Ворона

Петр нежно поцеловал Иришку в губы. Она с улыбкой на лице потянулась, издала чуть слышный стон и открыла голубые глаза.
- Доброе утро милый!
- Доброе утро солнышко!!
Петр поцеловал ее в щечку, от нее пахло утренней свежестью и молоком. Она шепнула ему – Ночью ты был восхитителен!
- Ты тоже – ответил он.
Шестимесячная Даша заворочалась в кроватке.
- Сейчас проснется – сказала Ира, - Ты сегодня поздно?
- Как всегда постараюсь пораньше.
- Ну, тогда беги.
- Ну, я полетел – голосом Карлсона ответил он?
- Лети – со смехом ответила она.
Он вышел на лестничную площадку обычной пятиэтажки, с которыми так доблестно борются сейчас городские власти. Тихо-тихо закрыл дверь, чтобы не разбудить Дашу и дать Ирке время прейти в себя после бурной ночи и короткого сна. В этом доме он вырос, в этом доме жил сейчас с семей, каждый сантиметр этого дома был его, он ощущал это, даже запах дома, казалось, походил на его собственный.
  Как же хорошо – подумал он. Пять лет вместе, а каждый день как первый раз. И в постели как подростки, хотя уже и Дашенька есть, а чувства не притупились. И работа есть, и деньги и все, что нужно нормальному мужчине для счастья. Эх, жизнь прекрасна.      
  Иришка, тем временем вышла на кухню, отодвинула штору и зажмурилась. Зимнее солнце, желтым воздушным шариком висело над крышей пятиэтажки напротив. Двор вместе с деревьями был бел, как платье новобрачной, припаркованная на пешеходной дорожке стояла машина ее мужа. Он появился через минуту. Пискнула сигнализация. Петр посмотрел наверх и увидел в окне Иришку, он послал ей воздушный поцелуй и помахал, она ответила тем же. Еще через минуту он умчался на работу, добывать для своей семьи деньги. Настоящий первобытный охотник – подумала Ира, и с блаженной улыбкой на устах отправилась в ванну умываться.
   После ванны она позавтракала яичницей и стаканчиком крепкого кофе, покормила свое розовое сокровище, одела его и выставила в колясочке на балкон для небольшой мирной прогулки. А сама, порхая, полетела заниматься домашним хозяйством.
   Минут через десять, насвистывая песенку, которую закрутили по радио. Она услышала плач. Наверное, замерзла – подумала Ира.
  Влетев на балкон, она увидела отлетавшую черно серую ворону.
………………………………………………………………………………………

Те кто еще спал в этот час в своих квартирах, проснулись от воя доносившегося с улицы, вой был нечеловеческий, он доносился казалось бы ото всюду, проникал за стеклопакеты, вонзался в сердце болью, заставлял выступать на лбу холодный пот, а по спине бегать мурашки. Кто-то уронил чашку чая, кто–то выронил сигарету.
………………………………………………………………………………………

Ирина, переведя взгляд на Дашу, упала на колени, розовое личико почему-то стало красным и каким-то неправильным. Подушечка, на которой оно лежало тоже почему-то стало красным. И красного все прибывало. Ира ничего  не понимая, смотрела на дочурку. Кровь из казавшихся огромными дыр на ее личике стекала на подушку, унося с собою и ее жизнь. Глазки были закрыты маленькими детскими ручонками, которые сливались с личиком. Иришка автоматически пересчитала пальчики. Трех не хватало. Она посмотрела на деревья. Ворона сидела на ветке, в клюве ее был кусочек ее дочки, с которого капала кровь. Ворона вертела головой и прохаживалась взад вперед. Негодующе смотрела на Ирку, черный круг ее глаза укоризненно смотрел на Ирину, говоря ей, чтобы она убиралась отсюда и не мешала утреннему пиршеству.
  И в этот момент Ирина все поняла. Она завыла, как, когда-то выли первые матери на земле, когда их сыновей задирало или утаскивало своим детенышам дикое животное. Это был крик первой матери на земле, которая потеряла своего первого сына.


Дашу хоронили в промерзшую землю. Шел снег. Солнца не было видно уже несколько дней. На надгробии было высечено золотыми буквами «Ты всегда в наших сердцах, ты будешь с нами до конца наших дней. Любящие тебя и вечно скорбящие родители. Прости нас!»

Ирина легла рядом с дочерью через три месяца. Была точно такая же погода. На ее надгробии Петр написал «Я всегда буду любить тебя мое солнце. Ты была любящей матерью и женой»

Петри присоединился к ним через месяц. На его могиле были лишь паспортные данные.