Нобелевский лауреат

Каждодневный бег по кругу начинается с писка электронного будильника. Не слышал ничего противнее. Понятно, что это изобретение сделал человеконенавистник или садист.
Похрустев позвоночником, я выползаю из-под одеяла в холодный сумрак. Мочевой пузырь ведет могучей рукой в туалет, к концу священнодействия растворяется ночной песок в глазах. Зевота сводит скулы, а движения еще не приобрели уверенности и законченности, но треники уже натянуты, и зубная паста вдавлена в щетку. Вода смывает остатки сна, а теленовости заставляют чаще нужного поплевывать в раковину. Ох уж эта дикторская скороговорка о дальнейшем сползании в кризис! Так недавно эти же и столь же бодрые голоса сообщали подобные факты о «том мире». В их интонациях литаврилось – у нас такое невозможно!
«А в стачком все же входить не стоит. Бастовать – пожалуйста. Какое-то разнообразие в рутине, но руководить – увольте!»
В этот момент кончилась вода в умывальнике. Размышления прервались. Добавляю воду, кружка норовит выскользнуть из намыленной руки. Возвращаюсь к теме. Подленький голос нашептывает: «Входи – не входи, все равно расстреляют!» Ему оппонирует другой: «Да какому Жириновскому ты нужен?»
Их наезды глушу вопросом к никому: «Сколько же коров держит средний американский учитель, чтобы свести концы с концами?» – и бодро бегу управляться по хозяйству.

Получасом позже с женой без особого аппетита расправляемся с наскорорученным завтраком. Помидоры, глазунья, чай, бутерброд. Красотка в ящике приглашает нас улыбаться и поднимать выше ноги. Слегка раздражает "искренность" вымученных улыбок гимнасток.
– Слушай, ты почему смеялся ночью?
– М-м-м?
– Не смеялся даже, а хохотал, и пообещал, что утром расскажешь.
– Точно. Что-то снилось… ускользает, не помню, заспал.
– Про Кольку…
– А! Вспомнил! Представляешь, на ночь глядя начитался сочинений своих пятиклашек. Кольку Подгородникова оставил напоследок. Сама знаешь, читать интересно, а больше кола за орфографию – никак. Вот и приснилось, что я присутствую на званном вечере в честь вручения нобелевской премии в области литературы г-ну Подгородникову. Короче, прорвался к великому, стою, робею, а он меня увидел, подозвал, пожал руку и в телеобъектив на весь мир:
– Дамы и господа, позвольте представить вам человека, который…
Я на его руки смотрю, а они как были в цыпках, так и остались, все костяшки в драках сбиты, а на кисти левой руки пастой роза ветров изображена и слово «ЗЛО». Я глупо улыбаюсь, и что-то бормочу о его выдающихся способностях, к которым весь педагогический коллектив бережно относился….
Как тут не расхохотаться?
– Может быть тебе к невропатологу, день в школе, вечер с тетрадями. Теперь еще и по ночам мультики про детей смотришь… Линзы вставил?
– Не каждый день забываю. Пойдем?

– Так, подровнялись, замолчали. Сесть! Открыть тетради с домашним заданием. Я не спрашиваю, кто сделал, кто не сделал. Открыли! Первое предложение читает… – Подгородников вылезь из-под стола, ты «-ТЬСЯ» или «-ТСЯ» написал?
Какое опять сочинение? Нужно было вставить пропущенные орфограммы в словосочетаниях. Хорошо, читай, что у тебя получилось!
– Вершины сосен щурятся на солнце.
«Чертовщина! А, собственно, почему бы им и не прищуриться? Бьет ведь в глаза!»
– Молодец, так ты поставил мягкий знак или не поставил? Вспомним правило. Вершины что делают? Коля, в вопросе есть мягкий знак? Нет! Значит, и в глаголе нет. А у тебя? Зачеркни карандашиком. А это что? «Ю» пишется после шипящих в словах: «жюри, брошюра и парашют»! Слово «щурятся» будешь писать с «Ю», когда станешь нобелевским лауреатом.
– Чем?
– Не чем, а кем! На перемене объясню. Следующее словосочетание читает…

Привязалось же это лауреатство. Забавно, что через пятнадцать лет на приеме я был в этом же костюме.
Звонок.

–… да пусть он сам расскажет.
– Александр Викторович, так что вам сказал наш доморощенный лауреат?
– Он написал, что вершины деревьев щурятся на солнце. Вершины, естественно, с «Ы» после шипящей, щурились они с «Ю», к тому же предлог «НА» слегка приставился.
– Это детали. Великим все позволено, сами знаете, что Пушкин…
– Знаю, но Пушкин мне автографов не давал, а Колька подписал что-то на память. Я, кстати, был в этом же костюме.
– С нашими зарплатами, этот сон в руку!
– Типун на язык. Кстати, у меня и газетка с собой, - я сунул руку в карман. Странно, там лежала трубочка газеты.
– Ну, дает! – хохотнул трудовик.

«Интересно, что за газета?» – подумал я, развернул и прочитал начертанную знакомым размашистым почерком: «Учителю от учИника!» Все дружно засмеялись, а я свернул газету и спрятал от лишних глаз продолжение надписи: «Получу баксы, пАдарю Мирседес. Колька». "Комсомольская правда" с физиономией лауреата была за октябрь 2005 года.