Архив 2 или Архив, часть 2. Глава 7

Архив 2.
Глава 7. Арс Фоний.

Мозг Арса Фония вышел из вековой тишины ровно сутки назад. Эти 24 часа были потрачены им на полное восстановление формально-аналитических функций, тщательный самоконтроль приёмно-распределительных возможностей интеллекта, а главное - проверку сохранности всех пластов памяти.
     До физически активого пробуждения оставалось еще семь оборотов планеты вокруг своей оси. Да, через неделю тело Арса войдет в реабилитационный период и начнет действовать: первый час – осторожно, медленно. Но уже к третьему – Арс Фоний, станет вкушать радость полноценного движения.
     Несмотря на то, что Арсу казалось смешным физическое восстановление долее пяти часов, реабилитационный период на планете продлится двое суток (не все же такие молодые, здоровые и уникальные, как Арс!). Потом – три дня высшего напряжения, три дня сверхинтенсивной головокружительной жизни, а затем, подчиняясь законам природы, теряя с каждым мгновением силы, Арс вновь вернется в энергетическую колыбель (она возникнет там, где в тот момент будет находиться Фоний), не сможет пошевельнуть ни рукой, ни ногой и впадет в анабиоз. Умственная деятельность угаснет, правда, не сразу. Но и она, через час-два после отключения механических функций, уйдет в глубокий, вековой сон. Но произойдет это через двенадцать дней и ночей!
     А сейчас, спустя 24 часа после пробуждения мозга, Арс с удовольствием, с восторгом отметил: «Мне шестьсот лет – лишь треть жизни! Я молод, умен, удачлив! Я – на вершине бытия!»
     Коэффициент признания Природой Арса Фония действительно был очень высоким. Арс входил в дюжину Главных накопителей знаний и являлся самым младшим из них.
     Целых семь суток Арсу предстоит купаться в новых, наверняка, неожиданных идеях и знаниях, быть наедине с «дышащим жаром в лицо человеческим веком» и крохотной, по сравнению с накопленной за время забытья, своей собственной не принадлежащей никому, кроме него, памятью! Конечно, главная задача в этот период – анализ свежей, поступившей в Фония за последний сон информации с Земли. Земля, как обычно, сделала сто оборотов вокруг Огненной Птицы (Солнца, как говорили люди), но объем новых знаний с каждым веком неимоверно нарастал, увеличивался!
     И всё же, Арс не мог себя побороть и скрупулёзно заняться ежевековой рутиной. Его мысли замкнулись на Лисаве Верте! У них будет двое суток реабилитации! А может, что-то удастся отхватить и от дней высшего напряжения!
     Арс увидел, вопреки всем физическим законам ощутил: белокурую голубоглазую высокую упругую милую нежную смущающуюся (о, Природа!) любимую Лисаву!
     Все женщины Дискретной цивилизации были физически совершенны. Но, когда в последний день прошлого пробуждения Арс встретился с Лисавой Верте, его сердце охватили языки пламени, разум перестал выполнять самые простые математические и, вообще, логические операции: он понял, что пропал. Он понял, что не сможет вспоминать, сортировать, анализировать, продуктивно спать, активно действовать, если она не останется рядом с ним.
     Он хотел быть с ней всю свою дискретную жизнь. Он хотел иметь, делить с ней самую высшую, доступную далеко не всем парчелам радость, - ребенка!
     Лисава была младше Арса на два пробуждения. Но, несмотря на возраст, благодаря своему коэффициенту, она уже получала,  воспринимала обширную информацию по психологии и межчеловеческим отношениям.

Арс и Лисава встретились лишь сто лет назад, в минувшее пробуждение, во второй половине последнего дня высшего напряжения.
     Арс Фоний к той минуте уже полностью отчитался перед Контролем, преодолел все предназначенные ему Природные тесты и бежал по берегу моря. Огненная Птица парила еще довольно высоко над горизонтом – еле уловимой линией, разделяющей бескрайнюю серо-голубую воду и безоблачное  такого же цвета раскаленное небо.
     Ноги Арса по щиколотки утопали в горячем рассыпчатом песке. Арс глубоко дышал, полностью заполняя вкусным морским воздухом свои легкие. Он испытывал  молодецкую, животную радость от бега по глубокому песку.
     «Нет ничего непреодолимого! – блаженно отстукивали его мысли ритм бега. – Я преодолеваю пространство и время!»
     Когда стопам становилось невыносимо жарко, он делал плавный зигзаг к влажному, омываемому прибоем песку; а порой, вбегал в накатывающую волну и вспенивал голенями прохладную воду, переживая детское счастье от брызг и собственного хохота!
     Бесцельный безумный бег, приносивший Фонию ни с чем не сравнимое удовольствие, продолжался уже около часа. Зеленые горы справа, лазурное неспокойное море слева, вспенивающаяся вода под ногами, расплавленное послеполуденной жарой небо над головой!
     Арс даже не сразу заметил, также отрешенно бегущую навстречу, всплескивающую за собой сухой жаркий песок девушку. Он среагировал лишь за несколько метров до столкновения. Они застыли в упор друг перед другом на расстоянии протянутых рук. Их грудные клетки  высоко и часто вздымались, успокаивая дыхание.
     Почти вечность он и она стояли на раскаленном берегу и вдруг одновременно, не сговариваясь, бросились в море, в набегавший, призывно рокочущий девятый вал…
 
