Афродита

Море такого цвета не бывает.
Афродита шла по берегу обычной рабоче-крестьянской реки и распугивала головастиков, которые уже начали  подготовку к вечернему джем-сейшну. Ноги привычно месили грязноватый прибрежный песок, хотелось купаться, но одной было страшновато, потому что смеркалось. Обычно прибрежные кусты кишели парочками, студенты приходили сюда и оживляли унылый пейзаж хохотом, шепотом, поцелуями. Капельки пота смешивались на губах с брызгами воды, женские ресницы закрывались со вздохом «Еще», но властная мальчаково-мужская рука жестом самца-победителя звала вернуться в мир, к пиву, гитаре, друзьям и новым шансам вернуться через какое-то время на этот же берег, чтобы, сбрасывая привычно одежду  якобы для купания, уже другим глазам показать, что мужское должно быть в женском именно на этом берегу, именно сейчас, иначе гениальный замысел природы по созданию островов любви был бессмысленен.
Афродита думала  о Кипре, на котором никогда не была и на котором по преданию появилась ее божественная теска, чтобы дарить людям любовь и красоту, и о своем отце, который дал ей такое имя, чтобы с ее рождением наполнить свою жизнь любовью, которой был всегда лишен. Имя было ее карой небесной. Несимпатичная девушка, хотя и с неплохой фигурой, но эти прыщи на лице… И что им только  не делаешь, а они пылают в самых неожиданных местах. И если бы она была Катей или Аней. А так, представляясь, она всегда ловила недоуменный взгляд: «Афродита!?», который подразумевал молчаливое продолжение: «И такая уродина!». Она всегда отшучивалась: «Это отцу Зевс велел так меня назвать». У Афродиты не было ни любви, ни красоты. У нее было огромное желание любви и красоты, желание оказаться на Кипре, собрать на лазурном берегу голыши и выложить из них слово «LOVE», а потом отдаться, отдаться прекрасному принцу, фавну, первому встречному и даже новому русскому, которыми, по слухам, кишит Кипр, лишь бы испытать это волшебное неодиночество на этом волшебном берегу, выйти нагишом из пены и, запрокинув голову, громко позвать «Афродита!».
Она присела и начала в грязноватой пене собирать ракушки, что-то тихонько напевая. Она почувствовала, что если сейчас, на этом унылом берегу, выложить из ракушек «LOVE» - что-то обязательно произойдет.
- Может, разумней было бы выложить слово «Секс»? Уж очень этот остров непохож на остров любви.
Афродита подняла глаза. Красив, действительно красив. И голос. Орфей. Она покраснела, потом поняла, что все прыщи ярко заалели на ее лице, и покраснела еще больше. Но ночь уже наложила свой макияж. Вида не было, был только запах, запах женщины. Незнакомец продолжал:
- Я не буду спрашивать как Вас зовут, прекрасная незнакомка, я буду звать Вас Афродитой. Пойдемте купаться.
И он начал медленно раздеваться. Черные брюки из какого-то похожего на бархат материала так плотно сидели на бедрах, что казалось, сделай их обладатель глубокий вдох, и молния полетит к черту. Черная футболка, черный рюкзак, черные глаза… Он был похож на материализовавшуюся для любви часть этой наступающей для любви черной ночи. Плавок под одеждой не было и обнажившаяся белая плоть, как маячок закачалась над зеркалом воды.
 Радостно путнику, наконец-то обретшему  свой берег, свой маяк, свой свет и свою надежду на тепло.
- Ну что же Вы, Афродита, мне одиноко и холодно без Вас.
И она пошла, она вернулась в ту пену, из которой на далеких островах рождается любовь.
Деловито достав из рюкзака белый свитер грубой индийской вязки, Незнакомец набросил его на плечи Афродите и рук уже не убрал. Влажные губы, влажный нос, влажные глаза.
- Почему Вы плачете?
Афродита медленно опустилась на колени. Она уже не завидовала брюкам, которые могли обнимать эти бедра всегда, до дыр, до полного самопожертвования, она была ими, она обнимала и ласкала их обладателя, пока не появилась первая звезда, потом еще одна, а потом небо стало отражаться в реке праздничной иллюминацией.
Незнакомец надел свитер. Его согревало вовремя подаренное тепло, но свитер был и его смирительной рубашкой, потому что обязывал посмотреть на часы, и уже быть не здесь.
- Ничего, если я не смогу Вас проводить?
 Незнакомец был строг и собран, даже белый свитер теперь казался на нем черным. Он слегка поклонился, галантно поцеловал Афродите руку, повернулся и пошел уверенной походкой. Походя, он наступил на выложенное из ракушек слово, но не обратил внимание на хруст.
А история эта закончилась хорошо. Афродита вылечила прыщи, вышла замуж и теперь работает туроператором. На Кипре была два раза, но ничего выдающегося на берегу любви с ней не произошло.