Служили два товарища

Под редакцией Глеба Боброва.



СЛУЖИЛИ ДВА ТОВАРИЩА

Прошлого уже не было. Будущее никакого выхода не давало. «Пидор, Я.Я». «Опущенный. Суки все-е-е-ее..». Обида давила, вырывалась наружу крупными слезами.
А ведь всё хорошо начиналось. Даже не смотря на Чечню. Служить попали вместе. С одного двора. С одной школы. Классы только параллельные. Служить. И не куда-нибудь, а в «зелёные фуражки». Учебку прожили-выжили. И не разлучили при распределении. Обоих направили в Тусхаройский погранотряд.  Граница с Грузией, всё-таки не Таджикистан. Как-то стояли внизу на шлагбауме, познакомились с капитаном. Он начальник одной из застав, разбросанных по ущелью. Вся грудь в орденских планках. Ещё за Афган и Пяндж, рассказывал капитан. Странно. Герой. Возраст за 30 лет. И всё ещё капитан. Просили взять к себе на заставу. Записал фамилии. Обещал через пару недель вернуться в отряд и забрать нас. -На отца похож…,- думал Серёжка,- такой же угрюмый, но сердечный и глаза, глаза усталые и добрые. Хотя Серый врал самому себе. Он отца не помнил. Тот бросил своего наследника в трёхлетнем возрасте. Вот у Костяна всё путем. И отец лётчик, и мать врач, сестра старшая следаком в прокуратуре работает. – А у меня только мать, уборщица, - думал Серега, - да друг, Костян. В погранотряде службы досталась не «пыльная». В роте связи. Пригодились занятия на гражданке в радиоклубе. Да и капитан тот сказал, что возьмёт их с Костяном, так как у него связистам нужна смена. Дембель пришёл.
Контрактники были самые обычные. Один из под Сочи, другой псковский. И срочную тянули в погранцах. Один на озере Ханка секретчиком при штабе, другой под Выборгом водилой. Ещё на сборном пункте скорешились. Увидели друг у друга на «комках» знаки «Отличник погранслужбы». И записались вместе на грузинскую границу. Жить можно. Внизу, в Итум-Кале есть магазины и рынок. Всегда можно водяры достать. Ещё полгода в этой жопе проторчать и в отпуск.
Погранотряд жил обычной жизнью. Если в полевых условиях бывает обычная жизнь. Из капитальных домов только одна мечеть. Да и в ту ни ногой. Обнесена колючей проволокой и таблички везде навешаны «заминировано». Есть или нет, чего рисковать зря. А говорят, что там, в мечети есть ещё много ковров и вообще, чем поживиться. Предстоял переезд из одной палатки в другую. Точнее сказать и палатка тоже переезжала. Генка привел двух салабонов из роты связи. Они то и вырыли новый блиндаж и установили палатку. Сейчас носят вещи и прочее барахло.
-Эй, тело, не урони, а то урою, - орёт Борис, выплёвывая окурок, на Костяна, согнувшегося под тяжестью огромного баула. – Кирпичи там, что ли? – думает Костян. – Пошли Генка за водярой, переезд обмоем, - сказал Борис. – А вы, гандоны вонючие, чтоб всё сложили аккуратно. Ясно? – добавил Генка, - приду, проверю.
Разложив всё вроде путем, обнаружили в одном из вещмешков «море» хавчика. Тушенка, ящика два, не меньше. Сгущенка, солдатские спецпайки. – Во напиз…ли, - сказал Серый Костяну, - давай чуток поедим, а то живот уже к спине прилип. – Заметят, - возразил Костя. – Не ссы, вон тут сколько – заметил резонно Серега. Да и взяли то по паре банок.
Вернувшиеся контрактники были уже на веселе. У знакомого, в расположении разведчиков, нашли водку и выпили одну прямо там. Разведка часто через магазин ездит. Ещё две с собой принесли. Генка, по натуре домовитый, пересмотрел все свои вещи, пересчитал весь свой запас жратвы. – Вот, крысы вонючие, - выругался Генка, - спиз…ли. – Щас я их притащу сюда, - пообещал Борис, - а ты пока закусь приготовь.
