Маленькая смерть

1
Он потерял счет времени. Да и какое значение может иметь время, когда такая красота вокруг. Сергей не догадывался, что это возможно – просто ходить и глазеть по сторонам, напрочь забывая о работе, о своих и чужих проблемах. Кто бы мог подумать, что ото всех невзгод его сможет отвлечь обыкновенный лес, который еще в детстве Сергей прошел вдоль и поперек, благо жил совсем неподалеку.
Впрочем, нет, в этот раз лес был совсем не обыкновенным. Это потрясающе, насколько приходящая осень способна изменить все вокруг; стать силой, способной смешать красные, зеленые и желтые краски в такой пропорции, что человек просто не может отвести от этой картины своих очарованных глаз. Шелест травы от легкого осеннего ветерка; птицы, не спешащие еще в теплые края; запах листвы, готовящейся к прощанию до следующей весны… Хотелось говорить стихами, несмотря на то, что Сергей всегда был так далек от поэзии. Мысль о том, как мало нужно человеку для счастья, внезапно перестала быть для него пустой красивой присказкой, и от этого на душе стало легко.
"Да-а, что с человеком делает природа", – сказал про себя Сергей и оглянулся. Лана шла следом. Нет, не шла – плыла. Сама мечтательная задумчивость. "Именно так, наверное, и выглядят сказочные принцессы", – промелькнуло в голове Сергея, и он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. Нежная улыбка благодарного ребенка. "Как она красива", – подумалось Сергею. "Каждая черточка, каждое движение – идеальны. И букет из осенних листьев в ее руках, и внимательный взгляд светящихся тихим счастьем глаз". Она посмотрела куда-то вверх, на верхушки деревьев, и солнце тут же появилось из-за облака, словно пожелав заглянуть в ее глаза. Осень радовалась вместе с ней, в этом не было никаких сомнений. "А может быть, женщина в таком душевном состоянии способна вызывать солнце и разгонять тучи? Неплохая фишка", – усмехнулся он. Сергей поднял свои глаза на небо. Несколько облаков старались, как могли, закрыть собой светило. Мало шансов. "Дождя не будет", – подумалось Сергею.
И тут он споткнулся.

Звонок.

Внезапно солнце скрылось, как бы опровергая его предыдущую мысль. Но нет, не просто зашло за тучу. Оно словно исчезло совсем, вокруг стало резко темнеть. Подул сильный холодный ветер. "Ничего себе превращеньице", – сказал себе Сергей, растерянно улыбнувшись. Он оглянулся на Лану. Но ее не было. Улыбка моментально слетела с его губ.

Звонок.

"Лана!" – выкрикнул он, однако голос его тут же утонул в шуме листвы, который из приятного шелеста неожиданно превратился в какое-то свирепое шипение. Сергей замер, шокированный странной переменой. Он снова попытался выкрикнуть ее имя, но бесполезно – ветер не давал возможности Сергею даже услышать себя. Он бросился на поиски, продолжая звать ее. Но Ланы нигде не было. Как будто он все это время бродил по лесу один. Темнело очень быстро. Сергей с нарастающей паникой осмотрелся по сторонам и похолодел. Перед ним был совсем незнакомый лес, просто какая-то стена из деревьев.

Звонок.

"Где ты, Лана", – тихо прошептал Сергей, не в силах сдвинуться с места. "Лана", - повторил он, оглянувшись в почти полной темноте. Наконец он поднял бледное лицо к небу. Но небо было безучастно серым. Солнце исчезло.

Звонок.

Звонок.

Звонок.
Подушка, влажная от пота. Постель, смятая настолько, что верхний край простыни выбился из-под подушки куда-то на уровень груди. Последствия беспокойной ночи. Жуткий привкус во рту, и голова, предпочитающая вообще не подниматься хотя бы с такой подушки – дополнения, последние штрихи к картине.
Звонок.
Он посмотрел по сторонам, напрягая утомленный мозг, и снова прикрыл глаза. Все нормально. По крайней мере, он находился в своей кровати, в своей квартире. Остальное вылечим.
Звонок.
Несмотря на слабость, он стремительно метнул руку к телефонному аппарату, едва не сбив торшер.
– Алло? – прокричал он в трубку каким-то неузнаваемым голосом.
– Восемь гудков, – сообщил в ответ чей-то бодрый голос. – Привет, Серега! Судя по голосу, тебя можно поздравить с добрым утром!?
Сергей помедлил, собираясь с мыслями.
– Да, что может быть лучше, чем утренний телефонный звонок… – проворчал он.
– Интересно, что бы ты сказал, если бы это была Ланочка, – не сбавляя темпа, проговорил голос в трубке. – Кстати, уже день, старик!
Сергей снова помедлил, на этот раз выискивая часы.
– Слушай, Олег, ты не знаешь случайно, где мои часы? – прекратив поиски, сказал он.
– Как же не знать, чудо ты в перьях. Я же сам их тебе в карман брюк положил. Ты мне их подарить вчера хотел, добрая душа. Но, как оказалось, я человек скромный, а может, просто выпил мало, как думаешь?
– Нет, конечно, ты скромный парень, что бы я без тебя делал, – с некоторым облегчением в голосе сказал Сергей, действительно находя в кармане валявшихся рядом с кроватью брюк часы. – Ё-мое, 12.10? Это что, правда?
– Quite right, my dear friend! – чуть ли не выкрикнул Олег. – Абсолютно точно, пацан.
– Хорошо, что сегодня суббота, – выдохнул Сергей, прикладывая свободную руку к голове и морщась.
– Да как тебе сказать… Я знаю, конечно, старик, что ты сейчас морщишься от головной боли, что мечтаешь о пиве и покое. Но… Только лучший друг способен сообщить тебе эту пренеприятнейшую новость, – с необыкновенной жизнерадостностью выговорил Олег. Он явно развлекался.
– О, нет! – закатывая глаза и зарываясь головой в подушку, пробормотал Сергей.
– Да.
– Нет!
– Да-а! – с деланной кровожадностью в голосе провозгласил Олег.
– Нет! Нельзя так, черт возьми, – стараясь не кричать, дабы не сделать больнее голове, сказал Сергей. – Предупреждать надо заранее! Так и говорить: "Завтра у тебя, уважаемый Сергей Матюхин, съемка! И нефиг гулять, а иди домой и ложись спать или смотри футбол".
– Не раздражайся, тебе сейчас нельзя, – стараясь смеяться не очень громко, проговорил Олег. – Ты же знаешь нашего редактора. Go ahead, eagles! То есть вперед, орлы!
– Да знаю я, нечего переводить, – автоматически пробормотал Сергей.
– Так вот. А насчет съемки, тут уж работа у тебя такая вредная, не знаешь, когда и кто преставится. Криминальная хроника – это тебе не шишел-мышел.
– Что-то серьезное? – печально спросил Сергей.
– Вроде как убийство. Или самоубийство, кто там разберет.
– Где?
– На Семеновской.
– На Семеновской? – воодушевился Сергей. – Слушай, дорогой ты мой человек!
– Так… – раздался слегка поблекший от понимания голос Олега.
– Братан… Выручай, это ж совсем рядом с вами. Поснимайте с Кириллом, пожа-а-а-а-а-алуйста. Прислушайся к воле умирающего.
В трубке воцарилось молчание.
– С тебя пиво, – донесся, наконец, голос спасителя. – Даже два. С водкой…
– Хорошо-хорошо, – прервал его Сергей. – Спасибо, старик. Может быть, теперь я даже выживу, хотя без пива мое дело все равно табак.
– На кухне, в холодильнике, – нетерпеливо проговорил Олег. Оптимизма в голосе несколько поубавилось.
– Ангел! Ангел-хранитель! – воскликнул Сергей.
– Сам ты… Просто со вчерашнего осталось. И всем досталось. Стихи! – просветлевшим голосом заметил Олег.
– Слушай, а ты-то чего такой трезвый? Не пил что ли? – с любопытством спросил Сергей.
– Так я ж женат, старик. Нинка Алексеевна – моя жена, ты в курсе?
– Ах, да, черт, извини, старик, – не зная, что еще добавить, сочувственно пробормотал Сергей.
– Блин, все равно вчера устроила… Ну да ладно. Тебе, надеюсь, повезет больше в этом плане.
– Брось, старик, все нормально у тебя будет.
– Если бы не ребенок, я, может быть, тебе бы и поверил, – усмехнулся Олег. – О'кей, пацан, отдыхай-отгнивай. Нам уже скоро ехать.
– Спасибо, да возблагодарит тебя всевышний за доброту к ближним! – проговорил Сергей, радуясь, что не очень расстроил друга глупым вопросом.
– Аминь! – воскликнул Олег. – В понедельник чтоб был на работе. Молодой и красивый.
– Обязательно! Спасибо!
– Пока. Привет Лане.
Сергей попрощался, на всякий случай не передавая привет жене Олега. Просто на всякий случай.
Положив трубку, он посмотрел вокруг. Да, это была его квартира. И в ней явно необходимо было прибраться. Но не сразу. Не сразу.
– Сейчас надо заняться здоровьем, – сказал он вслух и, пошатываясь, отправился на кухню.

2
Когда телефон зазвонил снова, на часах было 18.40. За окном лил неприятный осенний дождь, так что погода была идеальной для того, чтобы запереться дома и спать, забыв обо всех делах. Правда, при этом желательно отключать телефон, иначе "все дела" сами о себе напомнят.
Вот и напомнили.
"Неужели кто-то не знает, что лучшая участь для трезвеющего журналиста – это отдых и покой?" – спросил сам себя Сергей, глядя на телефон.
"Лана. Счастливый человек, не знающий о моем состоянии", – предположил он в ответ и взял трубку.
– Привет, это опять я, – послышался из трубки голос Олега.
"Ах, как я ошибся", – подумал Сергей.
– Здорово-здорово. Что нового в нашем королевстве?
– Вы срочно нужны России, дорогой товарищ, – металлическим голосом провозгласил Олег.
– Да что вы говорите, сударь? Снова революция? Нет, сегодня я пропускаю. Что-то не в духе…
– Родина зовет. Вы слышите? Звонят колокола… – с придыханием прошептал Олег.
– Так, – сказал Сергей. – Теперь попытаемся расшифровать. "Родина зовет" – значит, Фролову что-то от меня понадобилось. "Звонят колокола" – видимо, горит какой-то репортаж. Right?
– Обезоруживающая логика, – давясь от смеха, проговорил Олег. – Но увы, дорогой Ватсон. Ваши выводы верны лишь наполовину… Редактору нашему главному действительно кое-что нужно. Но материал вовсе даже не горит. Я думаю, этот сюжет мог бы подождать до понедельника. Если бы им занимался сегодня ты, а не я.
– Убийство на Семеновской, – простонал Сергей, обессиленно падая на подушку.
– Да, старик. С той лишь разницей, что это самоубийство.
– Не понял. Кто-то из шишек покончил с собой?
– Может быть, в прошлой жизни он и был шишкой. Вернее, теперь уже в позапрошлой. В прошлой он был обыкновенным парнем, страдавшим от наркомании.
– Проблемный сюжет?
– Нет, от тебя требуется обыкновенная вставочка в "По горячим следам". Эфир в воскресенье вечером.
– Погоди-погоди, Олег. Я перестал догонять что-то. Ты мне объясни, с какой стати такой дешевый сюжет должен оказаться в эфире завтра? – Сергей от удивления присел на кровати.
– Да в общем ни с какой, – с легкой иронией в голосе произнес Олег. – Официальная версия – недостаток хронометража. Вместо десяти минут записано восемь с половиной.
– Но это ж ерунда, – возразил Сергей. – Заниматься монтажом в воскресенье, чтобы какой-то пустышкой забить полторы минуты эфира? Просто Фролов меня подставил. За то, что я тебя поднапряг?
– Но я тебе об этом не говорил, – добавил Олег.
– Блин, шо деется, – пробормотал Сергей, взъерошивая волосы.
– На самом деле наш папаша, конечно, погорячился. Просто он не видел тебя вчера и не слышал тебя сегодня. Он бы мог изменить свое мнение.
Сергей помолчал, осмысливая случившееся.
– Но ты ему хоть сказал, что мне плохо и что я вчера не по своей воле? – спросил он, наконец.
– Да, причем во вполне горестных тонах. Но такое ощущение, что старик и сам вчера где-то долбанул. А с похмелья он не только злой, но и… как бы это помягче… тупой.
– Ясно, – заключил Сергей. – Хорошо, что я все же не вышел сегодня. Если мы с ним сегодня в одной "весовой категории", значит, мог бы быть скандал.
– Боюсь, ты перевешиваешь, – насмешливо заметил Олег.
– Думаешь? Тогда тем более, – улыбнулся Сергей. – Слушай, ты помнишь, что там было вчера? Просвети, мне что-то ничего не вспоминается.
– Неудивительно. Ты, наверное, здорово обрадовался, обнаружив, что проснулся в собственной квартире, – все тем же насмешливым тоном проговорил Олег.
– Да, есть такое дело, – слегка смутившись, сказал Сергей.
– С какого места? – осведомился Олег.
– Начни с начала, не ошибешься. Не то, чтобы я ничего не помню, просто есть много спорных моментов.
Олег начал рассказывать.

3
Рассказ этот для Сергея сам собой разделился на две части.
Первая часть, как выяснилось, запомнилась ему достаточно четко, и никаких проблем с ее восприятием не было.
Да, это было достаточно обычное мероприятие. Просто день рождения, который, как всегда, свалился на головы основной массы сослуживцев новорожденного (в данном случае им был оператор Валера Сергеев) совершенно неожиданно. Все как полагается – по червонцу с каждого на подарок, поздравления, пожелания, нежные поцелуи дам. Счастливая улыбка новорожденного, его предложение всем отметить этот "великий праздник" с последующим благодарным отказами занятых + малознакомых и радостным согласием "ближнего круга" (к которому принадлежали и Сергей с Олегом). Далее сбор по окончании рабочего дня (в этот раз около 19 часов) в кафе-баре "Лэйтнайт" на Арсентьевской, где заранее заказаны стол, выпивка, закуска и поспевающий повсюду официант в белой рубашке с бабочкой. Конечно, не только Валера Сергеев приложил руку к осуществлению этого мероприятия. Вступали в ход "резервные фонды" – связи, которых у "людей СМИ" не так мало; помощь начальства, которое, как и каждое начальство, души не чает (кавычки прилагаются) в собственных сотрудниках – короче, больших организационных проблем не возникло.
Помимо Валеры, Сергея и Олега "отметить" собралось восемь человек. Алексей Градиленко (для друзей просто "Грандж" – из-за любви к тяжелой музыке) – длинноволосый невысокого роста парнишка, работавший над музыкальным оформлением развлекательных программ, пришел уже слегка "не в себе" и уже через час был эвакуирован домой на машине Жени Александрова, к счастью, жившего неподалеку и по доброте душевной согласившегося помочь. У бедняги Гранджа, как выяснилось, тот день был выходным и времени он, похоже, зря не терял.
Присутствовали также: серьезный парень по имени Володя Белов – специалист по рекламе – со своей симпатичной немногословной женой Наташей; остряк Николь Максименко – компьютерщик, в последнее время занятый разработкой новой серии заставок для программ, с Верочкой, веселой маленькой брюнеткой из рекламного агентства; журналистка Тамара Куницына – дама, уважаемая Сергеем за абсолютную прямоту характера и серьезность на работе, а также за удивительную жизнерадостность и чуткость вне ее – вообще, так Сергею представлялась сильная женщина. Саша Петров работал оператором, как и новорожденный, и был чем-то даже похож на него – такой же с виду беззаботный и довольный жизнью человек, проработавший на ТВ уже больше двадцати лет.
В принципе, все они были чем-то похожи друг на друга – люди, несущие информацию в массы.
И только один человек на этом "празднике жизни" оказался не из числа работников СМИ. Им был Макс Ларецкий, работавший охранником в одной из фирм, в прошлом бывший телохранителем шефа телекомпании. Собственно на этой-то работе он и познакомился с Валерой, а затем и с Сергеем, который, впрочем, не знал, что новорожденный продолжает поддерживать дружеские отношения с ним. Поэтому появление Макса среди друзей Валеры было для Сергея сюрпризом, к которому он не знал, как относиться.

