания, в кафе прилично и недорого кормили, правда, не работал телефон-автомат, да ну и ладно.
Я сам придумал, хотя не уверен, что был уж слишком оригинальным, использовать для встреч с агентами кафе при заправочных станциях. Конечно, это касалось тех из них, кто имел машину. К остальным же я ходил пешком. Да, так вот, благо таких станций предостаточно, их можно регулярно менять. Публика здесь непостоянная, вечно куда-то спешащая. Словом, то, что нужно, особенно, если учесть, что мои встречи не затягивались дольше одной чашечки кофе.
Да, чтобы не возвращаться к этому вопросу больше никогда, я должен сразу оговориться. Рассказывать о том, чем я тогда занимался, просто неинтересно. Возьмите любой из множества детективных романов постсоветского периода о бравых сотрудниках внутренней и внешней разведки, агентах национальной безопасности, неподкупных и принципиальных следователях прокуратуры, о симпатичных, хотя чуть простоватых ментах, отбросьте леденящие душу подробности жутких преступлений, сделайте скидку на недюжинный литературный талант автора, и, отделив зерна от плевел, получите рутинную, однообразную и неинтересную, зато хорошо оплачиваемую работу, которая при этом еще и позволяет заниматься своими делами, конечно под видом прикрытия. Главное, что есть крыша. За спиной стоит Контора. И дышит в затылок. Она, конечно, раздавит, если будешь себя плохо вести, но будь ты пай-мальчиком, перед тобой открываются возможности недоступные простому смертному. Тот, кто служил или служит в какой-нибудь силовой структуре, думаю, поймет меня.
Ну да дело не в этом. Просто чудеса, которые начались в этот день каким-то, мне, честно говоря, непонятным образом, связаны с Конторой, Или с другой… Конторой.
За километр до заправки я остановился, проверил питание ’’антижучка‘‘ (такая штука, на пейджер похожа, начинает тихонько вибрировать в кармане, если тебя пишут), вставил в диктофон новую кассету и отключил мобильник, - все равно в этой местности не было связи, - и не торопясь, поехал дальше. Почему-то не было встречных машин. Меня обогнали две скорых помощи и до боли знакомый микроавтобус взрывотехнической службы МВД. ’’Интересно, куда это они такой кавалькадой? Не иначе взорвалось чего? А за поворотом сейчас будет заправка… Почему же все таки отсутствует встречное движение? Вот и поворот…‘‘
То, что я увидел в следующее мгновение, мне, мягко выражаясь, не понравилось. Ехать дальше было бессмысленно.
На месте заправки догорали три машины. Среди них была и та, на которой должен был приехать мой агент. Перегородив трассу, на боку лежал весь в пожарной пене бензовоз. Павильон кафе оказался на другой стороне трассы и почти не пострадал, не считая того обстоятельства, что стоял он на крыше. Пожарные сворачивались. В ’’скорые‘‘ загружали черные пакеты. Два. ’’И все? Остальных уже увезли? Или больше не было? И где мой агент, списан?‘‘ Тут я вспомнил, что при нашей последней встрече он жаловался на несчастную любовь, житейскую неустроенность, невозможность порвать с женой и соединится с любимой женщиной. Стонал и хныкал. Но, получив штуку баксов, сразу повеселел и тут же попытался пригласить меня с ним отужинать. ’’Да нет, чушь все это! Устраивать подобный фейерверк из-за неурядиц в личной жизни? Сжечь себя и еще кучу народу, за что? Ну, уж если ему приспичило, сказал бы мне, я бы ему таблеточку выдал, он бы и успокоился. Но зачем же так? Может, он свихнулся?‘‘ Тут в толпе, я увидел знакомую фигуру. Точно, этого старлея я знаю. А пойду-ка я прогуляюсь.
- Привет, Володя, произнес я так, будто мы не виделись пару дней.
- О, вот это да! Где бы я тебя еще встретил, капитан. Ну, как оно на вольных хлебах? Судя по машине, не так уж и плохо?
Я оставил его вопрос без ответа. Мои бывшие коллеги, да не только они, должны были думать что, уволился я, как говорится, на гражданку, и больше ни-ни. Мы отошли чуть в сторону от этой геенны и закурили мои сигареты. На зарплату старшего лейтенанта милиции такие все равно не покуришь.
- Володь, это надолго? – спросил я, наблюдая, как к невесть откуда взявшемуся колесному трактору цепляли бензовоз, чтобы расчистить, наконец, дорогу, - Мне ехать надо, и еще заправку искать, думал тут…
- Да хрен его душу знает. Не потянет он его, видишь, буксует. Нужен гусеничный, - Володю, как видно тоже интересовала судьба бензовоза, - Ты хоть понимаешь, что тут было?
- Я конечно не взрывотехник, но, по-моему, рванул конденсат, а дальше просто выгорел бензин.
- Молодец. Браво. Все, конечно же, было не так. Бензовоз уже слил горючку. Его водила с экспедитором оформляли документы где-то внутри павильона. Тут подъехал какой-то педик на ’’Мерсе‘‘, вот тот, видишь, где задницу напрочь снесло, заплатил за полный бак соляры, Мерседес то у него дизельный. И пока работяга его заправлял, он, подлец, возьми и закури. Сделали, значит, ему замечание, вежливо при этом, а он сигарету в бак то и бросил. Долбо…. хренов!
- Кому? – задал я совершенно идиотский вопрос.
- Кому-кому? - передразнил меня Володя, - себе, в смысле в ’’Мерс‘‘.
- Ну и она должна была потухнуть в полном то баке, насколько я понимаю.
- Правильно, но не потухла, потому что это вовсе и не сигарета была.
- Детонатор? – мне стало как-то не по себе, резко похолодели руки.
- Ага.
- Красиво сочиняешь… А вы разве уже что-то нашли в этом бардаке?
- Эх, капитан, капитан, черта лысого мы здесь найдем, хотя картина типичная… А что и посочинять нельзя? Зато, какая версия! Слушай. Злобный камикадзе на Мерседесе перекрывает своим террористическим актом одну из главных транспортных артерий страны. После установления его личности, наше руководство привяжет все это к политическому противостоянию. Депутаты побуянят с месяцок, поищут крайнего, может быть, даже найдут, и все на этом утихнет. Главное, что к нам никаких претензий. Только благодарность… может быть.
- Тебе Вовик мало двух строгачей еще на моей памяти, кстати, их сняли? Хочешь, очевидно, попасть в черный список к Черному полковнику?
Руки мои постепенно теплели. Вроде пронесло. Да, а Черным полковником в министерских коридорах величали Вовкиного шефа.
- Ну ладно, капитан, и без твоих под…к тошно. И так неизвестно, что мне ему придется докладывать, так пусть хоть сказочка про террориста будет.
- Ну не дрейфь, старина, как-нибудь образуется. А вот ты мне по старой дружбе не поможешь проехать через оцепление?
- Ну, тогда давай еще свою модную сигарету.
- Да бери хоть всю пачку, - совершенно искренне сказал я, - поехали.
Простившись с Володей, я проехал километров десять, свернул на проселочную дорогу и остановился.
Электродетонатор в форме сигареты, я лично передал своему агенту для выполнения весьма деликатного поручения.
Чепуха какая-то выходит. Ответ может быть только в абонентском ящике, если этот раздолбай вообще удостоил меня хоть каким-то ответом.
В уездном городе N-ск, почтовое отделение не отличалось комфортом и предупредительностью персонала. Проникнуть в помещение с абонентскими ящиками мог кто угодно, а открыть любой из них можно было просто гвоздем. Барышни за стойками напоминали сонных мух в летний полдень. В ящике был конверт. Я уже почти обрадовался, но по прочтении содержимого конверта, оптимизма у меня изрядно поубавилось.
Вот это письмо.
’’Если подумать о том, сколько женщин у меня было за тридцать пять лет, зачем и почему (ну, последнее хоть кое-как понятно), то у человека, взращенного на идеалах семьи и брака, волосы на голове, а тем более в причинных местах, не то чтобы стали дыбом, а просто выпали, избавляясь от владельца, как от абсолютно непригодного носителя. Но, поскольку, сегодня я могу точно сказать, что нашел, наконец, ее, и добровольно прекращаю статистическую обработку популяции женского пола, то «непечатное высказывание». Всю жизнь человека определяет секс. Это очевидно. И пусть многие, в том числе крайне авторитетные и компетентные лица, настаивают на обратном, все равно, гармоничная совместная жизнь двух разнополых людей начинается только после того, как они установят, хотя бы, паритетные отношения в постели. Интерес к противоположному полу является физиологической нормой. Это жизнь. И никакие уголовно-возрастные рамки не могут на это повлиять.
Любая девственница очень дорого ценит свою плеву. Но она же неизбежно побыстрее и подороже хочет от нее избавится. Зачем? Чтобы открыть себе дверь в причудливый и витиеватый мир сексуальных наслаждений. Мужчинам в этом смысле проще. Хотя бывает и не всегда так уж просто. Он первый, - либо уже муж и отец ее детей, либо первопроходец, который открыл совсем не окно в Европу, а в ее персональную «сленговый термин», а уж как с ней быть дальше – разберемся.
Проходит время и выясняется, что если она не сука, а за душой есть хоть немного тепла, а в голове – мозгов, то все вроде бы нормально. Она крепко держит его за «сленговый термин» и «сленговый термин». Пройдет еще какое-то время. Ему захочется разнообразия, разврата. А она не может. Она гладит его рубашки, растит детей, копошится по дому. Он сволочь и, как это нынче модно, сексуальный маньяк. И это по отношению-то к собственной жене!
Бывает хуже. Детей нет. В доме бардак. Она ни хрена не делает, ждет, что все само собой образуется, при этом без ее участия. Он ее «сленговый термин» и плачет. Зачем, почему? Просто ему некуда идти. Жизнь такая. Он даже толком не может завести себе любовницу, – нет ни времени, ни денег. А хочется быть от души «сленговый термин», накормленным, отглаженным… Ах, как хочется!
