Вжих

– Ну, смотри! – торжественно разрешил Кир, убирая ладони с моего лица.
Похоже, он ожидал, что я хлопнусь в обморок от восхищения, и очень удивился, когда этого не произошло. На всякий случай, он подождал еще мину-ты две и, видя, что я и не думаю валиться с ног, обиженно поинтересовался:
– Так что скажешь?
Говорить было нечего. Смотреть, в общем-то, тоже: рогатка с туго натя-нутой веревкой, на которой болтается пуговица. Таких полно у любого ребенка. Кажется, их называют трещотками. Но Кир явно ждал моего вопроса, и я не стала его разочаровывать.
– Что это за штука? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более заинтересованно.
Кир просиял и ответил радостно:
– Это Вжих!
Я поморщилась. У моего мальчика была неискоренимая привычка гово-рить загадками и обижаться при этом на собеседников за их непонятливость. Но все-таки, я была его матерью, и Кир снизошел до объяснения.
– Знаешь, в школе нас часто ругают за то, что мы все больше времени уделяем телевизору, а о книгах забываем, – сказал Кир. – И я подумал, как было бы здорово не просто читать о различных событиях, а самому участвовать в них. Можно будет попасть в любую книгу! Разве не замечательно?
– О, да! – покорно согласилась я, привычная к чудачествам сына. – А как он работает?
– Сейчас покажу! – расцвел Кир. – Это просто. Берешь Вжих, крутишь пуговицу на себя, и… Мам, куда бы тебе хотелось попасть?
Я задержала взгляд на красной фуражке Кира и сказала, что в сказку про Красную Шапочку.
– …и думаешь об этом месте, – докончил Кир.
Внезапно я почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног. Я качну-лась, пытаясь ухватиться за краешек стола, но пальцы нащупали только шер-шавую кору дерева. В лицо пахнуло свежестью и запахом скошенной травы. Я стояла на извилистой пыльной тропинке, убегающей в лесную чащу. Солнце сияло жарко и умиротворенно. Птицы выводили заливистые трели, и Кир уже сидел на корточках в пыли, разглядывая огромную черную гусеницу, свирепо выставившую на непрошенных гостей густые щетинки.
Я повернулась, чтобы позвать сына, и окаменела, встретившись с любо-пытным взглядом желтых глаз, в упор взирающих на меня из кустов. Так про-шла минута (Кир в это время увлеченно играл с гусеницей), потом кусты за-тряслись, раздвинулись, и прямо передо мной на тропе появился тощий волк с обтрепанным ярким галстуком на серой шее. Его пасть раздвинулась, демонст-рируя два ряда ровных сахарных зубов, алым пламенем взметнулся язык, и я услышала хриплый виноватый голос:
– Прошу прощения, если испугал вас. Я ждал одну маленькую девочку в красной шапочке. Вы, случайно, ее не встречали?
Кир оторвался от своих исследовательских изысканий, едва заслышал го-лос Волка, и теперь стоял, тесно ко мне прижавшись, во все глаза, взирая на го-ворящего хищника.
– Значит, не видели девочки? – расстроено подытожил Волк, задумчиво переводя взгляд с меня на Кира. – Что ж… Мне сегодня не везет на маленьких девочек… Впрочем… Да, я думаю, подошел бы и мальчик!
Мне показалось, что я падаю в обморок. Воздух перед глазами подернул-ся рябью, и я снова очутилась в спальне, на привычном диване, в обыкновенной городской квартире, по которой не бродят голодные волки с галстуками.
– Мама, мне больно!
Тут только я заметила, что крепко стискиваю плечо сына. Я разжала паль-цы, но перед этим развернула его к себе и сказала:
– Обещай, что никогда – никогда! – больше не станешь без моего разре-шения играть с этим своим…
– Вжихом, – подсказал Кир.
– Вот именно! А лучше выброси его!
Встревоженное выражение на лице Кира сменилось холодной маской уп-рямства.
– Нет, мама, – твердо сказал он. – Пока я не закончу эксперимент, Вжих будет у меня.
Иногда я думаю, что Кир прекрасно знал мои слабые стороны. Потому что когда он упрямился, то становился похожим на отца, и этот решительный взгляд, и выпяченный подбородок с маленькой ямочкой заставляли сжиматься слабое женское сердце.
А, кроме того, разве любая мать может похвалиться сыном-гением?
Может, потом я поплачу в подушку, когда Кир будет спать и видеть во сне свое новое изобретение, но не теперь. Я только спросила, когда, по его мнению, эксперимент завершится.
Кир удивленно приподнял брови.
– Когда я напишу сочинение по рассказам Джека Лондона, разумеется! – ответил он. – Иначе, для чего еще мне нужно было делать Вжих?

