Энергетическая

День выдался не жарким, но и не прохладным. Сегодня солнце приятно грело, медленно проделывая свой самый длинный за год путь. Да, в день летнего солнцестояния ему нужно трудиться определенно больше, чем во все остальные дни. Море вылизывает берег. На пляже никого. Туристы еще не успели облюбовать это место, да и вряд ли когда-нибудь сделают это. В скверике устроили посиделки местные постояльцы, а в гараже на с улице с трудно выговариваемым названием репетирует какая-то рок-группа.
- Да как ты стучишь! Сказали же тебе: тутс-пам, тутс-тутс-пам!- Макс  подошел к барабанщику и ударил по тарелке.
- Понял, понял. – Он настучал требуемую мелодию. – Так?
- Вот, другое дело.
- Ну, поехали. – Макс взял гитару. – Раз, два, три!
Незатейливая мелодия из пяти аккордов заполнила комнату. Эти ребята, видимо, хотят покорить мир. Чем проще мелодия и глупее слова твоей песни, тем ближе ты к вершине хит-парада. Они выжимают из инструментов все: из барабанной установки, найденной на крыше школы, из двух электрогитар, сделанных под чутким руководством отцов семейств, и бас гитары, купленной на общие деньги.
- Отлично! Теперь проигрыш! – Сказал Макс и начал играть соло партию с использованием двух струн. Барабанщик переключил свое внимание с бочки на тарелки и начал бить по ним. Бас-гитарист продолжил играть свою неизменную партию, как и второй гитарист.- Все!..
Колонки успокоились и замолчали. Ребята сложили инструменты и сели на лавку. Весь гараж обклеен черно-белыми фотографиями и листками со стихами. На барабанной установке красуется рыбка.
- Ну что, Паш, пойдем? – Макс стал у двери, ожидая ответа.
- Да, Макс, идем. Все, ребят, до завтра. – попрощался Паша.
Они вышли из гаража. Улицы заполнены оранжевым цветом, рваные облака замерли на небосводе и не смеют продолжать движение. Солнце уже касается краешком моря, будто попробовало, холодна ли вода, и теперь набиралось решимости прыгнуть в нее.
- По-моему, сегодня гораздо лучше…- Макс многозначительно посмотрел на Пашу.
- Да. Намного. Вот бы на выступление аппаратуру получше достать.
- Этого не обещаю. Паш, а  давай на стадион сходим?
- Ну, давай, я не против…
Макс ускорил шаг, так, что Паше пришлось почти что бежать за ним. Они направились на заброшенный стадион. Там уже несколько лет делают реставрацию, но, видимо, к ее окончанию, им придется делать генеральный ремонт. Макс по непонятным причинам очень любит стадион. Он считает, что это место для серьезных разговоров.
- Паш, ты знаешь, что у Стю рак…
- Что?! – Паша ошалело посмотрел на Макса.
- Я не шучу. Все очень серьезно. Я случайно прочел это у него в дневнике. Ты же знаешь, что у него голова болит часто. И это не просто астенический синдром.
Они замолчали. Да и что говорить. Рак – серьезная болезнь. Самая серьезная. Это не ВИЧ, при котором человек даже не понимает, что он почти мертв. Человек, больной раком мертв авансом. Клетки перерождаются, образовывая злокачественную опухоль. Этот процесс необратим. Иногда, на самых ранних стадиях, можно что-то сделать, но это утешение для оптимистов. Паша переспросил:
- Макс. Ты уверен, что этой записи можно верить?
- Более чем. Я нашел в его сумке таблетки.
- Но почему он не сказал нам?
- Ты что, спятил, Пашка? Что бы он нам сказал: «Ребят, простите, но я скончаюсь через месяц…», или «Ну, вы лучше подыщите себе нового бас-гитариста, а то я в Лондон переду скоро…». Или что еще? Это ведь не в любви признаваться! Это не значит рассказать правду. Это значит заявить о чем-то, о чем мы с тобой, какими бы смелыми не были, думать боимся! Ты видел его глаза? Он умоляюще смотрит на нас. Он хочет, чтобы мы узнали правду. Он мечтает об этом, но он никогда не скажет нам, что он болен! Понимаешь, никогда? Может быть, если бы ему стало совсем плохо, мы бы узнали об этом от его мамы, или от врача скорой помощи, но не от него! Понимаешь?!