Третья ситуация. Дома нет. Денег нет. Он, как это принято говорить несвободен. Есть только она. И, конечно, это именно ОНА! Безумный, редкий, потому-то и такой сладкий и запоминающийся секс. Этого он не может с женой. Этого она не может с мужем. Усилия, которые тратятся на это – безумны. Мера вранья – бездонна. Но это счастье. И никто-никто не может помочь им. Они борются. Он больше, хотя ей кажется, что недостаточно. Но он мужчина, его ход первый. Больно, и неизвестно что дальше. А она хочет. Хочет его всего. Целиком. Ночью. Ночью. Ночью. Утром. Вечером. Всегда! И не успокоится до тех пор, пока не будет «сленговый термин» до того состояния, когда спокойно заснет со счастливой улыбкой и уверенностью в том, что до следующей встречи с ней, он никого не захочет. А он не успокоится, пока не сможет сказать самому себе, что она – это единственное существо женского пола на свете, ради которого он сделает все, чего она пожелает, кроме одного – расстаться с ней.
А теперь я ухожу. Я не могу жить без нее, а с ней, как видно, не суждено. Хотя вы меня, очевидно, не поймете.
Будьте вы все прокляты! Мне надоело доносить на близких мне людей. Я больше не могу жить так, а иначе вы мне не дадите.‘‘
Да, ты не Генри Миллер. Идиот, сопляк, тряпка, шизоид! Да нет, шизофреник. Откуда берутся такие уроды? Из-за своих амурных дел завалил такое перспективное направление. И что мне теперь прикажете делать? Доложить руководству, получить по шапке, и снова искать клиента с достаточным количеством компромата. Угрожать, шантажировать, подкупать, то есть вербовать? Ладно, хватит эмоций, назвался груздем – полезай куда надо. Что же, нужно звонить, а там видно будет.
Я включил телефон и бросил его на соседнее сиденье. Все равно, связь появится километров через двадцать-двадцать пять. Внезапно трубка запищала каким-то истеричным сигналом. Я взял ее в руки, посмотрел на дисплей и, от удивления, чуть не сбил бабушку, которая перебегала трассу, волоча за собой на шнурке не в меру упитанную буренку. На дисплее был следующий текст:
’’НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ ОБЪЕКТА В 2001 ГОДУ. ПОДГОТОВИТЬ ПРОГРАММУ. ФАЙЛ № 000000000072432786876. ОПЕРАТОРУ К ИСПОЛНЕНИЮ. СИСТЕМНЫЙ СБОЙ. ЗАПРОС‘‘
Бред какой-то. В конце сообщения всегда предлагается ответ, и я ответил просто и еще достаточно сдержанно, несмотря на настроение, которому больше бы подошла ненормативная лексика:
’’ОСТАВТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!‘‘
Почти моментально – новое сообщение:
’’ТЫ КТО?‘‘
Кто-кто, - конь в пальто. Но почему-то хамить и врать по телефону, как говорил классик, тут же расхотелось. Чувствуя, что втягиваюсь в какую-то непонятную игру, я зачем-то набрал свой номер телефона:
’’7027713‘‘
И вот тут началось полное безумие. На дисплее появилась длиннющая фраза:
’’КАК ТЫ ВЫШЕЛ НА МЕНЯ? ЭТО НЕВОЗМОЖНО. ТЫ ДАВНО УМЕР. ТВОЙ МИР ИЗМЕНИЛСЯ. ТЫ УЖЕ ИСТОРИЯ. ТВОЕ ВРЕМЯ ТОЖЕ. ПОЧЕМУ НАС СПУСТЯ ПОЧТИ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ ЛЕТ ИНТЕРЕСУЕТ ТВОЯ ЖИЗНЬ? ЗАЧЕМ? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ТАКОЕ, ЧТО МОГЛО ПОВЛИЯТЬ НА ХОД ИСТОРИИ?‘‘
Ага, понятно. Это розыгрыш, прикол, туфта. Кому-то делать нечего. Резвятся малыши-карандаши. Ладно, поиграем:
’’ДУМАЮ, НИЧЕГО. А ВЫ, ПРАВДА, ИЗ 3500 ГОДА?‘‘
’’НЕТ, ИЗ 3467‘‘
’’ВОТ ЭТО ДА! А Я РОДИЛСЯ В 1967. РАССКАЖИТЕ, КАК ТАМ У ВАС?‘‘
Трубка молчала минуты две. Я успокоился и стер из памяти телефона все сообщения. Но как только я это сделал, телефон опять противно запищал.
’’7027713! В ТВОЕМ ВРЕМЕНИ ВСЕ НАМНОГО КРАСИВЕЕ, ЧЕМ В МОЕМ. ЖИВИ, СТРАДАЙ, РАДУЙСЯ, ДЕЛАЙ ГЛУПОСТИ. Я ТЕБЯ ПОДДЕРЖУ. ТОЛЬКО СКАЖИ, КАК С ТОБОЙ СВЯЗАТЬСЯ. Я ПОСТАРАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ, ЧЕМ СМОГУ. И ПЛЮНЬ НА ЗАПРАВКУ. ЭТО Я ЕЕ СЖЕГ. ОПЕРАТОР‘‘
Вот те на! Но не успел я как следует обдумать последнее сообщение, как позвонил куратор. Он уже был в курсе, но как ни странно, ожидаемого нагоняя я не получил. Получил только инструкции.
Я мирно слушал музыку и игнорировал телефон. Машина сыто урчала, изрядно поедая 98-й бензин. Залезть в горячую ванну, я смогу менее чем через час. Телефонный хулиган куда-то пропал. Но, черт возьми, откуда он знал про заправку? Очевидно, был где-то рядом, и все видел, или как он заявляет, сам ее сжег. Допустим, но откуда у него номер моего телефона? Стоп. Не клеится. Сам шлет мне сообщения на мой номер и одновременно вопрошает, как со мной связаться?
Еще раз, пролистав его безумное последнее сообщение, перед тем как стереть, я все же решил подыграть ему, моему пьяному или обдолбленному гостю из будущего, тем более, что был твердо намерен его вычислить:
’’7027713 – ЭТО НОМЕР МОЕГО МОБИЛЬНОГО ТЕЛЕФОНА ИЗ 2001 ГОДА. СПАСИБО. ДО СВЯЗИ‘‘
Ну вот и все. Поиграли. Хватит. Конец.
Ах, если бы я знал тогда, что это было только начало.
Поиск
Оператор вошел в офис как обычно, в половину девятого по универсальному времени. Через пять минут он уже пил кофе и трепался с коллегами ни о чем, дожидаясь, начала рабочего дня. Ровно в девять, офицер контроля принес ему пакет и, как обычно, не сказав ни слова, удалился. В пакете, к удивлению Оператора, контейнера с загрузочным кристаллом не оказалось. Была только служебная записка с распоряжением: ’’Режим ожидания 24 часа‘‘. ’’Это судьба, – подумал Оператор, - я успею вытащить этого парня‘‘.
Сегодня по дороге на работу он только и думал о том, чтобы выкроить хоть часок и покопаться в досье 7027713. И вдруг такая приятная неожиданность, просто подарок. Оператор по-деловому потер руки и включил систему.
В затылке Оператора совершенно беззвучно и безболезненно ожил детектив-чип. Биополимерное коллоидное электронное устройство размером менее трети спичечной головки настраивалось на частоту импульсов головного мозга, искусственные аксоны подключались к синапсам.
Очень далеко отсюда, на другой планете и в другом времени, на дисплее какого-то фантастического компьютера появилось сообщение: ЖДИТЕ, ИДЕТ ИНСТОЛЯЦИЯ ПРОГРАММЫ №256181830/7027713. Рядом с этим компьютером не было ни единой живой души. Никогда не было. Просто программа по старинке всегда автоматически готовила файл отчета в печатном виде. Для кого?
Воровато оглянувшись, Оператор ввел код доступа и, затем, свой личный номер 256181830. Сформулировав запрос, он задумался. Еще можно остановиться. Еще можно. Вдруг какая-то неведомая сила подняла руку Оператора и опустила указательный палец на Enter. Вместо страха и безысходности вдруг пришли покой и умиротворение. Оставалось только ждать.
Через час Оператор получил необходимую информацию.
Он бегло пробежал глазами то, что и так знал, - сам вводил эти файлы. Но вот тут появилось что-то интересное. В самом конце 2000 года с 7027713 свяжется некто женского пола под номером 7060129. То есть это уже произошло. Указано даже число и время. Затем между ними возникнет роман, в результате которого может родиться человек, ну ясно, что не ежик и не андроид.
А вот при прочтении следующей строки, сердце Оператора почти остановилось.
Вот этот самый человек когда и если родится, сразу попадает под гриф В, и вся информация о нем естественно засекречена, как, впрочем, через девяносто часов будет закрыт дальнейший доступ к 7027713 до последнего дня его жизни, до 2060 года.
Это было первым обстоятельством, которое повергло Оператора в состояние глубокого шока. Постепенно приходя в себя, он заметил и второе. ’’Может родиться‘‘ – что это за ерунда? Значит, может и не родится?! Но это невозможно. Такого не бывает! Тем и славна Контора, что действия ее всегда однозначны и точны. Родился, значит родился. Умер, значит умер. Никаких вероятностных событий, никакого ’’или‘‘!
То обстоятельство, что доступа к списку под грифом В у Оператора нет, это полбеды, ему туда все равно не пробиться. То, что заблокирован прямой доступ к 7027713, - вообще мелочи. Оператор мог, используя личный канал, отправить ему текстовое сообщение на этот, так называемый, мобильный телефон. Но вот что прикажете делать с 7060129? Придется поверить в чудеса, если 7060129 тоже окажется номером телефона.
Совершенно не веря в успех, Оператор вошел в базу и вызвал информацию о 7060129 из регистра отдела. Так оно и есть - доступ закрыт. Без ссылок и разъяснения причин.
А вот теперь необходимо придумать, каким образом связаться с 7060129, так чтобы не выдать себя.
Оператор запросил из библиотеки информацию о мобильной связи в 2001 году и получил ее практически моментально. Проведя еще час за изучением этих примитивных данных, он уже знал ответ.
7060129
Вера сидела в вестибюле школы и читала какую-то рекламную газетку.
Вот-вот закончится пятый урок. Выбежит ее обожаемый головорез-первоклассник, поцелует мамочку, и они поедут домой. Будут делать уроки. Если осилят задачки и грамматику быстро и правильно, могут еще погулять, или почитать, или поиграть на компьютере. Пока не вернется с работы папа. Потом будут обедать. Потом… Все потом. Все каждый день одинаково. И все не так. Нет ни неожиданных поворотов судьбы, нет диких безумных страстей, нет еще чего-то. И это что-то – 7027713, - её невидимая далекая тайна. ’’Господи, почему же я тогда набрала его номер? И откуда в моей голове родилась эта фраза: сегодня воскресение, а на душе понедельник? Может, так оно и было? Наверное, я просто верила, что новый год, наконец, принесет мне долгожданное чудо? Счастье. Страдания. Радость. Боль. Но что-то обязательно произойдет. Нужно лишь еще немножко подождать‘‘.
