Песня песен... армейские причуды

 Ничто так не сплачивает воинский коллектив, как проведение построений на плацу. Следуя этой жизненной аксиоме, дружный состав полка собирался на асфальтовом пятаке по малейшему поводу. О, поводы могли быть, как сиюминутными, когда отец-командир хотел доверительно взглянуть в глаза тремстам подчиненным, или же имели более серьезные основания, как, например объявление о проведении праздника труда в воскресный день.
 Известно, что если солдат застыл неподвижно, степень вероятности совершения им какого-либо преступления многократно возрастает. Поэтому срочная служба проходила в постоянных шествиях, либо на плац, либо с него, остальное - сон, прием пищи, хозработы - составляли небольшие промежутки времени между построениями.
 А вот на плацу неподвижность не только не возбранялась, но и приветствовалась. "Вольно" и "смирно" - две основополагающие позиции, изучаемые с момента начала службы и проверяемые на правильность весь срок службы. Присутствовали, конечно, и небольшие дополнения, к этим, двум столпам армейского быта - "равнение на", "правое/левое плечо вперед", "шагом марш", "песню запевай" и совсем не популярное "разойдись".
 Мероприятия на плацу проводились в любое время суток и при любых погодных условиях. Вид ровно и неподвижно стоящих молодых, здоровенных парней, наполнял командирские души тихой радостью. Наличие ветра, дождя или снегопада, только усиливало значимость акции.

 Поздняя осень. Листва желтеет. Асфальт на плацу, тщательно выскобленный ломами дежурной сменой, чернеет и поражает своей девственностью. Видимо задалась ночка у нарядников.
 Утро. Где-то просыпаются люди, собираются на работу или же вовсе никуда не собираются и спят глубоким, гражданским, сном. Но не в войсковой части "Н".
Уже отбегали, проверились на наличие, умыли и побрили лица тупыми лезвиями "Нева", начистили кирзу до отражаемости рожи сержанта.
 Скоро завтрак. Урчание пустых желудков рокочет и стелется над частью. Звук, предвещающий скорый завтрак и предшествующее построение.
 "Сторооооойсь" - проносится между казармами.
 Холодный ветер стелется над плацем. Повзводно, поротно. Зеленые гусеницы подразделений уныло заполняют плац. Предзавтрактное построение. Легкий минус приятно бодрит присутствующих, забирается под ХБ и ласково собирает кожу в пупырышки.
"Блляяяяя..." - тихо шепчут солдатики похожие на зеленых пингвинов. В столовую в шинелях не ходят, моветон, простые гимнастерки, штанцы и вечные сапоги... ах, да, и головной убор с кокардой. Приподнятые плечи, сизые носы-клювья, сжатые в кулаки синие пальцы и взгляд, всепрощающий, добрый.... залитые пофигизмом буркала.
 Ротные собираются перед строем, балакают о проблемности офицерского бытия. Прапора, эти недоофицеры, вспоминают даты окончания контрактов, угрюмо поглядывая на виновников своих бед - рядовой состав.
 Полковой командир, соответственно полковник, в народе нареченный Курдюком, из-за созвучия со славной фамилией, являть свой лик не спешит. Зачем? Уронить свое достоинство?  Значимость? Нееет.
 Выдержанность и терпеливость. Он с любовью наблюдает, из окна теплого штаба, за строем, его почти что детей... Куда они без него? Потеряются без "твердой руки".
 Сегодня он решил ввести новшество, которое, наверняка, получит широкую огласку в округе и он получит благодарность от Генерала, а то может, и медаль на юбилей части. Лицо отца-командира смягчилось, он почувствовал, как китель приятственно оттягивается вниз, под тяжестью награды.
 Идея проста, как и все гениальное! Хватит петь ребятам в строю, нет, конечно, пусть и в строю, но вот на плацу, чтобы подчеркнуть торжественность момента, исполнить Гимн страны! Это - идея идей. Ему вспомнился хор имени Пятницкого - слитное, мощное звучание, наполняло его трепетом и восторгом. Хотелось жить, и служить Родине. Он провел правой ладонью по погону на левом плече, ощутил колючие звезды. Он не был бы командиром, если бы не продумал все до мелочей: вышестоящие о нововведении предупреждены, нижерасположенные наставлены.
