Бог атеистов Семисаров Александр

 а нука бей-ка кому не лень...
  вам жизнь копейка, а мне мишень...
  Владимир Высоцкий
   
  С Долговязым мы познакомились на Греко-римской борьбе. Мы ходили в одну группу и работали в паре. Он всего на два сантиметра выше. Я ни разу не победил его. Но мне не было обидно. Обидно мне стало, когда врачи запретили мне продолжать тренировки. Дурацкая травма спины и я выбыл из спорта. Теперь мне кажется, что я зря бросил плавание.
  После моего ухода Долговязый не долго занимался спортом. Он ушел следом. Связался с парнем по кличке Псих. Прозвище полностью описывает этого урода. Мы виделись иногда, перезванивались. Во время очередной попойки в нашу компанию вписался Лохматый. Больше всего в мире он любил выпить на халяву. Меня они прозвали Чекой. Тут я не могу поспорить. Есть у меня какой-то предел. После него я ничего не помню. Зато действую четко и собранно. Не боюсь боли и не знаю жалости. Как граната без чеки. Юморок у моих друзей тот еще...
  Я не просто так про них рассказал. Мы собирались вместе и развлекались. Наша сила была нашим оправданием. Тот, кто вставал на нашем пути втаптывался в землю. Мы никого не боялись. Милиция не могла нас поймать. Не думаю, чтоб хоть кто из наших жертв обратился к правосудию. Нет, мы не грабили людей, нам это было не интересно. Мы наслаждались страхом, брали денег на пиво и исчезали в темноте. Прежде чем ошарашенная жертва приходила в себя. Пусть те, кто видел совесть, обзовут нас бессовестными, нам все равно. Наша совесть умерла, не успев, родится. У нас был кодекс чести. Мы не нападали на женщин, детей и стариков. Не насиловали своих жертв, не снимали с них последнее. Наши шалости не вредили их здоровью. Физически. Что творилось в душе наших жертв, нам было наплевать. Своих душ мы не имели. Или потеряли.
  То время вспоминается мною с дрожью. В зеркало смотреть просто неприятно. Шрамы на ногах и руках. Но я не горжусь ими. Ими нельзя гордится. Седина в волосах, мне нет и двадцати пяти. Что видел я, что стал таким. Чем заслужил хромоту и боли в ребрах? О, я никогда вам этого не расскажу. Зато я расскажу вам о другом. Может, вас это удержит от повторения моих ошибок.
  Вечер обещал быть хорошим. Именно хорошим. У нас были деньги. Много. И пиво у нас тоже было. Много. Конечно, мы отдыхали во дворе. Теплый ветер трепал наши волосы. Спрятавшееся за домами солнце оставило на прощание свое тепло. Мой карман оттягивал пистолет системы ПМ. Не самое грозное оружие в мире. Я использовал его только как аргумент в споре. Очень весомый аргумент. Псих всегда ходил с кастетом. Долговязый считал что он сам оружие. Правильно, между прочим, считал. Лохматый же в драках никогда не участвовал. Здоровье берег.
  Так вот. Пиво мы пили ударными темпами, убойными дозами. Дружно. По этому нет ничего удивительного в том, что оно кончилось. Вместе с нашими деньгами. Остро встал вопрос о продолжении фуршета за счет сторонних лиц. После недолгого осмотра местности были выявлены кандидаты в спонсоры. Два опрятных на вид пожилых мужчины покупали продукты в ларьке. У одного из них в руках был букет цветов. Произошедшее дальше трудно описать словами. Действия слились. Долговязый сбивает мужчину с букетом с ног. Букет подхватывает Лохматый. Я прижимаю лежащего к земле. Псих и Долговязый уводят хозяина продуктов.
  Человек подомной пытается вырваться. Ах, простите, вам больно? А мне-то как больно видеть вас в такой ситуации.
  Лохматый стоит рядом и ржет как лошадь. Убил бы гада.
