Спасатель

Часто на уроках ОБЖ (кто не знает, это – обеспечение безопасности жизнедеятельности) нам говорили, что мы живем в тревожный век, когда полно всяких катастроф, аварий и несчастных случаев. И рассказывали, как надо в этих случаях действовать, как спасаться и спасать других. Я сидел и думал о том, кого бы я стал спасать. Первым делом, конечно же, моего друга Кудрика – Вальку Кудряшова. Я буду тащить его на спине, он будет ранен, у него будут волочиться по земле ноги (я не раз видел такое в кинофильмах). А вокруг – огонь, взрывы! Я задыхаюсь от дыма, но тащу! Я cочинил про это целую историю и пересказывал ее Кудрику несколько уроков подряд, так что Тина Николаевна нас рассадила.
– Хватит, друзья, – сказала она. – Мое терпение лопнуло, – и переселила меня на свободную парту. Но мы надеялись, что за хорошее поведение нам разрешат опять сесть вдвоем.
А потом появилась эта новенькая – Вика, и ее посадили с Кудриком.
– Теперь уж нам вряд ли вместе сидеть, – хмуро проронил Валька на перемене, накручивая на палец чуб, который у него вечно топорщился.
– Надо что-то придумать, – сказал я.
Мы оба задумались и думали целых минут пять.
– Придумал! – воскликнул я наконец и хлопнул Кудрика по плечу. – Ты ее заболтаешь!
– Как это? – уставился на меня приятель.
– Ты станешь с ней болтать! Еще больше, чем мы с тобой. И тебя от нее пересадят. Опять ко мне, потому что других мест нету!
Кудрик в порыве восторга запрыгнул мне на спину, и я побежал с ним через весь класс, как будто это был раненый.
– А если ее пересадят к тебе? – спросил Валька, когда я сгрузил его в санитарную машину (то есть на парту). – Ничего ж не изменится.
– Хм, – потупился я, но тут же смекнул:
– Тогда я стану с ней болтать!
Так и решили. На следующем уроке я приготовился и жду: сейчас Кудрик начнет! Жду, жду – не начинает. Сидит, слюнявит палец и приглаживает им чуб.
– Ты что?! – набросился я на него после звонка. – Почему не болтаешь?
– Почему-почему... – проворчал друг. – Потому. Про что мне с ней болтать? С тобой – понятное дело, обо всем можно, а с ней?
– Про что угодно! – сказал я сердито. – Мели всякую чепуху.
Опять урок, а Валька опять сидит и точно онемел. Тогда я кинул в него резинкой, чтобы повернулся, и давай ему знаки всякие делать. Тычу пальцем в окно и изображаю двумя руками круг – мол, солнце. Потом попрыгал пальцами по парте – птички. Ну давай, действуй!
Кудрик шмыгнул носом, поерзал на сидении, наконец повернулся к новенькой и, кивнув на окно, что-то промямлил. Та посмотрела на него не то удивленными, не то испуганными глазами.
– Ну что? – подошел я к другу после урока.
– Сказал ей, что если в нашей школе террористы взорвут бомбу – нам придется прыгать из окон на клумбу.
– И что она?
– Сказала, что не допрыгнет.

Назавтра дело пошло лучше. Валька шептал громко (как договаривались), так что я даже слышал некоторые слова:
– ...а Мишка – р-раз! А он как шарахнет! А мы бежать! А Мишка...
Молодец!
В тот день Кудряшов заработал три замечания в дневник, и Тина Николаевна сказала, чтобы он пригласил в школу кого-нибудь из родителей.
– Еще немного, и меня из школы выпрут, – пожаловался он мне. – А ей хоть бы хны!
– Ты балбес! Ты один болтаешь. А ты к ней приставай, спрашивай чего-нибудь, чтобы она тоже болтала, – поучал я.

Дни стояли весенние. Валька с Викой сидели против окна, и когда солнце озаряло их головы, то казалось, волосы на них вот-вот вспыхнут, и мне придется их тушить.
Кудрик шептался теперь с соседкой постоянно, у него это получалось совершенно натурально. Уже и Вика получила несколько замечаний, и я ждал: еще малость – и их рассадят.
Как-то в эту пору я взял у Вальки тетрадку по русскому языку, чтобы сверить с ним домашнее задание. Я листал тетрадь друга, с удовольствием отмечая, что его почерк очень похож на мой, как вдруг изнутри выскользнула на парту фотография. Из темной глянцевой глубины, чуть склоненное набок, на меня глядело девчоночье лицо. Лицо Валькиной соседки! Какое-то время я смотрел на изображение, пока мне не показалось, что это стыдно – так пристально рассматривать человека, даже на фотоснимке. Я прикрыл снимок ладонью, но сквозь пальцы выглядывал лукавый, как мне чудилось, глаз.
И тут до меня дошло: Кудрик в опасности! Я слышал, что мужчина, влюбленный в женщину, становится сам не свой, ему тогда и на друзей, и на все на свете наплевать. Я вспомнил, что Валька давно уже не спрашивает меня, о чем ему говорить с напарницей. Да и вообще он стал какой-то не такой...
Я покосился в их сторону. Из-за Кудрика был виден лишь краешек Викиного лица и уголок глаза. И в этом уголке как будто искрились насмешка и торжество.

