Третья голова фэнт. этюд

Трехголовый дракон смачно рыгнул колоратурной разноголосицей, и в воздухе запахло техническим спиртом.
- А потом говорят, что им нечем протирать оргтехнику, - изрекла одна голова.
- Одно слово – крестьяне! – добавила вторая.
Третья голова ничего не сказала, потому как страдала болезнью Паркинсона, и предпочитала лишний раз не высказываться. Раньше, когда дракон (вообще-то, это была дракониха) был молод и полон сил, почему-то все удары разношерстных богатырей приходились именно на эту голову, и она втайне злилась на две другие за то, что их общественная жизнь сложилась не в пример лучше, чем у нее. В тайне от сестренок голова мечтала о хорошей карьере, но и это у нее не получалось. К тому же (если уж вспоминать все обиды), молодые драконы всегда игнорировали эту голову, так что, когда две другие уже вовсю прыть вели насыщенную сексуальную жизнь (а они ее начали в двести лет – крайне рано по драконовским меркам), эта голова все еще оставалась ни разу не целованной. Разумеется, это не могло ее не огорчать.
Третья голова, в отличие от сестренок, пошла в папу, в то время, как сестренки обладали маминой красотой и мамиными карими глазами, в которых молодые драконы так и тонули один за другим. А у третьей головы был папин горбатый нос, на котором, в дополнение к горбинке, всегда на одном и том же месте вскакивал крупный прыщ, который не удавалось скрыть даже под толстым слоем пудры. Это крайне забавляло сестренок, а самым отвязным их развлечением было надевать на третью голову кожаную кепку, которая мгновенно превращала сестренку в дракона кавказской национальности…

- Отвратительный крестьянин! – сказала первая голова.
- Да, - поспешила вставить свое слово вторая.
«Аппетитный заливной крестьянин в сметане», который значился в меню на полдник (для драконов с повышенной кислотностью желудка, стол №9, диетический), и которым только что закусили Додоня, Гогоня и Бобоня (каждая голова носила свое имя, которое ей дали при рождении в Мадрийской королевской драконюшне), действительно, был уже не первой свежести, но на королевских драконюшнях жаловаться не приходилось, и драконы ели все, что им давали. Никто ни от чего не отказвался. Может быть, дело в том, что это были гордые беговые драконы? Быть беговым драконом считалось престижным, а тех, кто не ел предложенную им пищу, переводили в соседнее стойло, где содержались бройлерные драконы.
В то время, как беговые драконы участвовали в скачках на лучших ипподромах страны, один молодой бройлер каждый вечер прощался с жизнью на королевском столе (у драконов, скажу я вам, очень вкусное мясо, и если вы его еще не пробовали, настоятельно рекомендую вам это сделать). Но самих бройлеров такой расклад ну никак не устраивал и, понятное дело, беговые драконы старались изо всех сил, дабы не перейти в соседнее стойло.
Существовали еще и драконы-несушки, но их хранили в замороженном виде в состоянии гипнотического сна в кевларовых резервуарах глубоко под землей, как источник стратегического запаса драконовских особей на случай внезапной войны с соседским королевством, поэтому обычные драконы никогда не видели своих милитаризованных собратьев. Быть драконом-несушкой означало принести себя в жертву на благо общества. Без сомнения, это великое призвание, и таким мечтал стать каждый уважающий себя дракон, но далеко не каждый дракон обладал достаточным запасом душевных сил, чтобы стать избранным.
Когда беговые драконы старели, им на смену приходил выводок молодняка. Старых драконов гуманно усыпляли, и провожали в последний путь с приличествующими почестями, по заслугам каждого. Для поддержания постоянного количества бройлеров и бегунов, при драконюшнях существовала ГНИИДА – Государственный Научно-Исследовательский Институт Драконов и Амфибий. В рамках научных программ института ставили опыты по воспроизводству популяции драконов в условиях, приближенных к реальным. Одним словом, кого-кого, а драконов в королевстве всегда было навалом.

- Чем, интересно, откармливают этих крестьян?...
…Так прошли годы, изрядно сдобренные горечью тумаков и Бобониных слез, и голова уже подумывала о том, чтобы уйти на покой достойно, как и подобает старой деве в ее положении. Но, все равно, в ее душе не утихла жажда хоть в чем-то превзойти сестер…

Однажды утром, королевский шут Гелик, придя на драконюшню проведать своего любимчика, огненно-рыжего бегового красавца с необычным для драконов именем Хопкинс, увидел исписанный листок бумаги, приколотый к одному из столбов, к которым драконов привязывали за сбрую, чтобы те не смогли улететь без спросу, куда им вздумается.
Шут прочитал первые несколько строк текста, нацарапанного корявой когтистой лапой, и улыбнулся.
- Кто это написал? – спросил Гелик, обращаясь ко всем драконам.
Драконы притихли, поджав чешуйчатые хвосты, в волнении ожидая, что последует за этим вопросом дальше.
- Кто это написал, я спрашиваю?! – гневно воскликнул шут.
Драконы зашебуршались, и из глубины рядов вышла Бобоня, на которую с укором смотрели ее сестрицы.
- Я написала. А разве плохо? – осторожно поинтересовалась Бобоня.
Шут снова улыбнулся.
- Плохо, или хорошо – это знает только король.
Хопкинс замахал крыльями в знак полного согласия с Геликом.
- А разве он это узнает?
- Узнает, непременно.
Шут сдернул листок бумаги со столба, и положил его себе на голову, закрыв колпаком.

…Через год в драконюшне жили новые драконы, и трехголовой драконихи среди них не было. Зато на заднем дворе королевского дворца, в уютном шатре, на столике из белого мрамора, стояла пишущая машинка «Ундервуд», и рядом с ней, в обитой малиновым драпом этажерке, лежали несколько упаковок белой бумаги. В этом шатре теплыми Мадрийскими вечерами стучала по клавишам своими наманикюренными коготками трехголовая гордость Мадрии.

Вот такая история. К сожалению, все это было настолько давно, что большинство дошедших до нас произведений Бобони приписываются совсем другим авторам. В частности, это известные всем книги «Хоббит, или туда и обратно» и «Властелин колец» якобы Толкиена, или «Алмазный и деревянный меч» Ника Перумова.
Но, как бы там ни было, если вы сходите в свою городскую библиотеку, и попросите принести вам микрофильм Большой Эльфийской Энциклопедии сто тридцать восьмого издания за 1587 год, то на странице 5323, во втором абзаце сверху, вы сможете найти имя этой известной драконихи, прославившейся жизнеописаниями времен существования королевства Мадрии.