Мой костёр в тумане светит киносценарий

                Ольга Фёдорова

                Мой костёр в тумане светит…
                (киносценарий)

                I. Свет и смерть

    За кадром – «Армия жизни». Небольшой двор (не колодец, но почти, если быть точнее – на Лиговке), ступени одного из домов, на пустой тёмной лестнице у окна сидит группа юных молодых людей, кто-то из них играет на гитаре вдохновенно, остальные наблюдают, сидя на ступенях или глядя через перила. Взгляд из этого окна на верхнем этаже – на углу дома шумно беседуют пятеро молодых людей потрёпанного вида. Из тех, что на лестнице, один рассматривает горящую сигарету, другой что-то чертит приятным блестящим ножичком на стене. Взгляд из окна вниз – кто-то (пара ребят), встречаясь глазами с камерой, бросается прочь со двора мимо какой-то девушки, тихо стоящей, прислонившись к стене, на другом углу дома. Из тех, кто на углу, трое вдруг заканчивают говорить и бросают быстрый взгляд вверх. Сверху на лестнице открывается окно, и вниз летит сигарета. Внизу её подбирают, нюхают, бросают на асфальт и плюются. В подъезд дома, заключённого в квадрат двора, входят две вполне современные девушки, поднимаются по лестнице, немного постояли, поприветствовав, с играющими на лестнице, и идут дальше, вверх по лестнице, им вслед смотрят, а тот, кто играл, продолжает играть. Они входят в комнату (камера, их не видно), и тут же следуют к окну, которое раскрывается настежь (этаж примерно шестой). Музыка внезапно прекращается. Ещё пара секунд тишины. Показать асфальтированную дорогу двора, параллельную стене, вдоль которой на расстоянии в шахматном порядке расположились, стоя у стен, молодые люди. Тишина, нарушаемая лишь звуком шагов. Когда невидимая камера следует мимо них, они поворачивают голову вбок (по движению), и переговариваются.
    - Эй, у тебя сигарет не будет? – один.
    - Иди к чёрту, у меня неприятности, - другой.
    - У меня есть, - третий, кидая первому пачку.
    - Может, смотаемся куда? – четвёртый.
    - Меня дома ждут. Куда угодно, только не домой, - следующий.
    - Ей от меня нужны деньги, цветы и ресторан. Посмотрите на меня – какой ресторан? – ещё один.
    - Я знаю, куда пойдём, - следующий, снимаясь с места, и их ряд разбивается – все следуют за ним в далёкую вечернюю темноту.
    Девушки глядят из окна вниз, во двор, на асфальт. Когда эта толпа проходит мимо них, кто-то подсвистывает:
    - О, Алиса! Ништяк!
    Те из окна машут им руками, но как только они скрываются из поля их зрения, они разговаривают между собой. Прямо напротив них – стена соседнего дома. Она так близко, что видно, что делается в окнах напротив. Светленькую девушку зовут Света, а тёмненькую – Алиса.
    - Куда это они? – Света.
    - Гуляют. Они всегда по вечерам куда-то уходят.
    - Нас бы с тобой позвали….
    - Так ведь зовут, мы же сами не идём.
    - И верно…. Мне почему-то нравится твоё окно – высоко, и видно далеко.
    - Не слишком-то далеко, - Алиса. – Подумаешь, соседний дом….
    - Кто живёт вон в той квартире? – показывает на окно ровно напротив.
    - Там живут двое.
    - О, это уже интересно!
    - Совсем ничего интересного. У них на кухне долго не гаснет свет.
    - Что, так любят там сидеть?
    - Нет, совсем наоборот. Там любит сидеть, точнее, курить, не зажигая света, и смотреть в окно, только один. Другой всегда в светлом ходит и очень редко показывается – наверное, телевизор смотрит.
    - Слушай, ты меня заинтриговала – можно, я к тебе как-нибудь приду специально на них посмотреть?
    - Без проблем – в любое время.
    - А сегодня?
    - Нет, сегодня их не будет – они придут только к утру. Зайди завтра – полюбуемся вместе.
