С кувшином охтенка спешит...

В такси расстегнула его брюки, говорила о том, что он мой султан, что я повинуюсь во всем и клянусь его солнцем, осмеливаясь просить собрать войско и завоевать меня…

Султан внял моей просьбе и призвал войска из своих трех царств. Часть воинов он направил в мой мозг, другую в сердце, третью оставил на заднем сиденье, потому что машина остановилась.

Вскоре после этого прибыл посланец Арсланхана как сват и привез султану ключи от квартиры. Явился посланец и греческого царя, преподнесший мне нарядное одеяние. Среди даров был драгоценный камень – красный яхонт весом в двадцать шесть драхм.

В квартире на Охте султан облачил меня в одеяние, присланное греческим царем. И склонился передо мной, вознося хвалы моим устам цвета светлого рубина и ланитам цвета алого вина.

Воскурили алоэ, мускус и амбру, и дым от благовоний, подымаясь подобно облаку, был цвета волос любимого.

Взяв город, султан удалился со своими войсками, оставив в гостиной только дух свой, доблестный и совершенный в добродетелях, утонченный, искусный в беседах и поистине человеколюбивый. Он был любителем необычайных повестей и поэтических творений.

Так, сидя со мной за чашей вина, он спросил:
- Ведома ли тебе повесть о Вис и Рамине? Я давно хотел познакомиться с этой повестью и узнать об их судьбе.

Утомленная после осады, играя яхонтом, я ответила благосклонно:
- Я ее знаю, это прекрасная повесть. Она написана на языке любви. Пока ты со мною, я буду переводить ее для тебя.

Ибдал-Мелик Абу-Насор поблагодарил меня и обещал награду – долгую любовь и фрукты с рынка.

***

И сказала царица Шахро: будь моим в эту ночь!

Шах был молод. Лик напоминал солнце, а стан гибок и послушен.

Он был силен, как лев, и стремителен, как тигр. Терзая любовницу без устали, не жалел и не давал уснуть. Он вспахивал ее поле удлиненным плугом, орошая обильными дождями.

Жил шах до пришествия Христа и назывался Моабадом. У него вазиром был его брат, по имени Зард.

Наутро собрал шах весь двор свой, пригласил цариц и жен вельмож. И сказал при всех той, с которой провел ночь:
- Если ты теперь, в дни полной зрелости, похищаешь сердца, то какой же ты была в юности? Ты омрачила мое сердце и ввергла в безнадежность, так по крайней мере породнись со мной, выдай за меня твою дочь…

Роза, озаренная любовью, ему ответила:
- Клянусь твоим солнцем и плугом, вспахавшим меня, у меня нет дочери, а если она будет дарована, если зерно даст росток, непременно сообщу!

Развели они мускус с розовой водой, поцеловались и написали клятвенное условие: «Если Шахро будет дарована дочь, она станет женой Моабада».

Шаха настолько обуяло любовное безумие, что он готов был жениться на собственной дочери, ведь забеременела прекрасная царица в ту ночь!

***

По обшарпанной стене ползет таракан, я уставилась завороженная.
- Ну? – ты распахиваешь дверь туалета.
- Слушай, какое горе пережили они оба: он обручился с неродившейся, а мать сосватала отцу дочь! – говорю медленно, отрывая двухслойную, плохого качества бумагу и думаю, что в следующий раз привезу «Серлу».

Ты стоишь передо мной: высокий и грустный, мой хакимат – промысел божий. У тебя седые волосы, темные миндалевидные глаза. Ты знаешь фарси, а я знала, что ты придешь с востока.

«Неисчислимы дела и предательства сего мгновенного мира, этот гребаный бачок опять течет!» - говоришь ты и принимаешь меня на руки.

В постели ты вытянут, как солдат на карауле. Я твоя королева, ты отдаешь мне честь уже три раза подряд, ведь ты настоящий гвардеец!

Мы говорим по душам, ты лжешь, продолжая осаду. Зачем?
Слушай, от замужней женщины родится твое горе…

(продолжение всенепременно последует)