Падение низверженной плоти

 Пророк Ваще с отвращением оторвал взгляд от бутылки водки, стоящей на другом конце стола, и устремил свой взгляд на приготовленный ещё вчера салат "оливье". В его голове звучала скудоумная, назойливая попсовая песня, которую он тщетно пытался прогнать от себя. Голова разрывалась от полчища мыслей, стократно повторявшихся и не хотевших покинуть его.

 Вспоминая прошедшее празднество, он понимал, что такое времяпрепровождение опостылело ему, но он не мог придумать что-то лучшее. Осознание рутинности его жизни удручало, в его размышлениях всегда строился план лучших дальнейших своих преобразований, но воплощение своих идеалов постоянно откладывалось.

 Ваще посмотрел с умилением на Алевтину, мирно спавшую на диване. Над диваном висел портрет Ленина. Ленин выглядел, как всегда, приветливо и добродушно. Пророк Ваще привык с детства к этому лицу, поскольку в те времена портрет Вождя находился в каждом учреждении, да и не в единственном экземпляре. Для Пророка Ваще сквозь всё прошедшее время этот образ стал родным, несмотря на то, что он толком и не представлял, что это был за человек.

 Алевтина проснулась, её изумлённое очаровательное лицо показывало, что его обладательница ещё не понимает, где очутилась. Миловидная улыбка украсила её облик, когда она увидела Пророка Ваще.
 
 - Зачем ты надел эту корону?
 - Чтобы цепляться за время.
 - Это зачем ещё?
 - Время, как нить, проходит сквозь меня, тебя, окружающие предметы. Проходя сквозь вещи, оно изменяет их, старит людей. Вцепившись в него, я смогу двигаться вместе с ним, а относительно него оставаться неподвижным. Я не буду стареть, буду жить вечно.
 - Зачем тебе жить вечно? Что ты будешь делать с этой вечной жизнью?
 - Там видно будет. Придумаю что-нибудь.
 - А может тебе хотя бы попробовать эффективно тратить время, данное природой?
 - Нет. Этого явно мало, чтобы насладиться жизнью во всей её полноте.
 - А ты уверен, что Смерть позволит тебе жить вечно?
 - Ну, у неё то я спрашивать не буду, - самодовольно сказал Ваще. В его глазах тонули рассудительность и объективность.
 - А я живу, что бы встречать Новый Год. Провожу весь год в ожидании этого праздника. Уже осенью на душе становится радостнее. Предновогодняя неделя - верх торжества и счастья. Утро первого января - адская тоска, меланхолия ожидания следующего Нового Года.
 - Дед Мороз твой кумир? - ехидно спросил Ваще.

 Алевтина обиделась. Отвернувшись к стене, она закрыла глаза с намерением снова уснуть. Уж там-то её воспринимают всерьёз.

 У Пророка Ваще состояние было такое, что лень было шевелиться вовсе, но ни чего не делать было невыносимо скучно. Накопив сил, он встал и пошёл к выходу. Охота было прогуляться, посмотреть, что творится вне стен его дома. На нём вовсе не было одежды, но он усиленно старался производить впечатление, что одет и что такой же, как все. Проходящие мимо люди ему верили и не обращали на него ни какого внимания. Утро было пасмурное, понурое. Как обычно - грязь на улице, грязь в лицах людей. По лицам легко читались их скверные мыслишки, заботы сегодняшнего дня, похотливые фантазии, размышления о выпивке. Раздражали суетившиеся вокруг толстые тётки с нелепыми причёсками и дурацкими шляпами.

 Когда Ваще шёл мимо жалкого оборванца, тот воскликнул:
 - Сынок, подкинь мелочишку! А я помолюсь Богу за тебя!
 - Помолись, папаша, лучше за себя. Ведь бог - это единственное, на что ты можешь надеяться. Для тебя уже всё кончено, - по лицу Пророка Ваще расползлась алчная ухмылка, от которой бездомному стало жутко.