Вдруг, в кармане неожиданно громко запищал мобильник. Надо сказать, что Вера очень трепетно относилась к своему телефону. Он был не просто средством связи с другими абонентами, он, как Вере казалось, связывал ее с чем-то невообразимо большим, необъятным. Но это ощущение не пугало. Сопричастность како-то великой тайне – вот как называлось это ощущение. И думать о том, что будет дальше, не хочется. Все будет только так, как должно быть. В этом она была абсолютно уверенна.
’’Это ты?! Или… Боже! Как давно тебя не было!‘‘
Текст сообщения сервисного центра гласил: ’’от 33. Профилактика сети. Пожалуйста, наберите ***181830*, если Ваш телефон полностью принял это сообщение. Спасибо‘‘.
Вера старательно набрала требуемую комбинацию знаков и цифр, - не хватало еще, что бы, когда Он захочет с ней связаться, по каким-то дурацким техническим причинам это будет невозможно, - и расстроилась.
’’Не ты. Но я жду. Я не устану ждать!‘‘
А вот Оператор в 3467 году обрадовался невообразимо. Что ж, это чудо. Теперь он может связываться с ними обоими, если потребуется, через эту элементарную мобильную сеть. Теперь нужно сесть и скрупулезно написать программу так, чтобы загрузить ее с первого раза. Второго у Оператора могло уже и не быть…
Если бы детектив-чип мог, он бы улыбнулся.
Именно в это время, тремя этажами ниже Оператора, в спецотделении отдела моделирования прошлого, другой оператор срочно связывался со службой ремонта и профилактики. Произошло ЧП. При загрузке программы 7060129, произошел системный сбой с потерей всех данных. Такого не могли припомнить даже корифеи. И никто уж вовсе не обратил внимания на такой пустячок, что при попытке установить связь с реципиентом, просто сгорел сканнер.
Если бы детектив-чип мог, он бы еще раз улыбнулся.
Сон
Горячая ванна действовала умиротворяюще. В голове, постепенно, все становилось на свои места. Есть сутки отдыха, и прожить их надо так, чтобы не было мучительно больно по поводу бездумно растраченных денег. Во-первых, пополнить телефонный счет – это святое, во-вторых, выпить водки и закусить полноценным горячим ужином – хватит питаться сомнительными бутербродами из не менее сомнительных кафе.
А потом – забыться, хоть не надолго, но все же… Просто выспаться.
’’По большому счету, все вроде бы нормально. Только не дает покоя телефонный хулиган. А может и не хулиган. Может быть враг. А может быть друг. Хотя последнее - крайне маловероятно. А может быть это обычные мерзопакостные штучки Конторы, в плане проверки на вшивость? И все-таки, откуда он знал про заправку?‘‘
Усталость и напряжение прошедшего дня давали о себе знать. Я думал сразу улечься в постель, но вдруг вспомнил, что дома у меня не то чтобы не чем поужинать, но и вообще, готовой еды просто нет. Со всем нужно возится.
И тут мной вдруг овладел приступ хозяйственной деятельности, естественно на благо себя.
Когда заняты руки – хорошо думается. А обдумать следовало многое.
Между тем, я уже почти разделал судачка, недели две как дожидавшегося своей участи, небольшого, зато еще не вымороженного до состояния мумии или заполярной стратегической закладки, что, в принципе – одно и то же, извлек из пакета курочку, которую хозяйка, продавшая ее мне на трассе, по дороге домой, окрестила воробушком, и приступил к приготовлению ужина. Вскрыв бутылку Старокиевской и употребив для тонуса грамм пятьдесят, я занялся нежно мною любимыми, но только не в обязательном порядке, кулинарными действами.
Для начала, судачка необходимо было крайне качественно очистить и выбрать, не считая головы, все возможные кости. Затем, голову оставить, предварительно удалив жабры, в наполовину разбавленном уксусе, а филе поместить в кислое молоко или кефир. Ни того ни другого у меня в холодильнике не оказалось, посему пришлось использовать свежее обезжиренное пастеризованное. Ну да не беда. Теперь нужно было поставить кастрюлю на огонь, забросить туда (помимо воды и соли) пассированную морковку, лук, и приниматься за этого самого воробушка.
Воробушек оказался килограмма на три и, по здравому размышлению, я решил его переполовинить, при этом по продольной оси. Воспользовался я для этого самым настоящим мачете, которое подарил мне старый университетский приятель, побывавший на Острове свободы по поводу какого-то молодежного безобразия еще в бытность свою комсомольским активистом на нашем факультете. Достаточно было одного прицельного удара.
Теперь оставалось только вымыть курочку, почистить и нарезать картошку, дождаться, когда закипит вода, загрузить и то и другое в кастрюлю, проварить до золотистого бульона, периодически снимая навар, затем бросить голову судачка и специи, и, вот когда все будет практически готово, загрузить в кастрюльку не очень мелко нарезанное филе того же судачка и буквально пригоршню овсянки. При этом важно не переварить, чтобы филе, как говорят профессионалы, не ’’расползлось‘‘.
Конечно, лучше оставить уху до утра.
Конечно – лучше. Пусть настоится.
Но когда ты не ел нормально около двух недель, то…
Хрустящий батон выглядел аппетитно, да и на вкус не давал повода усомниться в порядочности его изготовителя. От ухи шел одуряющий аромат. На отдельном блюде торжественно возлежала судачья голова. Мелко нарезанный чеснок неповторимо приправлял соленые рыжики. Только греческие оливки, фаршированные паприкой, почему-то отдавали дешевой мануфактурой. Кристально чистая водка была налита в кристально чистую хрустальную рюмку на изящной и тоненькой, как у балерины, ножке.
Через пятнадцать минут этого пиршества, я понял, что если не доползу до кровати немедленно, то, скорее всего, засну прямо за столом.
Я почти спал, когда вдруг пришла почта от Веры:
’’УЖЕ ЗАКРЫВАЮТСЯ ГЛАЗА, НО ВСЕ ЖЕ ДУМАЮ О ТЕБЕ. СПОКОЙНОЙ НОЧИ‘‘
Ответил просто:
’’ЦЕЛУЮ ТЕБЯ, МИРНО СПИ, ДОРОГАЯ‘‘
Эту фразу я набрал почти бессознательно, глаза закрывались, а голова уже ничего не желала соображать, но, уже засыпая, понял, - это было именно то, что я чувствовал сейчас.
Заснул, а точнее – отключился, я быстро, и так же быстро увидел сон из трех частей.
В первой мне снилась заправка и агент, который в облике Иисуса Христа указывал перстом на геенну огненную, и что-то вопрошал. А я стоял перед ним маленький и очень боялся. Однако вдруг лицо агента подобрело, в его нимбе произошло нечто сродни электрическому разряду. Создавалось впечатление, что он к чему-то прислушивается. Чувство вины во мне сменилось абсолютным благодушием и покоем.
Потом откуда-то сбоку выползла совершенно ужасная харя, постепенно трансформирующаяся в нечто звероподобное с явными морфологическими признаками козла и обезьяны, обезьяньи черты, при этом, чрезвычайно напоминали Енштейна. Харя потрясала козлиной бородкой, свирепо буравила меня ярко желтыми глазами и приговаривала: ’’А ну-ка, попробуй взять производную от времени!‘‘ Потом неожиданно харя расплылась в ослепительной голливудской улыбке и потянулась ко мне с явным намерением поцеловать. От этого кошмара я проснулся и автоматически потянулся к стакану с апельсиновым соком, который всегда ставил на ночь, на тумбочку в изголовье кровати. В стакане оказалась водка. Возникала дилемма: вставать, тащится на кухню за соком или попробовать заснуть и так. Морфей решил ее в свою пользу и пригласил на просмотр второй серии.
Это был, очевидно, рай.
Лазурное море еле слышно шелестит у моих ног. Я сижу на бархатном песочке и благодушно жмурюсь, как кот, глядя на мягкое заходящее солнце. Во сне я отчетливо понимаю, что спешить некуда, скоро сядет солнце, у костра соберутся друзья. Мы будем пить молодое вино, петь давно забытые песни, предаваться воспоминаниям…
Только почему так тихо? Не слышно птичьего гомона в кронах деревьев, да и сами деревья выглядят как-то странно. Я поднимаюсь и иду к ним. Останавливаюсь около какого-то кустарника, смахивающего на багульник. Наклоняюсь, приглядываюсь, пытаюсь сорвать листик. И тут, - о, ужас! – вижу, то есть, скорее, осознаю, что все это неживое! Я бегу по лесу из неживых деревьев, ноги больно ранит неживая трава. Я бегу, но не могу убежать от берега. Обессиленный, снова присаживаюсь у кромки воды. Рядом со мной, с глубоким и печальным вздохом, садится моя собака, мой Клавдий.
Наверное, вы скажете, что это не совсем привычное для собаки имя. Кстати, термин ’’кличка‘‘ в отношении братьев наших меньших, меня всегда раздражал. Даже у моих змей и игуаны есть имена. А вот почему Клавдий? Да просто представьте, что в собаке могут отразиться все достоинства и недостатки римского императора. Если представили, то думаю, вы меня поймете.
Так вот, Клавдий и говорит мне человеческим голосом:
- Здесь никого нет. Нет живых. Нет мертвых. Нет ни меня, ни тебя, хозяин…
Я обнимаю его за шею, отчетливо вижу карие глаза с разноцветными третьими веками, что-то кричу, плачу. Клавдий начинает таять. Вода приобретает фиолетовый оттенок, солнце, уходящее за горизонт, кажется мне прямоугольным.
Но я не просыпаюсь.
Я бегу по воде в сторону солнца, на ходу отбивая какой-то безумный степ. Только это уже не солнце. Это дверь. И вот эта дверь приводит меня в третью часть ночного кошмара.
За дверью я вижу город. Точнее, я знаю, что это город, потому что таких городов я не видел никогда.
