О рыбках. Отрывок

                Карповидные: Золотая Рыбка.

     Я посмотрел на свои руки и увидел под ногтями грязную воду. Это были мои слезы. Я не плакал уже лет пятнадцать, а может, и больше: я просто не мог вспомнить, когда последний раз видел свои слезы. По крайней мере, я не думал, что это будет просто грязная вода под ногтями. Я понял, что слишком сильно сдавил пальцами глаза: стены и потолок шевелились оранжевыми кругами, плавно перетекающими в зеленые. Стол, заваленный папками и огрызками карандашей, компьютер с открытой страницей почты, календарные даты в жирных красных кругах – все сдвинулось, ушло куда-то на периферию взгляда. Только белые стены и потолок с роящимися, как рыбы, кругами.
     Я закрыл глаза. Открыл. Почистил ногти сложенной вчетверо салфеткой. Все прояснялось, словно я выходил из тяжелого сна.
     Итак, Золотая Рыбка ушла.
     Или уплыла.
     Или попала в рыбачью сеть.
     Передо мной лежали две вещи, которые она оставила на своем рабочем месте – две вещи, совсем необычные для офисного стола. Большие – треть человеческого роста – куклы. Парень в голубом комбинезоне, без нижней части лица и девчонка с длинными, будто водоросли, волосами. Куклы лежали в коробке с надписью «Корм для аквариумных рыб». Коробка появилась на ее столе утром в понедельник, то есть я нашел ее утром в понедельник, но оставили ее здесь не позже вечера пятницы. Потому что Золотая Рыбка пропала в пятницу поздно вечером. Она не вернулась домой. Она и прежде никогда не звонила мне в выходные. Но в понедельник она не появилась на работе. Абонент недоступен.
     Звонил телефон: три, четыре, семь гудков. Вялой рукой я нажал громкую связь.
 - Собрание, Алексей Николаевич, - механический голос Веры.
 - Знаю, - сказал я сухо.
 - Я просто напоминаю, - через секундную паузу отчеканил механический голос.
 - Сегодня не будет собрания, Вера, сообщите всем.
     И отключил громкую связь, вот так, без объяснений. Мне нужно подумать. Мне нужно время, чтобы собрать роящиеся, как рыбы, мысли. Длинноволосая кукла бессмысленно пялила на меня синие глаза: пластмассовые ресницы наполовину опалены и скукожились жирными комками. Ногти на крохотных пальцах покрыты красным облупленным лаком.
 - Что ты мне хочешь сказать? – спросил я, но это было бессмысленно. Или нет? Золотая Рыбка не могла уйти просто так, она оставила после себя следы, которые мне нужно найти. Куклы в коробке из-под рыбьего корма – первый отпечаток на зыбком  песке.
     Я понял как-то вдруг, что уже четверг и что я не видел ее почти неделю. Нет, я к ней не привязался. Я не огорчился. Просто сидел, как дурак, смотрел на старых помоечных кукол, а в глазах –  грязная вода.
     Я набрал номер сестры.
 - У меня пропала любовница.
     Сестра долго молчала. Я тоже не знал, что сказать. Я вообще первый раз сообщил ей, что у меня есть (или была?) любовница. Согласитесь, не лучший повод и не лучшее время – два часа дня в четверг.
 - Ты хочешь, чтобы я помогла тебе ее найти? – осторожно спросила сестра.
 - Я ничего не хочу. Я сам себя потерял и не могу найти.
     Сестра положила трубку. Я тут же перезвонил.
 - Слушай, Алеша, у меня куча важных дел, и твои шутки совсем не к месту – сейчас, в два часа дня в четверг!
 - По-твоему, это шутка?
 - А по-твоему, я должна воспринимать это серьезно? Какая муха тебя укусила?
 - Хорошо, - сказал я, закипая, - хорошо. Ты плохая сестра.
     И трубку кинул.
     На этот раз она сама перезвонила.
 - Алеша, давай по порядку и коротко, ладно? И без всякой театральщины: любовница пропала… Говори, как есть.