Шел урок ОБЖ. Преподаватель развесил свои плакаты. Люди на плакатах были похожи на розовых пластмассовых кукол с лицами, которые не меняют выражения, даже если поблизости что-то горит или взрывается. Я по старой привычке повернулся в сторону Кудрика, чтобы вместе посмеяться над этими плакатами, и только повернувшись, вспомнил, что он теперь не один...
Они, как всегда, о чем-то оживленно шептались. Вика тихо смеялась, опустив голову и прикрывая ладонью рот. Потом она принялась что-то писать и один раз блеснула глазами в моем направлении. Валька сложил ее листочек и бросил мне.
Аккуратным, похожим на взрослый, почерком на кусочке бумаги было написано: «Валентин говорит, что в случае какой-нибудь опасности ты его спасешь. А меня?»
Она что, насмехается? Мне захотелось пожевать эту записку и залепить ею Кудрику в лоб: зачем он, дурак, рассказывает ей о наших делах? Я рассерженно скомкал бумажку и бросил под парту.
Но потом мне все вспоминалась эта ее записка. В самом ли деле она желала, чтоб я ее спасал?
С того дня я стал следить за Валькиной соседкой. Делая вид, будто смотрю в окно, я украдкой приглядывался к ней. Я объяснял себе это тем, что я хочу узнать, чем она так подействовала на моего друга. Вроде бы ничего особенного в ней не наблюдалось: все как у всех. И все-таки было что-то такое, из-за чего она казалась лучше других...
Нет, говорил я себе, хватит думать о ней. Пора подумать о друге. Но почему-то о друге как-то не думалось. Я пробовал, как раньше, вообразить, будто спасаю Кудрика во время землетрясения или пожара, но вместо Кудрика мне представлялась Вика. Я нес ее на руках сквозь дым и огонь, сам израненный, а она прижималась ко мне со страхом и благодарностью. Замечтавшись, я видел все новые и новые катастрофы. Чудовищные наводнения, такие, что вода достигает окон нашего второго этажа и обрушивается водопадами прямо в класс. Или извержение вулкана рядом со школой, так что потоки лавы перекрывают все пути к отступлению. Или нападение террористов на школу, чем нас не раз пугали учителя. И неизменно, проявляя невероятную ловкость и силу, я, точно герой фильмов-боевиков, выносил на руках Вику.

В теплую и сухую погоду уроки физкультуры проходили у нас на улице, на площадке за школой. В тот день мы сдавали прыжки в высоту. Мальчишки сдали первыми (я, между прочим, взял метр двадцать), и теперь пошли девчонки. Прыгнула одна, другая, третья... Вот и Вика, такая необычная в черном трико, разбежалась, оттолкнулась от земли и уже почти взяла высоту, но зацепилась ногой за планку и как-то неуклюже упала на песок. Попробовала встать, но сморщила лицо. Ее окружили подружки.
– Что случилось? Нога? – наклонился над ней преподаватель.
– Где больно? Здесь? Здесь? – (Вика слегка ойкнула). – Похоже, растяжение. Надо к врачу.
Мне было досадно, что именно Вика, с которой я столько раз оказывался мысленно в грозных и опаснейших ситуациях, из каких мы едва выходили живыми, что именно она так неловко прыгнула и теперь сидит на земле перед всем классом, перепачканная песком.
– Ребята, кто-нибудь помогите однокласснице дойти до медпункта, – проговорил физрук.
Разве это тот случай, о каком я столько мечтал, подумалось мне. В ту же минуту я почувствовал грубый толчок, и мимо меня прошел Кудрик. Он протиснулся между девчонками и нагнулся над Викой. Она обхватила рукой его шею, привстала, и он повел ее к школе. Она скакала рядом с ним на одной ноге.
Ну и что, угрюмо думал я, бредя следом вместе с остальными. Подумаешь! Что тут особенного? Вот если бы случилось что-нибудь этакое... Рванула бы где-то поблизости цистерна с бензином или упал огромный метеорит – я не задумываясь подхватил бы Вику на руки... У нее были бы опалены волосы, а на мне дымилась одежда, и я, сам раненный, истекая кровью, все равно нес бы ее… А за спиной продолжались бы взрывы, и летели осколки, и я прикрывал бы ее своим телом...
Но ничего такого не случалось, и впереди меня Кудрик вел Вику.