Далее следовала вторая часть рассказа Олега, интересовавшая Сергея значительно больше. Слишком много пробелов сохранялось в его памяти при воспоминании о происходившем затем.
Впрочем, все, что началось после того, как все собрались, было вполне закономерным, так что даже если бы Сергей и не помнил этого, он легко мог бы догадаться. Конечно, празднование медленно разгорелось. Поздравления, пожелания "юбиляру" (Валере "стукнуло" 35), звучавшие, разумеется, в качестве тостов. Всем становилось лучше и лучше по мере "продвижения". Как говорил Владимир Семенович Высоцкий: "После третьей все уже друг друга любят, никто никого не слушает…" Впрочем, не совсем так, конечно. Олег пил мало (как обычно), Володя также не особо налегал (непьющая совсем Наташа сидела рядом и зорко следила за деятельностью супруга). Остальные, со слов Олега, праздновали "на всю катушку".
Домой развозили Наташа с Володей (именно в такой последовательности, т.к. Володе все же не следовало садиться за руль), а также, "на грани фола", Олег на машине Саши Петрова (права у Олега были, но его авто уже пару недель как ремонтировалось).
Тем не менее, никто никого не заловил, и все были доставлены домой в целости и сохранности, в том числе и "юбиляр" с Сашей, которым было, по словам Олега, "лучше всех". Сергей же, напротив, был достаточно хмур, однако, с просветлениями, во время одного из которых он и хотел подарить часы Олегу "в благодарность за многолетнюю дружбу". Олег привез Сергея, слабо сопротивлявшегося "окончанию банкета", домой в три часа ночи, "уронил" его в кровать (на счастье, уже расстеленную), и уехал, оставив драгоценное пиво в холодильнике. Дома Олега ждал скандал с женой, чего он вряд ли заслуживал, учитывая проделанную работу по транспортировке. Но это была уже совсем другая, хотя и достаточно обыкновенная история, о которой он не хотел распространяться.
– Да уж, радоваться особо нечему, – протянул Сергей, когда рассказ подошел к концу.
– Зато поучительно, – важно добавил Олег. – Мораль: "Рассчитывай свои возможности вовремя, а не во время".
– Но ты же не принимаешь меня за конченого алкоголика?
– За конченого не принимаю, – обнадежил Олег.
– Просто так получилось, – не обратив внимания на реплику, продолжил Сергей. – А как "так получилось"?… Черт его знает. Чего ж мы такое пили, что у меня к середине так память вырубило?
– Что-что, известно что. Водка + пиво. Равняется соответственно… – с сарказмом в голосе произнес Олег.
– И все?
– Наверное, кто за вами уследит. Трезвый-то да за бандой пьяниц.
– А дамы? – почему-то спросил Сергей.
– Да вино какое-то… Даже и бутылку не допили. Тамара вообще потом на водку перешла.
– Сумасшедшая, разве так можно, – сочувственно проговорил Сергей.
– Да ладно, не суть. Ну, был день рождения. Ну, прошел день рождения. Life is still running.
– Бежит-то она бежит, но порой после таких праздников этой самой жизни приходится горько расплачиваться, – сказал Сергей, потирая лоб. – Вот мне и свалился этот дурацкий репортаж.
– Ладно, не канючь. Там работы-то на час. Все снято, только озвучку.
– Ну ладно. Ты идешь?
– Приду, так и быть. Надо тебя ввести в курс происшедшего. С Кириллом мы договорились на половину третьего, на студии.
– О'кей, так тому и быть.
– Ланка не звонила?
– Да нет, она ж в отпуске. А междугородние звонки с целью узнать, как там поживает твое сокровище – это из вчерашних дней. Слишком романтично.
– Это для неженатого романтично. А для женатого – доклад о проделанной работе.
Сергей рассмеялся. "Да, этот парень умеет поднять настроение", – подумал он.
– Ладно, старик, до завтра. Пора все ж таки на ужин, – сказал Олег.
– Счастливо, привет супруге, а дочке Яночке особый.
– Передам, вот обрадуется, – пробормотал Олег и повесил трубку.
Сергей поднялся с постели и, потягиваясь, подошел к окну. Снаружи не было ничего необычного. Дождь из временного постепенно превращался в постоянное явление. При взгляде на такую погоду ему сразу вспоминалась стандартная фраза синоптиков о том, что осень все увереннее заявляет о своих правах. Да, пора бы уж. Сентябрь подходил к концу; надеяться на бесконечное Бабье лето можно было сколько угодно, но сбыться этим надеждам не суждено было никогда. Как там пел Витя Цой: "Дождь идет с утра – будет, был и есть…" Именно так. Под таким дождем исчезают последние следы лета. На улицах меньше улыбок, солнца и зелени; люди облачаются в плащи и куртки (в результате чего дамы выглядят уже не так соблазнительно). "Да, если лето – это маленькая жизнь, то осень – это определенно маленькая смерть", – подумалось Сергею. Он еще пару минут оценивал безрадостную обстановку за окном, затем задернул занавеску. Не время для минорных настроений.

4
Олега он встретил, еще не доходя до телецентра. Уверенной пружинящей походкой довольного жизнью человека тот направлялся к входу. Обернувшись на оклик Сергея, он остановился и, изобразив на лице лучезарную улыбку, картинно пошатываясь, пошел навстречу. "Прекрасно выглядит", – в очередной раз подумал Сергей. – "Что это? Результат действия обостренного чувства юмора или последствия правильного образа жизни?" Скорее, это был безудержный оптимизм – то, чем обладал Олег Терехов и чего так часто не доставало ему, Сергею. Что ж, тут оставалось только вздыхать и завидовать.
– Привет, ковбой! – воскликнул Олег, хлопая Сергея по руке. – Ну что, типа поправился?
– Ладно-ладно, когда-нибудь я тебя тоже напою, поглядим, кто будет дразниться, – с улыбкой проворчал Сергей.
– Ха-ха, может быть, только скоро не обещаю. Пошли, а то Кирюха, как я полагаю, уже рвет и мечет.
Они двинулись к входной двери.
– Черт, неудобно получилось и с Кириллом тоже, – проговорил Сергей с легкой досадой в голосе. – В общем, я вас обоих подставил.
– Ля-ля-ля-тополя, – сказал Олег. – Хватит рыдать, старик. Что сделано, то сделано. Кто ж знал, что Фролов так неожиданно возникнет. Ты еще не так плохо отделался, очень даже могло быть хуже. А что касается нас с Кирюхой, так это мы с тобой как-нибудь решим. Не в рублях, так в литрах.
Олег снова засмеялся. В очередной раз встал с Той ноги.
– Что действительно важно, так это то, ради чего мы сюда идем, – сказал он, когда они поднимались по лестнице на студию. – То есть это самое самоубийство. Об этом и думай.
– Об этом и думаю. Расскажи, дорогой товарищ, что там случилось, – Сергей с трудом поспевал за ним.
– Объясняю, что случилось. Итак, молодая жена утром возвращается домой с работы, заходит в комнату и видит не менее молодого мужа, свисающего с люстры. Не просто так, а с удавкой на шее, разумеется.
– Это кто тебе сказал? – перебил его Сергей.
– Это сказала жена, но без камеры, конечно. Сам понимаешь, в каком дама состоянии. Так вот, позвала скорую, милицию, ну обычный набор. Отзвонились нам, мы и поехали.
– Стандартный суицид? И правда ли суицид?
– Процентов на 90. Ничего нового, самоубийства вообще едва ли поддаются модернизации. Был Ковалец, это его участок. Можешь ему позвонить, уточнить. Но тут явный суицид, я бы не сомневался. Просто пацан подсел на наркоту, а когда попытался завязать, ничего не вышло. Вот он и того…
– Записку оставил?
– Да вроде было что-то такое. Текста я не видел, но Ковалец сказал, что ничего особенного. Никого не обвинил. Если хочешь, можно узнать поподробнее.
– Вообще, надо было бы для порядка… Ладно, чего жена о нем говорит?
– Да она все больше помалкивает. Соседи говорят – тихий парень, никого не обижал… Нет, старик, сенсации здесь не будет, – сказал Олег как раз когда они подошли к двери студии.
– И не надо, – добавил Сергей, открывая дверь. – Не самый удачный день для нее.
Кирилл Воронцов был уже на месте.
– Привет, явились-таки, теледеятели? – появилась в дверном проеме монтажной его длинноволосая голова.
– Мало того, еще и не запылились, – подчеркнул Олег со значимостью в голосе.
– Привет, Кирилл. Каюсь со страшной силой за то, что подписал тебя на участие во внеочередном монтаже, – в высокохудожественном стиле начал Сергей.
– Ай, ладно тебе, пустяковое дело, – замахал руками Кирилл.
– Ты, Кирюша, не обращай внимания, – сказал Олег, деловито осматриваясь. – Его сегодня пробило на извинения. Наверное, если бы здесь был Фролов, то он бы и у него вымаливал прощения, хоть это и противоречит Серегиным взглядам на начальство.
– Старик, я извиняюсь потому, что неправ и пытаюсь хотя бы казаться человеком учтивым, а ты мне и в этом отказываешь! – выкрикнул Сергей, изображая тяжкое переживание.
Олег зааплодировал. Кирилл улыбнулся.
– Что ж, господин артист, не пора ли заняться делом? – произнес Олег, кивая Сергею в сторону монтажного пульта.
– Начнем, пожалуй, – согласился он, усаживаясь в кресло перед монитором. – Ну, чего вы там наснимали?
Кирилл включил видеомагнитофон, грациозно вставил в него кассету. Процесс начался.
На мониторе появилось изображение дома.
– Это тот самый дом и есть, – сказал Олег за спиной.
Подъезд. Лестница. Дверь в квартиру. Обыкновенная, слегка пошарпанная дверь, не обитая и, уж конечно, не металлическая. Без глазка. Номер квартиры на кусочке фанеры.
Опрос соседей. Олег задает стандартные вопросы, соседи дают стандартные ответы. Что случилось? – Парень повесился. Что-нибудь подозрительное? – Не видели. Все было тихо? – Тихо, и вообще тихий парень, болел, правда, чем-то. Жена хорошая. И т.д. Ничего интересного.
Обстановка в комнате. Порядок не идеальный, но и не бардак. Не похоже, чтобы что-то искали. Люстра, на которой он повесился. Люстра как люстра. Веревка. Табуретка.
Тело, лежащее на полу – уже вынули из удавки. Лицом вверх. Молодой парень в голубых джинсах и черной кофте, из-под кофты виден ворот белой рубашки, черные туфли – одет довольно аккуратно. Крупный план. Изможденное лицо. Остекленевшие глаза. Прядь прямых светлых волос, сбившаяся на лоб.

ЗЕРКАЛО.

– Стоп, – вдруг сказал Сергей. Кирилл, слегка вздрогнув от неожиданности, нажал на паузу и посмотрел на Сергея.
– Отмотай малость назад, – попросил он, несколько наклоняясь вперед. – Стоп!
Снова средний план – тело парня. 
–  Чего стоим? – поинтересовался Олег. – Ты что, его знаешь?
Сергей снова откинулся на спинку кресла.
– Нет, конечно, нет. Просто показалось. Таких знакомых у меня не может быть. Крути дальше, Кирилл, – сказал он спокойно и оглянулся на Олега. – Похоже, пустышка, старик. Фролов явно надо мной поиздевался.
– И это, конечно, послужит тебе уроком, – с иронией проговорил Олег.
– Конечно-конечно, – закивал головой, улыбаясь, Сергей, досматривая отснятый материал.
Снова шли съемки в подъезде, общий план дома. Затем в кадре появился участковый Виктор Ковалец.
– Все такой же. Орел! – воскликнул Сергей с легкой усмешкой.
– А чего ему сделается? Живет-поживает, первый парень на селе, – усмехнулся в свою очередь Олег
– А по делу, как всегда, ничего сообщить пока не может. Хоть бы раз что-нибудь другое сказал. Ты его нарочно заснял?
– Да нет, надо ж было мнение защитника правопорядка узнать. Тут он возьми да появись.
– Специально небось, чтоб перед камерой покрасоваться.
Они засмеялись. Материал закончился, Кирилл стал перематывать назад.
– Ладно, в общем, понятно. Парень жил неважно – плохенький дом, квартира не ахти, с работой, конечно, тоже проблемы. Жена вряд ли зарабатывает много. Темно и безрадостно было в его жизни. Да еще и наркота мешала жить-поживать. В принципе, все довольно логично. Самоубийство на почве депрессии.
– Никто не спорит, – подтвердил Олег.
– Значит, обычное видео с обычной озвучкой. Через минут двадцать должны справиться, – со знающим видом разъяснил Сергей.
– Ну, профессионал. Флаг тебе в руки. Ты не забыл, что с тебя пиво? – осведомился Олег, выискивая в кармане сигареты.
– Помню, а как же. Готов отплатить сразу же после монтажа, – гордо произнес Сергей и посмотрел на Кирилла. – Надеюсь, не откажешься составить трио?
Тот оторвался от монитора и приподнял наушник.
– Если только пиво, то, пожалуй, присоединяюсь.
– Во дает, пацан! – воскликнул Олег. – Конечно, только. Пока жена не уедет к теще или еще куда-нибудь к черту на рога, ничего другого такого спиртного я не пью. Да и Сереге хватит пятницы. Так что не волнуйся, Козлодоев. Сядем усе! Я устре-етил Вас и усе былое…
Тут уж пришла пора зааплодировать Сергею.