 - Нет ничего, ты права, это была шутка.
     Сестра помолчала. Я уже пожалел, что нес только что такую чушь. Что-то со мной случилось, может, эти отвратительные куклы как-то странно подействовали: я точно был не в себе.
 - Дурак, - сказала наконец сестра и отключилась. Блеск! Очень содержательный разговор!
     Я налил минеральной воды в стакан и сделал три глубоких глотка. Куклы из высокой коробки смотрели на меня круглыми голубыми глазами. Казалось, они вот-вот начнут качать своими пластмассовыми головами, прицокивая языком. Я видел их не в первый раз. Они не могли быть случайностью. Золотая Рыбка специально оставила их для меня, чтобы я что-то понял, о чем-то догадался.
     Я закрыл глаза и попытался мысленно перенестись на неделю назад, в то самое время, когда впервые узнал о существовании этих тварей. Если подумать, странная все-таки была неделя. В чем ее необычность, я и сам не мог бы сказать поначалу, но как только начал об этом думать, вспомнилось всякое – по большей части мелочи. Все началось с моего звонка, в половине пятого вечера, в пятницу.
- Угу? – ответила Золотая Рыбка как-то сдавленно, словно у нее от холода челюсти свело.
 - Салют, Рыбка, ты где?
 - Только вышла с работы, еще и в машину сесть не успела.
 - У меня есть часа три, давай увидимся? Ты что, дрожишь там? Ты, наверно, шарф опять не надела!
 - Знаешь, я забралась на заброшенный завод. Тот самый, что рядом со студией. Там когда-то швейные машинки выпускали…
 - Зачем? – спросил я недоуменно.
 - Не знаю. Интересно стало. Здесь есть красный дом, и на крыше дерево растет.
 - Какое такое дерево?
 - Откуда мне знать? У него все листья уже облетели.
 - Давай-ка ты не будешь ерундой заниматься, а сядешь в теплую машину и приедешь ко мне домой, прямо сейчас, хорошо?
 - Хорошо.
 - Ты ведь хочешь этого? Не хочешь – так и скажи.
 - Я хочу.
 - Вот и умничка. Давай, Рыбка, будешь подъезжать – позвони. Целую, целую, пока…
 - Подожди!
 - Что такое?
 - Ты можешь сам сюда приехать?
 - Это еще зачем?
 - Нужно. Очень нужно. Пожалуйста. Я тебе покажу кое-что.
 - Рыбка, кое-что ты мне можешь дома показать, я с удовольствием взгляну, - я попытался отшутиться. В самом деле – тащиться сейчас обратно в сторону студии совсем не хотелось, да и кто-то из сослуживцев мог нас вместе увидеть. 
 - Ты уверена, что это важно?
 - Уверена! На все сто! Именно сейчас.
     Я вздохнул.
 - Ну, ладно. Где тебя найти?
 - Здесь есть большие серые ворота, выходят прямо на шоссе. Буду рядом стоять, подожду тебя. Ворота заперты на замок, но мы как-нибудь проберемся внутрь, я знаю, где есть хорошая дыра в ограде.
     Я удивился – откуда знает? Не первый раз, наверно, бродит по заброшенным фабрикам. Я попытался вспомнить, замечал ли я раньше за Рыбкой такую странность – и ничего в голову не приходило. Нет, ничего такого не было.
 - Давай жди, буду через полчаса, - сказал я. – Только никому на глаза не попадайся, хорошо?
 - Хорошо.
     Я попрощался. Телефон погас и снова вспыхнул синим в октябрьском полумраке неосвещенной квартиры. Жена звонила.
 - Да, жена?
 - Ты уже дома? – спросила она. Голос был усталый и какой-то сухой. Сейчас будет ныть, решил я, и приготовился к обороне.
 - Нет, мне нужно еще заехать по делам в банк. Сейчас заправлю машину и поеду.
     Я встал ближе к окну с открытой форточкой, чтобы мягкие звуки оживленной улицы вливались в трубку, как жидкое варенье.
 - Надолго? Ты мог бы забрать меня с работы на обратном пути.