  - Деньги есть? - Спрашиваю я свою жертву, беря за горло.
  Мужчина мелко кивает и роется в карманах. В его руках мелочь. Копейки, полтинники, рубль. Мне становится противно. Мои пальцы вязнут в его шее, доставая до самых позвонков. Кажется, он задыхается. Меня мутит. Рвота подступает к горлу.
  Я встаю.
  - Поднимайся! Что разлегся?!
  Моя жертва мигом вскакивает. Его всего трясет. Глаза впились в букет. "Что же я делаю?"
  - Отдай ему цветы! Живо! - командую я Лохматому. Тот неохотно расстается с добычей. На лице удивление.
  - Прошу прощения за ошибку. Мы вас не за того приняли.
  И я и жертва понимаем: никакой ошибки нет. Просто возразить ему сейчас нечего. Избили? Нет! Ограбили? Опять нет! Испачкали? Так ведь извинились! Все инцидент исчерпан...
  - Побойтесь Бога! - Начал выступать наш пациент. - Вы же взрослые люди.
   Почему нашу интеллигенцию так тянет поучать. Вот только что мы его валяли в грязи, чуть не задушили, потом совершенно добровольно вернули букет. Дорогой, небось, все деньги на него спустил. И он уже нас поучает. Какая наглость! Пистолет сам выскакивает из кармана.
  - Вот наш Бог! - Заявляю, я ему, тыча стволом в нос. - И у него есть маленькие такие ангелы! Показать?
  Наша жертва улепетывает, смешно расставляя ноги. Похоже, он сильно перепугался. "А ты сам на его месте не испугался бы?" Плевать.
  У второго отобрали сорок рублей. Больше у него не оказалось. Вернув пакет с продуктами, мы его отпустили. Он не пытался нас поучать. Быстрым шагом скрылся из виду. Денег как раз хватило на четыре бутылки пива.
  Мы допиваем их на том же месте. Милиция так и не приезжает, и мы спокойно расходимся по домам.
  Таких или подобных историй я могу рассказать массу. Мне не трудно. Просто смысла в них будет не больше чем в этой. К чему тогда трудится?
  Правильно, поехали дальше.
   Психу не повезло, он оставил нас навсегда. Я не стану искать тех, кто подарил ему вечный покой. Я им благодарен, они не тронули меня. Трехметровый забор, что я перемахнул вмиг, убегая, невеликая плата за жизнь. Лохматый спился. Теперь он собирает бутылки на проспекте Славы. Я стараюсь там не показываться. Долговязый пошел служить в армию, по контракту. Пишет, что ему нравится. Я верю.
  Чем занялся я? Ха! У меня пять самых разнообразных профессий. С дипломами. Настоящими. Хотел, было пойти в милицию, но передумал. Лучше приносить людям пользу. Устроился дворником. Моя территория самая чистая. Я очень старательно убираюсь. Мне не нужно спешить домой. Меня там никто не ждет. Изредка меня приглашают в гости старые друзья. Они не в курсе тех событий и относятся ко мне неплохо. Мне это приятно. И все же иногда я достаю свой ПМ из шкафа, вынимаю обойму, взвожу курок и приставляю к виску. Холодный металл приятно ласкает кожу. Мысли становятся четкими и ровными. Миг. Щелчок и мир вновь обыден и сер.
   
  Мой хороший знакомый женился. Меня приглашают отметить. Почему бы и нет? Время у меня есть, дел никаких не намечается. Подарка нет, но деньги тоже сойдут. Они иногда спрашивают меня "Алекс, где ты берешь деньги" а я им отвечаю "отнимаю..." и мы дружно смеемся над этим. Они думают, я шучу. Я очень люблю шутить.