5
Родимый дом встретил его очередным телефонным звонком. "Похоже, этот аппарат становится главным героем последних нескольких дней", – подумал Сергей. Он неторопливо снял и повесил в прихожей куртку, осмотрелся в поисках тапок и только затем прошествовал к телефону.
– Да, алло, – устало проговорил он в трубку, усаживаясь на кровать.
– Привет. Вот и я, – прошелестел в трубке приятный женский голос.
"Вот так, всего четыре коротеньких слова – и королева снова на троне", – пронеслось в голове Сергея. Он почувствовал, как улыбка медленно приводит его губы в движение.
– Привет, солнце мое… Я тебе ужасно рад, – проговорил Сергей неожиданно ласково. Это было действительно так, он только в этот миг понял, как рад приезду Ланы и ее голосу в трубке.
– А я тебе звоню-звоню… – задумчиво протянула Лана. Интонация, свойственная, казалось, только ей. – Где пропадаешь?
Несмотря на всю эту ее тихую задумчивость, она тоже была очень рада. Сергею всегда так нравился ее голос, такой шелковистый и неторопливый, и он научился достаточно хорошо в нем разбираться. И в эту минуту он чувствовал ее радость, как говорится, всем сердцем. Она не производила впечатления эмоционального человека, и лишь мелодия ее голоса могла что-то сообщить о ее состоянии.
– Да тут, понимаешь, внеочередное задание по работе. Монтаж сюжета мне подкинули, – сказал Сергей, ловя себя на том, что старается не дышать в трубку. Да, порой запах может сказать кое-что, в частности, о том, что человек пил несколько минут назад.
– Всё в делах, как в шелках, – чуть насмешливо сказала она. – Наверное, и не заметил, что меня не было.
– Нет, Лана, конечно, нет, – с серьезностью в голосе произнес он. – Я очень скучал, хотя работы и правда хватало.
– Ну и ладно, значит, мы оба довольны.
Фраза Сергея явно достигла цели. Лана, похоже, действительно была довольна таким ответом.
– О'кей. Ну, рассказывай. Как съездила? Как здоровье? Родные, близкие… – проговорил Сергей, укладываясь на кровать.
– Да ничего так… Что-то лучше, что-то хуже. Нормально. Город, в котором я была, наверное, никогда не изменится… Те же лица, те же разговоры. Скучно. Здесь поприятнее… Так классно вернуться из лета в осень. Красиво и прохладно. Да еще и если чьи-то знакомые голоса слышны под ухом…
– За "голоса" спасибо, – усмехнулся Сергей.
В трубке послышался тихий смех. Журчание реки.
– Да-да, на здоровье… Хотя я в основном маму имела в виду, – послышался снова ее голос. – Не помешало бы увидеться, как считаешь?
– Очень бы хотелось, солнце. Тебе стоит только назвать время и место, – нараспев промурлыкал Сергей.
– И ты стремглав примчишься, – усмехнулась Лана.
– Ну, стремглав, не стремглав, но договориться-то мы договоримся, – уверенно проговорил он.
– Я завтра выхожу на работу. Можем встретиться после, если хочешь.
"Разве можно отказать, когда тебе предлагают встретиться Таким голосом!" – с улыбкой подумал Сергей.
– Конечно, хочу. Если бы все мои завтрашние встречи были мне так приятны… – сказал он даже слишком ласково для себя. – Если не ошибаюсь, в 20.00?
– Не ошибаешься, – вздохнула она, скрывая улыбку, – на крылечке у телецентра в 20 часов с минутами.
– О'кей, увидимся.
– Тогда пока?
– Счастливо, Лана. Я очень рад, что ты вернулась, – почти выкрикнул Сергей на прощание.
– Я рассчитываю на это. До завтра, – прошелестел ее голос перед тем, как до него донеслись гудки.
Сергею явственно представилось, как она кладет трубку и несколько секунд молча смотрит на телефон, затем встает и неслышной кошачьей походкой выходит из комнаты.
Лана была удивительным явлением в его жизни. Они познакомились в августе на обыкновенной вечеринке по поводу чьего-то дня рождения. Кого-то из начальства. Мероприятие не предвещало ничего интересного, и Сергей пришел с тем, чтобы в любой удобный момент оттуда смыться. Что правда, то правда – начальство Сергей не уважал. Но признавал, конечно. Поэтому не прийти, будучи приглашенным, не мог. И вот, уже собираясь уходить, он увидел ее – невысокую изящную брюнетку с большими светло-карими "восточными" глазами, чуть отрешенный взгляд которых показался Сергею загадочным. Одета она была не слишком нарядно для такой церемонии (оказалось, что пришла прямо с работы, не зная, разумеется, с утра, что у кого-то Там день рождения), выглядела немного уставшей. Но что-то было в ее облике, что заставило Сергея задержаться и уйти несколько позже, уже рядом с ней. Наверное, это был тот самый случай, когда о человеке говорят: "Он не такой как все". Лана была совсем непохожа на женщин, окружавших Сергея до этого. Не из тех, с кем у него возникали "легкие романы", ничем не начинавшиеся и ничем не заканчивавшиеся. По крайней мере, так ему показалось тогда. И этого оказалось достаточно, чтобы возбудить в нем живое любопытство по отношению к ней.
Конечно, их встречи на территории телецентра не могли остаться незамеченными и стали-таки новой причиной для обсуждений, в основном среди женского коллектива. Но сплетни ходили напрасно – ничего этакого "мелодраматичного" в отношениях Сергея и Ланы не было замечено.
Вряд ли это можно было назвать любовью. Да, был интерес друг к другу; были встречи в темное время суток, заканчивающиеся прощальными поцелуями у ее подъезда; были разговоры о чем-то высоком и неосязаемом. Но не было невозможности жить друг без друга; не было жарких признаний и волшебных по красоте слов, от которых вырастают крылья. Тайна – вот, как считал Сергей, единственное более или менее подходящее название для игры, в которую они вместе играли. Может быть, если бы эта тайна исчезла, тогда и отношения их перестали бы нести в себе какую-либо ценность. И все стало бы как у всех. Или просто закончилось бы.
Почему-то всем казалось, что из них может получиться неплохая семейная пара.
Он – "набирающий обороты" молодой журналист, которому прочат неплохое будущее; она – талантливая радиожурналистка, работающая ди-джеем и имеющая неплохие перспективы на повышение, еще моложе, чем он. Он – веселый и решительный, но независимый и импульсивный; она – тихая и таинственная, не отстающая в свободолюбии и чувстве юмора. Парень-лето и девушка-осень. Напор на единство противоположностей.
Что ж, если этому и суждено случиться, считал Сергей, то только в неблизком будущем, о котором он пока не желал задумываться. А теперешние их отношения ему очень даже нравились, – в них присутствовали свобода и непредсказуемость, отсутствовали фальшь и штампы, которых он всегда старался избегать.

6
Коридоры телекомпании, где днем людей бывает столько, что приходится маневрировать, чтобы пробраться к какой-нибудь из дверей, ранним утром были на удивление пусты. В это время здесь, как правило, оказывались исключительно близкие знакомые Сергея. Так было и в этот раз, навстречу ему вышагивали Олег с Сашей Петровым.
– Вы что, уже на объект? – спросил Сергей, здороваясь.
– Да, старик, на нас срочная съемка, – сказал Олег, шаря по карманам в поисках чего-то. – Блин, забыл сигареты в каморе. Саша, дуй к машине, я догоню.
С этими словами Олег метнулся по направлению к комнате журналистов. Саша с усмешкой посмотрел ему вслед и сказал:
– Вот маленький пижон, как будто по дороге не купить.
– Не-не, у него особые сигареты. На заказ сделанные, – с иронией сказал Сергей.
Саша снова усмехнулся.
– Ну, как ты, Серега, после пятницы? – осведомился он, потирая висок.
– О-о, тяжело, Александр. Может, хоть ты скажешь, чего ж мы такое пили, что я ни фига не помню? – со вздохом проговорил Сергей.
Улыбка Саши превратилась из искренней в какую-то заговорщицки сочувствующую.
– Это Макс-телохранитель чего-то подмешал, Серега. Коктейль, понимаешь, делал. Собака. Я тоже почти ничего не помню. А вот этот момент запомнился.
Сергей присвистнул.
– Вон что… – протянул он. – За такие коктейли морду бить надо. Хоть бы предупредил, когда мешал. Деревенский парень.
– Да ладно, Сереж, чего там, слава Богу, все нормально закончилось. Всех развезли по домам, никого не потеряли? – поинтересовался Саша.
– Развезли-то развезли, Саша. Просто так, как поступил Макс, обычно не делают.
– Но крепкую штуку соорудил этот парень. Ух… Даже сейчас дрожь берет.
Сергей махнул рукой.
– Саша, ты еще не в машине! – раздался возглас приближающегося Олега. – Ай-ай, не слушается младших, как не совестно.
– Иду-иду, просто надо было просветить тут одного товарища, – подмигнув Сергею, проговорил Саша.
– Ага, он меня просветил, – подхватил Сергей. – Знаешь, что он мне тут сказанул?…
– Все потом, старик. Расскажешь, посмеемся. Побьем, кого следует, – торопливо прервал его Олег. – Сейчас нам ехать. Какой-то митинг несанкционированный на площади. Ни фига себе, а? Неделька начинается!
– Учителя, что ли?
– Разберемся. Кстати, для тебя там тоже уже что-то есть.
– А Кирилл?
– Жди, вот-вот придет. Что за бардак, не успел Фролов уехать, как народ уже на работу опаздывает, – пробормотал, застегивая куртку, Олег.
– Фролов уехал? Да ты что? – с радостным изумлением переспросил Сергей.
– Да ты особо-то не радуйся, он же не в Африку уехал. Через пару дней вернется, кто-то там умер у него из близких.
– А-а… – разочарованно вздохнул Сергей.
– А пока Велгер нами покомандует.
– Да, Велгер-то… Не фаворит.
– Зато настучит, мало не покажется. Так что смотри. Ну все, поехал, – бросил Олег и направился к выходу.
Внезапно он снова остановился, словно что-то вспомнив, и обернулся к Сергею.
– Да, старик, чуть не забыл. Текст предсмертной записки этого пацана с Семеновской я выяснил. Слушай, любопытный экземпляр. Можешь почитать, лежит в моем столе, в верхнем ящике, – сказал Олег, затем махнул рукой на прощание и побежал к выходу.
Сергей пожал плечами, не до конца понимая, для чего ему был теперь этот текст, и посмотрел на часы. Начало десятого. Развернувшись, он направился в комнату журналистов.
В комнате напротив включенного телевизора сидела журналистка-стажерка Алена Каретникова. Шел утренний повтор "По горячим следам".
– Привет, Сережка. Программу свою пришел посмотреть? – улыбнулась она.
– Приветик, Аленка, – изобразил он дежурную улыбку. – Нет, программа эта уже в прошлом. Сейчас меня волнуют дела насущные, а конкретнее, где пропадает мой оператор.
– Должен вот-вот приехать, Олег ему звонил, – сообщила она своим тоненьким голоском прилежной ученицы и снова взглянула на экран. – Классно у тебя получается, Сережа. Так коротко и информативно.
– Ой, не пугай такими словами, – усмехнулся Сергей. – И не вздумай брать с меня пример. Бери вон с Олега Терехова, это то, что надо.
Алена молча улыбнулась, не отрываясь от телевизора. Сергей снова посмотрел на часы. Кирилл не появлялся.
На экране, между тем, заканчивался сюжет об аварии на проспекте Ленина (пострадавших нет, обеим машинам досталось). Далее шло их воскресное "творение". Да, вот появился потрепанный дом на Семеновской, мрачноватый подъезд, безликая дверь. Его твердый профессиональный голос сухо сообщал немногие имевшиеся подробности. Участковый Ковалец, не имеющий "окончательных разъяснений". Обстановка в комнате. Труп…

ЗЕРКАЛО.
ЗЕРКАЛО. БЛЕДНОЕ ЛИЦО В ЗЕРКАЛЕ. ШУМ ВОДЫ.

…Лицо парня, бесстрастно глядящее в потолок…

ЗЕРКАЛО. БЕЛЫЕ ПЛИТКИ КАФЕЛЯ. БЛЕДНОЕ МОКРОЕ ЛИЦО. ВОДА.

Пошли титры.
– Нет, все-таки классно получилось, Сережа, – снова заговорила Алена. – Понимаешь, тут настолько…
Внезапно она замолчала. Сергей перевел взгляд с экрана на нее. Алена, не мигая, смотрела ему в лицо.
– Что-то случи… – начал он, но вырвался лишь хрип. В горле пересохло.
– Ты чего так побледнел, Сергей? – с удивлением спросила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Я знаю, отчего он такой бледный, – раздался вдруг из-за его спины задорный голос Тамары Куницыной. – Я тоже бледненькая после пятницы. Чего ж мы такое пили, Сережка?
Сергей обернулся к ней и попытался улыбнуться. Получилась гримаса, оказавшаяся как раз кстати. Тамара усмехнулась.
– Да, бледненький. Но жить будет, – констатировала она и отправилась готовиться к записи эфира.
Алена продолжала смотреть на Сергея с беспокойством. "Какая чуткая девочка. На мою голову", – подумал он.
– Аленка, не волнуйся за меня, – окрепшим голосом сказал Сергей, – такое со мной случается довольно часто, особенно перед сложными съемками.
Лицо Алены просветлело.
– А-а, мандраж! А я думала, с вами, монстрами журналистики, такого не бывает, – воскликнула она.
У Сергея, наконец, получилось и улыбнуться.
– Не беспокойся, Сережка, все будет нормально, – звонко добавила Алена.
В это время в комнату заглянул Кирилл.
– Вот и я, не ждали? – спросил он извиняющимся тоном.
– Ждали! – воскликнула Алена.
– Да, Кирилл, есть срочная работа. Собирайся, – проговорил Сергей слишком спокойным для себя голосом.
– Через минуту буду готов. Только камеру взять. Машина уже подана, – сказал обрадованный тем, что его не ругают, Кирилл и исчез из комнаты.
– Для вас авария на Мирославской, – сообщила Алена, – там Олег записку оставил.
– Записку? – голос Сергея снова сорвался, но на этот раз Алена не обратила на это внимания.
– Да, записка с подробностями и точным адресом аварии.
– Да-да, записка, – проговорил Сергей и направился к столу Олега.
На столе действительно лежала записка. Не читая, Сергей спрятал ее в карман. Затем открыл верхний ящик стола, и достал маленький листочек в клетку, о котором говорил Олег. Это был текст предсмертной записки повесившегося парня с Семеновской.
Сергей быстро пробежал его глазами и вдруг ощутил, как сильно задрожали его руки. Он оглянулся по сторонам. Алена сидела спиной к нему, больше никого в комнате не было. Сергей снова посмотрел на листок. Его сердце забилось с такой скоростью, что стало трудно дышать. По телу пошла странная дрожь, напоминавшая судорогу. Сергей опустился на стул. Он снова посмотрел в сторону Алены. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его в эту секунду. Нужно было время, чтобы прийти в себя. Но именно в это мгновение в комнату вошел Кирилл с кофром, в котором лежала камера. Сергей стал торопливо складывать листочек с текстом записки. Даже эта простая операция не была для него такой уж простой в эту минуту. Руки плохо слушались.
– Готов к съемкам! – провозгласил Кирилл.
– Долго же тебя пришлось ждать! – воскликнула Алена в ответ. – Сергей весь изнервничался. Разве можно так поступать?
– Я больше так не буду, – пробормотал Кирилл, несколько удивленный бойким поведением стажерки.
Сергей поднялся со своего места. Они оба посмотрели на него, чего ему явно не хотелось.
–  ДТП на Мирославской, Кирилл, – сказал Сергей, протягивая оператору листок с адресом. – Иди к машине, я минут через пять подойду.
Кирилл кивнул и удалился. Сергей повернулся к Алене.
– Если появится какая-то информация для меня, пусть сразу кидают на пейджер, о'кей?
Алена внимательно смотрела на него. Сергею от этого взгляда стало совсем не по себе.
– У тебя и руки здорово дрожат, Сергей, – с сожалением произнесла Алена.
– Не переживай. Как раз руки-то мне на съемках вряд ли понадобятся, – попытался усмехнуться он, распахивая дверь и выходя в коридор.
– Счастливых съемок! – донесся до него голос Алены.
В коридоре он остановился и, подумав, направился в туалет. Это было единственное место, где он мог отдышаться и привести себя в порядок. В этот ранний час здесь вряд ли кто-то мог быть.
Так и оказалось. Внутри было прохладно и безлюдно. Сергей закрыл за собой дверь и прислонился к ней. Он пошарил в кармане и снова достал листочек, который передал ему Олег. Торопливо развернул его.
"У меня нет прошлого, у меня нет будущего. А в настоящем нет меня. Лошадка" – значилось в записке.
Слова, ставшие всего лишь "любопытным экземпляром" для Олега и не произведшие, похоже, никакого впечатления на представителей органов правопорядка. Слова, которые еще пятью минутами ранее совершенно не интересовали Сергея. Слова, которые теперь словно готовы были разорвать его сердце; яростно бились в его мозгу, прогоняя все прочие мысли.
Сергей зажмурился и бессильно откинул голову. Он отдал бы все, только бы то, о чем он так внезапно вспомнил, оказалось всего лишь галлюцинацией. Но в этот раз Сергею не повезло, и листок в его руках был тому доказательством.
Он подошел к раковине и включил воду. Над раковиной висело небольшое прямоугольное зеркало. "Да, именно так. Только зеркало там было овальным", – подумалось Сергею. Он обхватил края раковины и пристально посмотрел на свое отражение.
Вспоминалось все довольно легко. Он мог не помнить всех деталей вечера, но это и не было нужно. То, что оказалось действительно важным, словно само пробивало себе дорогу в памяти, воскрешенное нелепым текстом записки самоубийцы. Вернее, не так. Текстом человека, доведенного до самоубийства.

