Горько, горько!

Ходить на свадьбы я зареклась еще 15 лет от роду, после того, как мы побывали на сельской свадьбе двоюродного брата моего папы - Армана. Свадьба проходила по всем обычаям, чин чинарем. Однажды, теплым летним вечерком, двоюродный брат Арман валялся в гамаке в саду, улыбался и покуривал травку. Жизнь казалась Арману прекрасной. Трава в этом году уродилась, и несмотря на попытки соседей стырить ее, Арман благополучно собрал урожай. И лежал бы себе Арман еще 11 лет, аккурат до 33 годков, как Илья Муромец, если бы не подкралась к нему мама – женщина толстая и суровая. Отвесив сыну подззатыльник, мама заявила, что пора бы ему уже задуматься о женитьбе, поскольку в этом году они взяли в селе 2 гектара земли и собираются прикупить еще пару коров. И поскольку маман уже стара, и грести навоз за скотиной, а так же гнуться в три погибели на огороде и кормить двух мужиков, ей надоело, то Арман просто обязан уважить родительницу и в ближайший месяц осчастливить ее молодой рабочей силой, тоб то невесткой, а через год – внуком. Арман почесал репу и пошел искать невесту. Найти невесту в деревне – дело не хитрое. Не успел Арман соообщить о своем намерении друзьям, сидящим на лавочке и лузгающим семечки, как невеста была найдена. Здоровая, деревенская девка с розовыми щеками и большими грудями. Арман невесте понравился, поскольку жил в каменном доме, был единственнным сыном у родителей и женихом числился завидным. Но, дабы соблюсти все обряды, невеста недели две стреляла глазками и высказывала свое гордое «фи», как только жених предпринимал какие-либо попытки приблизиться к ней больше, чем на метр. Прикинув, что до срока, указанного мамой, остается времени совсем чуть-чуть, Арман подкараулил невесту, когда та выходила из магазина, закинул за плечо, усадил в машину и увез домой. Невеста, прибыв к будущей свекрови, без туфлей, потерянных по дороге, но с 2 кусками хозяйственного мыла, за которым она, собственно, и ходила в магазин,  поорала для приличия, поплакала, но выйти замуж согласилась. Через неделю назначили свадьбу, на которую пригласили человек 100 гостей. По такому случаю были выписаны из Еревана столичные родственники: моя бабка, папа, мама, я и братец. Маман нарядилась, надушилась французскими духами, стянула с меня мои любимые рваные джинсы и вырядила меня в какое-то совершенно идиотское платье, бабушка достала свой шерстяной парадный костюм, и, несмотря на уговоры и 40 градусную жару, напялила его, Армен был вымыт и прилизан, папе были выданы свежие носки, чистая сорочка и инструкция сколько вина можно выпить, и мы отправились на свадьбу. Стол накрыли во дворе. В ожидании жениха и друзей, поехавших за невестой, родственники мужа начали подьедать салат оливье из чана и попивать вино. Мама Армана, завидев такое, выпроводила всех гостей в сад, под предлогом посмотреть урожай персиков. Вернувшись, гости ни вина, ни оливья не обнаружили. Спустя час томительного ожидания, улицу сотрясло бибиканье машин. Все вывалили за калитку встречать гостей. Из первой машины, возглавляющей колонну и украшеной пластамассовой лялькой со стеклянными глазами и ленточками, вышел гордый жених под ручку с невестой. Далее следовал грузовик с невестиным приданным, за грузовиком десяток машин. Закрывал процессию девяностолетний дед невесты на коне, который по такому случаю одел бурку и папаху. Попытки снять деда с коня успехом не увенчались, поскольку дед успел с утра надраться и оставлять лошадь без присмотра категорически отказывался. Пришлось загнать коня в сарай, запереть, вручить ключи деду, а самого деда усадить на лавку, напротив сарая, где он благополучно проспал всю свадьбу. Гости загалдели и стали заталкиваться в автобус и машины, следующие в церковь, где должен был произойти обряд венчания. Дед, услышав голоса, вскочил, стал требовать внимания и заявил, что в церковь молодые не поедут, поскольку он, честный коммунист не допустит такого позора. А если внучка желает уважить деда, то пусть едет в ЗАГС, как нормальная советская женщина. Деда взяли за шкирку и стали пихать в машину. В машину он лезть категорически отказывался и требовал коня. Проблему решила мама Армана, которая вручила деду кувшин с вином. Дед крякнул, обиделся и вернулся на свое место. Маман моя ехать никуда не собиралась, поскольку сразу заявила отцу, что участвовать в подобных балаганах не намерена и едет в деревню исключительно из уважения к моей бабке, которая не хотела ехать сама. Теперь они с бабкой тихо сидели под яблоней. Папа помогал отцу жениха разводить костер и разбираться с шашлыком, Армен резвился с детьми, а я попыталась втиснуться в автобус, потом в машину, получила по ушам и разобиженная ушла в сад. Как только все уехали, мама Армана и еще пара женщин стали быстро накрывать на стол. Я подошла к маман и уселась рядом.