 - Нет, жена, я не могу забрать тебя с работы, потому что мне совсем, совсем не по пути, - сказал я с нажимом, но как можно более спокойно. - Этот банк на северо-западе, на другом конце города. Возьми такси и поезжай домой, как освободишься, не жди меня. Я могу задержаться.
     Она помолчала немного. Потом глубоко вдохнула несколько раз. Я слышал, как тикает «Омега» на ее запястье. Пока жена справлялась со своим дыханием, часы отстучали восемь секунд.
 - Ты что-то еще хочешь мне сказать? – я не выдержал.
 - Нет. Ничего.
     Сейчас начнет ныть, подумал я как-то отрешенно. Жалко было времени: все и так складывается сегодня не по всем правилам. Впрочем, этим мне и нравилась моя порнографическая связь – она развивалась по одному богу известной логике. Пожалуй, в ней вообще не было никакой логики. Ни начала, ни конца, ни развития – только беспорядочные движения, стопка сцен из непрописанного сценария.
 - Тогда пока, что ли?
 - Может, ты все-таки сможешь? Мы могли бы встретиться где-нибудь на полпути…
 - Слушай, жена, не приставай сейчас ко мне, ладно? У меня дел по горло, мне есть о чем подумать помимо твоих обид. Понятно?
     Она промолчала.
 - Все, я поехал, пока.
 - Пока.
     Глотнув холодного кофе из чашки, забытой утром на журнальном столике, я вышел из дома. Дверь подъезда у нас выходит во двор, тихий квадрат ограниченного времени. Сейчас в квадрате сталинских домов метался ветер. Он кружил высоко над верхушками деревьев рыбью стайку желтых листьев: кажется, такие рыбки называются рыбы-попугаи. Ярко-желтые, округлые, плывут, куда течение их потянет.
     Рядом с песочницей на корточках сидел ребенок в красном колпачке и безмолвно, не шевелясь, смотрел на ведерко с голубой собакой. Больше не было ни души. Только «мерс» чей-то мигал фарами и пронзительно верещал: сигнализация нечаянно сработала. И все. Пустота и тишина. И рыбки-попугаи высоко над шевелящимися верхушками деревьев. На мой «лексус» успели уже упасть несколько крупных листьев каштана.
     Я доехал за двадцать минут, как-то удачно проскочив все пробки. Вот и фабрика: пустые кирпичные строения за ржавой решеткой, как оставленные охранниками старые притихшие рецидивисты. Было в них что-то зловещее. Медленно передвигаясь вдоль ограды, я поискал глазами серые ворота. Наконец, оставил машину у обочины и пошел пешком.
     Там, в ограде, был изгиб, поэтому ворота вместе с тоненькой фигуркой рядом появились передо мной неожиданно, как изображение на включенном телевизионном экране.
 - Так и ждала здесь все время? – спросил я.
 - С места не сходила, - Золотая Рыбка сняла голубые перчатки, подходя ко мне, и сунула холодные руки мне в рукава пальто. Обхватила запястья, она всегда это делала вместо приветствия: проверяла мой пульс. Или что-то одной ей известное проверяла. Я поцеловал ее губы – на них не было помады.
 - Привет.
 - Привет.
     Так и постояли немного, глядя куда-то мимо друг друга, за плечо. Я разглядывал кирпичных монстров через толстые железные прутья.
 - Здесь, кажется, даже сторожа нет.
 - Сторож есть, только он дрыхнет где-то в будке во дворе. Собак точно нет, это нам на руку. Пойдем, - Золотая Рыбка убрала свои ручки из моих рукавов и снова надела голубые перчатки. Ветер поднимал ее длинные волосы, как веер, и она часто моргала и морщилась.
     Я осмотрелся внимательно. Ржавые прутья обвивал засохший вьюнок.
 - Думаешь, я здесь протиснусь? Ты, кажется, за прошедшую неделю подзабыла, что во мне семьдесят шесть кило.
