Лэгэнда о валинках

               
    В одном царстве, независимом государстве, жил-был один егерь. И была у него дочь, Золюшка, историю которой мы и предлагаем вашему вниманию:
    - Ээ, слюшай, мама килянусь! Раньши, моя отэц бальшой начальник был; ишака имел, папаха новий,  дубленка кожинный, шахматы, - всэ пачти новое! Толька, он всэ равно этим нэдовольный был, патаму чито жена у нэго нэ было! И дажэ любимый жэнщина!.. Ээ, никто замуж не шла. Взятка давал! Килянусь, два барана придлагал и  корова, каторую он у сасэдей взял на врэмя! Всэ равно, ни адна нэ сагласилась!    Мой папа никто из жэнщин не любил, патаму чито он рябой был, как курица Ряба, и с одна яичка. Его наш князь, кривой Сосо, егерем за это сделал! Эще сказал, чито типэрь всэ звэри моего отца слюшаться будут: и волки, и олэни, и бараны, дажэ кошки! Толька, пачиму-то, его никто нэ слюшался - он домой весь искусанный прихадил. Тагда мой папа рэшил егерем на рынке работать, читобы здаровье сахранить и чебуреками таргавать, каторые  я из чего попало делала.
    Аднажды, тама жи на рынке, он встретил адну дэвушку из очэнь благародной сэмьи, и сразу гаварит ей: "Ээ, слюшай, жэнщина, нэ хочишь пазнакомится, да? Для сэрьзнава врэмяпрэправаждения!" А эта, Сулико,  вдруг и атвичает: "Ээ, слюшай, хачу, канэшна!"
    Ну, там, они встричались, рэстаран хадили, сациви ей пакупали.  А как свадьба прашла, оказалась, что у нэй какие-та дочки эсть. Целых три штука, слюшай! Мулико, Трулико, а у третий имя, как у барана,  Гуль-на-руль. И чито тэпэрь делать?  Мать-и-мачеха как узнала, чито папа одна яичка имел, абидилась очень. Сказала, чито лучши за горный козел замуж вийти, чем за егеря с одна яичка, и чито ей типерь лучши хачапури подавиться, чем жить на этот свете! Еще сказала, чито миня пирактически нинавидит. Дочки ее, вабще злые, как собака! Жрать хотят каждый секунда. Орут, как у себя дома, панимаешь! Мамой килянусь, я на речка топиться ходила… нэудачно. Забыла, чито  плавать умею.
   Я папе говорю: "Ээ, слюшай, папа, я замуж уже хочу, очень! Ты взятка за меня дай, или жених кради, а то я, слюшай, руки на тебя наложу, без второй яичка оставлю, позор перед соседями сделаю, на весь аул, панимаишь!"
   Тагда папа гаварит мне: "Хлебом-солью клинянусь, каторый мы у Гоги в прошлом году украли, будет тебе жиних! Настаящий князь, как наш кривой Сосо, можит даже лючши! А пака жди, три дочка карми, пои, чебуреки  делай!"
  Я целий год, как дура, чебурек делала, три дочки и мачеха кормила, и ни знала, что он миня, как ишака, за нос водит!  На миня все соседи пилюют, а я в горы хажу,  баран пасу и  жиниха жду, как полный идиотка!
   Как-то утром, сматрю… отец новый папаха  и бурка надел, мачиха - подштанник из шелка, дочки… как праститутки вырядились. Килянусь мамой, с такой наряд жиниха ни найдешь… толька ниприятнасти!    Спирашиваю: "Ээ, слюшай, куда сабрались?" А эти три жаба ядавитые только ухмиляются! "Ни твае собачье дэло!" - гаварят. А патом сказали: "Ми едем на  бал, к кривому Сосо!"
   Я, чито - дура? Ни панимаю, чито праисходит? Мачиха сваих дочик пристраиваит -  мой отец, как горный осел, ей памагает. Нет, читоб родная дочка сначала замуж видать! Все для людей,  а себе ничиво! "Ээ, читоб вы вмэсто бала в рэанимацию  папали!" - думаю.
   Такой стыд пэред саседями, чта хоть харакири себе делай, так нет, - три жаба с мачиха ришили савсем миня дабить!
   "А ище, - гаварят, - паскольку тибэ ваабще дэлать нечива, вичисти хлев, и развиди там розы, писятпять штука, на продажу. Еще зирно рассартируй па мешкам!" Мамой килянусь, эта Сулико  дура какая-то! Такой глупий работа только джины справятся. Я так и сказала: "Я чито - горный орел, читобы вся ночь зирно клевать, да? Лучши джина пригласити, он вам вобче всю квартира язиком вилижит. Приедете - ни узнаите!"  Жябы толька руками замахали. "Ээ, слюшай, говорят, ни хочишь людям помочь - так и скажи!"    Потом, все жяба, каждый на свой ишак села, отэц на свой ишак села, и в Тбилиси на бал поехала. Ище и песня запели: "Гдэ же ти мая, Сулико?"
