Откровения ИБ

   Этот день,  пятое декабря, я запомню на всю жизнь. В этот день я впервые прочитал Нагорную проповедь.
    И не согласился. Ну,  как можно любить врагов своих, моральных уродов, предателей, убийц? Как можно любить себя, когда постоянно раздваиваешься под тяжестью своих пороков и постоянным стремлением к свету. Когда ненавидишь и презираешь себя, когда любишь и благословляешь себя? О какой любви твердит постоянно эта Книга, твердит так, что стучит в висках, потеют руки и пересыхает в горле?
    Я был потрясен и раздавлен. Какие еще сюрпризы приготовила мне  жизнь, кроме понимания того, что я не умею любить, что вера моя зыбка, что ненависть и гнев более свойственны мне, чем раскаяние и милосердие? Воистину, иногда проще полюбить некоторых врагов своих, чем полюбить некоторых друзей своих, ибо ненавидеть врагов есть за что, а ненавидеть друзей нужно мужество.
    Да, все и всех можно полюбить, но невозможно полюбить эту слякотную погоду, дождь со срывающимся снегом, ветер, вырывающий из рук зонт, сырость, пронзительную и колючую как объятия с морским ежом. Пора домой, да и смеркается уже. Вот только на минуту подойду к пещере. Пещера. Как она и ее таинственный обитатель  четвертый месяц будоражат мое воображение. Так или иначе, а ноги, увязая в грязи и слякоти,  приводят меня за этот каменистый выступ, который я про себя гордо именую «Наблюдательный пункт». Снег усиливается. Тьма тьмущая. Ничего не видно. В наш Богом забытый уголок среднерусской возвышенности приходит настоящая зима, быстро темнеет, в небе – ни звездочки, и вход в пещеру сливается с общей серой гранитной массой заброшенной лет пятнадцать назад каменоломни, в которой могут витать только растревоженные подземные духи, и Он – странный обитатель, которого местные жители называют или Святым, или сумасшедшим, причем вторых – большинство. Никогда ни с кем не разговаривает, в сентябре ходил практически без одежды, что-то вроде холщовой набедренной повязки, торс мощный, спортивный, ноги босые, моется в озере без мыла, натираясь какой-то глиной и плавая быстро и резко, как крупное морское животное. На любопытные взгляды не обращает никакого внимания. Лицо - одухотворенное, мысли – далеко. Осенью на нем появились какие-то невероятные шкуры и чуни козьим мехом наружу. Взрослый, играющий то ли в индейца, то ли в неандертальца. Все это действительно похоже на игру, если бы не озеро с его по настоящему холодной водой и не липкий мокрый снег, на котором я завтра найду его следы, если начинающаяся метель к утру прекратится и не заметет следы этого человекозверя, добавляя таинственности в эту итак загадочную историю.
       Мне рассказали о нем сразу первого сентября мои мальчишки-ученики, он был местной достопримечательностью, постоянной темой опасливых разговоров. Пещера, в которой поселился Пришелец, пользовалась дурной славой и называлась Чертово Логово. После выброса метана добычу гранита решили заморозить, потому что столичные ученые так и не смогли разгадать природу этого странного явления. Отравленных метаном рабочих удалось тогда откачать, но местные не только не ходили к пещере, а даже рассказывали о каких-то туристах, которые, якобы, в пещере заночевали и исчезли навсегда. Одним словом, чертово место. Но Пришельца, видно, черт принимал за своего и не трогал. Приехал Пришелец сразу после Рождества на какой-то красивой машине («американская» - как говорили мои мальчишки), из фургона которой выгрузили несколько ящиков, и машина немедленно  уехала. Эта же машина появлялась еще несколько раз, что-то выгружали, что-то загружали  (наверное, продукты, должен же он что-то есть!), и немедленно исчезали. Сам я эту машину ни разу не видел. Иногда из пещеры раздавались странные звуки, то похожие на вздохи, то на стук, то на смех. Но я никогда никого не видел там, кроме ее обитателя. Если бы я знал, что 24 декабря он исчезнет навсегда! Я бы решился подойти к нему и заговорить. Нет, не решился бы. Три дня я ходил к пещере, сидел в засаде на наблюдательном пункте, даже уроки отменил, но, судя по всему, пещера была пуста. Наконец, любопытство победило страх. На непослушных ногах я подошел к входу и включил заранее приготовленный фонарик. Моему разочарованию не было предела. В пещере никого и ничего не было. Только дикий холод и мрак, несколько куриных или гусиных перьев, сложенный из небольших закопченных по бокам  валунов очаг, в котором лежали прогоревшие  поленья и обугленные по краям смятые листы бумаги. Я развернул их. Крупные чернильные буквы были не очень аккуратны и, очевидно, написаны гусиными перьями. Я схватил перо! Так и есть, им писали. Вот это да! Надо же! Меня пробрала дрожь, непослушные замерзшие пальцы с трудом развернули лист. То, что предстало моему взору, настолько потрясло меня, что все сохранившиеся тексты я привожу полностью.