- Что-то уже есть хочется. – проворчала бабка.
- Ага, - подтвердила я.
- Надо было дома наедаться, а не на свадьбу надеяться! – ехидно заметила маман.
- Щас приду! – заявила бабка.
Спустя 5 минут она явилась с тремя морковками, черная как туча.
- Ешь! Это полезно! – проворчала она, вручая мне морковку. Сказать о том, что родственнички пожмотились на бутерброд с лавашем и сыром, бабке не позволила гордость. Мы с маман вздохнули и стали дружно грызть морковку.
Вскоре стали выносить подносы с едой и накрывать на стол. Спустя 5 минут стол облепили мухи, которых в деревне было пруд пруди. Увидев такое бабка не выдержала, подошла к маме Армана и брезгливо заявила, что в оливье и прочих салатах плавают мухи и есть она такое не будет. А ежели они желают, чтоб она уважила их и села за стол, то пусть примут меры. Мама Армана фыркнула и заявила, что мухи в деревне водились всегда и регулярно попадали то в суп, то в мацун, однако никто от этого не умер, а ежели бабке так противно, то пусть она выковыряет мух, а еду накроет целлофаном. А вобще-то никто не обидется, если бабка не сядет за стол, поскольку еды мало, а народу много и желающих полакомиться оливье, пусть даже с мухами, найдется немало. Тут же бабке вручили ложку и целлофан. Бабка гордо подняла голову и удалилась. Спустя пару минут я, истекая слюнями, голодная донельзя, занялась весьма занимательным заданием – выковыриванием мух из салатов в железную плошку. Процесс продвигался медленно и я решила выковыривать их вместе с салатом. За этим занятием и застали меня приехавшие молодожены. Гостей быстро рассадили, меня с бабкой, мамой и Арменом усадили с краю,  папе места не хватило вобще, и он присел возле костра с шашлыком. Бабка довольно улыбнулась и пнула меня локтем в бок:
- Щас папа нам шашлычка принесет. Щааас, пусть они оливье свое с мухами едят.
- Ага! – обрадовалась я.
За минуту гости смели не только оливье, которое они брали целыми вазами и ели из них, но и всю бастурму, суджук и прочие закуски. Когда папа с отцом жениха поставили на стол первые подносы с шашлыком, бабка вскочила и попыталась выхватить хотя-бы кусочек. Фигушки. Гости  оказались проворнее. Бабка снова пнула меня в бок и прошептала:
- Сейчас еще принесут, не зевай.
Зевать я не собиралась, поскольку к тому времени умирала с голоду и готова была сьесть хоть что-нибудь, даже оливье с мухами. Вторая попытка успехом не увенчалась, как и первая. Бабка тяжко вздохнула и пошла к отцу жениха и по совместительству своему брату - жаловаться. Отец жениха тяжко вздохнул и сказал:
- Ээээх, Марго. Ну ты же свой человек. Ну не обижать же мне гостей.