   Гдэ, гдэ…. На самом ванючим ишаке! Читоб тебе гадюка ядовитый за язык укусил!
   "Ну, -  думаю, - и черт с вами!" Пошла зирно рассыпать по всей комнате. Видруг, слишу - шюм какой-то! Сыкрибется кто-то. Малинький такой, в  черный бурка, как у Чипаева.
   "Ты кто, мышь или джин?" - спрашиваю.
   "Нэ тот, и нэ этат! - отвечает. - Я абрек, из месный ущелье! Приехал на вороном кане! Зерно поесть, чача попить". Ище спросил, чито я такая красивая делаю в такой памойка.
   "Ээ, нэ видишь, розы виращиваю! - атвичаю. - Вместа того, читоб на балу лезгинка танцивать с жинихом!".
   "Вах, вах, вах!" - гаварит и язиком цокаит! "А хочишь, гаварит, я тибе свой лошадь дам -  на нем на бал паедешь. Бурка дам, валинки сваи теплые, патаму, чито в горах сичас снег лижит. Можна оби ноги обмарозить".
    Я гаварю: "Ээ, слюшай, канечна хачу! А ты чито за это хочишь?"
   "Я все хачу!" - гаварит.
   "Вирасти сначала! - я ему атвичаю. - Мал ище, о таких вещах думать! Лучши, чача пей, чебурек закусывай". Тожи мнэ, крестный мама нашэлся!
   Корочи, этот абрек вся чача випил, вся хванчкара выпил, все чебуреки сожрал, а патом гаварит: "Бэри маего коня! Толька, сматри, этот конь па начам в барана привращаится. Пряма катаклизм какой-то!"
   Ну, думаю, сказьки все эта. Какой нармальный конь бараном захочит быть?! В общим, его бурка на голову натянула, валинки натянула, на конь села, и пряма в горы паскакала. Горы праскакала, Тбилиси праскакала, сматрю - дварец кривого Сосо. Захажу в комнату -  стол стоит. Винаград, зелень, чихахбили, шашлык из кингуру - все как у людей! Тамада первий тост объивляет. Тут миня все увидили. Тамада аж паперхнулся от удивления, а кривого Сосо вабще пирикасаебило - наверно стыдна стала, чито миня нэ пригласил.
   "Ээ, слюшай, кто такая? - все гости спрашивают. - Пачиму в валинках?"
   "Нэ скажу!" - отвечаю. И сматрю - жабы мэня савсэм нэ узнают, бэз чебурека. Думают, наверно, чито я тожи принцэсса, толька намнога красивши их.
   Тут, кривой Сосо закричал: "Генацвале,  давайти випьем за эта прикрасный дэвушка, горный фиалка, панимаешь!" А патом, он спрашиваит гостей: "И где, мой старший сын, наследник пристола, принц Владик? Чито, опять па горам лазит, гербарий сабирает? Или травка в саду нюхает? Я в его годы ужэ вагонами воровал, а он даже памидор на рынке  украсть не можит, сапляк! Вот чито срэдняя школа с людьми делаэт!"
   Нэожиданна, его сын входит, и сразу спрашиваит: "Отэц, когда лезгинку будим танцивать, вах?" - и вдруг, миня увидел. Он, аж дар речи патерял - так ему панравилась.
   "Гамарджоба!" - гаварит мне,  а патом, на ципочки встал и  за кинжал схватился - танцивать пригатовился.
   "Гамарджоба!" - отвичаю, и тожэ танцивать стала. Ну, ми танцуим, гости всэ песню пают, даже жябы, - и те падпевают, читоб их от кинзмараули всю жизнь пучило.
   Патом, кагда ми за стол сели,  Владик стал мнэ сациви и лаваш угощать, а послэ спирашивает: "Где живетэ? Чэм заниметэсь? Радители, чито - ище живы?! Пачиму в валинках?" - вобщим, пристал, как банный лист.
  Я атвичаю: "Живу я с один отэц, и читыре зэленый жяба. Пасу овец, чебурек на продажу дэлаю,  розами коровники дэкорирую. Валинки… мнэ падарили".
   Сматрю - Владика аж пиридернуло, от счастья. Он язиком зацокал, два раза "Вах!" сказал, а патом сказал:    "Ээ, дэвушка, пайдем в рэстаран пасидим, я наверна прэдложэниэ тэбэ буду дэлать!"
   "Ээ, слюшай, - гаварю, - канэчна пайдем! У миня,  с утра во рту маковой соломка нэбыло. Сижу, панимаешь, уже час  галодная, как Бэлка и Стрэлка".