Выцепить удалось только Серого. Костяна взводный куда-то отправил. Серёжка стоял в палатке контрактников, весь сжавшись, пытаясь раствориться в своей, не по размеру огромной, форме. – Ну чё, сучёнок, гнида, - цедил сквозь зубы Генка, - пожрать захотел? Щас тебя накормим. – Давай, Борька, молочка щенку дадим, - продолжал изрядно захмелевший Генка. Расстегнул ширинку у себя на штанах и взяв свой член в руку, начал дрочить. – Чё, боец, сосать будешь?, - спросил Генка, - а придётся. Таких как ты, чморей, всегда учить надо. Удар ноги в пах заставил Серого согнуться и присесть. – Борька, подержи-ка его, - шипел Генка. – Борис, давай, зажми ему нос, пусть варежку раззявит, - пыхтел уже Генка. Ах, так! Не хочешь? Удар в голову вырубил Серого. Очнувшись, Серый понял, что голый и было больно в заду. Сзади пыхтел Борька, а Генка прижимал коленом шею. Кончив, Борька швырнул вещи. – Одевайся. Будешь теперь давать нам каждый день, - сказал Генка, - всё понял? Как в тумане, трясясь, Сережка натягивал форму. – Всё, уёб…вай. Да не вздумай кому, а то всем расскажем, - добавил Борис. Серега ушел за самый дальний блиндаж и долго беззвучно рыдал, давясь стыдом и болью. Что делать? Перед ним простиралась величественная природа, безмолвно взиравшая на людские проблемы. А внизу огромная пасть ущелья, с терявшейся в камнях речушкой. – Метров четыреста, - неслось в голове у Сереги. Вот он, выход. Спишут на несчастный случай, а то и боевые.
А контрактники в это время, хлопнули ещё по стакану и почувствовали прилив сил. – Ну, что, попробуем второго наказать? Ты как, Ген? – спросил Борис. – Давай, пойду схожу, - ответил Генка. Подходя к расположению связистов, увидел Серого в сопровождении прапорщика, старшины роты. Прапор воевал ещё в Афгане, мужик пожилой, серьёзный, шелупонь всякую державший в своих огромных кулачищах. А шли они в палатку дежурного по отряду. – Всё, сука, сдал, - подумал Генка. Быстро побежал к себе. Дыша перегаром в ухо своего подельщика и захлёбываясь матом, пересказал увиденное. – Да-а, блин, дела-а-а, - вымолвил Борис, после некоторого раздумья и очередного стакана водки, - будем списывать их всех. Чуток подождём, пока не стемнеет.
Прихватив из своих запасов  гранаты и взяв автоматы, направились к палатке дежурного. Стараясь не шуметь, подкрались и прислушались. Из палатки додосились глухие всхлипы Сереги, голос дежурного и кого-то. – Вроде особист, - прошептал Генка. Он уже имел с ним беседу пару раз. – Так, на счет три бросаем в палатку гранаты, - сказал Борис, - ты готов? Грохнуло два взрыва. После чего выпустили сквозь брезент по магазину. Ноги сделали быстро, и казалось, что никто не заметил их пребывания у палатки дежурного.
Когда убрали брезент палатки, прапорщик, старшина роты был ещё жив. Он успел выплюнуть с кровью про минувшие дела. Старшину увезли в санчасть. А Серега поедет теперь к матери в новеньком цинковом «бушлате». И капитан, дежурный вернется к своим дочкам, но не увидит их. И особист, старлей, уже не станет капитаном.
С задержанными никто не говорил, пока не утихли эмоции. А когда утихли, подельники говорить уже не могли. Их бросили в УАЗ «таблетку» и под конвоем повезли в низ. В изолятор временного содержания временного ОВД Итум-Кале. По дороге никто из конвоя не выполнил своего желания сбросить ЭТИХ со скалы в пропасть. При побеге…Подскользнулись… Не разрешил сопровождавший подполковник из военной прокуратуры, прикомандированный к погранотряду из Владикавказа.
Через день, ИХ, как назвать то, на вертушке вместе с жертвами деяний, отправили во Владикавказ. А старшина, прапорщик был ещё жив…