Парень стоял у раковины, полусогнувшись. Сначала Сергею показалось, что малого просто тошнит. Перепил, с кем не бывает. А перепив, забыл, что раковина не предназначена для подобных услуг (по крайней мере, в таких заведениях, как "Лэйтнайт"). Но, приглядевшись, он увидел, что парень просто пьет воду из-под крана.
– Это ты зря делаешь, братан, – сказал ему Сергей. – Водопроводная вода в нашем городе не так вкусна, как тебе кажется.
Тот мгновенно выпрямился и бросил на Сергея взгляд, напоминавший взгляд затравленного зверька. Мокрое исхудавшее лицо его было бледно. Откинув упавшую на лоб прядь светло-русых волос, он отошел от раковины и прислонился к стене.  Его движения были точны, хоть и несколько замедленны. Может быть, ему и было плохо, но пьян парень явно не был. Глаза его продолжали следить за действиями Сергея. Испуга во взгляде поубавилось, но лучше от этого он выглядеть не стал, потому что вместо испуга в его глазах не появилось ничего. Пустота.
Сергею не понравился этот взгляд. Стараясь не обращать внимания на незнакомца, он подошел к раковине, подставил ладони под струю воды, затем плеснул водой на лицо. Глаза его сами собой уперлись в висевшее перед ним зеркало. Парень продолжал смотреть на него. Или сквозь него, взгляд его словно остекленел. Отражение выглядело еще хуже, чем то, что стояло рядом с Сергеем. Раздражение Сергея росло. Он снова окатил лицо холодной водой и вновь посмотрел в зеркало. Бледное лицо парня смотрело на него без всякого выражения. Возможно, в эту минуту голос разума и советовал Сергею вытереть лицо, сделать несколько шагов по направлению к двери и выйти из туалета, оставив странного человека наедине с зеркалом и водой из-под крана, которая ему, видимо, была по душе. Но Сергей был не в том состоянии, в котором принято прислушиваться к внутреннему голосу. Да и терпение было не то.
– Чего ты на меня уставился, пацан? – спросил Сергей. Миролюбия в голосе не наблюдалось.
К пустому взгляду парня добавилась бессмысленная ухмылка. Сергею вдруг очень захотелось проверить на прочность зубы парня, но он сдержался.
– Я маленькая лошадка… – неожиданно запел Сергей вибрирующим голосом. – И мне живется несладко…
Ухмылка моментально слетела с губ парня, в глазах снова появился испуг.
– Что везешь, лошадка? – спросил Сергей, злорадствуя. Его организм наслаждался переменой в лице стоявшего напротив глупого существа. – Кокаин? Или чего-нибудь покрепче? Что там у вас сейчас самое передовое? Экстази? ЛСД?
Испуг на лице парня сменился ужасом. Он по-прежнему молчал, но в ту секунду, казалось, просто потерял дар речи. Впрочем, Сергею так не показалось. Он явно чувствовал себя в ударе.
– Дешевки, – прошипел он злобно. – Ненавижу ваше чертово поколение. Набор отморозков. На все вкусы. Через одного наркоманы, насильники, рэйверы-фигейверы. Один недавно трех человек положил, накололся какой-то вашей дряни. Гопники, жлобы… Имя вам – легион, это Майк точно сказал. Вы – болезнь, порождение больного общества. Только зря вы веселитесь. Потому что у вас нет будущего. Потому что у вас нет прошлого. А в настоящем нет вас. Потому что нормальные люди презирают вас. Они не признают вас. Потому что вас не за что признавать. Вы не сделали ни для кого ничего полезного… Вас нет!
Он замолчал, вглядываясь в лицо парня. На секунду оно изменилось, но Сергей не уловил, что именно произошло. Затем парень отвернулся к стене. Сергей бросил взгляд в зеркало, но в нем, кроме его отражения, больше ничего не было видно.
– Пустышка, – выплюнул он на прощание и вышел из туалета.
Прекрасный вечер в кругу друзей продолжился.

Сергей смотрел на свое отражение. Алена была права, выглядел он неважно. Но то, что видели снаружи, вряд ли могло сравниться с тем, что творилось в внутри его.
Он намочил лицо. От прикосновения холодной воды стало легче. "Может быть, действительно, стоит просто остыть? Что, собственно, случилось?" – спросил сам себя Сергей.
– Ничего не случилось, – ответил он шепотом, снова взглянув на свое отражение, – просто ты убил человека, старик.

7
День проходил по обычной схеме. Происшествий было не так много, крупных не было совсем. Жертв постоянно не оказывалось, так что "кормить трупами" зрителей их телеканала в этот раз бригада программы "По горячим следам" пока не собиралась. Вообще, день был приятным. Тепло, легкий ветерок и разноцветная листва, медленно спускавшаяся с деревьев. Для полной гармонии не доставало только солнца, которое почему-то упорно не хотело показываться. И тем не менее, все радовались тому, что занудный бесконечный дождь оказался все же не таким уж бесконечным.
Вот только Сергей Матюхин в этот день удивлял всех своей замкнутостью. Что ж, бывает. Может, почувствовал себя неважно, а может, и еще чего. "Это пройдет", – говорили друзья и знакомые, встречавшиеся ему в этот день. "Это пройдет", – соглашался с ними Сергей и успокаивал этим тех, кого действительно беспокоило его настроение. Никто не сомневался, принято было считать, что "депрессия и Серега – понятия несовместимые".
К концу рабочего дня Сергею и впрямь как будто стало делаться легче. Смерть незнакомого парня уже не так давила на его сознание. Дело о самоубийстве на Семеновской не стали возбуждать, в чем он удостоверился лично через Ковальца и его знакомого следователя. "Что делать, ко всему когда-то можно привыкнуть", – говорили ему из газет и с экрана телевизора. Ему захотелось в это поверить. Равно как не хотелось верить в то, что именно он виноват в смерти человека. Он не толкал его на смерть, не говорил ему: "Пойди, найди веревку и распрощайся со своей дурацкой жизнью". А слова, сказанные им, были словами нетрезвого и взбешенного человека и не относились лично к этому парню.
Оправдания находились, и, чем больше времени будет проходить, тем больше их появится. Так считал Сергей. Было ли так на самом деле? Об этом он не знал, да и не хотел знать. Его жизнь нравилась ему и никого не касалась.

– Ну что, старик, ты готов? – спросил Олег, укладывая какие-то бумаги в папку.
– Был готов еще пять минут назад, – ответил Сергей, теребя замок молнии на куртке. – Жду тебя с нетерпением, товарищ.
– Я тороплюсь. Очень тороплюсь, – пробормотал Олег, роняя один из листочков на пол. – Вот видишь, как я тороплюсь?
– Ага, спешишь и падаешь, – слабо усмехнулся Сергей.
– Кстати, ты прочитал записку? – поинтересовался Олег, не отрываясь от бумаг.
Сергей вскинул глаза на Олега.
– Записку? – переспросил он.
– Ну да, записку того парня с Семеновской. Я ж тебе говорил.
"Почему он спрашивает меня об этом? Далась ему эта записка… Просто так, для поддержания разговора?" – подумал Сергей, с легким подозрением глядя на Олега.
– Ах да… – как будто вспомнил он. – Прочел, конечно.
– Ну и как она тебе? – спросил Олег, продолжая шелестеть бумагами.
"Почему ему интересно? И спрашивает как-то уж слишком невзначай… Или мне кажется?" – недоумевал Сергей.
– Необычная записка, – сказал он задумчиво, не сводя глаз с Олега.
– Да-а, тут есть чему удивиться, – воскликнул тот, наконец посмотрев на Сергея. – Парень-то, видать, прям философом был. Небось, тоже с женой проблемы были…
– С женой? – каким-то поблекшим голосом пробормотал Сергей.
– С женой. Знаешь, как это говорится: "Повезет с женой – станешь счастливым, не повезет – станешь философом", – сказал Олег, убирая папку в стол.
– Слушай… – медленно проговорил Сергей. – А ты телефона ее не знаешь?
– Ее? – переспросил Олег, непонимающе наклонив голову.
– Да, жены этого парня.
– Да нет, откуда ж мне знать? – с легким удивлением глядя на Сергея, сказал Олег. Внезапно он что-то понял и приподнял бровь. – Ты что, и впрямь ее заподозрил?
Сергей секунду непонимающе смотрел на него, затем замотал головой.
– Нет, я совсем не о том. Просто не мешало бы с ней поговорить. Такого рода записки нечасто можно встретить, – торопливо проговорил Сергей, не глядя на Олега.
– Старик, ты все же решил сделать из этого дела сенсацию? – усмехнулся Олег, хлопнув его по плечу. – Ну, смотри, тут я тебе не советчик. У тебя на эти дела нюх гораздо лучше, чем у меня. А телефон ее узнать – нет проблем. Адрес-то ты знаешь.
– Кто знает, может, актуальный репортаж и получится, – сказал Сергей, осмыслив сказанное.
– Может, кто тебя знает, – снова усмехнулся Олег, надевая куртку. – Ее зовут Кристина, фамилию я не помню. По телефонному справочнику найдешь. Да, только смотри, чтоб все это не в рабочее время. А то Фролов может не понять.
Сказав это, Олег направился к двери. У порога он оглянулся.
– Ну, ты идешь, мыслитель? Тебе пора домой, отсыпаться.
Сергей пошел следом, хотя к себе домой он уже не собирался.