Бабка плюнула и вернулась назад. Есть хотелось страшно. Пришлось идти в огород и тырить помидоры с грядок. Отчаявшись поесть, мы совсем скисли, как вдруг подошел мой папа, хитро улыбнулся и прошептал бабке на ухо: “Щас, щас я вам вкусненького принесу.” Бабка приободрилась. Спустя 10 минут, мы наблюдали картину маслом: бегущий по огороду, прямо по грядкам Марат подпрыгивал, перекидывал из руки в руку какой-то дымящийся предмет яйцеобразной формы и дул на него. В эту минуту он был похож на Прометея, убегающего с огнем от гневных богов. Папа добежал до бабки и плюхнул ей в тарелку нечто. Я, маман и бабка наклонились над тарелкой, посмотрели, принюхались, подняли глаза и дружно спросили:
- Ааааа, что это?
- Это баранье яйцо! – гордо ответил папа и добавил, - Оно вкусное, вы ешьте, я вам скоро второе принесу, шашлыка то больше нет.
Бабка и маман внимательно изучили яйцо со всех сторон, вздохнули, но решили попробовать. Бабка, не желая ударить в грязь лицом и в целях разделения бараньего органа на три равные части, взяла нож и стала пытаться его разрезать. Яйцо не разрезалось. Тогда бабка прижала его вилкой и что есть силы надавила ножом. Яйцло лопнуло и щедро оросило сидящих рядом гостей, в том числе маман, меня и бабку, желтовато-красной жидкостью.
- Ваше яйцо всмятку оказалось! – фыркнула маман, отряхивая костюм.
- Марааааааааат! – завопила бабка.
Прибежал папа, забрал яйцо и пообещал поджарить его еще и принести нам. К тому времени мы окончательно умирали с голоду, но папа пообещал, что через 10 минут принесет нам яйцо первое прожаренное+яйцо второе. Спустя 10 минут папа вернулся, но почему-то без яиц. Сел рядом с бабкой, вздохнул и прошептал:
- Яйца украли.
- Как украли? – возмутилась бабка.
- Вот так, нет их на костре, только шампуры стоят. Я пока в туалет ходил, кто-то пришел и украл.
- Ты в винный погреб ходил, а не в туалет! – ехидно заметила маман.
Папа виновато посмотрел на меня, на бабку, маман и выдохнул:
- Ладно, потерпите еще пол-часа, потом домой поедем.
Терпеть пол-часа было аж никак невмоготу, и я, оставив маман с бабкой умирать с голоду, отправилась исследовать огород, на предмет наличия хоть чего-нибудь съестного. Зашла за дом и обнаружила там маму жениха, которая что-то заворачивала в лаваш и запихивала в рот себе и своим внукам. Завидев меня, мама Роза накрыла лаваш и миску полотенцем и сделала вид, что ничего не происходит.
- А можно мне тоже чего-нибудь? – жалобно протянула я.
- Нельзя! – отрезала Роза, пытаясь побыстрее дожевать бутерброд - Нет у нас больше ничего.
Я вздохнула и побрела назад. Внуки Розы вскочили, подбежали ко мне и стали дразнить: “Джи-джиииииииль, джиииии-джиииииль (непереводимый армянский фольклор-дразнилка), рууус-кукурууус, джииии-джиииль. При этом они смачно жевали бутерброды и кривлялись. Я оглянулась и увидела Розу, которая достала припрятанную миску и выдала вместе с отстатками самому младшему внуку. Миска показалась мне весьма знакомой. Я подошла поближе и заглянула вовнутрь. Довольный внук, ловко орудовал ложкой, поедая тех самых мух вместе с салатом, которых я выковыривала днем. “Джииииии-джииииииииль!” – увидев меня, радостно промычал внук, отправляя в рот очередную порцию мушиного оливье.
Домой мы вернулись в 11 часов вечера, голодные и злые, как черти и сразу же напали на холодильник. Никогда еще докторская колбаса не казалось мне такой вкусной.