   Тогда, Владик наливает себе вина, встает и гаварит: "Отэц, ми с эта дэвушка в рэстаран пошли, жиниться!"
   Кривой Сосо чуть не умер от радасти. А жябы, от злости, аж анемели. "Читоб им аблысеть, - думаю, - и тагда их на маю свадьбу нэ пустят!"
   И тут, вдруг, слышу… на улице кто-то блеет. Наверно, думаю, все-таки этот глупый конь  в барана привратился, читоб у него рога  на жёпе выросли. Ээ, позор-то какой! Чито жиниху скажу; чито на баране в гости приехала? Ээ, видима придется в другой раз жиниться!
   Тогда, я гаварю Владику, чито плохо сэбя чуствую, и в туалет хачу, читобы валинки снять. Владик, эстэственно, мэня вэжливо правадил, и пашел к гостям, паздравления принимать. А я в эта время, кое-как один валинок сняла, а другой…, как примерз па дороге!
   Ну чито за обувь паршивую стали делать?  Ээ, думаю, валинок чужой - черт с ним! Бросила его на пол и пошла искать  барана этова нинармальнава. Лучши бы он в бурдюк с вином привратился, и то бы было больше пользы.
   А в эта время, Владик по мне уже соскучился. Пошел миня искать по туалету, а нашел только валинок. Приносит его  гостям, а те гаварят: "Ээ, нэужели нэвэсту украли? Вах!" А кривой Сосо сказал: "Ээ, какой валинок ванючий! Кажится, сыром пахнэт. Кинза положи внутрь - нэ так вонять будит", - и прэдложил за это вина выпить.
   А Владик сказал: "Отэц, если вы маю невэсту ни найдете, я всех гостей зарэжу!"
   "Ээ, зачем?" - кривой Сосо спрашивает.
   "Ээ, люблю ее очень!" - Владик атвичает.
   Тут все гости совэты стали давать, как мэня по запаху найти, а Владик, так сказал: "Кому валинок этот ванючий падайдет, ту и украдите. Или, хоть чито-нибудь украдите, наконэц!"
   Как я домой дошла в одном валинке - убей, нэ помню! Па дароге все патиряла; и бурку как у Чипаева, и этого нинармальнава барана. Можит его волки слопали? Ээ, так ему и нада! Я весь день, патом, в курятнике спала - так намучилась с этим животным! Я из-за нэго всэ ноги себе стерла. И этат чертав валинок ни снимается никак! Ээ, пришлось бинтовать прямо на обувь.
   Вэчером проснулась, чебурек себе  сделала, как все читыре жябы заявились. "Ээ, давай, корми нас!" - кричат. Читобы вы все зубы сломали об мои чебуреки!
   Толька все эта болото наелась, напилась,  как из ущелья джигиты какие-то бэшанные прискакали. И давай горланить на нас! Сматрю… а эта аказывается сам кривой Сосо, и Владик со своими кунаками! Спешились они. Вижу - Владик миня без валинок ни узнает савсем. Спрашиваит миня вэжливо: "Ээ, дэвушка, чито у тэбя с ногой?" А я атвичаю: "Ээ, гиматома, слюшай!" И рэшила пака в сарае спрятаться - так мнэ стыдна было, вах!
   Владик, в эта время, пастроил пэред собой маиво отца, и всех читырех жяб, а патом  абьявляит: "В общим, кито из вас этот валинок на себэ надэнет, тот и эсть мой невеста".
   А мой отэц гаварит: "Можна я нэ буду участвавать?"  Владик  сагласился и сказал: "Если никто из эта дэрэвня этат ванючий валинок на себэ ни надэнет - зарэжу весь аул! Патаму, чито очинь, очинь ее люблю!" Ээ, так ему жиниться на мнэ хотэлось! Вах!
   Тогда мачиха к Владику падбэгает и кричит: "Владик, зачэм нам твая обувь? Маи дочки и так сагласны, вибирай любую!" Ээ, совести у чэловэка нэт савсэм! Такой кракадил, и чиво придлагает! Читобы у тебе язык за эта атвалился!
   Тут кривой Сосо вмешивается. "Нэт! - гаварит. - Сначала валинки надивай!" И тут же, кунаки Владика пэрвую жябу, Мулико,  к валинку падводят и гаварят: "Пэрэабувайся! А то зарэжем, на хрэн!"
Толька мая мачиха очинь хитрая была. Она ко мнэ в сарай заходит, и гаварит: "Иди сюда, поможэшь сестре валинки отцовские надеть, а нэ то нас всэх зарэжут,  и какой-то хрэн
сдэлают! Я думаю, эта  шашлык такой". Ээ, я, как дура, сагласилась. Харашо, чито у миня руки нэ из того мэста растут. Как нэ старалась, а валинок ни надела.