8
Мозг Сергея яростно противился этому его решению, выдвигал самые разные оправдания. Действительно, в его визите к жене парня было немного смысла, вряд ли он уже чем-то мог ей быть полезен. Но ноги сами несли его к этому дому, к этому подъезду, к этой квартире. Скольких бы оправданий его поступку не было, Сергей должен был встретиться с ней. Скольких бы оправданий его поступку не было, нельзя было просто сделать вид, что ничего не случилось. Скольких бы оправданий его поступку не было, его вина все равно оставалась.
Сергей не стал останавливаться перед домом, как мог бы поступить другой на его месте (если кто-то вообще мог оказаться в такой ситуации). Зачем? Он прекрасно знал, что для него этот дом выглядит еще более неприветливо. Подъезд также не мог не выглядеть зловеще, и Сергей торопливо миновал две лестничных площадки. Он понимал, что малейшая задержка перед домом или в подъезде – и разум возьмет верх над сердцем, он покинет это место и больше здесь постарается не появиться.
Лишь у двери квартиры Сергей остановился, чтобы немного перевести дыхание. Уйти отсюда было бы просто глупо.
Легенда для попадания в квартиру была, на его взгляд, довольно правдоподобной. Как ни странно, ее Сергею подсказал Олег. Актуальный сюжет о проблеме наркомании. "Куда уж актуальнее?" – подумал Сергей и нажал на кнопку звонка, чувствуя, что сердце снова бьется с ужасающей скоростью.
Мягкие шаги за дверью. "Это она", – как-то сразу догадался Сергей, чувствуя, как подступает комок к горлу. Послышалось лязганье замка. "В двери нет глазка. Почему она не спрашивает, кто пришел? – промелькнуло в его голове. – Неужели ей уже все равно?"
Дверь открыла невысокая молодая женщина лет двадцати трех. "Да, это его жена", – сразу понял Сергей. Отсутствующий взгляд женщины, познавшей тяжесть потери. Ей, похоже, действительно было все равно, кто пришел в ее дом. Потому что тот, кто ей нужен, уже никогда в нем не появится.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Сергей вдруг понял, что не знает, что сказать. Он чувствовал себя абсолютно неготовым к такой встрече. Не готов был увидеть такую глубину печали на совсем еще молодом лице. Красивые серые глаза, надолго лишенные радости. Уголки рта, опустившиеся вниз. Взрослые морщинки вокруг глаз и еще одна, идущая от переносицы, – наверняка новая. Она казалась постаревшим в одночасье ребенком. "Зачем я здесь?" – с ужасом подумал Сергей.
– Добрый день, – произнесла она тихо.
Голос прозвучал приветливо, что позволило Сергею немного прийти в себя и заставить себя заговорить.
– Здравствуйте. Меня зовут Сергей Матюхин, я журналист. Мне бы хотелось поговорить с вами. Я знаю, что у вас сейчас тяжелый период и вам совсем не до меня, поэтому не настаиваю. Мне неловко вас беспокоить, уж простите меня за этот визит.
Ее глаза изучающе смотрели на него. Сергей ждал. "Прогонит. Приходить к страдающей вдове и просить у нее интервью! Идиот!" – подумал Сергей.
Она продолжала молча смотреть на него. "Прогони меня. И больше я здесь не появлюсь. Прогони, пожалуйста!" – вдруг мысленно попросил он ее.
– Проходите, – сказала она и отошла от двери, пропуская его внутрь квартиры.
"Даже не спросила удостоверение", – отметил про себя Сергей с удивлением, заходя в прихожую. Женщина захлопнула дверь за ним. Сергей оглянулся.
– В комнате ужасный беспорядок. Проходите на кухню. Чаю хотите? – тоном хозяйки осведомилась она.
– Нет, спасибо, – сказал он, торопливо снимая туфли.
– Я как-то совсем не ждала гостей, а тем более журналистов, уж извините, – проговорила она задумчиво, останавливаясь у двери кухни. – Здесь вообще редко, кто бывает. Только смерть Антона почему-то всех привлекла. Телевидение приезжало. Вы тоже с телевидения?
– Да, я занимался этим сюжетом, но с вами поговорить в тот день мне не удалось, – сказал Сергей, стараясь собраться с мыслями.
– Понятно, – тихо сказала она, опуская голову.
– Вы хорошо себя чувствуете? – с беспокойством глядя на нее, спросил он.
Она медленно подняла на него глаза.
– Конечно, мне плохо, Сергей. И когда мне будет хорошо, я теперь уже не знаю.
– Ой, простите, пожалуйста. Я не это имел в виду, – спохватившись, пробормотал он, кляня себя на все лады.
Она прислонилась затылком к двери, глядя перед собой, затем повернула лицо в сторону окна, словно не желая, чтобы Сергей видел ее глаза. "Плачет", – тут же подумал он, чувствуя, как сердце болезненно сжимается. Воцарилась тишина.
Вдруг она снова повернула свое лицо к нему. Нет, слез в ее глазах не было. Даже наоборот, явно сделав над собой усилие, она улыбнулась. Печальный и красивый жест. Сергей мысленно поблагодарил ее за него, чувствуя, что немного успокоился.
– Меня зовут Кристина, – сказала она каким-то особым мелодичным голосом. – Не обращайте внимания на мое поведение. Проходите, вы же пришли ко мне с чем-то серьезным.
Она неторопливо прошла на кухню, Сергей проследовал за ней.
Кухне явно требовался ремонт. И стены, и пол, и потолок словно во весь свой неосязаемый голос кричали об этом. При этом не интересуясь состоянием своих хозяев – типичный эгоизм неодушевленных предметов.
– Да, кухня совсем подзапущена. Но ремонт теперь уже на совести новых квартиросъемщиков, – послышался голос Кристины.
– Судьба квартиры уже решена? – спросил Сергей.
– Да, конечно, – вздохнув, сказала она. – Я здесь уже не жилец. Продам скорее всего. И куплю что-нибудь поменьше. Не сразу, разумеется. Пока найду, пока продам, пока с вещами разберусь… Придется немного пожить здесь.
– Здесь? – удивленно переспросил он.
Она снова посмотрела в сторону окна.
– Да, пока мне больше ничего не остается. Сестра вернется из отпуска через пару недель.
– Но у вас же наверняка есть подруги, у которых можно остановиться на пару недель…
Кристина начала качать головой еще раньше, чем он успел закончить фразу.
– Нет у меня подруг, равно как нет у меня и друзей. А жить у кого-то, с кем меня ничего не связывает… Не хочу быть в тягость, эксплуатировать чью-то совесть, давить на чувства. Бедная вдова, знаете ли, и все такое… Ничего, взрослая девочка, сама справлюсь.
Она по-прежнему смотрела в окно, и снова Сергей не мог сказать, что было в этот момент на ее лице. Голос же был уверенным и сильным. Да, она была "взрослой девочкой", в этом вряд ли можно было сомневаться.
– Вы так молоды и не производите впечатления замкнутого человека. Я не так представлял себе людей без друзей и близких знакомых, – проговорил Сергей. Ему нужно было видеть ее лицо, и фраза оказалась весьма подходящей. Она взглянула на него. Некоторое любопытство, оживившее бледное лицо.
– Да, это правда, с детства меня окружало большое количество людей. Некоторых я считала своими друзьями, с ними я проводила свое свободное время. Наверное, присутствие их в моей жизни и сделало мое детство таким, каким он было. Солнечным, беззаботным. Розовым.
Она сделала паузу, словно ей внезапно стало трудно говорить. Когда же ее голос послышался вновь, пробивавшиеся было светлые тона снова уступили место холоду и бесстрастности, как будто все, о чем шла речь, относилось к героине фильма или романа, противного ей.
– Жизнь расставляет акценты. Начало отношений с Антоном, как выяснилось позже, послужило окончанием нормальных отношений с окружавшими меня людьми. Как и отношения со мной лишили его своего круга. Замечательная жизнь двух отшельников в большом городе… Не пробовали так пожить?
В ее глазах на секунду появилась искра какого-то детского нахальства, сопровождаемого лукавой улыбкой капризного ребенка.
– Нет, Кристина, так жить я не пробовал и мне очень жаль, что это случилось с вами, – голос Сергея зазвучал неожиданно спокойно. – Наверное, просто вы несколько ошиблись в своей оценке происходящего. Вовсе не жизнь расставляет акценты. Это делают люди, ведь именно они делают из жизни то, что из нее получается. Я вижу двух молодых людей, живущих в центре города. Судя по вам, это неглупые люди с современными взглядами на жизнь. Достаточно неглупые, чтобы понимать, что ограничить жизнь четырьмя стенами и общением друг с другом – решение несколько… необычное…
Он остановился, понимая, что говорит лишнее. Его слова не должны были иметь уже никакого значения для растерянного от приключившейся драмы человека. И уж конечно, не могли принести ему никакого облегчения. Сергей снова взглянул на Кристину, ожидая увидеть маску отрешенности на лице.
Но ее глаза смотрели на него. Казалось, она внимательно слушала его и не пропустила ни единого слова. Угадать, о чем она думает, было невозможно, но что-то изменилось в ее взгляде, стало более доступным и открытым.
– Я постараюсь объяснить Вам, Сергей, хотя вы правы, наша с Антоном история действительно сложна для понимания, особенно в отношении нас, людей XXI века в кавычках. Наверное, потому что мы с ним несколько выбиваемся из рамок общепринятого мнения о современной молодежи, – начала она медленно, не сводя с него глаз. – Мы совсем разные с Антоном. Разное происхождение, разные взгляды на многие вещи, разные привычки. И разный круг знакомых также. Я родилась и жила в обеспеченной семье, в комфорте. Папа – местная "шишка", работал в торговле, сейчас в администрации. Жизнь без проблем. Но больше внимания как-то всегда доставалось сестре, наверное, поэтому она и выросла такой же благополучной, оправдала надежды, не в пример мне. Я была менее послушной, менее усидчивой, не чудо-ребенок одним словом. Большинство знакомых и друзей наших с сестрой были детьми папиных знакомых и друзей, таких же успешных, пользующихся уважением. Получалось, что круг общения формировался папой. Катю это устраивало, я тоже до некоторых пор с этим мирилась, потому что с некоторыми из этих мальчиков и девочек было интересно. По крайней мере, так мне тогда казалось. Время шло. Школа миновала. Я в своей спецшколе налегала на французский, Катя в своей – на уроки фортепиано. Все шло, как шло. Дальше у Кати – консерватория, у меня – институт. И вот тут началось то, от чего все дальнейшее у меня пошло не так, как хотелось и родителям, и знакомым, и друзьям…
– Антон, – сказал Сергей тихо.
Кристина еще секунду изучающе смотрела на Сергея, затем подошла к окну, взяла с подоконника пачку сигарет и неторопливо закурила, глядя сквозь оконное стекло на улицу. Зачарованный плавностью ее движений, Сергей едва успел отметить, что снаружи опять пошел дождь.
– Антон, – повторила она, не оборачиваясь. – Мы встретились на одной из дискотек, куда я ходила нечасто из-за того, что предусмотрительный папа на первом курсе устроил меня по блату переводчицей в одно агентство и времени на посещение всяких там тусовок практически не оставалось. Но вот, папа уехал в командировку, мама не уследила за дочерью, и та отправилась…
Кристина сделала паузу, затянулась, и хотя она стояла спиной к Сергею, он почувствовал, что она недобро улыбается.
– Антон – это было явление совершенно фантастическое. Такие люди мне раньше не встречались, просто не могли встретиться, т.к. мысли и мировоззрение, рожденные в голове этого человека не могли оказаться в головах довольных жизнью парней и девчонок, с которыми я водила дружбу до того. Многие из них были умны, но все это было как-то по-книжному, в рамках того, что вложено в их головы в школе, в институте, газетами, журналами с картинками. А здесь… Просто другой человек со своим нестандартным мышлением, со своими высказываниями, которые могли не значить ничего – и значить очень многое. Он презирал институт, но учился, потому что не хотел в нашу чудо-армию, которую тоже презирал. Друзей у него не было, и мне это неудивительно. Очень немногие понимали и принимали то, о чем он говорил. А знакомые были, конечно. Которые мне никогда не нравились и которые ему не были нужны. Неформалы всякие, знаете. Люди, способные мыслить другими категориями, по его мнению, были лучше, чем просто люди на улицах и в учреждениях.
– Его увлечение наркотиками пошло именно из этой среды? – спросил Сергей, заранее зная ответ.
– Наверное. Без этого вряд ли удалось бы обойтись среди его знакомых, – произнесла Кристина, выпуская очередное облако дыма в сторону форточки. – И это должно было случиться, он должен, видимо, был через это пройти, чтобы узнать, что в наркотиках нет спасения, а есть только гибель разума и живого существа в целом.
– И он понял это? – спросил Сергей, чувствуя, как его голос срывается до хрипоты.
– Он понял. Вот только поздно, потому что поздно мы с ним встретились, – также хрипловатым голосом ответила она. – Я попыталась увести его от этого. Но куда? Друзья мои становились мне противны из-за своей однобокости и ординарности, и вдвойне противны из-за своей высокомерной брезгливости по отношению к Антону. Все они воспринимали его как насекомое, прилипшее ко мне, которого я, по какой-то причине не вижу и не ощущаю. Пошли ссоры с родителями. Но все это, хоть и поразительно, но действовало на меня не так, как все ожидали. Я отворачивалась от всех, кроме него. Кончилось тем, что я порвала со всем, что у меня было – с друзьями и знакомыми; с папой, которому портила всю репутацию; бросила институт. И вышла замуж за Антона. Все. И это было все.
– Как же вы могли жить дальше? Вы видели будущее для себя в таком вакууме? – растерянно спросил Сергей, еще не придя в себя от услышанного.
– Все что мы делали – это жили ради этого будущего, – сказала Кристина с нажимом. – Просто потому что больше у нас с ним ничего не было. Был подарок отца – эта вот квартира и какие-то деньги, которые приходилось брать, потому что Антона нужно было лечить, а в это время молодой семье нужно было еще и на что-то жить. Были и есть отношения с Катей, единственным человеком, старающимся понять нас. Были работы, которые приходилось искать среди людей, не имеющих отношения к моему папе. Это был черный период, не хочется о нем говорить. В последний год Антону стало лучше, он стал искать работу и в итоге нашел ее, потому что человеком он был талантливым, а талант – это тот росток, который всегда найдет себе дорогу к солнцу. Освоил компьютер, я думаю, со временем мог бы стать ценным специалистом. Мы стали постепенно оживать. Хотя отношения не всегда были ровными и гладкими. Были ссоры, были бытовые трудности, но все это было уже похоже на нормальную жизнь супружеской пары.
Она стояла, по-прежнему глядя в окно, и поэтому не видела, как побледнело лицо Сергея, и как судорожно сжались его сцепленные пальцы.
– Тогда почему же, Кристина… – начал он и остановился.
Но этого было достаточно, чтобы она поняла смысл того, о чем он хотел спросить.
– Я не знаю, – произнесла она вибрирующим голосом. – Он оставался непрочитанной книгой для всех, кто с ним общался. И для меня тоже, хотя мне казалось, что я знала и понимала его лучше остальных. Просто он не всегда говорил вслух все то, о чем думал, чего боялся. И хотя я считала и считаю, что он мне доверял… Я… не знаю, почему он это сделал. Что-то сломило его, заставило потерять веру в себя. И в меня тоже. А что это было…
Она не договорила. Наверное, потому что больше не могла говорить. Сергей смотрел на нее, не зная, что сказать. И не зная, может ли говорить сам.
Прошло около пяти минут, прежде чем снова послышался ее голос.
– Снова осень, – задумчиво произнесла Кристина. – Любопытная пора. Учишься ли ты в школе, в институте, работаешь ли – каждый раз, когда приходит осень, на душе становится так тяжело, так пусто… Знаете, почему?
Сергей не ответил.
– Потому что все вокруг умирает, – тихо, но отчетливо произнесла она.
Внезапно из сумки Сергея раздалось яростное пищание. Кристина вздрогнула и обернулась.
– Ничего страшного, – пробормотал он. – Это пейджер. Меня, наверное, ждут на работе.
– Да-да, Сергей, конечно, – спохватилась Кристина. – Я заговорилась, забыла, что вы работаете.
– Нет, ничего, Кристина, это замечательно, что вы мне обо всем рассказали, – проговорил Сергей, копаясь в сумке, чтобы не смотреть ей в глаза.
– Да, я сама очень рада этому. Спасибо, что выслушали и что-то вынесли из моей болтовни, – немного нервно сказала она, пытаясь улыбнуться.
– Я оставлю вам телефоны и номер пейджера. Обращайтесь, если что-то будет нужно, – сказал Сергей, выискивая в карманах визитку.
Кристина молча смотрела на него. Сергею стало не по себе, он уже не чувствовал в себе силы долго выдерживать ее взгляд, каким бы ни было выражение ее глаз. Наконец, визитка нашлась, он достал ее и протянул Кристине. Не заглянуть в ее глаза в это мгновение было бы неучтиво. Доброта и благодарность, светившиеся в них, укололи Сергея в самое сердце.
– Спасибо, – только и смогла произнести она, растерянно улыбаясь.
– Не за что. Все будет хорошо, Кристина. Не отчаивайтесь, – сказал он, направляясь к двери и открывая ее.
Когда он был уже на пороге, она окликнула его. Сергей оглянулся.
Кристина стояла посреди прихожей. Лицо было столь же печально, как и при их встрече.
– Я осталась совсем одна во всем мире, Сергей. Спасибо за то, что пришли. Всего вам доброго.
И тут Сергей понял, что ее лицо все же отличается. В глазах Кристины он увидел робкую надежду.

Выйдя из подъезда, он несколько секунд просто стоял, глядя на дождь. В кармане в очередной раз звякнул пейджер. Не задумываясь, Сергей отключил его. Напоследок посмотрев по сторонам, он двинулся по направлению к своему дому. Однако, пройдя лишь два квартала, он остановился напротив мерцавшей в подступивших сумерках вывески. "Бар "Николай и друзья" (работает до 6.00)" – значилось на ней. "Как это мило с его стороны", – устало подумал Сергей, толкнул дверь и вошел в шумное помещение.

9
Телефонная трубка лежала на полу. Короткие гудки, которые она издавала в его направлении, были чем-то похожи на механический хохот. "Что ж, по крайней мере, хоть что-то в этой квартире находит повод посмеяться", – подумалось Сергею. Он сбросил ее с аппарата накануне вечером, когда добрался, наконец, до дома. Это был новый способ обрыва связи с внешней действительностью, который ему показался очень забавным, несмотря на то, что выпил он (по причине нехватки материальных, моральных и физических сил) не так уж много. "Замечательная жизнь двух отшельников в большом городе", – вспомнилась ему оброненная Кристиной фраза. "Неплохо сказано. Хороший подзаголовок для газетной статьи. О проблемах наркомании", – прошептал он, продолжая бессмысленно смотреть на трубку. Наконец, он сел и неторопливо переложил ее на законное место. Подняв взгляд на окно, он увидел все те же маячившие за ним тучи. Казалось, что в мире за те несколько часов, пока он спал, не изменилось ровным счетом ничего. Надежда на то, что все случившееся накануне окажется черным облаком, которое рассеется с порывом свежего ветра нового солнечного дня, не оправдалась. Вместо дня-спасителя явился день-предатель, с хладнокровной беспощадностью пресекавший попытки Сергея укрыться с головой во все то, что было у него до глупого рокового диалога с ни в чем не повинным человеком. Во все то, что в одночасье превратилось в лохмотья, потерявшие свою цену.
Звонок телефона заставил его сморщиться и на несколько секунд зажмуриться.
– Алло! Серега? – прокричал в трубку взволнованный голос Олега. – Что ж ты делаешь, старик!? Забыл о времени? Тогда напоминаю, сейчас 9.20!
– Да, да, Олег, я в курсе, – проводя рукой по лицу, проговорил Сергей. – Будильник в отказе.
– Да какой к черту будильник! – воскликнул Олег. – Ты профукал сюжет, чума! Знаешь, что было бы, если б Фролов был сейчас здесь? Вылетел бы ты, родной, как пробка, понимаешь?
– Не ори, старик. Я еще слышу, хоть мне и плохо, – пробормотал Сергей, потирая висок. – Сейчас выезжаю.
– Тебе плохо? А то, что я сейчас спасал твою шкуру от Велгера – хорошо? Он тут наговорил Бог знает чего! Опять, что ль, нахлестался?
– Слушай, старик, давай на полтона ниже, а? – раздраженно проговорил Сергей. – Я тебе очень благодарен за твою помощь, но не долбай ты мне в голову одно и то же каждый день.
– О'кей, пацан, я умолкаю, тем более что мне самому пора на съемку. Я просто хочу пожелать тебе. Сделай усилие, Сергей Михалыч, не свались в запой. Тогда тебе уже никто не поможет.
Послышались гудки. Трубка просто давилась от хохота, пока Сергей не уронил ее обратно на аппарат.
– Удачных съемок, – тихо сказал Сергей и подошел к окну. Немного помолчав, он добавил, – это будет долгий день.

