Лорд алфред дуглас bosie под светом позора

Под светом позора.
(новые сведения о жизни и творчестве лорда Альфреда Дугласа)
 
 And afterwords, in radiant garments dressed
With sound of flutes and laughing of glad lips,
A pomp of all the passions passed along
All the night through; till the white phantom ships
Of dawn sailed in. Whereat I said this song,
Of all sweet passions Shame is the loveliest.

Lord Alfred Douglas “In Praise of Shame”

I. 1870-1890. Bosie -  любящий распоряжаться

Это был дождливый понедельник, 3 декабря 1900 года, на парижское кладбище Баньо пришло немного людей, было смелым шагом с их стороны прийти на похороны известного гения, переступившего порог своей гениальности: Оскара Уайльда. Некто  отдал распоряжение опустить гроб и, постепенно, под капли дождя, и приглушённый  плач друзей  начала уходить целая эпоха, принёсшая с собой новые рассветы Красоты и произведения Искусства, и забирающая с собой неповторимую атмосферу салонов. Как вдруг,  в могильную яму едва не упал молодой человек, дамы закричали, а два джентльмена подхватили его в шоковом состоянии и ещё более сильном рыдании. Спустя несколько минут все расходились по экипажам, лишь этот молодой человек шёл один по грязи и лужам, сутулившись от холода и ледяного дождя, его лицо изображало страдание и ужас от произошедшего, а его имя было - лорд Альфред  Брюс Дуглас.
 Он родился 22 октября 1870 года. С раннего детства его окружала роскошь домов и столов, множество нянь и слуг - такова была цена принадлежать к старейшему Шотландскому роду, берущему своё начало с Карла Великого и прославленного с 14 столетия. Леди Куинсбери прозвала своего младшего сына Альфреда за необычный повелительный нрав и за «божественную»  красоту - Бози (Bosie) от английского “bossy” – «любящий распоряжаться», знала бы она, что это прозвище будет с ним на протяжении всей его жизни и даже переживёт его самого.
В колледже Магдалины, юного Бози особо не любили, причина - бешеный характер, частые смены настроения, порой не подающиеся никакому разумному объяснению, его стремление подчинить всех своей воли: от друзей до неприятелей своим взглядом на вещи, порой касающихся исключительно делом личного.
Когда молодому лорду исполнилась 17 лет, его мать Леди Куинсбери начала бракоразводный процесс с отцом её сыновей и со своим некогда любимым мужем  восьмым маркизом Шотто Куинсбери за многочисленные супружеские измены. Бракоразводный процесс привлёк к себе внимание  всего Лондона, ведь главный его виновник слыл скандалистом и воинствующим атеистом, за что был исключён из Палаты Лордов. Полный развал семьи сыграл важную роль в формировании Альфреда как психологически  травмированную  личность. Постоянные ссоры отца и матери, наблюдаемые им с раннего детства; рукоприкладство к братьям и в частности к нему, вызывало у Бози и его  двух братьев чувство обиды, которое подкреплённое страданиями матери  перешло в ненависть к отцу уже в юности.
Молодой Альфред жил в семье, где обитали ссоры и постоянные судебные разбирательства: будь то судебные процессы его отца с почтенными лицами Лондона, или бракоразводный процесс родителей. Бози не хватало любви и тёплого домашнего очага, в результате чего, он погрузился в себя, в свою красоту, любование которой доходило до открытого проявления нарциссизма. В Оксфорде он начал писать стихи, слишком эмоциональные и дерзкие, но при этом не отличающиеся превосходным стилем и выдержанным размером.