Посреди фантастического пышного леса, состоящего из каких-то явно мутированных форм вполне узнаваемых деревьев и папоротников (даже во сне я остаюсь биологом), расположился огромный прозрачный купол. Через мгновение я уже внутри. Двигаюсь по очень ровной поверхности на какой-то странной коляске. Ног у меня то ли нет, толи они почему-то не функционируют. Вокруг меня в разных направлениях двигаются такие же коляски. Периодически они останавливаются и, как будто, проваливаются под землю. Вдруг останавливаюсь и я. Какой-то суперскоростной лифт опускает меня вниз. Я отчетливо чувствую подкатывающуюся тошноту. Внизу такая же ровная площадка, но народу побольше. Я перемещаюсь к другому лифту и опускаюсь еще ниже. Передо мной дверь. Я открываю ее и вкатываюсь в помещение. За каким-то невиданным компьютером сидит человек. Мужчина. Он устало смотрит на монитор, пощипывая коротко стриженую бородку. Как будто чего-то ждет. Или кого-то. Он уже видит меня. Глаза его становятся огромными то ли от удивления, то ли от ужаса. Он выставляет вперед руки, пытаясь заслонится от меня, как от яркого света. Я подъезжаю к нему ближе. Вглядываюсь. ’’Господи, да это же я!‘‘ А человек уже кричит. И от его крика я просыпаюсь.
Утро.
Оператор почти не спал в эту ночь. Работал. Собираясь на службу, он постоянно твердил одну и ту же фразу: ’’Этого не может быть!‘‘
Предупреждение
Я привык приезжать на встречи несколько раньше. Скажем, минут на двадцать. В неприметном месте ставить BMW, и прогуливаться неторопливо, наблюдая и оценивая ситуацию, изучая прохожих и припаркованные по близости машины, особенно те из них, в которых кто-то был. Я придерживался этого правила неукоснительно. И сейчас начинал нервничать, так как уже восемь минут торчал в ’’пробке‘‘. Меня, как говорится, ’’подперли‘‘ и с фронта и с тыла, да так, что выворота руля не хватало для того, чтобы выскочить на встречную полосу. Там бы я уже разобрался. Вот опять на светофоре, от которого меня отделяли машин двадцать, зажегся зеленый свет. Выждав, пока дизельный Опель, испуская из выхлопной трубы клубы дыма, сродни паровозному, наконец, тронется с места, я вдавил педаль акселератора в пол и, бешено крутя баранку, пересек две сплошные осевые. ’’Ну вот, вырвался‘‘. Двигаясь с явным превышением разрешенной скорости и нарушая все возможные правила, я приехал на место, если не на двадцать минут раньше, то, как минимум, на пятнадцать.
Человека, с которым я должен был встретиться, еще не было. Это хорошо.
Между прочим, человек этот, по моему мнению, заслуживает того, чтобы рассказать о нем отдельно.
Звали его Рустам. Кровь его несла в себе горячий кавказский темперамент бушующих горных потоков вместе с размеренным ритмом украинской жизни среднего русла Днепра. Красавец-сердцеед пользовался фантастическим успехом у женского пола, да и сам не оставался равнодушным к очередной очаровательнице. Но им самим владела иная страсть. Это были змеи. И не просто змеи. Смертельно ядовитые.
Как вам уже известно, я тоже большой любитель всякого рода рептилий, хотя ядовитых теперь дома не держу с тех пор, как провел десять незабываемых дней в реанимации после укуса щитомордника.
Не вызывает сомнения, что по образованию Рустам был биологом, герпетологом. Зоолог, который специализируется на изучении пресмыкающихся. Описать всю гамму ощущений, когда ты держишь в руках полутораметровую гюрзу и осознаешь, какое количество яда (мы, герпетологи, говорим ’’токсина‘‘), может попасть в твой палец или кисть при малейшем невнимательном движении, просто невозможно. Более того, прекрасно известна клиническая картина действия гемолитических токсинов. А есть еще и нейропаралитические, комбинированные, вообще не изученные… Стоп, это я что-то увлекся. В общем, изучив не только по учебникам всю ядовитую герпетофауну одной шестой части суши, Рустам принялся за экзотику. У него дома перебывали и бушмейстер, и тайпан, толстая, как докторская колбаса, габонская и куча других гадюк, изящные куфии, задумчивые джентельмены-кобры во главе с королевской, и, по-моему, все виды гремучников, существующих на свете. Было еще что-то супер редкое, да разве все упомнишь. Естественно, каждую неделю Рустам ’’доил‘‘ своих подопечных, то есть производил ядовзятие.
На дно как мед стекает янтарная слеза.
В руках моих вздыхает печальная (или огромная – зависело от ситуации) гюрза.
Так резво шутил когда-то я, в бытность нашей с Рустамом совместной трудовой деятельности. Да, так вот. Если яд есть, то с ним что-то нужно делать. Продать его в больших количествах, не имея сертификата международного образца и являясь к тому же частным лицом, практически невозможно. Хотя мне лично известны некоторые темные личности, которые пытались построить на ’’черной‘‘ торговле зоотоксинами свой бизнес. Что и говорить, результат был, мягко выражаясь, плачевным. Но Рустам как-то крутился. Да и я периодически обращался к нему, когда Контора заказывала какой-нибудь умопомрачительный коктейль для одноразового использования в нештатной ситуации. Рустам добывал для меня требуемое сырье, а я покупал его (естественно не за свой счет) по весьма завышенной цене. Всех все устраивало. Затем, в одном исследовательском институте, где давно забыли, как выглядит зарплата, доктор наук, аналитик составлял рецептуру; в другом – химик-органик изготавливал препарат; в третьем – заведующий виварием проводил испытания на казенных кроликах. Примечательно, что кроликов после завершения эксперимента еще и ели, предварительно подвергнув серьёзной термообработке, даже мне предлагали. Затем готовый продукт я передавал в Контору и, одному Богу известно, что с ним было дальше.
Так вот, Рустама пока что не было. Пискнул телефон, извещая о том, что получена почта. ’’Если бы это была Вера‘‘ – подумал я и полез в карман.
’’СПОКОЙНО ВЕРНИСЬ В МАШИНУ. НАБЛЮДАЙ В ТЕЧЕНИЕ ЧАСА. ОПЕРАТОР‘‘
’’Вот это да! Это кто же, мой неизвестный поджигатель заправки?‘‘ Но я почему-то недолго боролся с собой, и, подчиняясь этому безапелляционному указанию, свалившемуся с небес, на, внезапно одеревеневших ногах направился к машине. Страх настолько завладел всем моим существом, что я, находясь уже внутри, поставил машину на сигнализацию и даже достал из-под сиденья пистолет, который очень не любил, но вынужден был по приказу руководства постоянно таскать с собой. Проверив магазин Форта, я дослал патрон в патронник и, не ставя на предохранитель, положил пистолет рядом.
Репетир в электронных часах мелодично напомнил мне о том, что пришло время встречи. Немигающими глазами я смотрел на киоск ’’Пресса‘‘, около которого мы обычно встречались. И вот появился Рустам. Как и все гражданские, он суетливо глазел по сторонам, как будто пришел на свидание с барышней. К счастью, я выбрал правильную позицию и видел все, и Рустама, и газетный киоск, и достаточно большой кусок прилегающей территории. Он не видел ничего, то есть меня.
В каких мыслях и мучениях пролетел этот час, описывать не буду. Я уже твердо решил, что доложу куратору и о Вере, и, что самое главное, о неизвестном, всезнающем и всевидящем Операторе. Сдам всех, как говорится, с потрохами. И поменяю номер телефона.
Очень жалко было Рустама, - гулять на ограниченном пятачке в течение часа, занятие, хочу вам сказать, не самое приятное. Хотя зима выдалась мягкая и теплая… Из машины я наблюдал как он чертил на свежем снегу геометрические или окологеометрические узоры. Кто знает, что было зашифровано в многочисленных дугах, углах и точках. И было ли…
Да я и сам почти уже околел в машине. Доложу вам, сидеть, практически не двигаясь в железной коробке, и от страха и осторожности ни разу не завести двигатель не включить печку, такое случается редко. Однажды моя старая знакомая, в перерыве между очередным праздником и запоем (что для нее было практически одно и то же), сказала, что у нее есть универсальная форма одежды для выхода в свет – машина. Если следовать этой концепции, мое бренное тело было упаковано в рыцарские доспехи и покоилось на зыбком льду Онежского озера, ожидая неизвестно чего и надеясь неизвестно на что.
Истекал обусловленный Оператором час.
Я уже решил, что сейчас выйду из машины, подойду, извинюсь, закончу то, для чего собственно приехал на встречу, и все такое прочее…
Как вдруг…
Если описывать мою жизнь отдельными главами, то все они будут начинаться фразами ’’Как вдруг‘‘ или ’’Совершенно неожиданно‘‘. Так уж видимо, на роду мне написано.
К Рустаму подошел мужчина в светло-сером кожаном плаще. Какое-то время они стояли и говорили спокойно. Затем Рустам (горячая кавказская кровь!), начал интенсивно жестикулировать и явно громко говорить, почти кричать. Читать по губам меня, конечно, учили, но, очевидно, то ли я плохой ученик, то ли учителя были безответственными (хотя последнее - маловероятно), то ли и то, и другое. Все-таки я сумел совершенно точно засечь одно высказывание Рустама, Серый плащ стоял ко мне спиной. Звучало оно приблизительно так: ’’Ну не сложилось у него, не приехал, да, что я виноват? А?‘‘
Дальнейшее было автоматически. Проследить куда пойдет человек, пришедший на встречу с Рустамом, а еще лучше ’’засечь‘‘ машину на которой он приехал, было несложно – дело техники.
Рустам уехал на троллейбусе.
Человек в сером плаще быстро направлялся в подземный переход. Выскочил на поверхность с другой стороны проспекта и направился к темно-зеленой Тойоте. Про себя я отметил, что на ’’президентском‘‘ месте, сзади слева в машине сидел человек, которому Серый плащ явно докладывал. По привычке я посмотрел на номера, хотя на таких машинах они чаще всего ’’левые‘‘.
И тут мне стало плохо.
Я знал, я очень хорошо знал эти номера. И они были не ’’левые‘‘.
SOS!!!
Теперь пулей в Контору, к куратору, к чертовой бабушке…
Кошмар Оператора
Он почти всю ночь не спал, писал программу. Покемарить часок удалось только под утро. Да и сон был какой-то дурацкий, тяжелый. Из его содержания запомнилась только одна фраза, да нет, не фраза, мысль: ’’Этого не может быть‘‘. Чего спрашивается?
Оператор остался доволен своим детищем.
