Матвеев. Глава1

Он попал в эти гости совершенно случайно - его  привела туда мимолетная  знакомая. В тот момент он как раз раздумывал, стоит  сделать вид, что  пять свиданий  в кафе и три в постели -это  что-то большее, чем восемь свиданий, или дать понять, что  она может рассчитывать еще на два кафе. В обеденный перерыв. Но не более того. Девушка  чувствовала его  ускользание, поэтому пыталась его развлекать. Получалось это у нее плохо, но чем-то его расстрогали эти обреченные на провал попытки - и он не очень сопротивлялся. 
В тот вечер, выйдя из  очередного кафе, он ощутил внезапную тоску от того, что вот - вечер пятницы, он накормил ужином девушку, и так получается, что светит им ехать сейчас к нему  домой- там  распить бутылку  шампанского (Советское, Санкт-Петербургский завод игристых вин, брют - девушка  где-то услышала, что  Дон Периньон и Вдова Клико - это брют, и с  капризным упреком  настаивала только на нем - его передернуло от воспоминаний), потом  поцелуи, постельные судороги, ее лепет в его плечо ("Ты  такой хороший, мне хорошо с тобой! А тебе?"),  затем  неудобная, с частыми просыпаньями ночь( он привык спать один, и чужое, даже женское тело рядом переносил плохо), борьба за одеяло,   глубокое проваливание в липкий сон под утро, ее подъем, шум воды в ванной,  шуршание ее  рядом, радио, включенное на невыносимую попсовую волну....
От этой перспективы ему стало муторно, и он уже был готов бросить ее  тут, посреди пятничного  осеннего вечера, оставить, дать денег на такси, наплести про забытое обещание, которое немедленно надо выполнить, иначе все  рухнет...
-Марик, а давай  заглянем ненадолго в гости, тут рядом,- неожиданно проворковала вдруг девушка. (Как, черт, ее звали-то? Совсем не помнится...)
- В какие еще гости?- хмуро спросил он. Он всегда хмуро спрашивает, сдвинув брови. Ну такая вот у него привычка - а  кажется, буд то  он все время недоволен... В этом есть своя прелесть - лишний раз с расспросами и вопросами не суются... Репутация-с...
-Тут рядом, совсем недалеко, - словно оправдываясь, зачастила спутница. Помнишь, я тебе рассказывала - Мила, моя бывшая соседка по коммуналке- ну художница там какая-то, не важно, короче,  у нее сегодня вечеринка - она звала заглянуть - неловко отказывать...давай заскочим ненадолгоу нее интересная публика собирается - богема всякая, актеры, музыканты, - девушка зазывно и просительно заглядывала  ему в глаза.
Он подумал - почему бы и нет, в конце концов, все лучше, чем  идти сейчас покупать это дурацкое шампанское...И кивнул,- пошли.
Глаза ее засияли, и она еще крепче прижалась, маленькая и  худенькая, к его  плечу...
Она не сказала, что несколько дней назад очень долго разговаривала по телефону  с этой своей бывшей соседкой по коммуналке, и правда театральной художницей, набиваясь к ней на вечеринку... Они вовсе не были  подругами или даже приятельницами -  просто их бабушки  до сих пор перезванивались и вели длинные  разговоры, про все на свете, про внучек в том числе, и она всегда тянулась к  этой  тайной непонятной  ее жизни, и старалась к ней не то что приобщиться. Но хоть прикоснуться, и иногда придумывала несусветные поводы, чтобы попасть к Миле(так  звали  художницу) в гости, и там тихо просидеть в углу весь вечер, чтобы потом девчонкам из бухгалтерии, между отчетами и актами сверок, рассказать небрежно, что вчера  на вечеринке у своей подруги  пила кюрасао, и еще видела Димку  Пронько  из театра Ленсовета...
Она  напросилась на эту вечеринку,  еще не зная, что  они с Марком встретятся в этот вечер. У нее были  большие планы на него, но и в эти гости ей очень хотелось попасть… А теперь так чудно все складывается -  они с Марком пойдут к Миле – и он увидит,   какие  у нее интересные знакомые…и она. Наверняка, тоже покажется ему интересней…
А Марк шел и ругал себя за  свою странную податливость, за то, что к Семеновым обещал заглянуть уже 2 месяца – и все не  дойдет до их уютного смешного дома, где Марина всегда печет пироги, а Димка курит трубку с каким-то небывало вкусным табаком;за то,чго правая рука онемела  от того, что за него так крепко, словно боится, что он сбежит, держится эта  девушка…

Когда они позвонили, дверь моментально открылась, словно кто-то ждал.
Кто-то в густой бороде прокричал густым басом из темноты коридора-
-Вас только за смертью посылать, ей богу! Давайте скорее!