II. 1891-1895. Любовь, что не смеет назвать своего имени

Как бы сложилась судьба Альфреда Дугласа и судьба английского общества конца XIX века не известно, если бы  в его руки  в 1891 г. не попала замечательная книга, о которой тогда говорил весь Лондон, осуждая её,  и называя аморальной. Эта книга была «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. Перелистывая страницу за страницей, перед юношей представали образы красоты в самых невероятных проявлениях, а главный герой книги стал родным, словно частью него самого, Бози.   Перечитав книгу 11 раз, как он сам утверждал, встал вопрос познакомиться с автором книги, что так магически  его околдовала.
По воле  судьбы хороший знакомый Альфреда поэт Лайонел  Джонсон был знаком с Оскаром Уайльдом, поэтому вопрос о знакомстве стал не сложным, ибо, в этом ему виделся будущий успех.  Как он надеялся, познакомившись с Уайльдом, он войдёт в поэтические солоны, где получит признание как поэт. И, осенью 1891 года, когда Альфреду исполнилось 21 год, а Оскару Уайльду 37 - произошло долгожданное знакомство в самом доме Уайльда, в котором жили жена Констанс и двое сыновей - Сирил и Вивиан. Альфред робко признался Принцу Парадоксу, что учится в Оксфорде и пишет стихи, что пришлось по душе Уайльду, затем, попросил, называть его просто Бози. Упоённый мелодичной речью Уайльда, юный аристократ вышел из дома на Тайт Стрит 16 под большим впечатлением, в свою очередь Уайльду запомнилось «ангельское выражение» непорочного эллина, словно «воскресшего их давних греческих мифов». И в тоже время, лицо столь знакомое, в котором Уайльд увидел живое воплощение Дориана Грея, словно судьба преподносила ему нечто такое, что могло бы реализовать трагическое представление Уайльда о своей жизни. 
Между ними началось общение, пока очень редкое, Уайльд подарил Дугласу книгу своих стихов 1881 г. и «Портрет Дориана Грея» с дружеской надписью. Быть может, этим знакомство бы и ограничилось, если бы не «щепетильный» случай жизни Дугласа. Бози гостил в доме своего несовершеннолетнего друга (в Англии в то время совершеннолетие получали в 21 год, Дугласу на 1892г. уже было столько), к которому испытывал открытую страсть, но  родители друга нашли письма  Дугласа с довольно «странным содержанием» и принялись его шантажировать, с целью получения денег от богатого семейства. Не зная никого из близкого окружения, кто мог бы его понять и помочь, он обращается к Уайльду, чья приверженность к уранической любви, несомненно, была известна Дугласу, и получает обещание о помощи. Связавшись с адвокатом, Уайльд выкупает через посредников письма, даёт взятку шантажистам, спасая Дугласа от позора.
Спустя годы, после того как Уайльд выйдет из тюрьмы, Дуглас скажет ему, что их дружба «с самого начала была с душком»,  но тогда в 1892 году, всё было совсем по–другому. Бози занимает место возлюбленного Уайльда, сместив с этого места Джона Грея, поэта и доброй души человека, а также, посягнул  на самое святое, что было у Художника слова – на одиночество, в союзе с которым были созданы шедевры мировой литературы. Неумение оставаться одному и считаться с предпочтениями других, Бози отрывал «пустыми разговорами» Уайльда от творчества и семьи, в результате чего Уайльд так и не смог закончить две свои трагедии «Флорентийская трагедия» и «Святая блудница», но самое главное, не мог проводить время с детьми, которых, несомненно, любил.
Но любовь к Бози была сильнее всего, пребывая с ним, он словно был в самое святых  Искусства, явно рискуя респектабельностью, семьёй, творчеством. Бози влиял на Уайльда, больше, чем Уайльд влиял на него, увы, но тогда это знали лишь их друзья, тогда как общество и родственники Дугласа винили Уайльда в развращении прекрасного и невинного юноши. В реальности, Уайльд лишь познакомил Дугласа с кругом людей, общаясь с которым можно было легко найти подходящего спутника на ночь, что Бози и делал. Уайльд только приоткрыл ворота в залу яств, Бози же распахнул их на всю. Вся вина Уайльда состоит именно в этом, а также в том, что он позволял Бози идти по дороге наслаждений, нередко участвуя в них. Поэтому, говорить о том, что Уайльд совсем не повлиял на Бози не справедливо. Дуглас же в первый период их знакомства, когда сплетни только начинали бродить по Лондону, стал ключом в высший свет английской аристократии, несомненно, с помощью Дугласа количество титулованных знакомых Уайльда пополнилось.
В их отношениях было много страстей, признаний в любви, так и слёз, расставаний. Они дополняли друг друга и губили с одинаковой  успешностью. Их дружба вызывала отвращение и насмешки везде, где бы они ни появлялись, будь то Лондон, Париж, Флоренция или Алжир. И  тоже время их любовь, и ничем не объяснимая, фатальная страсть,   вызывали ревность у друзей Уайльда, особенно у Роберта Росса, молодого литератора, который первый соблазнил ещё не искушённого Уайльда в 1886 году (на тот момент Россу было 17, а Уайльду 32). Эта ревность копилась долго и выражалась порой в ссорах с Бози, которого вывести из себя ничего не стоило. И действительно за три года отношений Уайльда с Бози, вплоть до суда, Роберт Росс, он же Робби играл второстепенную роль друга, первое же место принадлежало Дугласу.
Во время путешествия Уайльда и Бози по Алжиру в январе 1895 г. за 3 месяца до суда, они встретили в Бискре молодого и начинающего французского писателя Андре Жида (Лауреат Нобелевской премии по литературе 1949 г.), на которого произвели впечатление на всю оставшеюся  жизнь. Андре Жид посчитал Дугласа не таким уж и красивым, каким его всегда описывал Уайльд, но точно подметил то огромное влияние, оказываемое Бози на Оскара:  от выбора блюд в ресторане до прямого указывания что делать.  В своёй автобиографии “Если зерно не умрёт» Жид писал: «личность Дугласа была более сильной и ярко выраженной, чем личность Уайльда; да, у Дугласа была действительно более развитая индивидуальность, проявлявшаяся в страшном эгоизме; им руководила какая-то фатальная предопределённость, моментами казалось, что он не несёт ответственности за свои поступки; он никогда не противился своей натуре и не допускал, чтобы что-либо или кто-либо ей противился. По правде говоря, Бози меня крайне интересовал, но он и впрямь был «ужасен», и думаю, это он виноват во всех бедах Уайльда. Рядом с ним Уайльд казался мягким, нерешительным и слабовольным. Дуглас, словно испорченный ребёнок, норовил разбить свою самую лучшею игрушку, он ни чем не был удовлетворён и что-то его толкало всё дальше».  Под этой оценкой расписались бы многие, кто видел Дугласа и Уайльда вмести, о правоте же и истинности характера Бози говорить нельзя и в тем более не следует судить  его по огромному письму Уайльда из тюрьмы «De profundis».