Если он загрузит программу через компьютер отдела - будет просто идеально. Если нет, то есть два нома телефонов 7027713 и 7060129. Разберемся.
Сегодня он въехал в отдел позже обычного минут на десять, но вроде бы этого никто не заметил. Выпил кофе, направился в свой кабинет. Инициировал систему и стал ждать офицера контроля. Тот появился ровно в девять, вручил Оператору неизменный конверт и удалился. Вроде все спокойно. Нужно быстро вводить служебную программу и заниматься судьбой 7027713. Оператор вскрыл конверт, достал загрузочный кристалл, поместил его в считывающее устройство, активировал монитор и приготовился к просмотру файлов перед загрузкой. Этого требовала инструкция. Хотя вероятность сбоя была практически исключена, но для перестраховки каждый оператор был обязан проверить наличие файлов, их корректность и последовательность введения. На это обычно уходила первая половина рабочего дня. Во второй начинался длительный процесс сканирования реципиента и, после установления контакта, программа вводилась автоматически и моментально.
Монитор ожил. На нем появились знакомые загрузочные алгоритмы. Столбцы цифр, за которыми стояла жизнь.
Через десять минут Оператору стало не по себе.
Через час, он решил, что бросит службу, не дожидаясь пенсии.
Через три, он понял, что сошел с ума.
Офицер контроля принес ему утром на загрузочном кристалле точную копию той программы, которую Оператор писал всю ночь!
Совершенно обезумевшими глазами Оператор еще и еще раз просматривал файлы. Сначала в служебном кристалле, потом в своем. Он ничего не понимал. Впервые в жизни с ним происходили вещи, не вписывающиеся в его привычные понятия. Но программу, хотя бы одну из двойников, нужно было вводить. Мирно зажужжал сканнер. Через две минуты связь была установлена. Несколько поразмыслив, Оператор все же выбрал свой кристалл, установил и нажал на Enter. Через мгновение стереограмма на мониторе бездушно сообщила о том, что файлы загружены.
Остаток рабочего дня почему-то мысленно возвращал его в прошлое, о котором он, собственно, ничего не знал.
Вжав голову в плечи, Оператор направлялся домой. Завтра истекают девяносто часов санкционированного доступа к 7027713.
Завтра.
Насколько было возможно, он попытался предотвратить самое худшее. Сделал все что мог. Большего ему все равно бы не удалось.
Что же завтра произойдет в том далеком 2001 году? Или может быть в его сегодняшнем времени?
Детектив-чип активировал программу автолизинга. Его миссия завершилась.
Несостоявшаяся встреча
Куратора я отыскал чрезвычайно быстро.
Судя по звукам, проникающим в трубку, он был дома. Неподдельно удивившись моей настойчивости и нежеланию встретится завтра, и все спокойно обсудить, он все же согласился на небольшую вечернюю прогулку за город. Мы условились о месте и времени встречи.
Я чертыхнулся, отключил телефон, закурил и задумался.
Существовали два варианта развития событий.
Первый. Шеф ни сном, ни духом, ни о Вере, ни об Операторе, ни, - и это самое главное, - о том, кто приходил на встречу с Рустамом. То есть, кто меня там пас. Тогда все хорошо, тогда мы команда, и каждый согласно компетенции будет на своем участке работы отслеживать и нейтрализовывать чрезмерно любопытных товарищей из конкурирующей организации. Следовательно, я в игре и знаю правила.
Второй. Шеф только сделает вид, что ничего не знает. Будет успокаивать, а на прощание, как обычно, порекомендует побольше внимания и усилий уделять работе и не растрачиваться по мелочам, а что до конкурентов, так ведь у каждого своя работа.
Это будет означать…
И снова два варианта. Дихотомия какая-то выходит.
Либо мне просто не положено по рангу и сроку службы знать о каких-то закулисных планах Конторы (хотя у Нее и так все планы закулисные), либо меня просто подставляют как незначительную фигуру в большой игре. В этом случае – совсем худо. Ликвидация. Известно мне не многое, но все же… Может успею слинять?
Ладно, хватит гадать, время ехать, а там видно будет.
Я очень быстро выбрался из города. Не был даже замечен замерзающим гаишником на КП. Включил галогенки и, как говорится, ’’наступил‘‘. Машин было немного, время позднее. Я позволил себя обогнать какой-то спортивной тачке, походящей на красный блин. Даже при такой скорости было слышно, что акустическая система в ней пашет на полную катушку. До условленного места оставалось километров пять. Я быстро приближался к ’’фуре‘‘ с прицепом. Прицеп сильно болтало. Моя скорость была где-то сто тридцать ’’фура‘‘ шла не больше сотни. В принципе я не опаздывал, но решил обогнать это чудовище. Мигнув ему дальним светом, без труда обошел по встречной, и вдруг, уже перестраиваясь в свой ряд, увидел вяло ползущую чуть впереди ’’фуры‘‘, ту самую красную спортивную машину, обогнавшую меня пятью минутами раньше. Нас разделяли метров тридцать. Пока я решал: обогнать его сразу или подобраться поближе, в зеркале заднего вида вспыхнули ослепительные огни. ’’Проклятый дальнобойщик! Хороший у тебя свет, хороший, но зачем же хамить на трассе?!‘‘ Дальнейшее произошло так быстро, что даже сегодня я не уверен, а было ли все это именно так.
Пока я переводил зеркало во второе нижнее положение, чтобы избавиться от дальнего света ’’фуры‘‘, красный блин впереди меня вдруг резко затормозил, почти остановился. Слева – встречные, нельзя. Справа – сугробы, дальше лес. По тормозам! Меня резко бросило на баранку. Сработала система ABS. А проклятый блин рванул с места во всю прыть! А ’’фура‘‘…
Говорят, удар был страшный. Мою машину подбросило в воздух, перевернуло. Когда она плюхнулась на крышу, ’’фура‘‘ ударила ее второй раз (как потом написали в заключении экспертов, мол, тормозной путь очень большой, скользкая дорога, лысая резина) и отбросила направо в лес.
И наступила тишина.
Я где-то читал, что в такие моменты вся жизнь человека проносится перед глазами. Может быть, это в том случае, когда смерть ожидаема. Может быть. Не буду спорить.
А я вообще ничего не чувствовал. Ни страха, ни фатальной неизбежности. Ничего. Может просто не успел?
Тишину нарушил все нарастающий звук сирены скорой помощи.
Первая мысль: ’’Черт, не дают поспать…‘‘
Вторая: ’’Жив, сейчас это главное…‘‘
Третья: ’’Ну и сволочь же ты, товарищ куратор!‘‘
Потом пришла боль.
Забвение.
Вера
От него не было SMS-почты уже почти две недели. Сначала она засыпала его сообщениями типа ’’Где ты?‘‘, ’’Почему не отвечаешь?‘‘, Что случилось?‘‘. Но ответа не было. Их телефонный роман прервался на полуслове. ’’Может Он поменял номер‘‘? - но она верила , что в этом случае, он сам бы дал ей знать. Вконец запутавшись, устав от догадок, Вера решила, что позвонит ему сама. ’’И к черту гордость! Да, сама! И ничего унизительного в этом нет. Только завтра, когда мужа не будет дома. Хотя какое это имеет значение? Можно выйти на улицу. Но раз решила, что завтра, пусть так и будет‘‘.
В ожидании звонка тянулась бесконечная серая февральская ночь. Казалось, что весь дом, все предметы вокруг напряжены также как и она.
И вот, наступило утро. Сын в школе, муж на работе. Остались только она и телефон. ’’Ну позвони же! Или пришли почту, и пусть в ней будет что угодно, только бы знать, что ты жив!‘‘ Вера вдруг отчетливо поняла, что так недолго и свихнуться, схватила телефон и, дрожащими пальцами, набрала его номер. Сервисная служба приятным женским голосом, который тут же стал Вере ненавистным, сообщила, что в данный момент нет связи с абонентом, и предложила повторить вызов позднее.
Она сидела в кресле с телефоном в руках, закутавшись в плед, поджав под себя ноги, и, как в детстве, когда потерялась ее любимая кукла, плакала, громко всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной ладони. Она хотела, чтобы сейчас, как и тогда, пришла мама, обняла ее, успокоила и, как тогда сказала, что купит ей новую куклу, еще лучше. Но ей не нужна новая! Она любит свою старую! ’’Прости, прости меня, ты, конечно же, не кукла. Я даже не знаю, как ты выглядишь, но почему-то твердо уверенна в том, что жить на земле, где нет тебя, я не буду‘‘.
Вдруг отчаяние сменилось какой-то странной решительностью. Вера отчетливо поняла, что найдет его обязательно, чего бы ей это ни стоило. Вот только как – пока неизвестно. Но найдет, она будет искать и ждать.
’’А пока, моя невидимка, я напишу тебе письмо. Без адреса, только с моим обратным. Это сердце‘‘.
Вера почему-то на цыпочках пробралась комнату сына, нашла обыкновенную тетрадь в клеточку, аккуратно вырвала из середины двойной лист и вернулась в кресло. Пристроив бумагу на томике какого-то дешевого боевика, какие муж закупал килограммами, она задумалась.
’’О чем тебе написать?‘‘
И неожиданно заснула.
Проснувшись от страха, - ’’За себя, за него, за нас?‘‘ – и посмотрев на бумагу, она вскрикнула от удивления. Там ровным каллиграфическим, ее почерком, было написано следующее:
’’Знаешь, каждую ночь во сне я вижу море.
Знаешь, я каждую ночь вижу берег.
Знаешь, во сне я слышу твою песню.
Сегодня днем спала…
Давно со мной такого не было. Проснулась с ощущением страха. Потихоньку он рассеивается, но я ищу причину. Нашла… Она меня совсем не удивила. Я ее давно знала.‘‘
’’Господи, что же это такое? Нужно собраться и не психовать‘‘. Вера вышла на кухню, поставила вариться кофе. Подумав немного, вернулась в комнату, и достала из бара бутылку коньяка. Она никогда не пила чего-либо крепче муската, но теперь, налив себе полную рюмку, залпом выпила ее. Повторила. Кофе сбежал. Коньяк почему-то не действовал. ’’Стоп. Нужно идти забирать сына из школы. А пьяная мама, не самое приятное зрелище. И еще эти вечно завистливые родители других школьников, да учителя, которым вечно есть дело до всего, что их не касается, скажем, до психологического климата в семье. Нет, больше пить не буду‘‘. Подумав это, Вера решительно выпила еще рюмку, суетливо собралась и вышла на улицу.