Хотя доктора утверждали об обратном, я продолжаю думать, что своей гениальностью Кир обязан отцу. Он был чернобылец, и умер, когда Киру ис-полнилось два года. Кир совсем не помнит его, зато помню я. Как я уже гово-рила, Кир – вылитый отец. Особенно, когда носится с очередной безумной за-теей.
Я все-таки не удержалась и снова поинтересовалась у него, как работает Вжих.
– Я уже говорил, что это просто, – терпеливо повторил Кир, слегка при-поднимая брови, будто удивляясь моей бестолковости. – Крутишь пуговицу на себя и загадываешь место. Вжих – и ты там!
– И ты был на Аляске? – не верила я.
– Кстати, спасибо за шубу! Там жуткая холодрыга!
– И летал в космос с Алисой?
– Конечно!
Я покачала головой. Меня разжигало любопытство, чего же особенного заложено в рогатку Кира, что отличает ее от прочих бесполезных деревяшек и помогает ему путешествовать по книгам (а он и в самом деле путешествовал, я ведь видела Волка, не так ли?).
Кроме всего прочего, один разок я выпросила Вжих у сына. Скажу прямо, настоящая Анжелика совсем не та, что киношная (не такая уж и красавица, да и нос крупноват). Но почему-то именно после этого путешествия в мою голову закралась опасная мысль.
– Интересно, а почему пуговицу можно крутить только на себя?
Кир задумчиво оглядел Вжих, потом поднял глаза, в которых плавали мечтательные ершики.
– Не знаю, – наконец признался он. – Я как-то не думал об этом. Просто, когда делал Вжих, понял, что крутить пуговицу надо только на себя.
Он еще подумал, и добавил:
– Хотя интересно посмотреть, что получится, если…

Я мыла посуду, когда услышала страшный треск и сдавленный вскрик моего сына. Тарелка выскользнула из рук и, жалобно звякнув, разбилась о ка-фель. Я совсем не обратила на нее внимания. Я бежала в детскую.
В комнате никого не было. Только корчился в конвульсиях воздух, и пах-ло гарью. Да еще на полу валялась обугленная рогатка с оборванной нитью.
– Кир! – жалобно позвала я и прислушалась.

Я ждала его долго. Очень долго. Дольше, чем ему потребовалось бы на возвращение. А потом я начала делать Вжих. Я снова и снова крутила пугови-цу, повторяя, как заклинание, короткое имя Кира, но не происходило ничего. Ничего… Ничего! Секрет, превращающий деревяшку в фантастическую маши-ну, был известен только Киру. Какая-то мелкая оговорка, малюсенькая деталь. Но что именно? Что?!!
Я верю, что однажды Кир вернется. Может, он блуждает между мирами, отыскивая дорогу домой, и я не перестаю делать Вжихи, чтобы помочь ему. Я буду делать их каждый день, всегда, пока есть надежда.
А еще я много читаю.
Доктор – добрый человек, – сам приносит книги в мою тесную комнатку с выбеленным потолком и крохотным окошком, затянутым сеткой. Каждый раз, беря в руки новую книгу, я трепещу от тревожного ожидания, что именно в ней увижу маленького мальчика в красной фуражке. В сказках Чуковского, в откро-вениях де Сада, в фантазиях Беляева и Уэллса… Всегда, пока есть надежда…
Боже, боже! Помоги нам!
Может быть, мне взяться за Стивена Кинга?