III. 1895 – 1900. Судьба или фатальная предопределённость

Но, перед тем как приступить к письму под названием «De profundis» - к его правдоподобности и рассудительности по отношению к Бози, вначале необходимо разобраться в следующем.
 Так, например, о том, как развивались события весной 1895 года написано в каждой биографии Уайльда, как впрочем, и то, что главным виновником, а вернее источником бед называется ни кто иной, как сам Бози.  Биографы Уайльда слишком буквально воспринимают тюремную исповедь Короля жизни (так Уайльда назвал Ян Парандовский в одноимённой биографии)  и не пытаются разобраться в виновности Бози, изучить саму его жизнь из других источников. Ведь что знает мир об Альфреде Дугласе? Только то, что он погубил Великую жизнь, и всё!  Конечно, это представление о Дугласе  создали биографы и литераторы.
Так кем же был на самом деле Бози?
Несомненно -  поэтом. И не смотря на то, что в известном письме из тюрьмы Уайльд назвал стихи  Бози ученическими, он, тем не менее, после тюрьмы и до конца своих дней хвалил Дугласа как «единственного, современного английского поэта», давая наставления издателям печатать его стихи. 
Не смотря на заявления Роберта Росса, что Дуглас пользовался Уайльдом, миру известна любовь, сам Оскар которую считал даже перед смертью, находясь в нищете и позоре, самой лучшей и единственной в своей жизни.
Когда Уайльд сидел в тюрьме, Бози не написал ему ни одного письма. В «De profundis»  Уайльд указывает на это несколько раз, несомненно, получив хотя бы одно письмо от Дугласа, Уайльд, быть может, и не написал это обвинительное по отношению к Бози письмо, и оправдательное по отношению к себе. Биографы вторят Уайльду и его письму, называя Бози поверхностным и бесчувственным. Но, почему-то выслушать самого Дугласа общество не пожелало. Потому что тогда стало бы ясно, что Дуглас не писал письма, опасаясь того, что они могли быть прочитаны начальником тюрьмы, который, несомненно, передал бы их в соответствующие инстанции, что навредило бы Уайльду ещё больше. По тем же причинам не писал и сам Уайльд Бози. Информацию о состоянии своего друга, Бози получал от так называемых «приближённых» Уайльда: Роберта Росса, Мора Эйди, Рэджинальда Тернера, что после суда  весьма холодно относились к  Бози и видели в нём прямого виновника в беде Оскара; информация была скудной, причём каких либо «тёплых слов» от Уайльда Дуглас так и не получил, за исключением    запрета  посвящать свою первую книгу стихов Уайльду (вышла в 1896 г.) и не писать «защитные» статьи.
О статьях для французского журнала Маркюр де Франс написано много, но о мотивах Бози говорится очень мало.  Так к 1896 году он уже написал  несколько рукописей для журнала, который пошёл ему навстречу в желании опубликовать  статьи о суде над Уайльдом. Бози думал, что этим он сумеет склонить общественное мнение на сторону Оскара, тем самым,  воздав  долг Уайльду за «трагическое присутствие» в его жизни. Он хотел написать, о своей семье, о «злодеяниях» своего отца, о том, что его следовало остановить «любой ценой», что из-за него покончил жизнь самоубийством брат Бози Драмплинг, а Оскар Уайльд стал очередной жертвой «багрового» маркиза. Кроме этого, Бози желал рассказать миру о своей «чистой» любви к Уайльду, о том, как положительно последний влиял на него, в разрез общепринятому мнению. При всей своей наивности и желании хоть как-то помочь, Бози и не думал, что получит столь резкий поток негодований от Роберта Росса, Тернера и самого Уайльда. До конца своих дней Дуглас винил себя в том, что поддался влиянию Росса и не опубликовал уже готовые статьи в Маркюр де Франс.
Обвинения в том, что Дуглас только «поглощал» деньги Уайльда тоже рушатся, когда становится известным, что более 1000 фунтов стерлингов (по тем временам сумма, на которую можно было жить человеку целых 4 года)  Бози тратит на Уайльда осенью 1897 года, когда они жили вмести в Неаполе, после примирительной встречи, в результате которой, казавшаяся утраченной страсть вспыхнула с новой силой.   
Бози желал оставаться с Оскаром и далее в Неаполе, но его мать и «приближённые» друзья Уайльда словно сговорились, чтобы не допустить этого. Так Леди Куинсбери (мать Дугласа) писала сыну, что лишит его ежегодных доходов и ренты в случае, если он не покинет Уайльда, а если  же это произойдёт, то она брала обязательство «заплатить» Оскару Уайльду сумму в 200 фунтов, что, несомненно, хватило бы на год при умеренном образе жизни. Роберт Росс, в свою очередь тянул время с публикацией «Баллады Редингской тюрьмы» Уайльда, ибо,  поступление денег в карман Оскара означало бы рост уверенность в необходимости остаться вмести с Бози. Несомненно, Дуглас это понимал, но что деньги так легко могут разрушить любовь, он не знал. Оказавшись в капкане, что соорудили самые близкие люди для них, они предпочли отступить, дав массу фантазий для биографов в выяснении истинных причин  разлуки.
Этот «Неаполитанский инцидент» подвёл итог над творческой жизнью Уайльда, ибо означал расставание с Бози, без которого, как говорил сам Уайльд, он не мыслит своё творчество. Но вся суть инцидента заключалась в следующем: Уайльд должен был написать письмо Бози, явно оскорбляющее письмо, в котором шла  бы речь о разлуке. Но,  как мы видим из письма Дугласа к своей матери, довольно смелом заявление, если принять во внимание известность отношений двух персон: «если бы он хотел (Уайльд прим. автора), чтобы я остался, я бы никогда не оставлял его… и, сейчас, мне следовало бы идти к нему». Из этого видно, что инициатором расставания  был Оскар Уайльд, подстрекаемый Робертом Россом: речами, что Дуглас подлец, и женою: угрозами оставить без денег и возможности увидеть детей.
Больше они никогда не жили вмести, были лишь незначительные встречи на улочках Парижа. После  разлуки в декабре Бози Дуглас вёл разгульную жизнь, имея любовников в Англии, Франции и Алжире, с некоторыми из них он совершал небольшие путешествия по Европе, чтобы быть незамеченным строгим семейным взором от которого, он тогда ещё материально зависел.
В начале 1900 года умер маркиз Куинсбери, завещав сыновьям приличное состояние. Ходили слухи, автором которых был сам Дуглас, что отец оставил  ему, Бози, более 20000 фунтов. Уайльд отреагировало на это сразу, посчитав, что Альфред «должен возместить» деньгами его банкротство и  крах. Он писал Дугласу письма, длинные письма, в которых шла речь только о деньгах, приводя в бешенство Бози контрастом отношений, ведь ранее Оскар писал ему письма полные любви и красоты. От такой меркантильности Бози стал питать к Уайльду отвращение, сиюминутное отвращение, словно сбылись его собственные слова, что он писал Уайльду в письме от 16 октября 1894 г. (в 40 летие Уайльда): «Когда вы не на пьедестале – вы совершенно неинтересны».
Как гласят биографы, чьи источники можно подвергнуть сомнению, о встречи Уайльда и Бози весной 1900 года, когда Уайльд просил деньги у Бози ради их когда-то большой дружбы, на что Бози кинул немного денег на пол, сказав «Наша с тобой дружба с самого начала была с душком», данное событие наверняка имело место, как известно, Уайльда тогда просил деньги у большинства своих друзей.
Но тем не менее Бози не забывал Уайльда, он всегда проявлял интерес к его персоне, узнавал у Росса состояние здоровья Уайльда, что постоянно ухудшалось, но не испытывал особого желания встретиться с когда-то не раставаемым  другом.
Известие о сильном ухудшении здоровья Уайльда, Бози узнал телеграммой от Роберта Росса 27 ноября 1900 г., но смог приехать лишь на следующий день после  30 ноября, дня смерти Уайльда.
На смерть Оскара Уайльда Альфред Дуглас откликнулся несколькими сонетами, один из которых, самый первый переведённый стих Дугласа в России, является показателем преданности  Бози к своему другу:
МЕРТВЫЙ ПОЭТ

Он снился мне счастливым и безгневным,
Цвела улыбка на лице его,
С неуловимой музыкой родство
Сквозило в нем, простом и повседневном, –

Я, потрясенный голосом напевным,
Следил, как всё растет из ничего:
Посредственность, пройдя сквозь волшебство,
Преображалась чудом задушевным.