  Алкоголь мой злейший враг. Стоит мне выпить, и я становлюсь другим. Он, мой Альтер эго, страшен и жесток. Я не люблю его отдельно. И список претензий растет. Этот случай не исключение. Так вышло, что мне нужно наследующий день на работу. Пить можно, но ехать домой - через весь город. Желательно выйти пораньше. Будильник я поставил на девять вечера. Полтора часа на дорогу и все культурно. Водку и коньяк я не пил. Вино и шампанское старался запивать и закусывать. Это слабо помогло. Что было после звонка будильника, помню смутно, точнее вообще не помню. Рядом со мной за столом сидела красивая девушка, сестра невесты. Хрупкие черты притягивали к себе мой взгляд как магнит. Не знаю. Что-то в хмельном мозгу пошло вкривь -вкось. Память нырнула в алкогольный туман и скрутила кукиш.
  Я долго напрягаюсь, и всплывает сцена. Мы на кухне. Я сижу на стуле у стола. Она стоит у холодильника. Я заношу номер ее мобильника в список, она диктует. На этом память вновь скатывается в туман. Остается только обрывочный сумбур.
  На следующий день я имел короткий, но эмоциональный телефонный разговор с невестой друга. Понял я мало. Но то что я понял не радовало. По всему выходило, что я обидел чем-то ее сестру. Сильно обидел. После разговора приподнятое настроение пропадает. Отсутствие похмелья уже не кажется таким большим плюсом. Я сижу на свеже вычищенной скамье в глубокой задумчивости. Потом вспоминаю еще несколько деталей. После того как я записал ее номер, я позвонил ей. Теперь в ее телефоне есть мой номер. Это не обидно... Дальше. Пелена еще раз расступается, и я вспоминаю, что меня провожали до маршрутного такси. Я ехал в нем до метро. Тут снова пелена. Никакой ясности. Нехорошие предчувствия терзают меня.
  Не знаю. У меня есть номер ее телефона. Как же трудно выбрать его из списка, дождаться ответа и просто спросить... о чем? О чем я буду ее спрашивать? Какой смысл в моих вопросах? Да что же это со мной?!
  Кажется, я что-то сломал. Верно, эта калитка раньше открывалась в другую сторону. Опять... Мне пора взять себя в руки. Иначе кто-нибудь пострадает.
  Покой дается мне не легко. Мои мысли все время возвращаются к телефонному разговору. День постепенно заканчивается. Моя работа окончена. Двор как всегда чист и опрятен. Меня часто хвалят за усердие. Глянули б они на мою комнату. Сейчас я туда не спешу. Пуп есть небольшой пустырь между озером и футбольной площадкой. Давным-давно на него свалили бракованные бетонные плиты. Убирать их никто не берется, и они медленно проседают и осыпаются. Я смотрю на заходящее солнце. Оно красное. Тусклое. Нереальное. У меня есть к нему просьба. К нему или к кому другому. Кто там, на небе, всем верховодит. Мне очень нужно. Я готов. Да я готов сказать "пожалуйста".
  Я прошу, я умоляю тебя, сделай так, что бы он позвонила. Пусть она скажет, что не сердится на меня, что простила меня. Не знаю за что... за все! Пусть окажется, что я зря переживал, что я дурак, пусть только она это скажет, и я сделаю для тебя все! Я буду верить в тебя, я буду самым верным твоим последователем...
  Что я сделаю для нее я даже не знаю.
  Что тебе стоит?
  Небо осталось безучастным к этому вздору. Чего еще я ждал от неба? Огненных букв с заповедями? Манны небесной? Светлого ангела с мечем в руке?
  Не знаю, я уже ничего не ждал. У меня есть свой персональный бог. Ангелы у этого бога девяти миллиметровые, из свинца, в красивой медной оболочке.
  Open hells gate! I come to put the end of this...
  Пистолет в моем кармане устал. Ему пора было подышать ночным воздухом. Я снял ПМ с предохранителя, взвел курок. Выстрел распугал дремавших на ветке ворон.
  Оплата произведена. В наступившей внезапно тишине отчаянно звонил телефон. Звонок, глуховатый хозяин всегда выставлял на полную громкость. Теперь это было уже ни к чему.