     Ни слова не говоря, Золотая Рыбка сделала несколько шагов – и нырнула в крупную щель в ограде. С любопытством уставилась на меня с той стороны, слегка пожимая плечами. Я с сомнением оглядел дыру и, вобрав в себя живот, шагнул в проем. Не сказал бы, что мне это далось легко: пальто нужно будет хорошенько осмотреть и почистить, если что-то не так. Иначе жена будет задавать ненужные вопросы.
 - Я тебе кое-что покажу. Только не смейся, ладно?
 - Я постараюсь, - улыбнулся я. – Надеюсь, это не кладбище старых швейных машинок? Признаюсь тебе, к рукоделью я совершенно равнодушен!
 - Нет, это совсем другое. Смотри!
     Куклы, похоже, были прибиты к стене большими ржавыми гвоздями. Я отчего-то сразу уверился, что гвозди толстые и глубоко проржавевшие. Замедлил шаг, чтобы на ходу разглядеть какие-то детали, но между мной и  старым зданием из красного кирпича было еще не меньше полсотни шагов.
     Одна кукла, несомненно, была женского пола: ее длинные волосы свисали на грудь поблекшими от дождей липкими веревками. Вторая – мальчик в голубом комбинезоне – скалила круглый темный рот, а может, это была дыра на лице – поди разбери с такого расстояния.
 - Не знаю, откуда они здесь взялись. Просто однажды заметила, - говорила Золотая Рыбка, взяв меня под руку. -  Удивилась очень. Каждый день проходила мимо и смотрела на них, ждала: когда-нибудь все прояснится. Два раза в день, туда и сюда, от автомобильной стоянки до студии и обратно.
 - Просто куклы, - сказал я с сомнением. – Ну, большие. Это же швейное производство, наверно, фабрике нужны были манекены.
 - Не похожи они на манекенов. Смотри, какие выразительные лица.
     Я присмотрелся: и правда, лица кукол были…как человеческие, что ли? С непередаваемым выражением скуки и отвращения, даже у парня это было заметно, хотя от его лица едва половина осталась.   
 - Ну да, ты права. Странные игрушки. Наверно, кто-то пошутил. Конечно, ничего себе шуточки! Эдак напугать можно! Какое-то вуду!
 - Это не вуду, - сказала Золотая Рыбка решительно, но не пояснила, почему она так думает. Я тоже не стал спрашивать: ненавижу всю эту чертовщину. Сестра увлекается оккультизмом, а мне это совсем не интересно.
 - Я бы тебя не беспокоила, не просила приехать, - заговорила Золотая Рыбка странно приглушенным тоном, будто извиняясь. – Просто они изменились. Иду сегодня мимо, как всегда разглядываю их – а они сдвинулись с места. Мне это показалось загадочным, даже немного пугающим. Несколько недель ничего, а тут поменяли положение. Кому, спрашивается, нужно забираться так высоко, чтобы повернуть куклам головы? Они смотрели прямо на меня, когда я их увидела.
     Было самое начало октября, серо, безветренно. В левое ухо вливался гул шоссе, в правое – тишина из-за ржавой ограды. В голове оба потока сливались в ничто. В пустоту.
 - Ты уверена, что это важно? – мне стало уже скучно, да и просто хотелось забраться в машину, отъехать подальше в ближайший парк и заняться там сексом. В конце концов, я этого целую неделю ждал, даже не онанировал, берег силы для хорошего оргазма.
 - Не знаю. Может, ты и прав. Наверно, не важно. Я просто хотела, чтобы ты их увидел.
     Я поднял голову вверх: облака стояли над заводом и проливали на него тишину. Здесь они были темнее и гуще, чем над остальной частью города, словно грозовые, только неподвижные, будто нарисованные неразбавленным маслом.
     Куклы смотрели в нашу сторону. Жуткие такие физиономии. Дом, к которому были прибиты фигурки, был в три этажа, такой старый, что казалось – осыплется сейчас сухой пылью. Маленькие окна замазаны грязной краской, на карнизах – тусклая городская трава. Из крыши, из самой середины, вырастало чахлое деревце, почти потерявшее листья. Золотая Рыбка подошла к стене и долго смотрела вверх. Я тоже подошел.