- Наверное, не понимаю. Как это могло случиться? Стю…
Паша сел. Макс спустился вниз по ступенькам. Прожектор спроецировал его тень на прорезиненную дорожку. Недосказанность налицо. Она разъедала каждого из них изнутри, но сказать первое слово означало подписать смертный приговор другу. Об этом просто невозможно говорить. Теплый июльский денек, так приятно начавшийся, заканчивался весьма отвратительно. Ночь в день летнего солнцестояния обещала быть очень длинной. И молчаливой. Обычно такие ночи заставляют людей писать белые стихи. Наверное, верлибры следовало назвать не белыми стихами, а черными, потому что ими мы выражаем в основном негативные эмоции: нашу неприязнь, боль и непонимание. Или вообще не стоило привязывать к этому стилю какой-то цвет. Это ставит границы, которые нарушили еще до появления названия.
Пронзительный крик пронесся по стадиону, ударяясь о трибуны и повторяясь бесконечное число раз, утихая и раздаваясь с новой силой. Макс побежал. Паша ринулся догонять его: «Стой! Макс! Погоди!», но тот не слышал. Он не хотел слушать звуки мира, не способного сохранить жизнь молодого парня, мира, в котором существует смерть, мира, где один человек однажды стал причиной смерти навсегда. Мира, где только Один стал причиной жизни снова, пострадав на Кресте за всех один…
Добежав до противоположной трибуны, Макс остановился, упер руки в колени и восстанавливал дыхание. Паша подбежал к нему:
- Макс… Мы ничего не можем сделать… Почти…
- В том-то и дело…
- Почти ничего. Мы можем сделать еще кое-что. Пусть это будет совсем мало для него, но это будет все, что мы сможем из себя выдавить. Мы ведь всегда берем от жизни все… Даже с нашими глупыми гитарами на транзисторах…
- Что? Что сделать?...
- Мы можем его помнить всегда. О нем узнают все, кто узнает о нас. Его лицо будет на нашей пластинке. А пока он жив, он ни на день не пожалеет, что он стал частью нашей группы.
Он замолчал. Макс все понял. Да и что здесь говорить? Иногда слова бывают лишними. Иногда они ранят, а иногда вызывают негодование. Иногда они заживляют застарелые раны, и вскрывают гнойные нарывы.
- Я понял, Паша!.. Для нас он не умрет! Правда? Для нас он – не умрет!.. Он будет жить. Только мы его не сможем видеть! Он будет жить в лучшем мире. И когда-нибудь мы снова встретим его… - в его глазах засветилась надежда.
- Да! А если кто-то из нас забудет про друга…
Из темноты вышел парень с гитарой в чехле:
- Эй, вы чего так быстро убежали? Я еще хотел поболтать с вами…
- Стю! – Макс и Паша бросились ему на шею. – Стю, ты у нас самый крутой басист!
- Чего это вы?..
- Просто.. Поверь, просто. Просто мы поняли, что ты – самый классный для нас…
- Спасибо, конечно. Даже не представляете, как приятно слышать, - он опустил глаза, - а то…
- Стю, мы все знаем…
- Что вы знаете?
- Мы знаем, что ты болен раком. Стю, но мы с тобой. Мы – твои друзья. – Быстро проговорил Паша.
- С чего вы взяли?..- удивился Стю.
- Как с чего? Таблетки у тебя в портфеле…
- Да… И в дневнике запись…
- Вы что?.. Я ведь в медицинском учусь, мы как раз онко-болезни проходим. А таблетки – преподаватель попросил купить, нам они понадобятся на биохимии…
Ребята рассмеялись. Стю положил гитару и обнял друзей: «Но все равно, спасибо вам, ребят. Вы – самые лучшие… Похлопотали обо мне… Шпионов из вас не выйдет…». Громко разговаривая, развивая тему, они вышли со стадиона и пошли по темной аллее.
- Только чур, - сказал Стю, - больше в моем портфеле не копаться. У нас в следующем месяце начинается патологическая анатомия, а вы, если череп найдете, наверняка сразу меня властям сдадите…