Сверху падал полудождь-полуснег. Цвет неба не определялся. Грязная жижа под ногами расползалась, при каждом шаге обнажая лед, вовремя не убранный безответственным дворником.
Неожиданный поворот
В Конторе все было как обычно. Коллеги приветливо, и как всегда неискренне, улыбались, задавая стандартный вопрос: ’’Как дела?‘‘. Вопрос, на который никто и никогда не ждал ответа. Допив свой кофе, Оператор въехал в свой кабинет и замер от неожиданности и ужаса. Помимо угрюмого и неразговорчивого, но хорошо знакомого, офицера контроля, в помещении был еще кто-то. Этого кого-то Оператор видел только на закрытых совещаниях и то в виде голографического идола, которому подчинялись все и беспрекословно. Ходили слухи, что этого человека на самом деле не существует, и за его личиной скрывается руководящая верхушка Конторы. Говаривали также, что такого человека быть не может в принципе, так как невозможно представить, чтобы одно биологическое, пусть даже сверхразумное, существо могло быть обременено знаниями обо всех тонкостях бытия и одновременно управлять сложнейшим аппаратом Конторы, пусть даже с бездной персонала. А если допустить к тому же, что сведения о его возрасте, правда…
Но это был ОН. Шеф Конторы стоял перед Оператором на двух ногах, у него были нормально развитые руки, даже на голове сохранились волосы. Снежно белые, но живые волосы! Человек, который руководил Конторой в то время, когда Оператор только пошел в школу. Человек, портреты которого, неизменно в паре с каким-то давно вымершим хищным млекопитающим без ушей, украшали кабинеты разного ранга начальников. Человек, который, судя по историческим файлам, пережил Великую катастрофу 2061 года и не мутировал. Человек, который сохранил разумную жизнь на Земле, сохранил человечество. Человек, который…
И вот этот человек стоял теперь перед Оператором. Именно стоял. Ему было на чем стоять.
Из оцепенения Оператора вывел странный, властный, наполненный мелодичным тембром, голос шефа Конторы:
- Офицер, оставьте нас, и позаботьтесь о том, чтобы нам не мешали. Э… Да, и приготовьте мою капсулу.
Тот повиновался беспрекословно. Дверь с легким шелестом закрылась, и они остались одни. Тут Оператор обратил внимание на то, что Шеф не пользовался голосовым усилителем, да и электронного адаптера звука у него в ухе не было. ’’Неужели тот самый? Живая легенда, ископаемый?‘‘
- Вы позволите мне присесть? – вдруг выговорил Шеф совершенно по-домашнему.
Оператор схватил пульт и начал двигать кресла. А Шеф просто приподнял одно из них рукой, дождался пока процессор отработает команду, посланную с пульта, при этом приводное колесо, интенсивно вращаясь, бесцельно болталось в воздухе, потом опустил кресло на пол, и присел.
- Вы курите?
Шеф был так близко, что его можно было потрогать.
- Нет, что Вы, это очень дорого и, говорят, вредно.
- Ну, тогда я закурю.
Он достал из кармана коробочку, такую, которую Оператор видел только в учебных исторических видео файлах, достал из нее тонкую трубочку, затем порылся в кармане комбинезона, извлек оттуда нечто, которое при нажатии на боковую кнопку выдало пламя, и, как говорили в старину, закурил. Кабинет Оператора наполнился едким, слегка сладковатым дымом. Тут же внезапно сработала противопожарная сигнализация, но через пару секунд умолкла. ’’И что они в этом находят?‘‘ – подумал Оператор, но виду меду тем не подал.
- Так вот, - продолжал Шеф, - мне доложили о том, что Вы отлично справились с разработкой 7027713, более того, проявили, э… инициативу и творчески подошли к решению задачи. Это весьма похвально для рядового исполнителя. И я думаю, Вы заслужили повышение…
Оператор слушал, а в голове буйствовали мысли. ’’Значит они все это знали. ОН все это знал. Получается, что не я вытаскивал этого 7027713 из разбитой машины, и не я устроил их встречу с Верой… Я тут вообще ни при чем. Но ведь я же думал, я писал программу, в конце концов, я решился на преступление! И что же получается, - меня за это еще и поощряют?!‘‘
- …и вот, оценив Ваши служебные качества, - продолжал Шеф, - я решил, что Вы сможете занять место начальника отдела моделирования прошлого, с прямым подчинением мне и больше никому. Не будет рядом службы контроля, недоступными и просто недопустимыми станут беседы с коллегами на частные и тем более на служебные темы. Но Вы получите нечто большее. Вы поймете, что такое есть и как делается история. А более того, Вы будете ее делать. Вы согласны? Оператор, Вы слышите меня, Вы согласны?‘‘
Оператор очнулся, посмотрел на Шефа и мертвыми губами произнес:
- А разве у меня есть выбор… после всего?
- Ну вот, и хорошо, - потирая руки сказал Шеф, - а то я уж подумал, что Вы совсем раскисли. Теперь простите, дела. Завтра Вы вступаете в новую должность, Транспортная служба доставит Вас в новый кабинет, а теперь – отдыхайте, еще увидимся и неоднократно.
Оператор сквозь непонятно откуда взявшуюся пелену в глазах видел, как Шеф на своих двоих бодро подошел к двери и набрал код. Дверь уже начала открываться, и вдруг Оператор, как будто во сне, спросил, да нет, скорее выкрикнул:
- За что Вы со мной так?!
Шеф дождался, когда закроется дверь. Подошел к Оператору, положил свои тяжелые и теплые руки ему на плечи, долго и пристально вглядывался в глаза. Потом резко выпрямился и сказал, отведя почему-то взгляд:
- Вчера э… Вы сделали нечто очень важное, но об этом после… Это личное…
Плохо
Плохо пахло больничное белье. Плохо выглядел потолок, не крашенный уже лет пять. И уж совсем плохо выглядел сосед по реанимационной палате. Количество трубочек и капельниц, очевидно, выдавало в нем безнадегу. У меня этого барахла было значительно меньше. Никаких трубочек на и во мне не было. Капельница, к счастью одна, все же присутствовала. Я пошевелился. Руки целы, ноги тоже. Что же тогда произошло? Красный блин помню. Удар. Далее – слепящие огни лампы в операционной, где мне шили кожу головы. Помню. А вот сколько я здесь без сознания? Помню еще вытекал бензин… Этот звук вместе с сиреной скорой помощи разбудил меня… Нет, скорее привел в чувства. Затем – участливые лица неизвестных мне людей. Последнее – звук разрезаемого металла. Все. Дальше – провал.
И вот больница, госпиталь, богадельня. Интересно, наша, или обычная, гражданская?
Разобраться в этом вопросе мне помешал дикий приступ головной боли. Я отключился, или заснул, или…
Следующим видением был человек в белом. Он что-то спрашивал, заглядывая в какие-то бумаги и графики, я что-то отвечал.
Потом какой-то назойливый гаишник пытался задавать мне дурацкие вопросы. Наверное, я что-то говорил, но вот что...
И вот, неизвестно через сколько дней или недель, я встал с кровати.
Дрожали ноги. Кружилась голова. Я дошел до туалета. Если вы лежали в больнице, и вам делали хоть какую-нибудь операцию, думаю, вы меня поймете. Это трудно, но это первый шаг к выздоровлению.
Через неделю я понял, что нахожусь в специализированном медицинском учреждении, более того, расположенном в Крыму, в Сакском районе. Вы спросите, почему так точно? Да очень просто. Во-первых, где, скажите мне, на первый завтрак подают отварной говяжий язык, овсянку с медом, и натуральный бразильский кофе. На второй – отварную индюшачью печень под сливовым соусом и сыр Рокфор. Об обеде, полднике и ужине, я лучше умолчу. Во-вторых, всех нас, пациентов травматологического отделения, через день пользовали всяческими процедурами с использованием целебных грязей. Так уж случилось, что в бытность мою ментом, я регулярно отдыхал в Евпатории, и грязетерапию знал достаточно хорошо. Так вот, я был где-то в Крыму. Тут у меня была куча частных знакомых и коллег. Но к телефону меня не подпускали, а все три кармана в моей больничной пижаме были пустыми. Я как-то спросил сестру-хозяйку о своих вещах, но она только отмахнулась, мол, все получите при выписке в целости и сохранности. Я конечно мог свалить отсюда в любой момент. Были у меня и в Крыму нычки, где лежали аварийные ксивы и капуста на первое время.
Но я был еще слишком слаб. Да и морда лица чересчур привлекательная из-за синяков и шрамов. Не стоило также забывать, что я попал в аварию около столицы, а пришел в себя уже в автономии. Значит кто-то, (я догадывался кто) зачем-то (а вот это вопрос) доставил меня в Крым, пока я был в отключке. Если бы меня хотели ликвидировать, то вообще не вынимали из покореженного BMW. Значит нужно обождать. Что-то подсказывало мне, что ждать оставалось недолго. Единственное, от чего я страдал, так это от отсутствия моего мобильного телефона. Я готов был дать двести подписок о неразглашении, лишь бы мне разрешили поговорить с Верой. И к черту SMS! Я наберу ее номер, скажу… Стоп, что же я скажу? Люблю? Хочу? Да какая разница! Что-нибудь. Я точно знаю, что она мне необходима, она меня поймет. Мне она нужна, как воздух. А вот нужен ли я ей? Но об этом не хотелось думать.
Закутавшись в темно-коричневый казенный больничный халат, я прогуливался вдоль кромки моря, от скуки разыскивая в прибойной полосе осколки яиц катрана, краба-плавунца, морскую иглу или конька. Словом, смотрел себе под ноги и не обращал внимания на окружающее.
И вот так, идя себе спокойно, под неусыпным взором камер наблюдения, я почти врезался в человека. Сначала мне захотелось его просто убить. Тем более, что ни до одного из своих трех пистолетов, он просто не успел бы добраться. Но тогда я – тут же труп. Это не входило в мои планы.
- Здравствуйте, шеф. – холодно произнес я.
- А ты быстро идешь на поправку, - сказал куратор, глядя мне прямо в глаза.
- Я прошу вас о двух вещах, - рванул я с места в карьер, - первое, если меня нейтрализуют, то зачем же так усердно лечат? Или в утреннем кофе присутствует слоновья доза мышьяка или одного из тех коктейлей, которыми я сам снабжал вас? К чему это шоу? Если я прав, не томите. Не хочу мучаться. Если нет, и, следовательно, я еще поживу какое-то время, и это второе, то просто верните мне мой мобильник.