     Я теперь мог разглядеть все детали, но ничего не изменилось. Это ничего не объясняло. Две большие, в пол человеческого роста, куклы были прибиты к стене на высоте второго этажа. Завод был давно заброшенный, еще в середине девяностых, выпускал когда-то швейные машинки, и при чем здесь куклы – трудно было понять. Шутка? Жертва? Одежду здесь не шили, только машинки выпускали.
     Стало вдруг как-то холодно, неуютно, будто в теплую воду добавили немного холодной. В кармане пальто зашевелился мобильник. Я взял Золотую Рыбку за руку и слегка сжал ее.
 - Да, жена?
 - Алеша, ты уже в банке?
 - Я не в банке, я в пробке. Чего тебе?
 - Ты можешь заодно заплатить за телефон?
 - Давай ты сама по дороге заглянешь куда-нибудь и заплатишь за телефон. А мне больше делать нечего там, куда я еду. Между прочим, мне там говорить с важными людьми, а я все брошу и кинусь счета оплачивать!
 - Ну ладно, ты прав. Я, наверно, еще задержусь на работе немного. А потом с Валей где-нибудь поужинаем, хорошо?
 - Да как хочешь, ужинай. Вальке привет.
 - Может, ты заберешь меня потом?
 - Не знаю. Жена, не томи душу, меня и так все бесит. Давай, пока. Слушай, Золотая Рыбка, давай уйдем отсюда.
     А она все стояла, задрав голову кверху и щурясь, пока я не взял ее за руку и не увел оттуда. Она могла простоять так два-три часа, ей несложно. Она словно приказывает себе остановиться – тело немеет, сердце почти не бьется, легкие едва заметно качают воздух – а сама думает о чем-то совсем далеком от реальности. Если объяснить на пальцах, то она будто выходит из своего тела, наказав ему стоять спокойно, вести себя мирно. Впрочем, это по ее словам. Я в этом ни черта не понимаю и понимать не хочу. Я вообще не хотел бы до конца узнать, что за человек такой моя Золотая Рыбка. Не хочу. Боязно как-то.

     Золотые рыбки обычно живут в аквариумах и плавают среди ярко-зеленых водорослей. На дне аквариума непременно разложены разноцветные камешки, а то и замок стоит, подделка под серый камень. Рыбки машут хвостами, как флагами, выплывая из окон башенок. Рыбки-фрейлины в пустых безмолвных покоях.
     Эта Золотая рыбка долго прожила в банке. Я тогда жену прогнал из дома, прогнал – иначе и не скажешь. Ее бабка медленно помирала в какой-то глуши под Ростовом, и я месяца два давил на совесть жены, сочиняя небылицы про смерть, одиночество и родственные узы. Жена без меня ехать – ни в какую.
 - А кормить тебя кто будет? – говорил я. – А дачу достаивать? Или твоя бабуля оставит нам хорошее наследство?
     Так и ругались два месяца, а я уже не знал, какой довод привести, чтобы уговорить ее отвалить. Что уж там, моя жена без меня даже за шубой в Грецию ехать не хотела, даже с подружкой, даже с кучей денег. Пришлось задействовать тетку со стороны матери – истеричную дамочку с огромной, невероятной грудью и тонкими, как спицы, губами. Эта полусумасшедшая туша действовала на жену на манер урагана – подхватила, скрутила, выжала, выпотрошила, вбросила за тысячу километров от дома. А я сразу по пути из аэропорта (отвозил обеих, делал болезненно огорченное лицо, курил одну за другой) заехал в зоомагазин и купил золотую рыбку. Ее вместе с тремя кружками воды влили в прозрачный пакет, и рыбина колыхалась в нем, как перо в океане, в такт моих шагов. Мне все время казалось, что она вот-вот проблюется прямо в пакет, и подарок будет испорчен.
     Так я подарил любовнице золотую рыбку. Эта, с чешуей, стала носить ее имя – Женька, а та, с золотистыми кудрями, превратилась в Золотую Рыбку.