Температура

Градусник показывал 41.2. Ты посмотрела еще раз. Перемерять, что-ли? А, какая разница! Так хорошо...
41 это даже не 40.
40 - это ад на земле, когда все крутит и болит, когда тебя трясет от холода под двумя одеялам, хотя на дворе 33 жары. 40 - это руки, которые тяжело поднять, колени, которые выкручивает куда-то назад и в бок одновременно. 40 - это чашка чая, которая вдруг стала неподъемной, а если и получилось поднять ее, то надо сильно сосредоточится, чтобы не расплескать этот чертов чай, который надоел, надоел, надоел...
Когда твоя температура зашкаливает за 41, тебе уже не больно. Перегрузки уже не мучают, ты уже на орбите. И только иногда тело пытается напомнить тебе о своем существовании какими-то болями и ощущениями, но это все так далеко. Ты невесом. Ты в полете. Здесь так красиво! Это - космос! И нет вечной темноты, нет пугающего холода. Твой путь освещается звездами, тебя сопровождают кометы. Тебя пытаются вернуть, и тебе стоит огромных усилий поддерживать контакт. Какая-то частица тебя еще осознает, что тело, скорчившееся от боли на диване, это все еще твое тело. Дети разговаривают с тобой, и тебе нужно несколько долгих мгновений, чтобы узнать в них твоих детей, которым ты нужна. Еще нужна. Но это так смешно. Ты что-то говоришь, и тебе кажется, что вы уже в разных измерениях, их голоса так глухи и далеки, твой же высок и чист. Ты не хочешь уходить со своей орбиты, возвращаться к этой боли, к своему долгу, к своим обязанностям, к жизни. Здесь так спокойно, так легко! Как это передать?! Здесь ты веришь и в свет в конце туннеля, и что твоя душа вечна, что смерти нет, есть только бесконечность...
Но маленькие ручки теребят тебя, требуют свое, зовут. И ты принимаешь таблетку от температуры, и еще таблетку от боли, и еще по одной. Ты снова идешь этим тернистым путем. Тебя всю ломает, ты идешь на посадку. Ты тонешь в поту, вся мокрая ты идешь давать детям кушать, а потом в душ, и тебе снова холодно, и ты корчишься, и ждешь, ждешь, когда же будет полет, и вечное небо, но нет... Сегодняшний билет уже недействителен, ты не можешь разогнаться больше 40. И снова ад...
Ты понимаешь, что еще рано, твой час еще не пришел. Это была просто экскурсия. И это нормально, с этим ты можешь жить дальше. Только жаль тех рассказов, что приходили к тебе в бреду, и которые слабые пальцы не смогли записать, а воспаленный мозг - запомнить. От них осталась только тонкая рваная пелена тумана. Жаль.
Жизнь продолжается. Ты варишься в собственном соку при 38-39. Тело стонет, оно устало бороться. Ты же ждешь. Ты знаешь, что твой час не пришел. А это значит, что эта боль в конце концов пройдет.