-А-а-а…Мила дома?- растерянно, словно пятиклассница,протянула его спутница.
Марк  стоящий сзади нее, вдруг с тоской подумал, глядя на ее макушку, что некоторым женщинам стоило бы копить все-таки деньги на посещение салонов красоты – чтобы  эти тщательно начесанные и залитые лаком кудри на голове сменились на что-нибудь другое….
-А-а-а…Разочарованно пробасила из темноты «борода»…проходите…Дома Мила, где ж ей быть. Только  вот – лампочка перегорела – темно тут. И  громко, куда-то вглубь квартиры – Мила!Еще бокалов!
«жажда просит…»,- продолжил  про себя  цитату Марк и с опозданием подумал, что все-таки шампанского надо было купить.
-Может,  надо сходить?-задал он вопрос  этому громкому незнакомцу,Мы так неожиданно…
-А, раздевайтесь, не парьтесь, Мишка сейчас принесет,- сказал он, махнув откуда-то сверху рукой и наконец-то вспыхнул свет.

В комнате  вокруг  большого круглого стола  сидело человек  двенадцать, еще  в кресле   девушка с капризным ртом и перелистывала  большой альбом с репродукциями.
Им навстречу поднялась маленькая рыжеволосая девица, курносая, худенькая, с   веснушчатым забавным лицом.
- О! Привет, проходи, сто лет тебя не видела – и она быстро клюнула его спутницу в щеку, быстро глянула на него и улыбнулась –Здравствуйте, вас я, кажется, вижу в первый раз.
-Это Марк, Мила,- несколько церемонно произнесла его спутница.
-Так.Знакомьтесь,- повернулась  к гостям юркая как ящерка хозяйка – Моя  бывшая соседка по коммунальной квартире Ирочка (вот как ее звали, значит) и Марк! Прошу любить и жаловать. Женька, достань еще приборов,- это к высокому сутулому парню, сидевшему у окна.
Все задвигались, откуда-то появились еще стул с высокой спинкой , на который была усажена Ирочка и чуть колченогоая табуретка, предложенная  с предосторожностями Марку. По рукам поплыли тарелки, фужеры, вилки…
Все тут знали друг друга, и хорошо, и давно, а если и не очень, то все же были объединены каким-то общим   путем, стилем…Разговор порхал, словно рой маленьких мотыльков, над столом, и только Ирочка и Матвеев сидели, словно молчаливые жених и невеста за свадебным столом. Только они не были женихом и невестой.
Пару раз раздавался звонок, и кто-то открывал двери…Пришли  еще гости, с тортом и  спиртным, кто-то попрощался, «Главный  ночную репу назначил сегодня, всем пока, душой с вами». Пришел обещанный Мишка с целой сумкой  разных заманчивых емкостей…Атмосфера стала еще  более непринужденной…Матвеев поднялся, пошел изучать  корешки книг, которые занимали две стены большой гостиной. В смежной комнате, в полутьме  белел разбросанный на полу ватман,  поблескивала матово резная рама большой темной картины…
-Чего томишься?- раздался над ухом знакомый бас. Матвеев оглянулся. Плотный бородач с бычьей шеей стоял рядом.-  Не робей. Наливай.- Он подмигнул  и протянув  куда-то в сторону  полок руку достал бутылку с коньяком, как фокусник  кролика.
Матвеев подставил свой  почти пустой бокал.
-Камю. Не против?
-Кто ж может быть против Камю?
-Есть такие, -  мрачно. Словно выдавая глухую тайну отозвался Бородач. - Семен.
-Марк.
-Выпьем,-  кивнул удовлетворенно Семен.
Они выпили. Нежное изысканное тепло разлилось по телу и душе.
-Милу давно знаешь?
- Да вот только сегодня сподобился,-несколько смущенно признался Матвеев.-Я тут почти случайно.- Бородатый Семен ему решительно нравился, и он чувствовал себя каким-то самозванцем.
-Случайного ничего не бывает, - снова веско сказал Семен, почесывая большой породистый нос.- Ты  тут с кем?
Матвеев неохотно  кивнул в сторону Ирочки, сидевшей одиноко за  столом  в клубах дыма.
Семен проследил за взглядом голубыми хитрыми глазами.-Кто такая?..
 -Да…Бывшая соседка хозяйки…
-Персик,-  оценил Семен.
Матвеев уныло кивнул.
-Чего-то энтузиазма не вижу. Наелся, что ли?
Матвеев пожал неопределенно плечами..
-Ясно..-хохтнул Семен.-Ты не обижайся.Снова подмигнул и  помахал выпросительно изящной бутылкой с узким горлышком.