 Не было, не было у него веры в личный состав, не знают святых слов, потому он распорядился пустить из клубного динамика фонограмму в исполнении вышеупомянутого хора. Глупым несмышленышам останется только подпевать. Но какой резонанс получит его начинание. Обставил всех в округе.
 Ласковыми глазами он глянул из окна на плац - стоят родимые, ждут.
 Замерший строй притих, когда из дверей штаба показалась фуражка Курдюка, похожая на взлетную палубу авианосца. Неторопливо, но, чеканя каждый шаг, подкрепляемый весом изрядного животика, отец-командир прошлепал на заглавное место.
 О, это место, вожделенное и не доступное. Решающее место. Плох тот офицер, который не мечтал бы, вот так, встать перед строем. Прочувствовать, как от одного его слова-приказа, весь полк начнет маршировать в ногу, запоет дружно и слажено.
 Ротные голодными глазами ели погоны, светившиеся на плечах командирской шинели. Прапора с тоской поглядывали на казармы, где их ждал уют каптерок и заныканная протирочная жидкость. Сержанты мечтали об отпуске, взгляд их был рассеян и неопределен. Рядовой состав мерз, стучал зубами, им мнилась команда - "Раздатчики пищи, встать, приступить к раздаче"...
Доклад дежурного, серой небылицей, стек в уши будущего медалиста.  Ротные отчитались за успешно проведенную ночь.
 Наступал решающий момент...
 По взмаху властной руки клубный динамик зашипел старой пластинкой и выдал первые аккорды Гимна.
 Ротные засуетились, оглядываясь - ну же ребятки, всю ночь тренировались, не подведите. Лица их стали суетливыми, руками они пытались копировать властный жест. Но движения были неопределенными и не вызывали доверия у солдат.
 Как-то сложилось, что главным, запевальным подразделением, оказался хозвзвод, сказалось его близкое расположение к динамику. Самое сытое, ленивое и грязное, не слышащие никакой другой музыки, кроме хрюканья хавроний, да гудения котельной, вздрогнуло единым существом и открыло рот.
 - Аааааа...ССССССС
 Скорее угадали, чем запели, кочегары с поварами.
 Эстафету, чуть позже, приняла рота командного пункта. Там ребята были образцовыми, никогда не подводили командира, ни внешним видом, ни пением песен, ни знанием устава. Они дружно начали, подхватили священный гимн....с первой строчки, когда, собственно хозвзвод её закончил и уже приступал к исполнению второй.
Авианесущая фуражка испугано завертелась, видимо её носитель почувствовал неладное, но лавину не остановишь, и пение подхватила авторота. Ребята там были, хоть и не очень дисциплинированные, но зато здоровенные, с ясными глазами. Их дружный рев затмил пение предыдущего хора. Уверенная первая строчка, вылетев, взметнулась в синее небо стаей галок, опали последние листья с любимого командиром тополя, пронеслась над хозвзводом, поющим окончание куплета, и сбила с ритма запись льющуюся из динамика.
 Авторотный с гордостью глянул на командира, тот стоял застывший, с остекленевшими, вытаращенными глазами. "Нравится" - фатально ошибся главный шофер полка.
 Тем временем в дело вступил дивизион боевого дежурства. От предыдущих выступающих коллективов, он отличался только количеством, то есть по человеческим, а стало быть, и  певческим, ресурсам. Раза в два и отличался, в большую сторону. Боевые ребята, текста не знали, не досуг, но петь начали дружно. Благо слова расслышали в исполнении автороты. Включившись в общее пение, они, заставили умолкнуть, начавших было выть, окрестных собак. Лопнуло несколько ламп в прожекторах освещающих мероприятие. В соседнем, с частью, городке дома замигали включающимися-выключающимися окнами. Взлетевшие и вернувшиеся галки сорвались с деревьев и покинули территорию полка, улетев, в столь не характерную для них осеннюю миграцию в теплые и тихие страны. У рожениц, в недалекой больнице, начались преждевременные схватки, и врачи не успевали, не успевали...
 Старик-сторож, в соседнем овощехранилище, очнулся от бдительного сна, перекрестился левой рукой и вновь уверовал.
 Вой поднимался над плацем, слитный, мощный, все сокрушающий.
 Звучал Гимн....