Но миг прошел, захлопнулись врата:
Я плакал, я ловил обрывки слов –
Бесценные фантазии и были.

Чиста бумага, сеть ловца пуста:
Увы, не дался в руки мне улов.
Проснувшись, вспомнил я: поэт – в могиле.
(перевод Е. Витковского)


IV. 1900 – 1905. Непонятные метаморфозы

В 90-х годах Х1Х века Бози считал, что быть гомосексуалистом значит быть избранным самим Искусством и принадлежать к эпохе древних греков. По его собственным заключениям 25 % всех мировых героев истории и искусства были гомосексуалистами, более того, он  заявлял, что: «самыми умными мужчинами являются гомосексуалисты, другие не сравнятся с ними». К 1901 году все о лорде Альфреде Дугласе говорили с презрением, как о любовнике и музе Оскара Уайльда. А знаменитая фраза стиха «Две любви»: - «…а я любовь, не смеющая назвать своего имени» стала использоваться журналистами и писателями в вопросах касающихся не только отношений Уайльда и Бози, но, и как характеристика однополой любви. Признанные литературные журналы отказывались печатать стихи Бози, в результате чего к 1905 году он перестаёт их регулярно  писать, от ныне и вплоть до 1924 г. поэзия становится для него редким увлечением.
С наступлением нового ХХ века, в 1901 году, меняется отношения Бози ко всему, что ранее было самой главной ценностью: к любви. Он начинает сторониться бурных компаний, где можно было легко познакомиться с молодыми людьми, начинает негативно отзываться о гомосексуализме, называя его содомией и извращением. Если бы его отец был жив, он бы гордился своим сыном. 
В конце 1901 года он знакомиться с молодой и красивой поэтессой Олив Элеонор Констанс, дочери и наследнице полковника Фредерика Хамболдона Констанса.  В следующем году они бежали вмести из Англии от отца Олив, который ненавидел Дугласа и, как и все знал о его прошлом. Олив любила Альфреда (посвятила ему несколько стихотворений, одно из них «Гиацинт» словно повторяло любовные письма Уайльда к Бози) и ждала от него ребёнка, чего не скрывала ни от общества, ни от Альфреда, в результате, Дуглас предложил её руку и сердце и они обвенчались 4 марта 1902 года.  А 17 ноября у них появился сын Раймонд (полное имя – Раймонд Уилфрид Шолто), очень хрупкий мальчик с самого рождения вызывающий опасения врачей, как потом станет известно не напрасные.
После женитьбы он напрочь отказался от своего прошлого, что более не подписывался своим всемирно известным прозвищем Бози. У Дугласа возникла мысль, что он сможет восстановить доброе имя старинного рода Дугласов, получив место в Парламенте, но первые его шаги не увенчались успехом, пресса и общество подняли его на смех, что подтолкнуло его к антисемитизму и неприятию общественного и политического режима в Великобритании, он словно повторял путь своего отца, образ которого уже казался ему историческим и великим.
В первые годы брака Дуглас был порядочным семьянином, был редактором нескольких журналов таких как «Академия», где выступал против новых течениях в поэзии и прозе, отдавая предпочтение классическому символизму или романтизму. Само творчество Дугласа на протяжении всей его жизни продолжало традиции 60-70 годов Х1Х века, его слог отличался строгостью, а образы даже в стихах 30 годов ХХ века были взяты явно из прошлого, Х1Х века.
К 1905 году Дуглас истратил наследство в 20 000 фунтов стерлингов (по тем временам это огромная сумма, где 250 фунтов хватало на год жизни), большую часть потратив на воссоздание литературных журналов и на лошадиные скачки в которых практически всегда проигрывал. Его брат Перси Дуглас (ставший 10-м маркизом Куинсбери) сумел продать всё семейное имущество: замки в Шотландии, виллу в Италии и дом в Париже, разбогатев до 300 000 фунтов, но уже через год у него  не было этой гигантской суммы, ибо, он неудачно их вложил в одну сделку. Таким образом, к 1905 году когда-то одна из самых богатых фамилий Великобритании осталась совсем без денег, земли и другой недвижимости. Альфред перестаёт общаться с братом, и становится экономически зависим от жены и от небольших гонораров за редакторство журналов.
В 1905 году Роберт Росс сокращает тюремное письмо Оскара Уайльда, убрав  из него всё,  что касается Бози, и публикует его. Но, не смотря на эту предосторожность обществу было понятно, кто является тем роковым юношей, что погубил гений Оскара Уайльда. Альфред Дуглас был в недоумении от этого всплывшего «ужасного» письма с прошлого, одно имя Оскара Уайльда стало повергать его в ярость, что он начинает считать Уайльда свои самым страшным врагом, «что преследует меня из тени прошлого».
С этого момента начинается самый тяжёлый этап в жизни Дугласа и самый трудный для его биографов, так как поведение и поступки Альфреда Дугласа за 1905-1925 г. вызывали и  продолжают вызывать удивление и непонимание.