День действительно тянулся нестерпимо долго и складывался как-то неуклюже для Сергея. Он опаздывал на съемки, путал номера домов и квартир, фамилии пострадавших, даже звания служителей закона, с которыми ему приходилось общаться. Кирилл был рядом, и все видел, но хранил молчание, как всегда. Его делом было снимать, чем он и занимался. Сергею повезло с напарником.
Вернуться на телецентр он отважился только к концу дня. Ему очень не хотелось видеть перед собой удивленные лица сослуживцев с новой порцией расспросов о его самочувствии. Видеть Олега он не мог, хоть и чувствовал большую вину перед ним. А еще где-то в глубине коридоров шлялся проныра Велгер, наслаждаясь внезапным, хоть и непродолжительным повышением до редактора (такие люди, как он, ждут своего шанса отличиться перед начальством, и он, Сергей, мог бы стать этим его шансом, Олег говорил не просто так).
В комнате журналистов оставались только завозившаяся с дебютным сюжетом Алена, да собиравшаяся домой Тамара Куницына. Обе приветливо взглянули на вошедшего Сергея.
– Солнце мое, где ж ты пропадал? – воскликнула Тамара, застегивая последнюю пуговицу на плаще. – Тебе тут звонили, и Велгер все тебя выискивал.
– Да-да, звонили, да всё женщины! – весело поддакнула Алена, игриво подмигивая.
– Много съемок, всех посылайте на пейджер, – устало проговорил Сергей, направляясь к своему столу.
– Ага, только женщин посылать вообще-то не рекомендуется, – театрально взмахнув зонтиком в направлении Сергея, провозгласила Тамара. – Ладно, счастливо, ребятишки!
Пока Алена махала рукой, рядом с ней зазвонил телефон.
– Алло, – каким-то томным голосом проворковала она в трубку, и, выслушав, что ей ответили, громко позвала Сергея к телефону.
"Так тебе и надо", – проговорила она одними губами, передавая ему трубку, и улыбнулась.
– Да, Матюхин, – пробубнил Сергей в трубку, глядя на заинтересованное лицо Алены.
– Сергей, добрый вечер, – произнес мелодичный женский голос, показавшийся ему поначалу незнакомым.
– Добрый вечер, – сказал Сергей, взглядом призывая Алену не отвлекаться от сюжета.
– Это Кристина беспокоит, вы меня еще помните?
Непослушное сердце снова стало учащать свой ритм.
– Да, помню, разумеется, – стараясь казаться спокойным, сказал Сергей.
Алена, забыв о такте, продолжала следить за его лицом, задумчиво покусывая кончик карандаша.
– Вам, наверное, неудобно разговаривать, –  понимающе отозвался голос Кристины на другом конце провода. – У меня к вам просьба.
– Да, я слушаю, – бесстрастно пробормотал Сергей, отворачиваясь от взгляда Алены к окну.
– Вы не могли бы еще раз приехать ко мне? – спросила Кристина. – Есть одно дело, о котором я не сказала в первый раз.
– Хорошо, я постараюсь, – глядя на часы и чувствуя, как медленно холодеют руки, проговорил Сергей. – Когда?
– Если можно, то прямо сейчас. Спасибо, – прозвучал ее слегка просветлевший голос.
– Да, хорошо. До встречи, – сказал Сергей и положил трубку.
Алена смотрела на него, лучезарно улыбаясь. "Да, из нее может получиться неплохой диктор", – неожиданно подумалось Сергею.
– Похоже, день еще не закончился, – сказал он Алене.
– Надеюсь, его окончание будет приятным, – кокетливо кивнув на телефон, пропела она.
Сергей невольно улыбнулся. "Какой непосредственный ребенок", – подумал он.
– Это не то, о чем ты подумала, моя дорогая принцесса, – произнес он, двигаясь в сторону двери. – Долго не засиживайся, не забудь погасить свет. Пока.
– Хорошо, папочка! До завтра! – догнал его звонкий голос.

10
Первое, что поразило Сергея – это перемена в ее облике. Дверь открыла не пораженная горем вдова, от одного взгляда на которую сжималось сердце, а загадочно улыбавшаяся молодая привлекательная женщина.
– Привет, – сказала она с беззаботной легкостью.
– Привет, – вырвалось у Сергея автоматически.
– Ну, проходи, – медленно отступила она от двери, не сводя с него глаз.
Сергей помедлил. В ее глазах не было ответа этому несколько неожиданному приему. В них на сей раз не было ни боли, ни печали, как впрочем, не было и радости. Ее взгляд обрел какое-то новое выражение, которое Сергею понять не удавалось. Оно словно зачаровывало его, отчего ему становилось как-то не по себе.
Наконец, он прошел в прихожую.
– Я прибралась в своей комнате и теперь могу тебя туда пригласить, – просто сказала она, продолжая, улыбаясь, наблюдать за ним. – Там, по крайней мере, удобнее принимать гостей, чем на кухне.
Ее улыбка казалась ему искренней и этим сбивала с толку. Поведение женщин часто бывает непредсказуемым, – улыбки подчас оказываются столь же неожиданны, как и слезы. Сергей сталкивался с этим не так уж редко, как и все люди, живущие не в монастыре. И все же, глядя на Кристину, он чувствовал себя неуютно. Казалось, она затеяла какую-то игру с ним, и раз уж Сергей снова оказался в ее квартире, ему приходилось играть в нее. Даже не играть, а просто следовать, несмотря на то, что настроения для этого у него не было никакого.
Комната действительно оказалась чисто прибранной, и хотя она также явно требовала ремонта, все же была обставлена достаточно неплохо для людей, не имевших для этого достаточных средств. Обои и занавески делали комнату светлее, небогатая мебель казалась современной и не стеснявшей передвижение. Картины и фотографии, не так часто встречавшиеся на стенах в квартирах молодых людей конца XX века, придавали комнате некий семейный уют. Чем-то общая обстановка напомнила Сергею спальню европейского или даже американского типа в симпатичном пригородном домике, если бы не рассыхавшиеся полы без ковров и потолки грязновато-белого оттенка – элементы, возвращающие на родную землю в стремительно стареющую пятиэтажку.
–  Здесь получше, не так ли? – мягко осведомилась Кристина, усаживаясь на стул рядом с широкой двуспальной кроватью (еще один "гость из западной спальни").
– Да, у вас здесь очень мило. Для наших-то условий, – стараясь держаться раскованно, проговорил Сергей, поворачиваясь к фотографиям на стене.
– Это маленький семейный фотоальбом, – чуть насмешливо проговорила она. – Даже скорее фотовыставка под названием "Я, я и еще раз я". Мы с Антоном мало фотографировались вместе, а из его фотографий почти ничего не сохранилось.
На фотографиях, за исключением пары семейных снимков, действительно была в основном только Кристина. Вот озорно улыбающаяся в объектив девчонка лет семи, держащая в руках букет с цветами, наверное, снято первого сентября. Вот не на шутку сосредоточенный взгляд ребенка на трехколесном велосипеде. Вот симпатичный подросток, придерживающий волосы от порыва сильного ветра. Вот совсем недавний снимок – Кристина на берегу моря любуется прибоем. Мечтательный взгляд очаровательной молодой дамы с правильными чертами лица, похоже, еще не загруженной жизненными трудностями. Вот…
– Сергей… – сказал ее голос за спиной.
Он медленно обернулся. И вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание. По своей неожиданности это было похоже на удар исподтишка, от которого Сергея мгновенно словно парализовало.
Ее халат остался лежать на кровати. Единственным предметом одежды, остававшимся на Кристине, были маленькие черные трусики. Осторожно ступая, словно по каменистому берегу, она шла прямо на Сергея. В одном шаге от него Кристина остановилась, словно давая ему возможность посмотреть на нее.
Она показалась ему ослепительно красивой, и это шокировало его едва ли не больше, чем то, что, собственно, происходило. Мягкий свет от окна освещал ее молодое тело, небольшая грудь вздымалась в такт ее неспокойному дыханию. С трудом оторвав взгляд от ее тела, Сергей взглянул в ее глаза. То были глаза, полные тайны. Внезапно ему подумалось, что это самый лучший взгляд, который только он мог увидеть в ее глазах – взгляд, присущий только женщине.
– Сергей, – снова проник в его сознание ее тихий голос. – Пожалуйста… Мне это очень нужно, особенно сейчас, пожалуйста…
Не договорив фразу, она сделала последний шаг и нежно обняла его за шею, кладя голову на плечо. Руки Сергея сами обвили ее, не дожидаясь команды от утомленного мозга своего хозяина. Ее смугловатая кожа была приятной, шелковистой наощупь. От его прикосновения она чуть вздрогнула. Затем Кристина снова взглянула на него, и Сергей почувствовал, как их губы начинают соприкасаться. Ее глаза начали медленно закрываться, унося свою тайну от него. Почти не ощущая свое тело, Сергей все же почувствовал возбуждение. Его рука коснулась ее длинных темных волос, пахнувших какими-то показавшимися ему сказочными травами, растущими в ее маленьком далеком королевстве, в котором теперь было очень тускло и одиноко, хоть и также красиво.
Он продолжал вглядываться в ее полузакрытые глаза, и вдруг взгляд его остановился на том, что он заметил сразу же в первый раз, и на что, ослепленный ее красотой и загадочностью, не обратил внимания при их новой встрече.
Это была маленькая, но глубокая морщинка в основании ее высокого лба. Морщинка, ставшая для него символом боли и страданий по потерянному близкому человеку. Морщинка, которую он сразу записал на свой счет.
Он оторвался от ее губ и, схватив Кристину за плечи, развернулся вместе с ней, прижав ее спиной к стоявшему рядом шкафу. Кристина на секунду открыла глаза, затем тихо застонала, и взгляд ее снова стал блекнуть. Все тело Сергея старательно сопротивлялось его решению, но неожиданно проснувшийся разум ясно и четко диктовал то, что он должен был сделать. Крепко обхватив правой рукой ее колени, Сергей взял ее на руки и медленно понес к кровати. Кристина безучастно воспринимала его действия, словно все, что он мог бы сделать, беспрекословно принималось ею заранее. Положив ее на кровать, Сергей еще несколько секунд смотрел на нее, а затем стал медленно пятиться к двери. Локтем он случайно задел стул, который упал с грохотом, разбившим пленительное безмолвие, окончательно пробуждая Сергея от странного, но дивного сна. Кристина открыла глаза, и, не увидев его рядом, села на кровати.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Удивление в ее глазах медленно сменялось обидой. Сергей несколько нервно поднял стул, продолжая смотреть на нее. Разгоравшиеся недобрым огнем глаза Кристины приказывали ему вернуться.
– Прости, Кристина, – проговорил он, слегка запинаясь, – я не могу так с тобой поступить.
Она смотрела на него, не мигая. Тишина, воцарившаяся в комнате, совершенно отличалась от своей сестры-близняшки, находившейся там же еще несколькими минутами ранее.
Наконец, Кристина прикрыла грудь рукой и забралась под лежавшее на кровати покрывало. Еще несколько секунд она без выражения смотрела на Сергея, затем тихо отвернулась от него. Поняв, что сказать больше нечего, Сергей вышел из комнаты, не оглядываясь. Миновав прихожую, он распахнул входную дверь и, стараясь не шуметь, защелкнул ее за собой.

11
Домой он вернулся около полуночи, когда небольшое количество исправных фонарей на их улице горело лишь для торопящихся домой одиноких пешеходов, не менее одиноких автомобилей, старательно объезжавших лужи и выбоины в асфальте, да для позабывших про все тяготы мирской жизни влюбленных парочек, глаза которых светились своим чудаковатым счастьем ярко настолько, что свет, в общем-то, им был и не нужен.
Устало бросив сумку на стул, Сергей, слегка пошатываясь от трудного дня и изматывающего вечера, прошествовал на кухню. Холодильник не мог порадовать своего хозяина изобилием, равно как, кстати, и явно спевшийся с ним бумажник, где не нашлось денег даже на достаточное количество спиртного, в котором Сергей снова ощущал острую необходимость. Проблема запоя, в который, по словам Олега, он мог бы в ближайшее время "свалиться", решалась, но делала это самым мучительным для человека, не желавшего унижаться до просьб, способом. Тяжким ожиданием очередной получки.
Прогулка по вечернему городу, тем не менее, немного успокоила нервы Сергея. Свежий холодный воздух сентябрьских улиц; мокрый асфальт с бесконечными рисунками из листьев; блестящие от дождевых капель и искусственного освещения витрины; крики ворон, словно затеявших бойкий разговор с шумным общественным транспортом; будничные лица прохожих в осенней малопривлекательной униформе. Во всем этом было что-то болеутоляющее своей забавностью. Нечто, позволявшее скоротать вечерок вдалеке от вещей, которыми был доверху набит день.

Телефон подал свой голос, не позволяя надеяться на спокойное окончание дня. Сергей посмотрел на часы. 23.52. "Видимо, 29 сентября вместило в себя еще не все гадости", – подумал он, медленно приближаясь к аппарату. Два звонка, три, четыре… Нет, вешать трубку на том конце, несмотря на недетское время, явно не торопились.
– Алло, – вяло выговорил он. Его голос весьма точно повторил голос спящего.
– Сергей, добрый вечер.
Это снова была она. В этот поздний час логика, казалось, совершенно утратила контроль над происходившим. Либо это было уже сном.
– Доброй ночи, Кристина, – сам того не осознавая, поправил ее Сергей.
– Да, простите, время действительно позднее. Но очень хотелось поговорить с вами именно сегодня, – голос ее тоже казался уставшим.
"Снова перешла на Вы", – с каким-то тупым безразличием отметил Сергей.
– Что-то случилось? – пробормотал он, пытаясь хотя бы изобразить подобие внимания.
– Да… Или нет, – замялась Кристина. – Я не знаю, Сергей, просто нужно поговорить, иначе я сойду с ума. И вы знаете… Даже если бы у меня были друзья, я бы предпочла позвонить именно вам.
– После того, что было? – практически не соображая, Сергей сказал первое, что пришло в голову.
В трубке помолчали. "Зачем я так с ней?" – пронеслась где-то очень глубоко слабая мысль.
– Да. Именно после этого, – произнесла она все тем же голосом. – Я хочу сказать, что очень ценю то, как вы поступили в этой дурацкой ситуации. Не каждый на вашем месте смог бы остановить весь этот глупый спектакль, начатый мной.
"Остановиться было действительно трудно", – подумал Сергей, невероятными усилиями удержавшись, чтобы не повторить эту фразу вслух.
– Я очень благодарна за то, что вы пришли. Но еще больше я благодарю вас за то, что вы вовремя ушли. Мне очень стыдно и я прошу прощения за себя…
– Кристина… – начал было он, но понял, что она продолжает говорить, не слушая его.
– …и свою нелепую несдержанность. Вы мне симпатичны, и потому я снова звоню вам, – ее голос становился все отчетливее. – Моя жизнь потеряла смысл, Сергей, я судорожно пытаюсь найти выход. Ничего не понимая. И это так странно… Утром были похороны. Знаете, людей было довольно много. Вот только близких мне людей не было. Сестру вызвать из отпуска не решились, и правильно сделали. Серые вчерашние лица. Мои знакомые, какие-то его старые приятели с пустыми глазами, серьгами в бровях и чумовыми прическами. Папа... Мы с ним помирились, я плакала на его плече, как примерная дочка. А он успокаивал меня, говорил, что все будет по-прежнему… Что будет по-прежнему, когда все разбито?
Ее голос постепенно стихал.
– Вы устали, Кристина, – сказал Сергей, прислонившись затылком к стене. – Ото всего. От того, что вините себя; от того, что видите лишь серые лица, хотя наверняка есть люди, способные вас понять. Жизнь не заканчивается сегодняшним днем, и она не всегда будет черной по отношению к вам. У вас хватило мужества, чтобы пережить все то, что было раньше. Вы энергичны и умны. Вы – боец, и такие люди, как вы – редкость.
– А вы? – вдруг спросила Кристина.
Неожиданный вопрос заставил Сергея застыть с открытым ртом.
– Я? – переспросил он.
– Вы, – повторила она неровным голосом человека, борющегося с подступающими слезами. – Я никогда не слышала таких слов, не знала, что может найтись человек, способный просто так сказать их мне. Где вы были раньше, Сергей? Почему вы не встретились мне раньше? Почему не встретились Антону, когда он еще был жив?
Она тихо всхлипнула.
Сергей замер, пытаясь убедить себя в том, что он ослышался. "Это сон, это должен быть чертов сон!", – яростно прокричал он про себя.
Кристина продолжала говорить. Если это и был сон, то просыпаться было еще, по-видимому, не время.
– Вы бы смогли понять нас, стать еще одним человеком в нашем с ним беспомощном мире. А если и нет, то не стали бы упрекать нас и смеяться над нами, ведь правда? – в ее голосе послышались истерические нотки.
– Успокойся, Кристина, – повелительно сказал Сергей, чувствуя, как последние силы начинают покидать его.
На том конце провода ему ответили лишь всхлипывания. Когда же снова послышался ее голос, то стало ясно, что она взяла себя в руки.
– Сергей, спасибо тебе, – проговорила она, делая паузы и стараясь не заплакать. – Да, наверное, жизнь еще не закончилась, и я что-нибудь смогу придумать. Уже совсем поздно, тебе, наверное, рано вставать. Но я позвоню еще, можно? Когда тебе будет удобно, хорошо?
– Да, Кристина, конечно, – выдохнул в трубку Сергей. – Держись молодцом.
Усталый смешок, похожий на очередной всхлип.
– Постараюсь. Спасибо. Пока, Сергей, – произнесла она на прощание, оставляя его наедине с ночью.