Прошло уже довольно много времени - несколько часов Аналитической недели, однако Арс Фоний никак не мог переключить свой мыслительный аппарат на обработку поступившей в него за годы последнего анабиоза информации. Наконец, жестким усилием воли он заставил себя выполнять свое главное предназначение.
     Арс начал активизировать и исследовать новые, возникшие за минувшие сто лет объемы своей памяти.
     Строение атома, квантовая механика, постоянная Планка, теория относительности, принцип неопределенности, полет человека в космос, Большой взрыв, увеличивающаяся скорость разбега границ Вселенной…
     После стадвадцати часов восприятия, изучения и стыковки информации Арс Фоний непроизвольно остановился. Он с волнением окинул внутренним взором разложенный по полочкам объем новых знаний: «Неужели, разделительная граница меж их мирами стала тоньше?» Это был лишь вожделенный, риторический вопрос в никуда. Ведь, парчелы собственных знаний не генерировали, они получали их с настоящей Земли.
     «Насколько близко люди подобрались к нам? – С волнением думал Арс Фоний. - О, почему мы не можем видеть реального построения Природы, Мироздания!»
      Парчелы верили, фанатично хотели верить, что когда-нибудь люди откроют планету Бис! Но еще больше парчелы желали, грезили (и были уверены, что когда-нибудь осуществят это): прекратить дискретность своей жизни! Любым способом, любой ценой! Они мечтали жить от рождения до смерти непрерывно! Они хотели сами делать ошибки и открытия! Дышать полной грудью от первого крика новорожденного до последнего вздоха старца, покидающего материальную планету!    
     Однако, Арс ничего не мог с собой поделать – его мысли вновь замкнулись на Лисаве.

После азартного долгого на износ плавания они вышли на берег безымянного острова. Его вершина закрывала, наверно, уже почти прикоснувшееся к морю Солнце.
     Не сговариваясь, они двинулись наверх, чтобы преодолеть скалистую гору и перед долгим вековым сном увидеть закатные лучи светила.
     Арс и Лисава до сих пор не сказали друг другу ни слова. Они лишь иногда удивленно серьезно посматривали один на другого, ощущая нелогичность своих действий, вдыхая запах неожиданного спутника…
     Когда они молодые сильные ловкие, не знающие усталости, взобрались на гребень, Огненная Птица уже погрузила свои крылья в  далекую золотистую воду.
- Арс Фоний, - глядя ей в глаза, наконец, представился он.
Ветер трепал его темные короткие волосы, освежал щекотной прохладой широкую грудь. Его кожаные шорты уже почти высохли.
- Лисава Верте, - направив на него широко открытые немигающие глаза,  ответила она.
     Ее слова упали в Арса, будто долгожданный дождь в пустыню.
     Арс принял ее ладонь в свою - обоих ударило токовым разрядом. И они, не обращая внимания на сопровождающие их, вылетающие из-под ног камни, устремились по крутому склону вниз к выступающей над лагуной каменной, отполированной ветрами и временем площадке. Этот бег невозможно было остановить, да они и не желали остановки и, рука в руке, прыгнули с пятидесятиметровой высоты в темнеющую внизу синевой неизведанную воду.
     Арс и Лисава погрузились в лагуну на добрый  десяток метров. Они почти коснулись дна.
     Когда они вынырнули на поверхность, сделали первые жадные вдохи, отдышались, - между скалами над водой раздался их счастливый победоносный смех.
     Выбравшись из моря, они, как заправские альпинисты, поднялись по скале туда, где лежала удобная для ночлега площадка. У Арса был с собой нож и спички в непромокаемом пакете. Он развел огонь.
     В последние часы перед столетним сном они почти не говорили друг с другом. Лисава впервые оставалась ночевать не рядом с матерью и братом...
    - О, Лисава! Если б я только знал, как сделать нашу жизнь непрерывной! – были последние слова Арса Фония.
- А надо ли?.. – уже засыпая, тихо вымолвила Лисава…

У Арса оставалось до начала физической реабилитации неполных два дня, когда он стал воспринимать открытия Джона Фримана, результаты последних вычислений Федора Бартохина, осколки мыслей Ивана Скора. Через несколько часов Фонию показалось, что у него побежали мурашки по еще не ожившей коже.
     Непонятно от кого и откуда среди парчелов издревле ходила легенда о сказочном месте за тридевять земель в тридесятом царстве, где лежал ключ к непрерывному времени и полноценной человеческой жизни. Один из парчелов должен был разрубить мечом реку-время, и тогда все парчелы возвращались в золотое прошлое. Они становились родоначальниками новой цивилизации, вобравшей в себя знания атлантов и людей. Эту сказку рассказывала каждая парчельская мать своему ребенку в первое его пробуждение.
     «Разархивация по поперечной оси времени… разрубить мечом реку…» - перекрывая все возможные амплитуды, запульсировала мысль в мозге Арса Фония.