«…что же это за любовь такая, к которой так сложно приблизиться, дотронуться, ощутить? Что это: желание тела, желание близости, боязнь одиночества, боязнь заглянуть за черту, отделяющую земное существование от вечного? Или недостаток развития, ограниченность знания, неумение видеть и слышать сердцем? И можно ли через земную любовь приблизиться к Божественной? Иногда мне кажется, что я служу делу любви, иногда мне кажется, что я обслуживаю пороки за деньги...»
     «Вера приходит ко всем, вне зависимости от желания, понимания, разума. Одних она делает счастливыми, другие боятся себе в этом признаться. Как же может быть страшно оттого, что блаженны все любящие и любимые?! И даже те, кто не умеет любить. Нас таких большинство, несовершенных, нарушающих Божественный замысел каждым своим шагом, каждым вздохом, каждым движением. Но все мы  блаженны и любимы. Успеваем ли мы задумываться над этим в век сверхзвуковых скоростей и погони за деньгами, в век, когда мир объединяют компьютерные технологии и разъединяет ненависть, в век, который может закончиться едва начавшись? Зачем мы так стремимся выполнить пророчество Иоанново? Время близко – вещал Пророк, и прошли века, а сегодня мы, настойчиво приближаем конец света, не имея ни любви, ни  веры, превращая свое короткое земное существование в бессмысленное брожение по городам и телам, впяливая пустые глазницы   в мир и описывая в учебниках сердце как орган для перекачки крови. Посмотрите на нас: ноги для бессмысленного брожения, руки для холодных объятий, уши, чтобы не слышать. И все – в красивой упаковке: ноги – для педалей, руки – для штурвалов, уши – для мобильников. И только кровь ничем нельзя заменить, поэтому на  земле придумали слово – Донор, легальную возможность поделиться со страждущим своей кровью, потому что иначе сердце может не выдержать впустую, перекачивать кровь, чтобы ходили такие ноги, хватали такие руки, и звенело в таких ушах».
Дальше кусок был вымаран, но последний сохранившийся фрагмент глубоко потряс меня.
 «Я сегодня прочитал впервые Нагорную проповедь. Блаженны Доноры, аминь, ибо отдают они себя нищим духом и плачущим, кротким и жаждущим, гонимым и миротворцам, ничего не требуя для себя и их стремление к совершенству сродни полету, свободному парению  вопреки законам Всемирного тяготения, потому что по их законам притягиваются души, а не тела, притягиваются для того, что...»
Боже  всемилостивый! Слово на середине обрывалось траурной черной каймой прогоревшей целлюлозы. Неужели я никогда не узнаю истинный закон притяжения. Неужели я так слеп, что прожил рядом со Святым, или как минимум, с философом, и не прикоснулся к его знанию, не попросил благословения. Ужас охватил меня, я бросился вон из пещеры, прижимая к груди бумаги, которые, казалось, продолжали гореть, прожигая меня насквозь, через одежду до самого сердца.
Не помню, как я попал домой, как лег спать, как проспал эту ночь. Проснулся со страшной мыслью – бумаги! Потерял! Нет. Вот они. Стоп, а что это за бумага, напечатанная на компьютере? Вчера ее не было.
«Уважаемый И.Б! От имени редакции журнала PLAYBOY Россия поздравляю Вас с успешным завершением нашего контракта, самого интересного за всю историю существования нашего издания. Вы сумели доказать, что современный мужчина может не только выжить в первобытных условиях, но и сохранить необыкновенную чувственность, обостренную сексуальность, укрепить свой дух и тело. Благодаря вашим откровенным и очень подробным  рекомендациям, подробным описаниям чувственных ощущений при половом акте с силиконовыми моделями, наши американские партнеры совместно с группой известных российских психологов создали серию из шести моделей СуперДолли с разным количеством отверстий для занятий сексом.  В соответствии с контрактом Ваш голос увековечен на компакт-диске СуперДоллисекс с записью эротических звуков. Еженедельно объем продаж удваивается,  и я рад сообщить, что на Ваш расчетный счет вчера поступило двести двадцать семь тысяч пятьсот одиннадцать долларов (остаток суммы – около двадцати двух тысяч ушел на уплату каких-то сборов, предусмотренных американским законодательством). Мне очень жаль, что вы отказались от съемок фильма и от выпуска футболок с Вашим портретом и логотипом компании. Переговоры по этому поводу мы можем возобновить в любом удобном для Вас режиме. Кроме того, хочу сообщить, что в нашем офисе Вы найдете билеты и ваучер на проведение Рождества в Иерусалиме, и письма с благодарностями  от одиноких мужчин, которые поступают в Ваш адрес со всего мира. Желаем Вам веселого Рождества и счастливого Нового Года.
Искренне Ваш».
«И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей». И подпись – искренне Ваш  Иоанн Богослов. Разные времена, разные пророчества, разные ИБ. Но, главное, все искренне. Искренность в начале времени очищает душу – в конце – улучшает маркетинг.
     «Будьте совершенны, как совершен Отец Ваш небесный».  К кому ты обращался, взойдя на гору, Господи?