V. 1905 – 1925. Отречение от прошлого. Под тенью позора.

Роберт Росс назвал тюремное письмо Уайльда De Profundis (Из Глубин) и опубликовал его, не посовещавшись с Дугласом, реакция которого была незамедлительна: он принялся угрожать Россу и выяснять, почему раньше ничего не знал об этом письме. Действительно, получилась удивительная картина -  к 1905 году о большой письме Уайльда к Бози из тюрьмы знало очень много друзей Уайльда и Росса, но сам же Бози Дуглас ничего не знал. Опасения Дугласа оказались ненапрасными, De profundis на десятки лет вперёд изобразила его ужасным монстром уничтожившего робкого гения: Оскара Уайльда.
В последующие годы для Дугласа целью жизни стало спасение своей репутации от вечно преследующего прошлого: от дружбы с Уайльдом, от судебного процесса 1895 года, от Неаполя 1897 г. и т.д. Он напрочь отрекается от прошлого, дойдя до отрицания якобы приписанных ему гомосексуальных актов с Уайльдом и многими юношами. Всё более  уходя  религию, Дуглас некогда бывший ярым атеистом, в 1911 году принимает католичество. Суеверный, консервативный и фанатичный Дуглас редактирует свой журнал Академия, где начинает ополчаться на политиков, особенно на премьер-министра лорда Розбери, который явно был гомосексуалистом и соблазнял в 1892-1894 годах брата Дугласа Драмплинга, покончившего жизнь самоубийством в 1894г.  от разглашения секретности его отношений с Розбери, тогда министром Иностранных дел Великобритании.   
В 1913 г. выходит в свет книга Артура Рансома «Оскар Уайльд», где образ Бози предстаёт явно в негативном свете, а также, что самое главное в книге много раз ставится акцент на любовные отношения Бози и Уайльда, а также на гомосексуальность Бози и его страсть к другим юношам. Для Дугласа, удел которого стало отрицание прошлого, пусть даже самого светлого, эта книга стала источником плохого сна, ссор с женой и угроз со стороны её отца. Желая реабилитироваться и доказать семье и обществу, что он не тот, кем выдаёт его книга Рансома, он подаёт в суд на её автора «за клевету». Судебный процесс, как и процесс 1895 г. привлёк внимание прессы, многие журналисты указывали о единой причине иска - клевета.
В суде Дуглас заявил, что никогда не совершал никаких «аморальных действий» с Оскаром Уайльдом либо другими людьми мужского пола, а также произнёс речь, похожую на проповедь об угрозе гомосексуализма для общества. Роберт Росс и другие бывшие друзья Уайльда, теперь уже бывшие друзья и Дугласа, не могли поверить своим ушам. Росс решил поддержать Рансома на суде, привёл полную версию тюремного письма Уайльда к Бози «De profundis», где Уайльд пишет об отношениях с Бози.
Для Дугласа это был удар в самое сердце, он не мог поверить, что вот так все факты повернуться против него. Он слушал, как Уайльд называл его поверхностным человеком, истериком, страдающим эпилептическими приступами ярости, что он – плахой поэт, а его стихи ученические. Не выдержав этого, Альфред Дуглас, поникший и молчаливый - покинул здание суда.
 Буквально сразу же после суда его покидает Олив, забрав с собой сына. Раймонду в ту пору было 10 лет, он был настолько потрясён случившимся, ссорами отца и матери, что испытал нервный шок, навсегда изменивший всю его жизнь:  физически слабый с детства он стал страдать частым нервными расстройствами, буквально выводившими его из себя. Отец Олив – полковник Хомболдон стал нагнетать на Бози, на что тот стал ссыпать угрозы в адрес отца Олив, едва не загремев под суд за оскорбление.
Но ещё большую ненависть он стал питать к Роберту Россу, некогда другу, ставшему после суда 1913 года главным врагом. Дугласа посетила зловещая идея посадить в тюрьму Росса, для этого он напускает клевету на Росса, как на «бесстыдного гомосексуалиста»  в морализаторских журналах и газетах, провоцируя судебный процесс. Роберт Росс, как человек гордый, подаёт в суд на Дугласа, с целью разъяснений. Но Дуглас не пожелал давать разъяснений и доводит дело до суда, где, будучи уже взрослым мужчиной за 40 лет, вёл себя как наивный ребёнок, произнося «бредовые речи». Так он привёл убедительные доказательства о гомосексуальности Роберта Росса, такие, какие мог знать только близкий друг, на вопрос судья, где он их достал, Дуглас ответил: «В одной приятном сне мне явился прекрасный мальчик с крыльями как у ангела и сказал мне, где следует искать улики против омерзительного содомита Росса». Но, не смотря на то, что всем было ясно о гомосексуальности Роберта Росса, (доказательства Дугласа были обоснованы и шокирующие), его оправдали, к ужасу Дугласа. Но для Росса это не прошло бесследно: его здоровье ухудшилось, и он умер в 1918 году, в возрасте 49 лет. Многие винили Дугласа в  его преждевременной смерти.
Вторым врагом Дугласа, становится Оскар Уайльд, не смотря на то, что прошло 13 лет с момента его смерти. В 1914 г. Дуглас под воздействием двух судебных процессом над Рансомом и Россом, публикует скандальную  книгу «Оскар Уайльд и Я», в которой переписывает заново всю свою прошлую жизнь, искажая заодно и жизнь Уайльда до неузнаваемости. Так, например, он пишет, что Уайльд был только для него другом, причём жадным другом. А Роберт Росс был «полным подонком», пользовавшийся славой Уайльда. Дуглас не боясь быть уличённым в плохом стиле, практически на каждой странице пишет о своей непричастности к личной жизни Уайльда и его «подозрительных» друзей, напрочь отрицая интимную связь с Уайльдом, а также другими юношами. Более того, он пишет, что Принц Парадокс ценил его творчество, сам же отзываясь в книге об искусстве Уайльда весьма холодно.
С начало Первой мировой войны и до момента её завершения (1914-1918) Альфред Дуглас только креп в своих убеждениях. В нём ещё больше возникло желание «вернуть» имя Дугласов в стены Английского Парламента. В 1918 г., когда общественность обсуждала поражения и победы английской армии, и все уже писали о закате войны, где Великобритания выйдет победителем, многие официальные представители английского двора делали заявления касающиеся того, что военную мощь английской армии подрывали «сексуальные извращенцы в самых высоких постах». На этом фоне в том же 1918 г. независимый член английского парламента Пемболдон подаёт иск на английскую актрису/танцовщицу Мауди Алан (Maude Allan) за клевету. Процесс был настолько скандальным, что об этом писала пресса по обе стороны океана. Альфред Дуглас был вызван давать показания, на заседание суда он пришёл с плакатом, на  котором было написано, что Оскар Уайльд являлся «самым большим злом, которое было в Европе за последние 350 лет». Судебный процесс был быстро прекращён под давлением влиятельных лиц, Алан проиграла иск, а английская пресса во всеуслышание писала о лесбийских наклонностях первой актрисы, что осмелилась играть Саломею Оскара Уайльда в Англии. Даже будучи рассерженным  на тюремное письмо Уайльда, где много горечи и обиды, Дуглас превзошел самого себя этим поступком с плакатом, что вызвал новую волну гнева друзей Уайльда, как: Хаскета Пирсона, Бернарда Шоу (который приходился большим другом самому Дугласу), Андре Жида, Мора Эйди и других.
Будучи посмешищем в глазах высшего света, Дуглас стремился доказать, свою правоту и полноту серьёзности своих высказываний и поступков. Об Оскаре Уайльде, он отзывался самыми плохими словами, что даже его отец не произносил, всем друзьям Уайльда, он открыто желал пекла в аду, а после смерти Роберта Росса, говорил, что он сейчас горит в адском пламени. Часто употребляя имя Бога, Дуглас стал придаваться в религиозные рассуждения о грехопадении и о наказание Божьем. В 1920 г., он перестаёт вести всевозможные переговоры с женой Олив и называет её виновной в болезни их сына, а также называет её инициатором их расставания. С 1917 года всегда с ним был его преданный друг, это - собака по кличке «Winston». А также Бернард Шоу, который, не смотря на все поступки Дугласа, считал его непревзойденным человеком современности и гениальным поэтом.
В 1920-1921 гг., Дуглас возрождает журнал «Академия», что приносит ему небольшой доход, а журналу средний коммерческий успех. На страницах которого, Дуглас разворачивает борьбу с «непонравившимися» ему персонами английского общества. Хаскета Пирсона, автора биографии Оскара Уайльда, Дуглас затравил на столько, что финансовые и издательские дела Пирсона пошли очень плохо, дело едва не дошло до суда. Правда, следует сказать, что повод травли у Дугласа был, в книге об Уайльде, Пирсон умышленно подтасовывал данные изображающие Дугласа в очень плохом свете.
Но наивысшего апогея своей «борьбы» Альфред Дуглас достиг в конце 1922 г., когда опубликовал статью об Уинстоне Черчилле, где утверждал, что Черчилль был в заговоре, финансированном еврейской общиной чтобы убить видного и высокопоставленного политика Великобритании Китченера в 1916г. Дуглас был уличён в клевете; услышав обвинительный приговор в здании суда, как когда-то Оскар Уайльд, он был приговорён на пол года каторжных работ.
За эти шесть месяцев 1923 -1924 гг., Альфред Дуглас, пребывая в тюрьме, переосмыслил все свои прожитые годы. Ему было уже 52, им было написано много стихов, журнальных статей; он познал десятки влюблённостей и ещё большее количество страстей, что встал вопрос другого плана, «кто же был единственным человеком, которого я любил и который любил меня?»,-  ответ пришёл не скоро, после долгих дней каторги и бессонных ночей в камере. Этим единственным человеком, которого, можно было так назвать - стал  Оскар Уайльд.
Всё вернулось на круги свои. Как и Уайльд 27 лет назад, Дуглас сидел в тюрьме, ел тюремную пищу, носил тюремную одежду, имел свой отличительный номер, - словно сам Бог послал ему эти мучения, чтобы он познал суть Страдания и всю его красоту. Слова Уайльда из тюрьмы стали пророчеством. «Ты пришёл ко мне в поисках смысла жизни и смысла наслаждений, но быть может я был избран научить тебя чему-то более важному: смыслу Страдания и красоте его»,- сколько в этих словах теперь смысла и мудрости, думал Дуглас; и вся жизнь Уайльда предстала в ином, ранее не видимом свете. Он не просто прочувствовал всё, что пережил Уайльд, но и понял, почему им было написано известное тюремное письмо к нему с явным обвинительным содержанием, Дугласу открылась дверь в мир философии Уайльда, о которой ранее и слышать не хотел. В его памяти всплывали дни его юности, дни, проведённые вмести с Уайльдом в Горинге, Париже, Алжире, Неаполе: те чудесные времена любви и беззаботности. Затем, всё по дням: суд 1895, смерть Уайльда в 1900, женитьба в 1902, суд в 1913 и конечно, демонстрация в 1918, словно картины в галерее представали пред ним эпизоды его жизни, заставляя его плакать, стонать, и молиться Богу в надежде на милость. В таком расположении им были написаны самые необычные стихи за всю его жизнь и, пожалуй, одни из самых трогательных и загадочных стихов по своей философии в английской литературе, сборник «In Excelsis».
Таким образом, закончились годы жестокой войны с прошлым, с самим собой, оставившие его в полном одиночестве, на руинах когда – то праздной жизни. И уже не молодой, но по-прежнему сияющий Альфред Дуглас предавался своим ярким и воистину прекрасным безумным воспоминаниям о своей юности, мирясь с настоящим и исправляя  ошибки за более чем 20 лет. 