Матвеев утвердительно кивнул и достал сигареты.
- А сам кто? Опять спросил бородач,- щурясь на Ирочку прицельно и одобрительно разомлевшим от коньяка глазом.
-Анестезиолог,- ответил глухо Матвеев, тоже глядя на Ирочку. Она  закинула  томно ногу на ногу(отдать надо должное, ноги были недурны, весьма недурны) и  пригубила  бокал со своим  обожаемым шампанским. Лохматый  парень в  свитере что-то нашептывал ей в ухо, и Матвеев видел, как  на ее лице  отображается мучительная попытка правильно отреагировать…Матвеему снова стало тоскливо.
Мимо пробежала в темную комнату Мила, зажегся там свет. Она что-то поискала на большом столе, заваленном папками, красками и  бумагой, все время  роняя предметы и беззлобно тихо чертыхаясь. Ншла, выскочила радостная. На пути  притормозила:
Семен, ты опять  напиваешься по углам!-укоризненно  констатировала она.Перевела взгляд на Матвеева.-Вы что, бежите женщин и общества? – зыркнула веселым глазом из под рыжей пряди и умчалась  к столу, где доносился дружный хохот.
-Семен, иди смотри Серегины карикатусы новые,-донеслось оттуда.
-Серега – Милин муж,-пояснил Семен. Тоже художник.Сейчас в Штатах   с театром.Пошли. Посмотришь.Тебе понравится,- все это, увлекая к круглому столу под желтым бородатым абажюром.
«Карикатусы»невидомого Сереги были правда хороши- точные лаконичные линии, выражающие парой штрихов характер. Видимо, они  были еще лучше. Чем мог понять Матвеев- зрители с радостным ликующим узнаванием смеялись –
- Глянь, Петрова – ну прям как живая!
-Это она где?
-Ну помнишь она тогда ногу сломала, когда Ваши на гастролях в Гамбурге были!
Миха, смотри – это ты. Пактически без грима..
Толстый Миха добродушно смеялся в высокий ворот толстого свитера.
Вечеринка текла своим чередом, уже все было легко, и все знакомы и милы, несмотря на  порхающую  над компанией иронию. Девушка с капризным ртом  азалось милой и слегка застенчивой,маленькая Мила , была, кажется, во всех  местах разом, то наливая кому-то со смехом вина, то с серьезным деловым видом слушаяющая кого-то внимательно в дальнем кресле у  книжных полок, то хлопающая в ладоши…Матвееву было хорошо и приятно. Он качался в уютных волнах этого безалаберного чужого праздника, и даже был делегирован  на кухню в помощь высокой худой девице  готовить бутерброды…Он прикрыв глаза глядел сквозь чуть дымный полумрак, как бородатый Семен, прижав руку к груди, что-то доверительно вещает Ирочке, и Ирочка кивает согласно, и на губах ее  улыбка, такая…малоуловимая…Что дже Матвеему она даже  снова понравилась, несмотря на кудри…
Сквозь  саксофонное пришептывание,  гул голосов и взрывы смеха донесся  в который раз звонок в дверь. Мила сорвалась открывать.из прихожей донеслись отрывочные «Ой, уж и не ждала!», «Молодец, что  заглянула», «Сюда,сюда ставь!»
А потом оттуда  громко, нараспев:
- Сирена пришла!
Матвеев  удивленно поднял брови и  посмотрел на дверь. В комнату, потряхивая длинными светлыми и абсолютно мокрыми волосами, вошла девушка.
-Сиренка, привет!
-Злото, ты откуда такая мокрая?Там дождь, что ли?
-Сирена, птица певчая, иди сюда, тут тепло и наливают!
Матвеев не успел удивиться этому странному имени, потому что  с ним что-то случилось…Так бывает, когда   в кино наводят резкий фокус на один какой-то объект, а все остальное плывет в размытых мутных волнах необязательной обыденности.
Он видел  четко и ясно невысокую девушку в простой черной юбке по колено и черной же тонкой водолазке, обтягивающей ее неожиданно высокую и большую грудь. Она улыбалась всем несколько раздраженно, потому что ее длинные волосы. Светлые,  натурального пшеничного оттенка, были мокрые, и она все  сушила их рукой, с неудовольствием хмурясь,  смешно морща нос. Она протиснулась на диванчик, поцеловала в щеку Миху, приняла поданный  бокал коньяку. Матвеев глядел на  ее  большой красивый рот, без косметики. Она все время закусывала  нижнюю губу, и выглядела при этом лукаво и забавно…
Русалка…Что это за русалка…
Это не русалка-раздался,- над ух  олос все того же Семена, который уже превратился в Сему(оказывается, он это вслух произнес).Это Сирена.