12
Утром предстоял монтаж нового выпуска его программы. Материала хватало, но Сергей знал заранее, что это будет худшее телезрелище из всего того, что он уже делал раньше, хотя содержание и качество очередного выпуска "По горячим следам" теперь Сергея почти не интересовало. Сил за ночь практически не прибавилось, спал он плохо и то, что будильнику удалось разбудить его вовремя, уже было маленькой победой. Чувствовал Сергей себя очень плохо, а в зеркало просто предпочитал не смотреть. Но день предстояло провести на телецентре, где на каждом шагу встречались не просто зеркала, а Говорящие Зеркала, коими являлись сотрудники.
Ни Велгера, Ни Олега, к счастью, по дороге в монтажную он не встретил. В комнату журналистов же он даже не стал заглядывать. Кирилл, приветливо улыбаясь, уже ждал его со стопкой кассет на пульте.
– Начнем? – проговорил он после рукопожатия, не говоря ни слова о внешнем виде Сергея.
– Надеюсь, монтажка за нами до победного? – улыбаясь как-то вымученно, сказал Сергей дежурную фразу.
– До двенадцати она в нашем полном распоряжении, – ответил Кирилл, садясь за пульт. – С чего начнем, босс?
– Ищи ДТП на Мирославской, – деловито пробормотал Сергей, потирая виски.
– Матюхина не видели? – вдруг послышался из коридора голос Алены.
Ответа Сергей не услышал, но направление поиска, видимо, ей все же указали, потому что почти сразу дверь распахнулась, и Алена влетела внутрь.
– Ага, вот он где! – воскликнула она. – Привет, Сережка, чего к нам не зашел?
Сергей нехотя повернул голову в ее сторону.
– Привет. Работы много, монтаж программы, – сухо, без тени улыбки, что было необычным при общении с Аленой, сказал Сергей.
– Тебя срочно к телефону, прям нетерпение какое-то… – произнесла она, вглядываясь в монитор, где был виден процесс перемотки рабочих съемок аварии на Мирославской улице.
Сергей отложил свой блокнот и, неторопливо поднявшись, отдал указание Кириллу отследить хронометраж материала. "Комната журналистов все же неминуема", – подумал он, отправляясь вслед за Аленой.
Не особо осматриваясь по сторонам, Сергей бросил общий привет присутствующим (коих, как ему показалось, было не так уж много) и сразу направился к телефону.
– Алло, Матюхин.
Ответом ему была приглушенная музыка. Голос раздался чуть позже, но еще до этого он понял, кому он так срочно понадобился. Как понял и то, зачем. И от этого в голове его все медленно начало приходить в беспорядочное движение.
– Привет, – совсем неприветливо произнес женский голос. Определенно можно было лишь сказать, что это женский голос, потому что на обычный голос Ланы он был совсем не похож.
– Привет, солнце, – сказал Сергей и поразился фальши собственного голоса.
– Как жизнь? – беспощадным тоном проговорила Лана. – Как успехи?
– Неплохо, – ответил он, понимая, что приятным разговор вряд ли получится.
– Может, объяснишь мне, что происходит? – сдержанно поинтересовалась она.
"Если бы в ее руке был карандаш, то теперь он уже был бы сломан", – подумалось Сергею.
– Я не мог с тобой встретиться, Лана, к сожалению. Извини. Слишком много работы, – как можно серьезнее постарался сказать он.
"Ответ был недостаточно хорош", – зажегся индикатор в его голове.
– Почему не позвонил? – проговорил ее еще более мрачный голос. – Прошло почти три дня.
Карандаш мог бы быть сломан уже на четыре части, вернее, на восемь, потому что ответить на ее вопрос ему было нечего.
– Что происходит, объясни мне? – голос Ланы повысился. – Я звоню тебе домой, звоню на пейджер, а результата – ноль.
– Лана, успокойся, – только и смог сказать застигнутый врасплох ее звонком и несколько ошарашенный таким тоном Сергей. Впервые она говорила с ним так.
– Успокоиться в связи с чем? – воткнула она очередную иглу. – С тем, что пробыла в отпуске почти месяц, а когда вернулась, то узнала, что ты не хочешь видеться со мной???
– Это неправда, Лана, ты же знаешь, – стараясь говорить тише, сказал Сергей, изо всех сил напрягая мозг в поисках нужных в такую минуту слов. Но мозгу был, похоже, совсем неинтересно это занятие, ему просто было лень делать что-либо полезное.
– Может быть, ты успел найти кого-то за этот месяц? -– не слушая его, строила она предположения. – Какую-нибудь девочку поприятнее, а?
Клапан не выдержал. Что-то сдерживающее словно переломилось внутри Сергея, и темнота свободным липким потоком хлынула в освобожденное пространство.
– Что ты говоришь?! – взорвал тишину помещения для журналистов его голос. Головы мгновенно поднялись от блокнотов, Алена с каким-то суеверным ужасом посмотрела на Сергея, не обратившего, впрочем, на это никакого внимания. – Кого я мог найти? Какого черта, ты ведь ничего не знаешь!!! Понятия не имеешь о том, что со мной происходит!
– И понимать не собираюсь! – выкрикнул ему в ответ голос Ланы из трубки. – Потому что тут и понимать нечего! Я знала с самого начала, чем все эти встречи кончатся! Трус! Ты бросил меня, так хоть признайся!
– Что?! Ты что-то совсем забываешься, красавица! – пролаял он в ответ.
На этом разговор закончился, потому что Лана бросила трубку. Сергей свирепо вонзил свой кулак в стену, оставляя небольшую отметину на желтоватых обоях. Рука онемела от боли.
– Сережа… – отчетливо в установившейся гробовой тишине прошептала Алена.
Сергей обернулся. Расширившиеся глаза растерянного и испуганного ребенка. Журналисты с молчаливым изумлением смотрели на него.
"Что с тобой?" – сказали губы Алены.
"Что с тобой?" – говорили глаза сотрудников.
"Что с тобой, старик?" – спросил обеспокоенный внутренний голос.
Не сказав ни слова и ни на кого не глядя, Сергей пошел к входной двери, придерживая ушибленную руку.

В туалете, по счастью, снова никого не оказалось. Походкой лунатика Сергей добрался до раковины и сунул костяшки пальцев под холодную воду.
Взгляд Сергея сам собой уперся в зеркальное отражение. Странно поблескивавшие глаза его никак нельзя было принять за глаза здорового человека.
– Это тупик, – сказал Сергей отражению. – Приплыли.
И тут ему стало по-настоящему страшно от понимания того, что эти три слова, произнесенные им, были верны на сто процентов.
Все вокруг него рушилось и запутывалось сильнее с каждым днем, унося с собой и его силы противостоять тому, что происходило внутри, вдалеке от глаз близких, в одночасье ставших посторонними. И вот наступил момент, когда не осталось ровным счетом ничего. Кроме отражения, в котором ему не виделось уже практически ничего человеческого.
Сергей поднял руку и дотронулся до лица в зеркале. Холодное стекло. Он медленно провел пальцами по отражению, оставляя мокрый след, словно зачеркивавший его лицо. Несколько секунд Сергей любовался своим помутневшим и расплывшимся отражением, затем закрыл воду и, сделав несколько уверенных шагов, вышел из туалета.
Решение было принято.

13
Журналисты встретили возвращение Сергея спокойно, даже приветливо. С кем из представителей этой артистичной профессии не бывает срывов? Тем более, что парень явно поостыл. Смотрите, как деловито он приближается к телефону, как безмятежно набирает номер, как задумчиво смотрит в окно. Ничего страшного не произошло. Немножко поругался со своей половинкой, сейчас помирятся. Всем нужна разрядка. Хороший же парень, что с ним сделается?
– Алло, Кристина? Доброе утро, это Сергей.
(Какой приятный спокойный голос! Да, он явно пришел в себя. Постойте, а разве его девушку зовут Кристиной? Как интересно…)
– Нужно срочно встретиться. Ты сейчас свободна? Хорошо, тогда я скоро приду. Счастливо.
(Вот те раз! Ай да шалун! А что, Кристина – красивое имя. Ох, эта молодежь…)

Торопливо надевая куртку, Сергей вышел из комнаты. Алена стояла в коридоре и по-прежнему растерянно смотрела на Сергея.
– Сереж, с тобой все нормально? Как… – начала она тихо.
– Алена, мне нужно срочно отлучиться на часик, – бесстрастно прервал ее Сергей на ходу. – Пожалуйста, передай Кириллу, пусть готовит и хронометрирует материал для сюжетов.
Алена медленно кивнула, затем пожала плечами.

14
Когда он входил в ее подъезд, сработал пейджер. Это могла быть Лана. Сергей поспешно вытащил маленький пищащий предмет и прочел пришедшее сообщение.
"ВЕРНУЛСЯ ФРОЛОВ. ИЩЕТ ТЕБЯ. СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙСЯ. КИРИЛЛ".
Как неактуально и как не вовремя. "Очень похоже на Фролова. Ладно, подождет", – подумал мимоходом Сергей, взбираясь по лестнице на третий этаж.
Дверь. Звонок. Шансов что-то изменить снова не было.
Она открыла быстро, словно очень ждала его прихода. Да, это было лицо человека, встретившего старого друга. Это была радостная и добрая улыбка, больше никаких игр и загадок. Это были блестящие теплотой глаза.
Только чувств в Сергее как будто больше не осталось. Все было выпито до дна. Оставалась лишь решимость поскорее закончить, разорвать все, поставить точку в конце бесконечно тянущегося бессмысленного произведения.
– Привет, Кристина, – проговорил Сергей, без приглашения входя в прихожую и закрывая за собой дверь.
Она продолжала улыбаться, хотя Сергею показалось, что в ее глазах на секунду что-то промелькнуло. Впрочем, взглядам доверять было уже слишком поздно.
– Что-то случилось? – дружелюбно спросила Кристина, слегка наклоняя голову.
Сергей помолчал, теребя в руках пейджер. Она ничего не подозревала и не ждала от него никаких плохих вестей, от этого говорить было невыносимо тяжело.
– Случилось. Я должен тебе кое-что рассказать, – собравшись с силами, произнес Сергей.
Он не смотрел ей в глаза, и от этого улыбка ее сначала сделалась неуверенной, затем погасла вовсе. Но взгляд Кристины по-прежнему оставался светлым, и во всей ее позе чувствовалось расположение и доверие к явившемуся гостю.
– Может быть, пройдем в комнату? – предложила она робко.
Но Сергей уже не слышал ее. Слова, которые он больше не мог сдерживать, начали нестройным потоком слетать с его губ.
– Есть вещь, которую я не имею права больше от тебя скрывать. Пойми правильно, все то, о чем мы с тобой говорили и вчера, и позавчера, для меня имеет огромное значение. Ты действительно замечательная, и я очень рад тому, что тебя встретил. Тем тяжелее мне сказать то, ради чего я пришел.
В ее глазах появились недоумение и смутная тревога.
– В нашем первом разговоре ты сказала, что не знаешь о том, какая сила могла толкнуть Антона на смерть. Я пришел сказать, что знаю источник этой силы. И знаю человека, виновного в его гибели, – срывающимся от напряжения голосом произнес Сергей и посмотрел на нее.
Глаза Кристины потемнели и наполнились слезами. И все же надежда сохранялась в ней. Надежда на то, что все это – и внезапно опустевший взгляд человека, так быстро ставшего ее другом, и его слова, складывавшиеся в пугающие ее фразы, – происходит не на самом деле.
– Я этот человек, – сорвалось с языка Сергея и его бросило в дрожь от того, как просто прозвучали эти слова и от того, как медленно от этих слов выкатилась из уголка глаза Кристины первая слеза.
– Именно я встретил его тем вечером в баре. Именно я затеял пьяный глупый разговор с ним. И именно я, совершенно не зная его, сказал ему то, о чем он написал в предсмертной записке, – голос Сергея становился жестче и от этого казалось более значимым то, о чем он говорил.
Кристина медленно закрыла лицо руками и отвернулась.
– Я … не знаю, зачем я это сделал. У меня нет разумного объяснения своим действиям в тот вечер, – сбиваясь, говорил Сергей. – И я не оправдываюсь, просто прошу у тебя прощения за горе, которое я принес в твой дом. И за то, что сам пришел сюда, пытаясь что-то исправить, но в действительности делая лишь больнее.
Она беззвучно и безутешно плакала. Сергей прищурился, не позволяя слезам взять верх над собой.
Наконец, она повернулась к нему, отняв руки от мокрого лица. Ее покрасневшие глаза прямо смотрели на него.
– Уходи, Сергей. Мне больше ничего от тебя не нужно. Оставь меня, пожалуйста, – сказала она, всхлипывая. И вдруг слабая улыбка тронула ее губы. – Все будет хорошо. Я сильная.
Она сделала шаг в его направлении, но затем повернулась и, пройдя в кухню, остановилась у окна. Сергей постоял еще пару минут, глядя на нее.
– Прости меня, Кристина, – прошептал он, наконец, и сделал шаг к входной двери. Замок привычно лязгнул, пропуская Сергея на пропахшую плесенью лестничную площадку навстречу его новым приятелям – Мраку и Пустоте. Его визит нисколько не ослабил их невидимое объятие. Напротив, он почувствовал, что оно стало только крепче.

15
Говорить с Ланой в присутствии кого-то на этот раз Сергей не решился. Неподалеку от телецентра он нашел уединенную обшарпанную телефонную будку. Здесь можно было и покричать, никто бы не обратил на это внимания. Только вот выяснять отношения у Сергея больше не было желания.
Незнакомый женский голос объявил, что он попал на студию "Радио XL".
– День добрый, Тихомирову будьте добры, – сказал он.
– Ее нет, и сегодня уже не будет, – равнодушно проговорил голос, явно намереваясь закончить разговор.
– Одну секунду, – попытался Сергей остановить этот порыв. – Это беспокоит Сергей Матюхин с телевидения.
На том конце провода замолчали. Около минуты до Сергея доносилась только приглушенная музыка. Его имя, видимо, произвело какое-то действие. Наконец, в трубке послышался поставленный "радиоголос", принадлежавший Ирине Дашковской, их общей с Ланой знакомой. 
– Ну, привет, герой, – с грустной усмешкой в голосе проговорила она.
– Да, Ира, здравствуй. Мне нужна Лана, где она? У нее ведь эфир по средам, насколько я помню, – не обращая внимания на необычность ее приветствия, сказал он.
– Эфир был, да сплыл, – бросила Ирина многозначительно.
– Ничего не понимаю… Объясни, что происходит? – почувствовав неладное, с чувством произнес Сергей.
– По-моему, это у тебя надо спросить, что происходит, – тут только он понял, как воинственно звучит голос его хорошей знакомой. – Собственно, насколько я понимаю, она у тебя это и спрашивала, прежде чем пошла на эфир. А я-то, дура, за ней не уследила.
– Что случилось, Ирина? – упавшим голосом спросил Сергей.
– Ее отпустили домой. Точнее, отправили в отпуск, – бесстрастно проговорила Ирина.
– Какой отпуск, она же только что… – недоуменно начал Сергей и вдруг осекся. – Отправили?
– Она повысила голос на слушателя. В прямом эфире. Ее слышал весь город и область, – тщательно выговаривая слова, произнес голос в трубке. – Ты понимаешь, что это значит?
Сергей молчал. Новое потрясение вновь заставило его усомниться в своей способности говорить.
– Это грозит ей неприятностями вплоть до увольнения. Ди-джей не имеет права на такие вещи, как бы плохо ему ни было. Как бы с ним не говорили близкие друзья за пять минут до эфира, – на словах "близкие друзья" голос Ирины достиг, казалось, пика горького сарказма.
Молчание.
– Я тоже не знаю, что еще сказать, Сергей. Думай сам. Особенно в следующий раз, когда будешь с ней говорить, – чуть мягче сказала она, наконец.
– Да, Ира, конечно. Я виноват бесконечно, – растерянно сказал Сергей.
– Она должна быть дома сейчас, позвони ей, – голос Ирины снова превратился в голос старого друга. – Я не знаю, что с вами обоими творится, но верю, что ситуацию еще можно изменить.
– Спасибо, Ирина, – пробормотал Сергей.
– Не за что, – послышалось из трубки, после чего связь оборвалась.
Пальцы послушно набрали домашний номер Ланы. Окна будки постепенно зарастали дождевой пеленой, скрывая Сергея ото всего, что происходило снаружи. Только он, телефон и голос на том конце линии, который был ему так необходим. Голос, которого не было. Были лишь лениво тянувшиеся длинные гудки. Два, три, пять, десять… Количество не имело значения. Лана не подходила к телефону. Сергей попытался представить себе ее в этот момент. Вместо этого ему представилось, как она, волнуясь, звонит ему домой в то время, пока он, забыв обо всем, говорит с Кристиной, а затем заглушает внутренний голос в баре. А вот она с дрожью в голосе диктует сообщение на пейджер, которое он, выйдя из подъезда Кристины, даже не читает. Вот, наконец, набирает его рабочий телефон. Последнее средство, к которому она, наверняка, не хотела прибегать…
Телефон по-прежнему не отвечал. Повесив трубку, Сергей вышел из будки под дождь.
Снова заорал пейджер. Даже в шуме капель, падавших с особой ожесточенностью на землю, его пищание выделялось своей особой зловещей непререкаемостью. Той непререкаемостью, которая в эту минуту могла принадлежать только Фролову, вернувшемуся из своей поездки, разумеется, в плохом настроении. Читать сообщение Сергей счел бессмысленным. Наверняка это было "предупреждение об особой ответственности за отсутствие на рабочем месте в рабочее время". Глупость, не имевшая никакого отношения к состоянию Сергея. И, тем не менее, определившая направление его дальнейшего движения.