   Тагда кунаки Владика  эту Мулико прагнали, и втарую жябу ко мнэ падводят. "Ээ, дэвушка, - гаварят, - типерь эту папробуй!"
   Мамой килянусь, я изо всих сил пыталась. Чуть ей ногу нэ сламала! "Ээ, - гаварю, - давайтэ ей всэ пальцы на ногах отрэжем! Можит тагда залэзет?"
   Владик падумал и гаварит: "Ээ, можит эта штука на уши надэваэтся?.. Пусть трэтия жяба папробуэт!"
   Тут, эта Гуль-на-руль  валинок схватила, и сэбэ на голову надэла. Стаит и  улыбаэтся.
   Владик как увидэл - чуть патэнция нэ лишился. "Нэт, - гаварит, - так мнэ нэ очинь нравится. Можит, его просто скотчем к ноге приматать?"
   А его кунаки, так, сказали: "Ээ, Владик, мамой килянемся, эта сэмья над нами издэвается, навэрно!" А патом спирашивают: "Ээ, дэвушка, с валинком на голове, как тэбэ зовут?" А та атвичает: "Гюль-на-руль, слюшай".
   "Вот, видишь! - кунаки гаварят. -Такой имя у чэловэка нэ бываэт!"
   Тагда, Владик в лице изминился и гаварит: "В эта сэмья хоть кто-нибудь знаит, в какое мэсто этот прэдмэт вставляется? Патаму, чито на ноги это точна нэ залэзет".
   Тут я нэ выдэржала и  гаварю: "Эта на их кривие ноги ничиво нэ залэзет! А на мои - любой обувь со свистом пралетит!"
   Владик удивился, падашэл ко мнэ и гаварит: "Ээ, дэвушка с гиматомой, тагда на сэбэ пакажите, как эти валинки надиваются. Толька эсли и ты его никуда не надэнешь, тогда я вабще всех зарэжу. Надэюсь нэ надо объяснять - пачему?"
   Я толька ногу в валинок пихать, как чуствую… нэ лезэт савсэм! Думаю: "Можит я нэ на ту ногу надэваю? Или валинок нэ мой савсэм?" Панюхала - вродэ мое!
   "Можит чито там внутри?" - спрашиваю. А кунаки Владика абрадавались, и атвичают: "Эта кинза! Ми ее спициально в валинок палажили".
   Тагда, я нэзамэтно всю кинзу викинула, и кои-как  ногу в этат чертав валинок запихнула. "Ээ, - думаю, - типерь оба нэ снимутся. Разрэзать придется".
   Владик, как эта чуда увидэл, сразу стал вакруг мэня лезгинку танцивать, а кунаки ему в ладоши хлопать.  Тут, кривой Сосо чуть втарой раз не умэр, за эту нэдэлю. Типерь ужэ мачиха стоит как заплеванная, глаза вилупила - ничиво нэ панимает. Чито праисходит? Гдэ втарой валинок? Ээ, читобы  тебе в такой обувь всю жизнь по горам от волков бегать!
   Тут Владик гаварит сваему отцу,  кривому Сосо: "Ээ, папа, красть нэвэсту ужэ нэкагда, патаму, чито мнэ ужэ нэтэрпится. Свадьба здесь праведем!"
   Кривой Сосо очинь абрадавался и сказал: "Правильна, Владик! Мнэ тожэ ужэ нэ тэрпится. В общим, рэжьте все чито попало,  все баран, все курицы и…, в общим, все чито найдетэ живое! Вэсь аул угащать будэм!" А Владик дабавляет: "Сапративлэние бэспалезно! Кто из сосэдей на свадьбу нэ явится, тот, сами панимаэте, ужэ пирактичэски пакойник!" - и на свой кинжал  пальцэм паказывает.
   Миня сразу все паздравлять стали, и пажилания  здаровья давать. А Владик такой счистливый ходит вакруг миня, а патом гаварит: "Ээ, валинок пака нэ снимай - очень сэксуально!"  Все кунаки с этим сагласились, даже жябы - и те, сматрю - завидуют. Ээ, савсэм гордость патеряли! Читобы у них катаракта на лбу вискочила.
   Тут мачиха увидэла такой позор, и гаварит им: "Канэчна стыдна, дочки, чито вы бэз жиниха остались, зато, хоть сэгодня паужинаем по человэчески, бэз этих долбанных чебуреков. А жинихов я вам других найду, для каторых  один ванючий валинок - ни самое главное в жизни!"
   А жябы в слезы ударились! Очинь им жалка была, чито нэ догадались тожэ такие валинки на бал надеть. Читобы им  пратезы артапедические с кастылями всю жизнь насить!
   Всэ, конэц!