VI. 1925-1945. Подведение итогов

Стены тюрьмы закрылись за Альфредом Дугласом в мае 1924 г. (в мае вышел из тюрьмы и Оскар Уайльд), сразу после освобождения, он отбыл в Бельгию, где начал готовить свой сборник стихотворений «In Excelsis» к публикации. Спустя несколько месяцев, вернувшись в Англию, он привлёк внимание журналистов и даже литературоведов: ему последовало несколько предложений редактировать журналы об Искусстве и литературе в чём он, и пробовал себя некоторое время. Этот интерес, вызванный обществом к Дугласу после его освобождения, был вызван изданием  сборника стихов написанных в тюрьме. Даже самые рьяные критики назвали сборник  «In Excelsis» достойным английской поэзии. Но, не смотря на успех, в рецензиях,  так или иначе, упоминали его дружбу с Уайльдом, тем самым, создавая на века славу Дугласу не как поэта, а как друга и любовника английского эстета. 
Но он уже не замечал нападки журналистов и простых прохожих, а начинает вести светскую литературную жизнь по мере своих финансовых возможностей (основными источниками доходов были  деньги от его матери и жены): один из первых посещает кафе Эйфелева Башня в Лондоне, ставшее местом встреч многих художников и поэтов с конца 20 годов до начала войны в 1939г. А 1926 г. для Дугласа ознаменовался многими  изданиями книг, таких как: «Собрание сатиры лорда Альфреда Дугласа», «Избранные стихотворения Альфреда Дугласа» и «Девять поэм».
Как только ему удалось настроиться на спокойную жизнь, как в 1927 г. сваливается беда - его сыну Раймонду врачи поставили окончательный диагноз: шизофрения; в целях безопасности было решено положить Раймонда в больницу Святого Андрея, ставшей для него от ныне домом. Прейдя в себя от семейных проблем, как с сыном, так и с Олив, Дуглас снимает  скромную квартиру в Брайтоне, недалеко от своей жены с которой он не встречался уже несколько лет, при этом они не были разведены.
Судить о характере перемен Дугласа очень тяжело, ибо, много просто не известно, а те факты, что давал сам Альфред о свей жизни постоянно подвергались сомнению исследователями и биографами. Известно лишь то, что любовь Дугласа к молодым людям не умирала в его сердце никогда, есть доказательства, утверждающие, что Дуглас любил общество мальчиков и в 10 годы ХХ века, когда официально, он заявлял о своей неприязни гомосексуализма. Но как говорил Оскар Уайльд: «Патриот после тюрьмы продолжает любить свою Родину, так и Поэт, что до, то и после тюрьмы продолжает любить мальчиков», - в возрасте 56 лет Дуглас испытывал платоническую любовь к некому 18 – летнему Айвору Горингу.
Оглядываясь на свои прошлые ошибки, на написанные антиобщественные и антиуайльдовские  статьи, он пишет очередной сонет посвящённый Уайльду, где преклоняет колени перед другом в надежде получить прощение. Но апогеем раскаяния стала известная и скандальная «Автобиография Лорда Альфреда Дугласа», вышедшая в свет в 1929г. Во многом уникальная, автобиография даёт новый взгляд на известный ход суда 1895 г., а также полемизирует с автором. Дуглас по – прежнему отрицает какие – либо сексуальные связи с Уайльдом или с каким либо другим человеком мужского пола, тем самым, вызывая улыбку своими неубедительными и религиозными оправданиями. Практически все исследователи жизни Уайльда, называют «Автобиографию» Дугласа смехотворной из-за этого момента, но почему – то никто не учитывает тот факт, что автору в тот момент было уже 58 лет, он сидел в тюрьме, жил в нищете и позоре, переживал страдания сына. Единственным его утешением была престарелая мать и пара друзей. Никто не задумывался над тем, что ему не хотелось, чтобы  единственные люди, что остались с ним, покинули его или отнеслись с призрением. Дуглас желал себе спокойной старости, а не оскорбления и улюлюканье на улице. Поэтому пришлось, открыто скрывать свою сущность, к тому же главной целью своей автобиографии, он видел как некое символическое примирение с Уайльдом, как с лучшим другом.
 В 1932г. выходит дополнение к американскому изданию автобиографии под заглавием «Моя дружба с Оскаром Уайльдом», где Альфред уже пишет более открыто о подробностях их совместного житья, признаётся в платонической любви к Уайльду, не более, и даже это вызвало лишь насмешку у литературоведов и всех последующих биографов Уайльда. Никто так и не понял, да и не старался понять причины раскаяния Дугласа и публикации своей автобиографии. Здесь необходимо углубиться в религиозные убеждения Дугласа. Будучи католиком, он испытывал постоянное чувство греха, его мучило общественное непонимание его как личности, как поэта. И с каждым годом, он становился свидетелем того, что его имя встречалось в газетах чаще всего как имя друга Уайльда, а не как поэта, чего он так хотел.
Оставшись с одной католической верой и двумя преданными друзьями: с Мэри Штоперс  - любительницей поэзии и живописи, и, конечно с  Бернардом Шой, о дружбе с которым ходили сплетни и слагались юмористически стишки. В 1932 г. в апреле был выписан Раймонд из больнице, но уже в июне у него случился приступ и его положили обратно, что привело в полное отчаяние Дугласа. В своих воспоминаниях Бернард Шоу писал, что часто видел заплаканные глаза Дугласа и даже слёзы, когда речь заходила о Раймонде, быть может, Альфред считал себя виновным в болезни сына. Но Бернард Шоу писал также и о жизнерадостности и молодости в глазах Дугласа, в нём жил всё ещё тот же Бози, что и тридцать лет назад.
Больше всего он любил говорить об Искусстве, особенно о греческой культуре и Шекспире. Так в 1933 г. он публикует своё небольшое, но интересное исследование под названием «Настоящая история сонетов Шекспира», где продолжает идею Уайльда, высказанного им в повести «Портрет господина У. Г.». А с каждым годом, те, кто видел Дугласа замечали не то, как он стареет, нет, он по-прежнему оставался бодр в 65 лет, а то, как он восхищённо говорил о своей молодости, о годах проведённых с Уайльдом.