Шеф повернулся лицом к морю. Долго смотрел куда-то за горизонт. Потом достал свой неизменный KENT, выкурил сигарету, окурок бросил в прибойную волну. Еще помолчал. Поежился от холодного весеннего бриза. Полез в карман еще за сигаретой, но не закурил. Резко повернувшись ко мне, он сказал:
- Вера случайная женщина. А вот кто такой оператор, мы выясняем. Но кем бы он ни был, ты ему обязан жизнью. Он спас не только твою шкуру. Он не допустил провала операции, когда запретил тебе встречаться с Рустамом. Надеюсь, ты реально представляешь, что многих наших товарищей уже не было, если бы не он. А вот ты, де юре, погиб. Я не буду рассказывать, где ты похоронен. Незачем. Все равно, под эту плиту ты когда-нибудь и попадешь, если попадешь. Ладно, хватит, ты умный мальчик, все понимаешь. Вот твой новый паспорт, диплом, права, и двадцать пять штук зелени, ну и твой любимый фетиш.
При этих словах шеф передал документы и деньги, и мой, до боли знакомый и любимый Ericsson.
- Да, девку твою, Веру, мы проверили, вот адрес, она чистая. Муж – стандартный козел-бизнесмен, бабе его одиноко, хреново. В общем, сам решай, как быть. Позвонила она тебе случайно, а ты повелся. Ну вот вроде и все. В город не возвращайся, о друзьях забудь. Да что я тебе рассказываю – сам грамотный. Осядь где-нибудь поближе к своей дев…, ну прости, Вере, купи хату. Ксива то у тебя – высший класс, детдомовская, как сам понимаешь, родственников нет. Я столько порогов оббил, чтобы тебе ее выправить, да ладно, уж, ты ее заработал, это я так, по-стариковски, ворчу. Завтра тебя выпишут. Линяй без понтов, по-тихому. Деньги сильно не трать, не шикуй. Устройся на работу. Ну, уж если совсем худо будет с тугриками, ты знаешь куда позвонить. Твой позывной и погоняло я сохранил, но не наглей.
До встречи.
Человек, которого пятнадцать минут назад я хотел убить, резко повернулся и пошел по мелкой хрустящей гальке прочь от меня. Вскоре он скрылся за грудой пляжных кабинок, сваленных в кучу и не востребованных по случаю зимнего сезона. Больше я его никогда не видел, правда, один раз слышал.
Я включил мобильник. Аккумулятор был полностью заряжен, счет, более чем достаточно, пополнен. Набрал 7060129. Тут же отменил вызов. Не из малодушия. Просто календарь в Ericsson-е безапелляционно утверждал, что я провалялся на больничной койке после аварии более двух недель. ’’Однако. И что же ей сказать?‘‘ Вдруг сомнения ушли, рассеялись как легкая утренняя дымка над морем. Я повторил вызов.
- Вера, здравствуй, это я.
В трубке послышались знакомые странные звуки, которые я уже изрядно подзабыл. Не слышал с детства. Вера плакала и пыталась что-то сказать, но не могла. Тогда я оборвал ее рыдания пусть не очень корректно, зато эффективно:
- Завтра я выезжаю из Крыма, к вечеру буду около тебя. Я тебя целую. Ты меня слышишь? Не плачь, я прошу тебя, не плачь. Теперь все будет хорошо…
Не хотелось о чем-либо думать, да и не моглось. Только бы завтра сбежать из этой богадельни, а там… Там видно будет.
Уходя с пляжа, я даже не заметил, что камеры наблюдения уже отключены.
Сутки ожидания
Вера до сих пор не могла прийти в себя после Его звонка. ’’Ты жив, искать тебя не нужно. Завтра мы увидимся. Я рада, да нет, я счастлива‘‘. И тут она внезапно испугалась. А что если ее мечтой окажется среднестатистический мужик, который после секса прилипает к телевизору или тащится в казино, чтобы, и так он говорит всегда, что-нибудь выиграть, а на самом деле оказывается в сауне с такими же друзьями и дешевыми девицами. Приходит домой под утро, дыша перегаром хорошего коньяка, неловко сочиняет очередную версию неудачной игры в покер. Потом он полдня спит, затем тащится на свою разлюбезную фирму. Вернувшись домой, сетует на глупых и жадных гаишников, на налоговую, которой вечно мало и еще на что-то или кого-то... Да, это у нее уже есть. Вдруг мелькнула мысль: ’’Или было?‘‘
Жаловаться на жизнь, хотя бы в бытовом смысле Вере было грешно. Многие позавидовали бы ее положению. Особенно женщины. Блюдя статус мужней жены, она только тем и занималась, что тратила деньги. На сына, на себя, на дом. Респектабельная домохозяйка. Откуда эти деньги происходили, Веру не очень волновало. Поначалу, правда, она переживала, когда муж начал зарабатывать, а не получать зарплату. Все боялась звонка, а еще пуще, стука в дверь, дергалась, когда трезвонил телефон. Или посадят, или бандиты прибьют. Что же ей делать тогда одной? А сын растет. Но годы шли. Неприятности, конечно, случались, но не были катастрофическими. Она привыкла, скорее – свыклась. Да, деньги. Денег он ей давал достаточно. Хотя, если бы Вера захотела, то могла бы выдоить значительно больше. А зачем? Все необходимое в доме есть. Есть даже некоторые, как говорится, предметы роскоши. Главное – ее ненаглядное золотце одето, обуто, накормлено и не чувствует себя неухоженным и ущербным. Хорошо учится, в престижной, при этом, школе. Чего еще желать? Чувство влюбленности в мужа уже давно сменилось привязанностью и безразличием. Да нет же, безразличие – это не то слово. Вера была благодарна ему за все. За то, что неопытная золушка сразу после института, была избавлена от необходимости неизвестно зачем каждый день таскаться на постылую работу; за его долгие и красивые ухаживания, с цветами и шампанским; за сына, которого можно полноценно воспитывать и при этом, не отказывать себе в чем-либо; за все, за все, что сделал он доброго и хорошего. За мобильный телефон, который он подарил ей на тридцатилетие.
И вот теперь, этот родной и близкий человек, стал ей безразличен. Безразличен как герой романа.
’’Это невыносимо! – Вера закрылась в ванной сразу после Его звонка, чтобы выплакаться и подумать, - Я уже согрешила в душе, уже изменила мужу. И ни капельки не жалею. Но за что же, за что эти муки? Сучка. Дрянь. С жиру бесишься. Опомнись, у тебя же сын! Ничего не могу с собой поделать. Разве что утопиться. Но на это не хватит сил. Да и зачем? Ведь я Ему нужна, он едет ко мне! Зачем-то Он едет ко мне. Я знаю зачем… А ты, мой дорогой, сам виноват. Ты сам подарил мне этот проклятущий мобильный телефон. Я тебя не просила. А раз уж подарил, получай все по полной программе. Господи, что за бред?! И какой предновогодний бес заставил меня так безответственно тыкать в клавиши? Ведь сама, сама во всем виновата. А хотя в чем это во всем? Только в своих страданиях. Ну и пусть они остаются со мной. Пусть это будет только мое. Моя тайна, моя боль, моя страсть. А страсть требует выхода. Да, я Его хочу! Вот только дождусь завтрашнего дня, и все станет просто и ясно. Он приедет и будет моим. Только моим. Опять бред, ведь мы даже не видели друг друга. А вдруг я ему не понравлюсь?‘‘
Мысль о том, что герой ее романа может ей же самой не понравится, просто не допускалась.
Вера подошла к зеркалу. ’’Поменять прическу? Перекрасится? Решительно нужно что-то сделать. Завтра, нет – сегодня. Завтра Он приезжает, завтра будет не до того‘‘.
Отойдя подальше от зеркала, она сбросила халат, немного подумав, сняла лифчик и трусики, в уме прикидывая, какие же завтра надеть и надевать ли вообще, устыдилась этих мыслей, так же внезапно послала их к черту, еще повертелась у зеркала и, оставшись, очевидно, довольной своим отражением, быстро оделась и направилась в парикмахерскую. В доме воцарилась тишина.
Через десять минут, после того как Вера бабочкой выпорхнула из парадного, поймала такси и укатила, двери ее квартиры открылись и впустили человека. Заметим, что он открыл их ключом, и, достаточно быстро, закрыл изнутри. Если бы кто-то мог видеть его со стороны, то вероятнее всего, принял за электрика или мастера по обслуживанию телефонов. Действовал человек быстро, и было очевидно, что в квартире он не первый раз. Через четверть часа и он вышел на улицу, вынося из богатого дома только то, что когда-то в него же и принес. Присев на скамейку в небольшом запущенном скверике, он достал из кармана малюсенький, чуть больше спичечного коробка, телефон, нажал на нем одну клавишу и резко и отрывисто произнес: ’’Это двенадцатый. Наблюдение снято, балалайки со мной‘‘. Ему, очевидно, в ответ что-то говорили, но не долго. Прежде чем отключить аппарат, он произнес только одно слово: ’’Есть‘‘.
Встреча
Третьесортная гостиница ’’Виктория‘‘ не дотягивала даже до одной звездочки. Пусть очень маленькой. Ну о-очень маленькой. Однако, меня это не волновало. Тут было временное пристанище. Главное, что рядом с ней.
Заплатив за месяц проживания, я ввалился в номер со всеми удобствами, тараканами и сквозняками. Телефон в номере предполагался, но отсутствовал. Спустившись к портье, я попытался разъяснить этот загадочный прецедент. Объяснение очень смахивало на бред сивой кобылы. Не желая загружать голову всяческой мишурой (хотя за телефон в номере, деньги с меня уже взяли), я, к немалому удивлению консьержки и портье, неожиданно для них и для себя, перестал изображать обиженного клиента, и вернулся к себе в номер. В конце концов, в этом городе меня интересовал только один абонент, и позвонить ему я мог со своей трубки.
