Мой сосед-самоубийца из дома напротив

Вообще-то я музыкант. Или был им, уже не вполне понятно. Можно годами вариться в московской рок-тусовке и, попивая пиво, создавать проекты-однодневки, в конце концов толпа к тебе настолько привыкнет, что играть уже не обязательно. Главное – быть на виду, мотаться по клубам и, что самое важное, поливать грязью тех, кто чего-то добился. При этом по мере природных данных, скорчив усталую от мирской суеты рожу, обронить в разговоре что-нибудь типа: « Помогал одним людям писать новый материал, играть не умеют «вощще». Звали меня в LA, но мне лень что-то их лажу гнать, даже в Америке». В то время как тот пресловутый пипл знать тебя не знает, а про LA тут и базару нет.
Так что судите сами, кто я на самом деле. А начиналось все иначе. У меня и сейчас неплохая гитара и если я сдую с нее пыль, то пробегусь по струнам – мало не покажется. У нас была приличная команда, мы даже выпустили кассету. Одни нас слушали, другие приходили на концерты, иные даже назывались фанатами.
 Потом все рухнуло. А виной всему мой сосед-самоубийца из дома напротив. Дело в том, что наши пятиэтажки стоят строго параллельно и между ними умещается только раздолбанная лет пятнадцать назад детская площадка. В народе подобное расположение домов называют бесплатным телевизором. В общем, мы оба следили друг за другом. Не сразу. Если бы вместо него там жила смазливая восьмиклассница… Да и мало ли других окон! До поры я не замечал его. Он был одним из пары сотен обитателей этой дурацкой пятиэтажки.
Мы выступали, репетировали, договаривались, искали нужных людей, гордо сжимали в кулаках первые трудовые копейки. Однажды, в известном клубе (вскоре там случился пожар), я встретил стремного человека по прозвищу Бультер. Говорили, что он дрался как зверь, отсюда его кликуха, производная от известной собачьей породы. Правда, к моменту знакомства он не выглядел грозно, скорее – наоборот. Худощавый бледный юноша с замедленной речью. Сами знаете, как это бывает: помещение тесное, вместо людей – живая биологическая масса бьющаяся в ритме «пого», у стойки томится очередь. Пыхать гашиш нельзя, алкоголь стоит дорого. Принесенную за пазухой бутылку приходится сдавать в камеру хранения. Поэтому раскуриваться и выпивать, что подешевле, народ ломится на улицу. И оказались мы с ним вдвоем – я со своей фляжкой водки, он – как будто налегке. Как говорится с одними губами. Я еще подумал, зачем тогда выходить на мороз, все-таки не май месяц! Мы разболтались, сошлись в музыкальных вкусах, он как-то видел нас в сборном концерте и прочая ерунда. Почему я так подробно? Сейчас поймете. В общем, он предложил мне нюхнуть. Я отмахнулся – удовольствие дорогое и стремное. Я все больше по пиву специалистом был. Бультера с тех пор я не встречал и не знаю, что с ним стало. Ходили слухи, что его повязали с дурью в кармане и он в тюрьме. Короче я польстился, потому что он не пытался мне продать, а просто угостил. Предложил разнюхаться за компанию. Что дальше, увы, многие знают. Эйфория, непонятка. Через пару дней все забылось. Завертелась повседневная кутерьма. Однажды в одних мажорских гостях, когда кончилось спиртное, я сделал «дорогу» еще раз. Жизнь продолжалась, но где-то за окном, уже без меня. Далее – пунктиром, я здесь лицо случайное, главное – это мой сосед. Постепенно я превратился в наркомана. Скучно об этом говорить, процесс этот, наверное, у всех одинаков. Через полгода я активно кололся. Ребята сказали всем, что это они меня выгнали из группы. А по правде все развалилось само по себе. Стало неинтересно и все разбрелись по другим командам. Кроме меня - теперь хватало других забот. Круг общения полностью менялся. Вот я и стал просто тусовщиком, министром без портфеля, гнал туфту типа: «Играю кое-где». Женщины отошли на второй план, если вовсе не скрылись в перспективе. В своей подруге я перестал нуждаться как только она отказалась давать мне взаймы. Мы часто ссорились, она не "торчала" и быстро стала чужой, а когда объявила, что с нее хватит, я вздохнул с облегчением. Однажды на моих глазах "кинулся" от передоза человек, с которым я полчаса назад встречался у метро и шел на флэт. Меня накрыл животный страх. Видя с какой легкостью редеют и вновь пополняются наши ряды, я несколько раз безуспешно пытался соскочить. Потом, как и все остальные, я привык к соседству смерти. Она была непременным атрибутом нашей тусовки и всегда бродила где-то рядом, но каждый был уверен, что уж он-то никогда не угодит в ее объятия. Люди, не обремененные аналогичными проблемами, стали меня сторониться. Все становилось понятно при ближайшем рассмотрении. Я не думал о том, что начал отличаться от других.
Тогда я и заметил окно соседа. Была ночь, не спалось. Только его окно горело. Он ходил из угла в угол, как «зэк» по камере. Я был под кайфом и, наблюдая за ним , впарился в это чертово окно. И вдруг он помахал мне рукой. Не знаю для чего, но отныне мое окно тоже светилось каждую ночь, В точности, как и его. И я, в свою очередь, махал ему в ответ. Стал ловить себя на том, что мне его не хватало, и, верите, спешил домой в ночи из каких-нибудь хреновых далей. Едва переступив порог, зажигал свет. Он все также бродил по комнате, а заметив меня, благодарно поднимал руку. Мы не были знакомы, не сталкивались на улице. Подозреваю, что он вновь приезжий, благо я здесь вырос и отлично знаю каждую шпану. Но самое смешное – я не искал с ним встречи. Просто ночами наши окна глядели друг на друга, пока мы курили и иногда казалось, что одну на двоих. Ну ладно, уже стемнело, у меня есть, я все достал, на сегодня я упакован, даже щепотку заныкаю на утро. Пора протянуть руку к выключателю и зажечь окно. Вы думаете, зачем я все это рассказываю? Вы еще не поняли? Я ж ваш сосед-самоубийца из дома напротив, не гасите, пожалуйста, свет!

БЕЛИКОВ