Итог своему поэтическому творчеству Дуглас подвёл в 1935 года, когда, издаёт собрание своих стихотворений двумя книгами: «Лирика» и «Сонеты» - издания имели небольшой коммерческий успех, и по большому счёту не были замечены обществом, их значимость была оценена лишь после смерти Дугласа, когда его стихи были включены в Оксфордскую Книгу английского стиха. И как говорят искусствоведы поэзия Дугласа «имеет известное будущее».
Лорд Гауэн Дуглас, племянник Альфреда Дугласа, в интервью одной газете высказал своё отношения к  своему известному  дяде и к его поэзии: «Когда я был маленьким, у меня была только фотография моего дяди - лорда Альфреда Дугласа: красивого молодого человека, она лежала  в старой пыльной книге его поэзии. Я любил и люблю до сих пор музыкальную вычурность его стихов сравнимую лишь с Шекспиром; они просятся читаться в слух… Его твёрдая приверженность старинному стилю сонета, делает его исключительной фигурой 20 - ого столетия. Его лирика  и сонеты, со своей суровостью и подобной алмазу силой очаровывают нас сегодня». В собрание входили такие скандальные и известные всем стихи, как: «Две любви», «Хвала стыду», «Мёртвый поэт» и другие, что явно означало примирение Дугласа со своим прошлым.
В том же 1935 г. 31 октября умирает на девяносто первом году жизни мать Дугласа Сибил Куинсбери, что было большим ударом для Дугласа, всегда любившего свою мать.
В 1938 г. выходит в свет маленькая книга воспоминаний Альфреда о своей жизни «Без извинений», в которой он гордо восхищается своей молодостью и разумно оценивает свои поступки двадцати летней давности, не допуская где либо сожалений о содеянном. Книга осталась незамеченной  ни в 1938, ни после смерти Дугласа, из-за чрезмерной эмоциональности автора и большой схожестью с автобиографией 1929г., что биографы редко ссылались на неё. 
Но данная работа была разминкой перед, может, самой значимой книгой Альфреда Дугласа, которая проливает свет на то, что ранее было под тенью позора. Книга вышла в 1940 г. и называлась «Оскар Уайльд: Подведение итогов» (Oscar Wilde: A Summing Up). Как и все книги Дугласа, данная книга не была переведена на русский язык, поэтому о ней можно судить лишь по рецензиям и мнениям искусствоведов в сети Интернет, из чего становится очевидным, что «Оскар Уайльд. Подведение итогов» стала самой личной книгой Дугласа, где он, уже без опасений признаётся в своей любви к Оскару Уайльду, называет его любовью всей своей жизни. Вспоминая каждый день проведённый вмести с Уайльдом на страницах своей книги, пожилой Дуглас, переживает прожитое со счастье и миром в сердце и душе, к чему он так долго шёл. Появление этой книги, было отражением духовного состояния Дугласа: одинокого человека, чья единственная удаль жить воспоминаниями прошлого.
Открыв свою душу на обозрение грубой публике, семидесяти летний Дуглас не мог, в силу своего заурядного характера, не откликнуться на войну, что в 1940 г. меняла карту Европы, выходит в свет написанная им книга «Война против Гитлера». Сей памфлет, имел известность среди общества и даже в военных кругах, так как его целью было разжигание патриотизма.
 А тремя годами позже он издаёт большой творческий труд, над которым работал много лет - «Принципы Поэзии», что был высоко оценен Королевским Литературным обществом. Книга вышла тиражом в 1000 экземпляров, помимо этого, вырос спрос на книги стихов Дугласа, он издаёт новое собрание своих сонетов, а его даже самые старые стихи, стали печатать в журналах. Получив литературное признание от Королевского Литературного общества, Дуглас уже больше ничего не написал в своей жизни.
В 1942 году сэр Генри Шэннон, депутат и любитель светских салонов встретился с Дугласом в его квартире в Брайтоне на Сент-Аннс-корт, вот что он рассказывает о Дугласе: «Ему было семьдесят два года, но выглядел он гораздо моложе, был строен, элегантен, с улыбающимися восхитительными глазами. Но он совершенно не слушал то, о чём мы ему говорили, и вообще не принимал в беседе никакого участия (…) Он много рассказывал нам об Уайльде, а после бокала хереса заявил, что, не смотря на то, что дело Уайльда сломало его жизнь, он ни о чём не жалеет, что он только и делал, что ждал его возвращения из тюрьмы, а потом поселил его у себя на вилле в Сорренто, где они жили вмести, пока его семья не приказала ему расстаться с Уайльдом под угрозой лишения ренты (…) Он не скрывал того, что был содержанкой Уайльда, и показал нам репродукцию одного своего портрета, написанного в ту пору. Это был самый настоящий Дориан Грей – молодой человек почти невероятной красоты».
В июле 1943 Чипс и Шэннон пригласили его на обед, где увидели уже постаревшего человека, но по – прежнему весёлого и живого. На этот раз, Дуглас уже хвастался своими отношениями с Уайльдом и, когда начинал говорить, весь загорался страстью. Чипс писал: «Тот факт, что он был великим поэтом неоспорим, но из-за любовной связи с Уайльдом его гению не суждено было раскрыться в полной мере. Даже сейчас, спустя пятьдесят лет, его имя навсегда связано с именем Уайльда».
В феврале 1944 г. умерла на шестьдесят седьмом году жизни Олив, их сын Раймонд принял участие в похоронах, но уже летом у него случился новый приступ и  он был снова положен в больницу Святого Андрея, которую он уже больше никогда не выходил, там он и умер в октябре 1964 г.
В январе 1945 г. Альфреда Дугласа, совсем больного приняли друзья, он сильно постарел, но стойко сохранял жизнерадостность. А уже 20 марта его не стало, он умер от сердечного приступа. В день своей смерти он успел сделать две ставки на лошадиные бега и в обоих случаях проиграл. На следующий день газеты писали, что умер лорд Альфред Дуглас поэт и любимчик Оскара Уайльда.
Вмести с ним ушла целая эпоха мировой истории, эпоха Искусства Х1Х века: Викторианская Англия со своими устоями, блеск светских салонов, величие английской поэзии.
 Его похоронили в пятницу 23 марта в Крауле, Восточный Саксесс (Worth Abbey, the Franciscan Montastery located in Turners Hill, Crawley, West Sussex), где под скромной каменной плитой лежит лорд Альфред Брюс Дуглас и его мать.