Приняв освежающий душ (горячая вода также отсутствовала) и распаковав свои немногочисленные вещи, я уселся в потертое скрипучее кресло, и задумался. Мной вдруг овладели нерешительность и робость. Чувства эти были сродни юношескому ожиданию первого свидания. Да, я боялся позвонить ей. Так долго, упорно, возможно, даже неразумно стремился я сюда, и тут вдруг…
Сейчас даже не припомню, сколько я выкурил, глядя в потолок и представляя нашу встречу. Потом ощутил приступ голода, спустился в ресторан, заказал стопку водки и котлету по-киевски. Употребив ужин, я уже собрался позвонить ей, но усталость уложила меня в постель. Проснулся очень поздно, где-то около десяти. Вчерашние сомнения исчезли. Схватил трубку, посмотрел на нее и расстроился. За двое суток неновые уже аккумуляторы безнадежно сели. Зарядное устройство осталось в прежней жизни.
Выйдя из гостиницы и поймав такси, я направился к ближайшему магазину, торгующему аксессуарами для мобильных телефонов. Через час, уже с нужным мне устройством, я снова оказался в своей берлоге.
Не хочу рассказывать о том, что было дальше. Вы и так все поймете.
Вера появилась через час.
Она не выходила из моего номера больше суток.
Потом я купил квартиру, обставил ее.
Вера проводила в этой квартире все свое свободное время. Мы дурачились, предпринимали вылазки на природу. Но только с десяти утра до четырех дня. В это время сын был в школе, а муж на работе. В выходные я ходил по квартире, как тигр по клетке. Многое становилось на свои места. Вера никогда бы не смогла бросить мужа. И чувства были тут совершенно ни при чем. Просто нужно было растить сына. А что я мог ей предложить? Никакой перспективы, никакого стабильного положения. Только себя. Всего себя, и всю свою любовь до истечения года, который мне с барского плеча подарил куратор. Я покупал и дарил ей цветы, а она оставляла их у меня дома. Я заказал у ювелира и подарил ей кольцо с изумрудами, которое ее так возбудило, что мы даже не смогли вылезти из постели к нужному Вере времени. Она опоздала в школу, и ее сорванец, к немалому его удовольствию, сам добирался домой. Но кольцо это она тоже оставила у меня и одевала только тогда, когда мы были вместе.
Ей было очень тяжело. Она любила меня, но прекрасно понимала, что пройдет отмеренный мне срок, и я уеду, хотя эту тему мы не обсуждали. Умница, она не задавала банальных женских вопросов. Ведь я не мог ей ничего рассказать. Однажды, в безумии страсти, Вера спросила, хотел бы я, чтобы она родила ребенка. Нашего ребенка. Моего. А я, дурак, ответил, что с моей стороны это было бы эгоистично и еще что-то в этом роде. У Веры тут же испортилось настроение, но, надо отдать ей должное, этот инцидент, благодаря ее же стараниям, мы больше никогда не вспоминали. Мы просто любили друг друга, зная, что времени у нас не так уж много и старались сжечь его, выпить это время, до последней капли, до последнего взгляда, до последнего вздоха…
Через десять месяцев я стал бояться телефонного звонка. Даже выключал трубку. Потом понял, что меня все равно найдут, и уж лучше пусть это будет по телефону.
Была пятница. Вера всегда исчезала на выходные, ей нужно было быть дома рядом с сыном и мужем.
Я взял кольцо с изумрудами, запаковал в спичечный коробок, оклеил его бумагой, надписал адрес и отправился на почту.
Через два часа вернулся домой с агентом по продаже недвижимости.
Срочно и дешево продал квартиру со всем, что в ней находилось, кроме носильных вещей и компьютера, снял в другом отдаленном районе однокомнатную хибарку и гараж. Купил машину. Забил холодильник продуктами и напился. Проснувшись, сбегал за пивом, дал себе слово больше никогда не звонить Вере, и больше никогда не пить литруху в одиночку под сигареты и без закуски.
Потом я включил компьютер, загрузил Word, и…
Долго думал, пролистывая, как книгу, события, происшедшие со мной за последнее время, людей, с которыми свела меня судьба, Веру, которая так круто изменила мою жизнь, Оператора, взявшегося ниоткуда, куратора, всех… А потом вспомнил с чего все началось и, застучав по клавиатуре, набрал следующий текст: ’’Наконец закончились новогодние праздники…‘‘
Не мог остановиться более двух недель.
Почти не ел.
Почти не спал.
Эпилог
Воды отошли около полуночи. К двум часам ночи Вера родила совершенно здорового, хорошо упитанного мальчика. Проблем не было. Даже боль была терпимой. Когда закончились все необходимые процедуры и мама с сыном оказались в палате, Вера заплакала. Неужели ей так и суждено вечно хранить Их тайну? Одной! Но страхи рассеялись быстро. У нее есть сын. Второй. Но теперь это Их сын! Его сын. ’’Господи, как же сообщить Ему? Зачем тогда она скрыла от Него свою беременность? Какая глупость! Ведь знай, он это, может быть, и не уехал! Да нет, все равно бы уехал…‘‘ Но дитя уже требовало, есть, при этом, весьма настойчиво, и, поглощенная материнским инстинктом, Вера абсолютно забыла обо всем. На время. Она уже точно знала, как назовет своего второго сына. ’’С днем рождения, малыш! А пока, мой дорогой мальчик, нам нужно есть, не огорчать маму, и расти, чтобы стать таким же, как папа!‘‘
Он проснулся весь в поту. Рядом, дыша перегаром, лежала еще вчера соблазнительная женщина, едва прикрывая скомканным одеялом, свои уже изрядно попользованные прелести. Перед этим ему приснилось, что другая женщина с зелеными, измученными глазами, целует новорожденного младенца. Сон почему-то был страшным. Очень страшным! Он оделся, собрал свой нехитрый багаж, оставил на прикроватной тумбочке какую-то мятую купюру и вышел. Машина легко уносила его в сторону столицы. Окончательно проснувшись, набрал номер куратора и без какого-либо предисловия, почти прокричал в трубку:
’’Шеф, вы знаете, я никогда ничего не просил, но мне нужна эта женщина. Я хочу забрать ее и обезопасить от… себя, от Конторы, от Вас, от всех, создать семью... Я думаю, что она родила от меня ребенка. Да нет, не думаю, - уверен. Давайте решим этот вопрос. Ведь это в Ваших силах… Я могу в последствие…‘‘
Из трубки он услышал не обычный сухой резко-приказной, а какой-то почти домашний задушевный голос куратора:
’’Да, да, конечно... Я поздравляю тебя с сыном. Мы уже в курсе, ты знаешь, мы всегда в курсе. Приезжай, получишь инструкции, заберешь документы на свою новую семью и немножко подъемных. И вообще, хватит отдыхать, разнежился там, а у тебя, между прочим, куча новой работы, уладишь дела житейские, и в бой‘‘.
Счетчик на спидометре неумолимо отсчитывал километры его новой жизни.
Оператора вызвали на самый верх. И хотя однажды он уже видел этого человека, нервничал, тем не менее, изрядно.
Шеф Конторы находился в своем кабинете, о котором ходили совершенно нелепые и противоречивые легенды. Восседал он на каком-то чрезвычайно массивном, неуклюжем и безобразном, даже вредном, с точки зрения анатомии и физиологии, кресле, если это чудовище вообще можно было назвать креслом. Но, по-видимому, чувствовал себя достаточно комфортно.
- А, э… приветствую Вас дорогой друг, спасибо, что не заставили старика ждать (можно подумать, что могло быть иначе!), - сказал шеф, а Оператор тут же испугался. Испугался того, что никто и никогда не видел шефа таким, а тем более, никогда не слышал подобных речей из его уст. Интересно, кто из них двоих сошел с ума? Состояние, близкое к помешательству, последнее время буквально преследовало Оператора.
А шеф между тем продолжал:
- Я пригласил Вас к себе, э… чтобы ответить на вопрос, который Вы мне задали чуть менее года тому назад. Помнится, э… Вы спрашивали, за что и почему я назначил Вас э… начальником отдела моделирования прошлого? Дело в том, что…
И вот тут вдруг шеф всемогущей Конторы, сухой и жесткий, временами даже безжалостный, в обращении с подчиненными старик, понял, что не может, не имеет права, рассказать этому современному человеку о том, что же произошло в том далеком 2001 году. Ему не нужно этого знать. Он этого все равно не поймет.
- Так вот, Вы оказали мне одну незабываемую э… личную услугу, но об ее характере я… э… умолчу. Я Вам, э… как это там говорится, - весьма благодарен. Ну и прочее… Мне докладывают о том, как Вы справляетесь со своими служебными обязанностями. И, я думаю, Вы имеете значительные шансы еще дальше продвинуться по службе, чему я буду только рад, и окажу максимальное тому содействие. Это собственно все, о чем я хотел с Вами поговорить. Вы свободны, желаю всяческих успехов. Простите, дела.
Оператор почтительно удалился.
Никаких дел на самом деле у шефа было. Он давно завел привычку просто ничего не делать в этот день. Он уже давно мечтал, чтобы хоть кто-нибудь разделил его застолье, пришел на его праздник. Но, Оператор оказался не тем…
Шеф достал из кармана отреставрированный в спецлаборатории древний фотоотпечаток, на котором мужчина с коротко стриженой бородкой обнимал красивую зеленоглазую женщину, положил на стол и долго вглядывался в полуразмытое изображение. Потом, невесть откуда, извлек антикварную бутылку с надписью ’’Коньяк‘‘ на выцветшей этикетке, вытащил пробку и сделал добрый глоток. Потом почему-то вслух сказал: ’’Ну вот, вся семья в сборе. С днем рождения, малыш‘‘.
Файл отчета, который неизвестно зачем и для кого всегда формировался в печатном виде, был готов. Еще мгновение – распечатан. А через минуту он исчез, и совершенно непонятно, кто же его мог забрать, ведь около этого компьютера не было ни единой живой души. Никогда не было.
Конец‘‘
Вот так заканчивалась эта бредовая рукопись.
Я всегда славился тем (и не без оснований гордился этими своими качествами), что был человеком воздержанным, воспитанным и обязательным. Согласно сопроводительного письма, тем более, что это мне ничего не стоило, я уже собрался позвонить, куда требуется (в смысле, не в милицию), и передать эти злосчастные записки для издания.
Жена звала к столу, ненаглядные мои любимые сорванцы-близнецы просто висели на ногах. Я пытался, на сколько это было возможно, спокойно выкурить последнюю в этом году сигарету.
И тут зазвонил телефон…
Слоеное тесто
© Copyright: Белокуров Андрей, 2004
Свидетельство о публикации №204100700059
Свидетельство о публикации №204100700059
Рецензии