16
Журналистов в комнате было уже гораздо больше. День продолжался, у каждого были свои заботы. Появления Сергея практически никто не заметил. Не снимая куртки, он прошел вглубь комнаты и с безучастным видом уселся на свободный стул.
Внезапно чья-то рука мягко опустилась ему на плечо. Сергей поднял глаза.
Это была Алена. Глаза ее грустно и сочувствующе смотрели на него. "Похоже, по-прежнему переживает мой утренний маскарад", – подумал Сергей, неожиданно для себя почувствовав благодарность за этот ее теплый, хоть и не менявший ничего взгляд. Он положил свою мокрую ладонь на ее длинные теплые детские пальцы. Книжный успокаивающий жест.
– Все хорошо? – с надеждой спросила она.
"Хуже уже не будет", – подумал Сергей, но промолчал.
– Тебе звонили, – робко проговорила Алена. – Женщина. Я отправила ее на пейджер.
Сергей смотрел перед собой. Ерунда. Ему не было никакого дела ни до каких звонков.
"Женщина. Я отправила ее на пейджер", – отчетливо повторил в его голове голос Алены. И тут оцепенение, в котором Сергей пребывал, исчезло. Он торопливо выхватил пейджер и прочел последнее сообщение
Несколько секунд Сергей сидел, не двигаясь. Лишь глаза его раз за разом пробегали по строчкам, словно отказываясь верить в то, что видели. Вдруг он вскочил с места и метнулся к выходу, расталкивая встречавшихся журналистов. С возгласами удивления те отскакивали от него, словно от стены.
В коридоре Сергей наткнулся на Валеру Сергеева, едва не выбив у него из рук камеру.
– Эй, Серега, ты что, рехнулся на старости лет? – нахмурился тот, с трудом удерживая ценное оборудование. – Полегче, ларьки еще нескоро закрываются!
Курившие неподалеку сослуживцы дружно захохотали.
Но не Сергей. Он остановился и пристально посмотрел на Сергеева.
– Ларьки, говоришь? – прошипел Сергей, сжимая руки в кулаки. – А как там Макс поживает?
– Макс? – непонимающе переспросил Сергеев, слегка попятившись.
– Что, забыл такого? А, оператор? Какого черта ты его тогда пригласил? – шипение превратилось в столь же неожиданное рычание.
– Ты чего, пацан, сдурел? Причем здесь… – пробормотал оператор и едва успел отскочить в сторону, уворачиваясь от кулака Сергея, просвистевшего в паре сантиметров от его скулы.
Больше ударов не последовало, потому что в следующее мгновение Сергея схватили сзади две цепкие руки и моментально уволокли его в сторону. Окружавшие сотрудники подоспели чуть позже и удерживали уже лишь опешившего от неожиданности Сергеева.
– У твоего дружка, Олег, совсем крышу снесло! Держи его крепче, а то еще на кого-нибудь бросится! Псих недоделанный! – проорал Сергеев, оказавшись на почтительном расстоянии от нападавшего, которого еще несколькими минутами ранее считал и своим "дружком".

Наконец, Олег отпустил его и развернул к себе. В его глазах было выражение нескрываемого беспокойства, которое Сергею еще не приходилось видеть, несмотря на долгие годы их дружбы.
– Что ты творишь, старик? – несколько крикливо прозвучал голос Олега.
Сергей молча сделал шаг в сторону, но рука Олега тут же преградила ему путь.
– Ты понимаешь, что Фролов уже здесь? Понимаешь, что от тебя уплывает работа? Что с тобой? – продолжал говорить он в крайнем возбуждении.
Тут Сергей взглянул ему прямо в глаза, и рука-препятствие медленно опустилась. Глаза Сергея были пусты. Это был поразивший Олега взгляд какого-то незнакомого, чужого человека.
Сергей прошел мимо застывшего на месте Олега, затем остановился и снова повернулся к нему лицом.
– Солнце исчезло, старик, – тихо с болью в голосе проговорил он.
Еще несколько секунд Олег молча смотрел ему вслед. Затем сверкавшая от дождевых капель куртка скрылась в толпе.
Ни говоря ни слова в ответ на удивленные возгласы Сергеева и стоявших рядом с ним коллег-операторов, Олег прошел в комнату для журналистов и, помедлив, приблизился к Алене, не мигая смотревшей на него.
– Ты его друг, Олег. Объясни, что с ним? – вглядываясь в его глаза, сказала она. – С ним что-то творится с утра, по-моему, надо что-то делать…
– С утра? – переспросил Олег.
– Да, с утра, когда он поругался с какой-то дамой по телефону. Кажется, ее звали Лана. Наверное, подружка…
– Это его? – помолчав, неожиданно спросил Олег, кивая на пейджер, лежавший на столе рядом с Аленой.
– Да, он забыл его, сорвавшись с места, – проговорила она, посмотрев с надеждой на Олега.
Секунду он колебался, затем решительно взял пейджер в руки.
"СПАСИБО ЗА ВСЕ, ЧТО ТЫ ДЛЯ МЕНЯ СДЕЛАЛ, ЗА ТО, ЧТО ВСЕ РАССКАЗАЛ. ТЫ ПОСТУПИЛ ПРАВИЛЬНО СО МНОЙ. А ЕЩЕ ПРАВИЛЬНЕЕ СДЕЛАЛ, ЧТО УШЕЛ. ИНАЧЕ ТЕБЕ И В ЭТОТ РАЗ УДАЛОСЬ БЫ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ. ПРОЩАЙ. КРИСТИНА" – замерло на маленьком экране.
Олег медленно поднял глаза на окно.
– Кристина… Кристина. Кажется, я знаю одну его знакомую с таким именем. Недавнюю знакомую, – задумчиво произнес он и посмотрел на Алену. В ее глазах он увидел готовность к действию.

17
Сергей почувствовал, как его зрение превращается в нечто похожее на фотообъектив, вырывающий и фиксирующий только некоторые фрагменты из общей картины.
Щелчок. Входная дверь незаперта.
Щелчок. Ящик комода в прихожей выдвинут.
Щелчок. На комоде многочисленные пузырьки с лекарствами.
Щелчок. Кухня. На столе графин с водой. Крышка от графина лежит рядом.
Щелчок. Дверь в комнату распахнута настежь.
Щелчок. Сорванные со стены фотографии брошены на пол.
Щелчок. Пустой стакан на тумбочке.
Щелчок. Щелчок. Щелчок.
Тело молодой женщины в голубоватом халате на кровати. Лицом вверх. Глаза закрыты. Длинные темные волосы разметались по подушке.
Щелчок. Щелчок. Щелчок.
Пустая бутылочка из-под снотворного около левой руки.
Щелчок.

Пошатываясь, Сергей вышел из комнаты. Неторопливо он прошел на кухню и остановился у окна. Сквозь обнажавшиеся ветви деревьев и дождь просвечивала неузнаваемая старая постройка, над дверью которой безразлично желтела табличка "Выхода нет". Неплохая композиция. Портрет красно-желтой осени в анфас.
На подоконнике по-прежнему лежали сигареты. Руки сильно дрожали, когда он закуривал.
Спокойное тление. Запах сигаретного дыма. Полное умиротворение. Полное самообладание. Полная уверенность.
Веревка лежала в третьем ящике шкафа. Поразительно, как быстро она нашлась. Антон наверняка искал дольше.
Длина и прочность веревки вполне достаточны. Люстра выдержит, у нее уже есть опыт.
Как все верно.

Еще одно. Последнее. Как он мог забыть.
Записка.
Бумага, ручка. Текст… Что-нибудь поэтичное? "Покидаю этот мир в безудержной печали…" Ничего, красиво.
Нет, ерунда. Тогда, может быть, что-нибудь более прозаичное? "В моей смерти прошу…"
Нет, пустое. Нужна правда. "Я, неудачник с пустыми глазами, нечаянный виновник смерти двух молодых и талантливых, не вижу смысла больше…"
Нет, опять не то.

– Не пишется? – раздался негромкий голос.
Сергей вздрогнул и взглянул на незваного гостя.
На пороге комнаты стоял Олег и смотрел на него в упор своими серыми бесстрастными глазами.
– Рановато пришел, – мрачно пробормотал Сергей, выпустив ручку.
– Рановато? – переспросил Олег, входя в комнату и глядя на приготовленную петлю, свисавшую с люстры. – Да, вижу.
Вдруг он стремительно протянул руку и выдернул лист бумаги, на котором писал Сергей.
– Отдай! – вскрикнул Сергей, безуспешно пытаясь подняться на ноги.
Невозмутимо Олег пробежал текст глазами, после чего бросил недоуменный взгляд на веревку. Внезапно его словно осенило.
– Где она? – проговорил он.
Неожиданно вспыхнувший взгляд Олега как будто пригвоздил Сергея к креслу, на котором он сидел.
– Где она, черт возьми! – крикнул Олег, как следует тряхнув его за плечо.
– В комнате, на кровати… – растерянно прошептал Сергей.
Ни сказав ни слова, Олег рванулся в комнату Кристины.
Словно во сне, Сергей поднялся с кресла и направился в прихожую. Руки его машинально подняли с пола и стали комкать листок с так и недописанным текстом предсмертной записки.
Олег торопливо набирал номер, нервно теребя свободной рукой телефонный провод.
– Алло, скорая? – прокричал он в трубку. – Срочный вызов! Молодая женщина лет двадцати пяти. Отравление. Большая доза снотворного.
Молчание и блуждающий взволнованный взгляд.
– Да, записывайте. Семеновская, 16. Квартира 8. Неважно, кто. Быстрее, она еще жива! – выкрикнул он и бросил трубку.
– Она… жива? – прохрипел Сергей, зачарованно глядя на Олега, смахивавшего капли пота (или дождя?) со лба.
– Пульс, во всяком случае, есть, – торопливо проговорил он. – Они сейчас приедут. Сними эту чертову веревку!
Сергей молча покачал головой.
– Ага, ну ты не можешь, а я могу, – бросил Олег и, ворвавшись в комнату, сдернул веревку с люстры, которую едва при этом не опрокинул. Недолго думая, он свернул веревку и швырнул ее в дальний угол.
– А теперь мы уходим, – повелительно сказал он, в мгновение ока переместившись к входной двери.
Но Сергей лишь продолжал мотать головой.
– Старик, они сейчас будут здесь. Если не хочешь проблем с незаконным вторжением на чужую собственность, надо делать ноги немедленно! – стараясь казаться хладнокровным, проговорил Олег.
Реакции на замечание не последовало.
– Разреши мне пройти, – послышался вдруг тихий голос из-за спины Олега.
От неожиданности тот отпрянул.
Входная дверь, открытая лишь наполовину, распахнулась полностью, пропуская в квартиру еще одного гостя.
– Лана? Почему ты здесь? – спросил Олег удивленно. – Я же сказал Алене, чтобы она отправила тебя к нему домой! Ты могла не застать нас здесь.
Она ничего не ответила, медленно приближаясь к Сергею и не спуская с него своих глаз.
Олег пожал плечами и, объявив, что ожидает их на улице, исчез.
Лана остановилась перед ним, молча вглядываясь в его глаза. Лицо ее казалось бы спокойным, если бы не бледность и не искра волнения в ее взгляде.
Сергей смотрел на нее, не веря своим глазам и чувствуя, как внутри его что-то меняется, хоть и не понимая, что именно.
Не проронив ни слова, она взяла его за руку и повела к входной двери. Ноги Сергея послушно следовали за ней, просыпавшийся мозг не мог допустить и мысли, что направление может быть иным.
У подъезда, переминаясь с ноги на ногу, стоял Олег. Увидев их, он пошел навстречу. Но, не дойдя нескольких шагов, остановился.
Лана и Сергей молча смотрели друг на друга. И по тому, что было в их глазах, он понял, как бессмысленно его присутствие рядом с ними в эту минуту.
– Я буду на телецентре, попробую уладить твой вопрос с Фроловым, – бросил он на прощание, сомневаясь, что кто-то из них слышал хотя бы слово.

Сергей не знал, что сказать. Слов было много, каких-то красивых и несвоевременных, глупых и смешных, печальных и искренних.
Но он просто обнял ее и почувствовал, как руки Ланы обвивают его плечи.
Это была мечта, обернувшаяся реальностью так же неожиданно, как безо всякого финала окончился его кошмар. Его счастье было рядом с ним, в его мире, говорило с ним на одном языке, и готово было разделить его беды и радости. Слова не имели никакого значения, хотя ему обо многом захотелось ей рассказать, многое объяснить.
Прошло около десяти минут. За это время к подъезду успела приехать и уехать "скорая", прохожие успели собраться вокруг нее и разойтись, узнав, что "девушка жива" и успокоившись.
А они по-прежнему стояли посреди серой от луж детской площадки. Какая-то молодая мама и ее маленький сын прошли мимо.
– А почему они не идут домой? – поинтересовался, изумленно глядя на них, малыш.
– Молчи, не мешай влюбленным, – насмешливо проговорила мама, хватая его за ручку.

Лана, наконец, заговорила. Ласковый шелест, который ему всегда так нравился. Он жадно слушал ее голос, почти не вникая в смысл того, о чем она говорила. Какие-то слова об их будущем, о том, что все еще будет хорошо.
Тут он почувствовал, что его левая рука по-прежнему сжимает бумажный комок. Он медленно разжал кулак и скомканный листок, подгоняемый ветром, быстро покатился по асфальту в поисках первой встречной лужи.
И вдруг, словно по доброму волшебству, первый за несколько дней луч солнца прорвался сквозь недостаточно плотное облако, прошел сквозь расступившуюся листву, и осветил улицу.
Сергей зажмурился. А когда открыл глаза снова, то понял, что плачет.

Август 2000 - август 2001.