 
Эпилог
Под светом позора

Жизнь лорда Альфреда Дугласа, или больше известного как Бози, была насыщена всевозможными событиями: как моментами радости и неописуемого счастья, так и временами невыносимого страдания и боли,- всё, что только может дать жизнь - было дано и ему. Он вкусил сполна все яства земные: сладкие плоды с расписного драгоценными камнями золотого подноса. И горькие с жестяной миски, и когда настал момент взвесить пережитое, он проделал это, не опасаясь  общественного мнения и завтрашнего дня.
Альфред Дуглас своей поразительной и уникальной жизнью показал эволюцию человеческой души, когда прошёл полный круг от почитания Оскара Уайльда к его неприязни, чтобы опять вернуться к любви и пониманию своего друга.
При жизни Уайльда все говорили о Дугласе как о страшной тени Принца Парадокса,  оказывающей растлевающее  влияние на него. После смерти Уайльда в 1900 г. всё стало с точностью наоборот. Теперь, уже тень Уайльда преследовала его до конца жизни, не давая спокойного бытия, как в семье, так и в обществе. И только тюрьма расставила все точки над «и». Мистический фатализм – так можно назвать жизнь Дугласа.
И сейчас, спустя почти шестьдесят лет со дня его смерти о нём продолжаю говорить как о Бози, фатальном возлюбленном Уайльда, но не как о поэте. Он знал при жизни, что вошёл в историю именно как тень Оскара Уайльда, судебный процесс над которым в 1895 году сломал жизнь не только писателю, но и молодому английскому лорду. Этот позор был с ним всю его жизнь и пережил его на десятилетия, но есть надежда, что со временем, быть может, и через века, будущие поколения, услышав имя Дугласа заговорят о нём как о прекрасном и гениальном поэте. А пока мы можем успокаивать себя тем, что лишь из всех страстей лишь стыд наилюбимей лорду Альфреду Дугласу.

Конец