НЕБО

               
               
               
…и умру я, смотря на небо…на земле холодной, одичавшей и заклёванной птицами, жёсткой до жестокости. Это всё – время. Это всё – безбудущность мечты, в которую я  верила.  А ты и не знала, как я стыла и прощалась; без улыбки и без упрёка неулыбчивости. Счёт минутам потерян, когда ждёшь свободы, иных сфер, касания с вечностью. Даже не было последнего взгляда в твои глаза; теперь только это небо. Небо над моей головой, небо над широкими кронами, небо над тем земным, что губит бездушием души и волю душевного. Ты знаешь, о чём я думала в тот момент? Попробуй предположить, и, наверное, ты не ошибёшься. Я думала о том, заметишь ли ты, что меня нет, будет ли ощутима пустота и боль, станет ли меня нехватать тебе? Ты расскажешь об этом небу, обратив к нему взор. Оно  заплачет венками и горечью. Меня нет. Числа не врут, когда пророчат о судьбе. Моё 11 – о встрече, твоё – о расставании? Никто не поднимет с земли, оставит промерзать до глубины души, до обострения тряски, до излома силы. Пониженные градусы на коже жаром, а губ твоих не знаю до сих пор. Солёные, одинокие, нежные, недоступные.
И ещё я думаю о морях, ласкающих берега, оставляющих на песке свои причудливые узоры, разгадают которые рыбы, умирающие без глотка этих морей, застывающие в безмолвии. Будут беззвучно шевелить губами, вытаращивая глаза. Знаешь, куда они будут смотреть? На небо, которое смотрю и я.
А ещё  я думаю о горах, которые величественно и гордо стоят без движений, и только орлы, такие же гордые, садятся на их пики и смотрят – смотрят…
Я думаю о шагах…пройденных и не пройденных ещё. О падениях, граничащих со слабыми взлётами, когда поднебесье стремилось к моим рукам. Стремилось стремительно и безболезненно для нервов. Не оглушающее, как зов смерти, а нежное и тихое, как капли дождя на ладони; о пробах не плакать и не кричать от ожидания и печали; о попытках забытья (а ведь помнить надо многое); все мысли мои пересекались с тобой. Одной моей единственной  и любимой. А я так устала жить. Да и умирать тоже. Думаю об этом с грустной усмешкой, а как будешь думать об этом ты?..
Я стремлюсь выше; отсюда снизу так трудно взлететь туда – ввысь. Интересно, где кончается небо и как рождаются облака? Вот она – голубая бесконечность, простирается в стороны, подобная нежнейшим объятиям, которые обещают покой. Улицы неосвещены солнцем, листья – н6еопалённые странники приветствуют ветер. А я – в небо.
Мне не тяжело понять даже то, что скрыто  за пределами понимании различными шифрами и загадками. Стоит только осознать, что ответы, на, казалось бы, самые сложные вопросы – рядом, вот здесь: со мной, с тобой, в тебе, во мне, в нас двоих, разлученных и не бывших вместе.

Знай, что я думала и о дожде. Он плачет, и плакал веками, обрушивался даже потопом неравным с силами земли; топил не только    надежды, но и плоть; растворялся в крови и оседал солью на поверхности губ; поил жизнью всё живущее и имеющее право жить (точно такое же право – не жить); скапливался лужами во всех земных изгибах, стаканах; сливался с морями, реками, океанами, озёрами; впитывался в почву и мысли  своей холодно – приятной водной сущностью; мечтал вместе с нами неразгаданными снами и фразами; прощал недожделюбивых человеческих созданий за их прикрытие зонтами. Лишь он плакал больше, чем плакала я. Он плачет и сейчас, мне в лицо, закрывая веки каплями, как маленькими влажными пальчиками. Я мечтала подарить тебе колечко из застывшего дождя. Это значит – сделать невозможное возможным.
Лежу на земле и камни впиваются в спину, будто говоря: « Вставай!». Но ноги – больше не ноги, руки – не руки. Я сейчас – глаза.  И всё. Только – вверх, только – в небо. Когда я смотрю на него, ты становишься ближе.
А сейчас моё внимание переключилось на маленького прозрачного комара, который уселся на мою руку. Его привела сюда жажда крови, меня – жажда смерти.. я не гоню его, поскольку знаю – выпей он чуть больше, лопнет, расплескав красное.  И вдруг я начинаю думать о том, о чём думает это насекомое, этот крылатый вампир. Наверное, от крови моей он испытывает настоящий оргазм. Чуть заметно улыбаюсь. Улетает. Главное – знать меру. Выжил. Моя жажда сильнее. Любовь выпила меня до дна, смерть – ровно до половины. Я просто закрою глаза и усну, всё ещё продолжая думать.
Уже половина пятого, а я часто моргаю от взметнувшегося ветром песка на зрачки. Так это смерть? Нет? Что-то внутри меня ведёт борьбу с самим собой. Мысли – не мысли, мысли – стихами. Я ослепла или это глаза изменили привычке созерцать? Второе.  Я плохо вижу, но чую тоньше.
Где ты? Всё ещё в моих мыслях. Я не пытаюсь прогнать тебя, а ты пытаешься. Всю мою искренность обращаешь в несерьёзность, а слова считаешь лишь словами, мёртвыми буквами, цепочками предложений. Как, не видя человека, можно так полюбить? А так!!! Не платонически лишь, а всецело. Знаю, сложно поверить. Потому  и лежу здесь. И даже смерть моя мало что докажет. Кто-то согласится, что я безумна и больна. Что подумаешь ты, то и станет правдой.
Любить можно даже то, что не видишь. Например, жизнь. Видеть её невозможно, её можно только почувствовать, прожить и ощутить. Песня – её можно лишь услышать и полюбить, не созерцая, просто за одну её красоту и нежность нот. Ветер – то же самое: ощущение потока, холода, дыхания. Ты любишь его, но не способна его увидеть.
Я люблю тебя, слышишь?…чувствуя тебя, слыша тебя, читая и думая о тебе. Почему так важен образ, расстояние, гордость, если у нас двоих может быть счастье? Свой мир, доступный лишь нам, вмещающий в себя всё то, что нам кажется прекрасным и неземным, не предназначенный для кого-то третьего. Наш. Только наш. А ты и мечтам моим не веришь. Читая сквозь строки распахнутую настежь душу, ты продолжаешь делать вид, полный безмолвия    и равнодушия. А ведь ты другая. Можешь быть другой. Такая же разная, как небо,…на которое смотрела я…перед тем, как умереть…