 Ваще решил не обращать внимания на окружающую мерзость и начал придумывать, чем бы сегодня потешиться себя. Его размышления были прерваны огалделыми криками и выстрелами. На улице началась перестрелка между двумя людьми. Ваще так и не успел понять, что происходит, и адекватно отреагировать, как шальная пуля с неистовым криком ворвалась в его голову, вылетела наружу и унесла с собой видимое изображение, слышимые звуки, привычное ощущение пространства...

 Он был _нигде_ и _никогда_, но почему-то мыслить он не перестал. Причём мыслить он мог как словами, так и образами, без участия слов. Он сразу понял, что умер, но в этом осознании не было ни огорчения, ни радости. Всё, что было до этого момента, потеряло для него всякую важность. Было любопытно, что будет дальше.
 - Вот она какая. Смерть, - подумал Пророк Ваще.
 Мысль вырвалась вперёд и начала вращаться вокруг него, как вращается электрон вокруг ядра. Он её не видел, не слышал, не думал, но она была.
 - Чё за хрень? - удивился Ваще.
 И эта мысль тоже принялась вращаться вокруг него. Это уже было довольно назойливо, и жутко хотелось избавиться от этого безобразия. В панике он надумал ещё кучу мыслей, которые тоже стали вращаться вокруг его сознания. И подключение к этому процессу очередной мысли было всё более досадно.

 Сколько это продолжалось, Пророк Ваще не понимал. Но, в конце концов, ему пришло в голову перестать думать словами и переключиться на образы. Образы не вращались вокруг него, этот факт радовал. Думанье образами ему понравилось ещё тем, что этот процесс происходил гораздо быстрее, и думать словами уже было просто лень. Хорошая штука - привычка, Ваще привык к вращающимся мыслям, и они уже не доставляли ему дискомфорта. Более того, он начинал осваиваться в этой новой своей ипостаси, и текущее состояние его вполне устраивало. Он уже начал ожидать, что придёт некая сущность и расскажет всё про законы мироздания, про загадки вселенной. Но никто не приходил.

 Только сейчас он понял всё блаженство его нового существования, не было мыслей, забот, физики, логики. Была абсолютная свобода. Он наслаждался ею, упивался бесконечностью этого состояния. У него есть всё, но ему не нужно ни чего. Внеземной восторг перешёл в умиротворённое удовольствие. Он понимал, что всегда мечтал об этом и, наконец, достиг желаемого.

 Внезапно состояние эйфории прервалось падением в какой-то тоннель. Он начал ощущать вибрации. Сначала они были редкими, но затем постепенно становились всё чаще и сильней. Чувство страха охватило Пророка Ваще. Он посчитал, что попадает в Ад. Перемещаясь по тоннелю всё дальше и дальше, он заметил, что у него появилось чувство осязания. Спустя некоторое время, он увидел приближающийся свет, а точнее он сам приближался к этому свету. Этот факт опечалил его, так как теперь он полностью потерял то внеземное состояние. Он перемещался прямо на тот свет, похоже это был выход из тоннеля. Более того, он начал чувствовать, что какая-то сила тащит его наружу. Оказавшись снаружи, он с диким ужасом и разочарованием понял, что находится в роддоме, что испытал процесс рождения, что эта женщина с растопыренными ногами - его мать, что столпившиеся вокруг люди - акушеры и мед персонал. Крик отчаяния и безысходности раздирал его глотку, казалось, что этот крик идёт из самой бесконечности. Это настолько оглушило, что он совершенно забыл всё, что происходило с ним до этого момента. Он стал обычным младенцем, ни чего не знающим, ни чего не умеющим, обречённым на муки в течение этой его земной жизни.

 А бывшее тело его, так и валялось с простреленной башкой, пока не началась зима, заботливо укрывшая гниющие останки снежным одеялом.