qwe?

      Матвеев Андрей Кириллович любил смотреть на небо. Нет, астрономом он не был. К небу у него был абсолютно бескорыстный, почти эстетический интерес. Но далеко не всё в небе устраивало Андрея. Больше всего он тяготился однообразием картины небесного свода, располагающегося над его постелью. Независимо от времени суток и года, погоды и самочувствия наблюдателя на небе всегда сияли одни и те же созвездия. Настоящих названий Матвеев не знал, а поэтому дал им свои: Постмодернизм, Упанишады, Дефлорация, Экспрессия, Поллюция, Супрематизм и Фигляция. Слово "Фигляция" казалось Матвееву особенно красивым. Вторым недостатком неба являлось то, что в летнее время (а на дворе стояло начало июля)  его обильно засиживали мухи. Ну а так как небу было уже много лет , TO мушиные "подарки" составляли на нём своеобразный рисунок. В центре неба располагалась большая красная туманность - след от раздавленной осенней мухи. Андрей уничтожил её в прошлом году метким попаданием тапка. Туманность он назвал в честь своего приятеля и злейшего оппонента Васи Ктыря. Таким образом, туманность Ктыря обрела своё место в мирозданьи.
      Сегодня мух было особенно много. Они то и дело затмевали "Фигляцию", что окончательно вывело Андрея из равновесия. Он поднялся с постели и, содрогнувшись всем своим 25-летним телом, отправился в сортир. Справив нужду и зарядившись экстрактом белладонны , Матвеев вышел из дома. День был в самом разгаре, и он решил отправиться на Окраину мира.
      Для этого он пешком добрёл до автобусной остановки и затих на скамье. Через час пришёл пышущий жаром автобус и понёс разомлевшего Матвеева прочь из города. В автобусе было жарко и стрёмно. Кондуктор увлечённо спорил со знакомым алкашом о чём-то возвышенном. Пара смазливых девиц подросткового возраста ожесточённо посасывали Чупа-чупс. Несколько рэперов угрюмо плевали себе под ноги на задней площадке и вяло обменивались впечатлениями. Разобрать можно было только слова "ништяк" и "***ня", произносимые с одинаковой интонацией. Ближе к кабине сидели потные пенсионеры с тележками и худой парень в темных очках. Сзади Матвеева громко ржала какая-то девица, поворачиваться Андрею было лень. Через некоторое время, охарактеризовав всё увиденное философским "херня", Андрей вышел из автобуса.
      Недалеко от остановки маячил черный камень с надписью "Южное кладбище". Под этой надписью Андрей принял ещё таблетку и отправился дальше. Он шёл в сторону городской свалки, которую и называл Окраиной мира.
Местная фауна бурно приветствовала Матвеева. Стрекозы, мухи и бабочки кружились над полем, составляя основу пищевой пирамиды Окраины. Стрекозы питались  мухами и бабочками. Последние питались нектаром подсолнухов и картофеля, обильно растущих на свалке. Мухи питались дерьмом, что не вызывало никаких сомнений в их правоте и искренности.  Многочисленные крысы прятались от зноя в норах и ящиках. Над Сердцем Окраины - огромной Мусорной горой - реяли чайки, крачки и вороны, окропляя помётом окрестности. Вороны при виде Матвеева весело каркали и поднимались повыше, а более наглые чайки наблюдали с земли. Река, омывающая Сердце, была черна, и казалась бы безжизненной, если бы не весело играющие на солнце пятна мазута. Жизнь в мазуте была представлена головастиками и личинками стрекоз. По берегам Реки мяукали невидимые кошки, жаждущие крыс и сексуальных партнёров – Матвеев был им не интересен. Бомжи, составляющие вершину пищевой пирамиды, спрятались, не выдержав зноя, как и крысы.
      Андрей быстро нашёл нужное место и лихо перепрыгнул через Реку. Он вдохнул аромат Окраины и начал свой подъём. Каждый раз, когда он бывал здесь, он поднимался на вершину Сердца, что доставляло ему неописуемое наслаждение. Матвеев медленно вышагивал по крутому склону хрустящей и шуршащей мусорной кучи, любовно гладил горячие стёкла кинескопов, передразнивал чаек, скатывал вниз автомобильные покрышки, два раза останавливался, читая чужие письма, полузакопанные в грунт Сердца. Он любил высшую гармонию туалетных бачков и экспрессию разорванных книг. Он созерцал совершенство стоптанных ботинок и рваных мячей, ржавых скальпелей и использованных шприцев.
      Через час Андрей достиг вершины и обессилено сел на ящик. Улыбка счастья сияла на его лице. С вершины мир казался плоским, а Сердце - величественным Фурункулом на его теле. Вдалеке взлетел самолёт . Сразу два Солнца пылали на небе . Андрей не обратил на это внимания . Настало время возвращаться . Странно, но по мере спуска 'настроение у Матвеева не ухудшалось, как обычно, а находилось на неизменном высоком уровне . Он недолю секунды представил себя комком гуано, свободно летящим между чайкой и землёй. Чудо падения продолжалось не долго, и Андрей очнулся от удара уже на поле. В забытьи он перешёл через Реку и удалился от окраины. Зелёное поле, раньше наводившее на него тоску своими мелиоративными канавами, вдруг показалось Матвееву прекрасным. Он упал на землю и тут же уснул, уткнувшись носом в кротовину. Ему снился сон.