Матвеев  с недоумением поднял бровию
- Черт возьми, еужели не знаешь! Афиши-то хоть видел?
- Какие афиши? –тупо спросил Матвеев.
Семен как-то странно посмотрел на него.Потом вдруг с досадой фыркнул:
- Ах да! Ты же этот…анестезиолог, не приведи господи…Сирена – певица. В городе ее вообще-то знают,-поглядел критически. –Зовется Сиреной. Ей подходит. Вообще-то она Ира. Но боже тебя упаси ее так назвать – имя свое ненавидит. Все зовут ее Сиреной…Помолчал, затягиваясь  жадно…-Неужели правда не слышал?
Матвеев покачал головой…
Он не был большой любитель походов  по клубам и концертным залам, телевизор почти не смотрел.
Эта девушка (Сирена так Сирена) возникла перед ним  без всяких предуведомлений, предысторий, предисловий…Просто защемило сердце и  что-то случилось со зрением. Так, пустяк…просто он видел только ее, впервые поняв, что это выражение  может быть и не просто фигурой речи, но и констатацией факта. Даже когда с Милой в комнату вошел  мужчина с худым и нервным лицом, и Матвеев понял, что они с Сиреной пришли вместе, даже тогда он видел только ее прищуренные  светлые глаза, ее  маленькую руку с дымящейся  сигаретой, ее нежное  горло, обтянутое высоким воротом свитера… Он лишь отметил с яростным чутьем  пристрастного наблюдателя, что  когда этот, с нервным лицом по-хозяйски клал свою руку на ее плечо, она как-то напрягалась с виноватой полуулыбкой и глаза у нее  нехорошо стекленели…Уже была глубокая ночь. Дождь за темным стеклом лил яростно, совсем не по осеннему, с июльским энтузиазмом, и голые ветви с редкими желтыми листьями были мрачны и тревожны…
Уже пора было уходить из этого освещенного абажюром  мира, провожать пьяную Ирочку на другой конец города(действительно – дурацкое какое имя – Ира…Ирка-дырка), но Матвеев все не мог  оторваться от от этого ясного образа.Словно  тонкая нить натянулась между ним и ею, и он  просто не представлял себе, как это он может встать, уйти в этот дождь и оборвать эту нить…
Сирена, он видел, несколько раз уже  поглядывала на него  задумчивыми глазами, несколько недоуменно и с любопытством.Но он никак не мог придумать, что бы такое придумать  сказать ей, и главное – как…Она сидела в кругу хорошо, видимо,знавших ее приятелей, и на плече ее  лежала чужая мужская рука…
Решившись, все-таки, наконец, уйти, он оглянулся в поисках Ирочки. Мила, с чисто хозяйским чутьем почувствавшая момент подскочила  к нему и виновато пряча взгляд, зачастила:
-Ой, Марк, вы знаете, тут вашей рочке плохо стало, так ее Семен домой повез.Так уж получилось, вы извините, она в ванную пошла…а там Семен…Мы вас звать не стали, неудобно…Вы не волнуйтесь, Семен ее в лучшем виде…-Она внезапно покраснела, всем лицом, очаровательно, как девочка и смутилась окончательно.
- О. не стоит и переживать, Мила,-успокоительно произнес Матвеев, стараясь понять, не слышан ли их разговор у дивана.- На Семена, я уверен, можно положиться, - и усмехнулся, чуть криво.
-И вообще, спаибо вам, извините за вторжение без приглашение…Я чудно провел время..
Вы заходите,- улыбнулась просто Мила. Сами заходите,- она опять густо покраснела. Приходите без приглашений.
Матвеев с благодарностью кивнул и, последний раз кинув взгляд  на девушку с длинными волсами(они уже высохли и блестели, длинные светлые волосы,  широкой волной  покрывшие ее грудь и спину), вышел…

Дождь почти закончился,  тихо и уныло моросил…Матвеев не стал ловить такси, решил пройтись пешком. С узкой как расщелина Моховой он повернул на Фонтанку и  пошел к яркому Невскому. Там даже в этот час шумели машины,  и ходили люди.Здесь, на набережной, было пустынно. Матвеев  шел, спрятав руки в карманах длинного пальто, подняв воротник…Он слышал шорох дождя и свои шаги, одинокие и медленные. Он остановился, облокотился на  решетку и закурил…Сигарета намокла и плохо курилась, и он жадно затягивался, стараясь разжечь тлеющий огонек…Он так старался, что не заметил, как  сигарета, дотлев до фильтра, обожгла ему пальцы. Он вздрогнул, бросил ее в темную воду и направился дальше…первое, что он увидел, была  круглая тумба с афишами, с которых на него смотрело нежное лицо Сирены.