    - Хорошо. У меня напротив бабка живёт – она только пялится на меня и ни черта….
    - К ним иногда приходят друзья – верно, хорошее место для тусовки.
    - А чем тебе не нравится наш круг общения?
    - Мне? Что же ещё остаётся? Пошли, Светка, поищем их – будет хоть один вопрос решён: как провести вечер.
    - Идём. Недаром про тебя говорят: «Алиса – это ветер», - улыбается.
    - Кто говорит? – настораживается.
    - Бежим, а то всё вкусное съедят, - тянет её прочь, и открытое окно остаётся пустым.
    Железнодорожный вокзал. Поезда ходят, что-то по радио объявляют, расписание поездов, счётчик показывает время. Рядом с путями не то на скамейке, не то на земле сидит молодой человек и смотрит на поезда, задумавшись. Люди всякие ходят, на него глядят, а он глядит только на поезда. Потом к нему подходит какой-то тип в форме проводника или служащего железной дороги, и спрашивает:
    - Ты что, от поезда отстал?
    - Нет, я не отставал, - тот, спокойно поднимая голову и глядя на него.
    - А чего ж сидишь здесь? Ждёшь кого, что ли?
    - Может, и жду, - снова глядит на поезда.
    - Или кого-то встречаешь? – задумывается тип.
    - Не знаю.
    - Сейчас вот с минуты на минуту подойдёт поезд из Саратова, а там, глядишь, и из Москвы. Тебе какой надо-то?
    - А, не знаю – наверное, когда-нибудь и ко мне приедут.
    - Так, значит, ты никого не ждёшь?
    - Нет.
    - И не встречаешь?
    - Нет.
    - И не уезжаешь, и от поезда не отставал?
    Он кивает с задумчивым видом.
    - Чего ж ты здесь делаешь?
    - Да отстаньте вы от меня….
    - Ну, извини, раз помешал, - разводит руками и отходит. Парень изучает что-то на земле, потом снова принимается смотреть на поезда.
    - Странный какой-то, - замечает оглянувшийся тип.
    Скамеечка в обычном дворе с намёком на зелень. Там сидят те же молодые люди, которым некуда было податься, и где-то с краю – Света и Алиса. Они воротят носы от табачного дыма и прислушиваются к разговору.
    - Так вот – я прихожу, а он мне: куда идёшь, не видишь, что я занят? Он гостей ждал, занимался покраской комнаты, - рассказывает один.
    - Так пусть бы табличек понавешал – «Осторожно, окрашено», - поддакивает другой, жестикулируя.
    - Вы мне лучше посоветуйте, как заработать деньги.
    - А что, уже сигареты кончаются?
    - Они и не начинались. Ну, скажи, Светка, что для нас самое главное?
    - Деньги, деньги, - усмехается она. – Иди в предприниматели, будешь нас угощать….
    - Хватит с нас Вовика-бизнесмена – заходим мы к нему, ну, и что? Сам едва дышит – будет ревизия, могут вообще банкротом объявить…. И что, было что-нибудь бесплатное?
    - А мне завтра снова искать работу, - вздыхает кто-то.
    - Я тоже давно мечтаю перевестись в водители троллейбуса, - Алиса.
    - Что так?
    - Выходных много.
    - Ты это брось – у меня там приятель работал, классно работал, надо признать, и что ты думаешь – платят так мало, что после последней забастовки он вообще уволился.
    - Может, мне повезёт больше.
    - Что это вы – работа, работа, - заявляет тот, что сидит на другом конце, с хвостом на затылке. – Что это по сравнению с тем, что ждёт нас в жизни грядущей….
    - Так, сейчас опять будет о проблемах мироздания, - ужасается кто-то.
    - Работа – ничто, и ваша болтовня не имеет значения. Нужно, что душа была чиста, душа…. А где ж ей быть чистой, если вон как надымили – говорил я вам, что это вредно, и что в мире ином будете отвечать за каждую сигарету….
    - Так, за что мы ещё будем отвечать? – возмущается кто-то. – Кончай стращать.
    - Я говорю то, что знаю, и спасение души….
    - Нет, не надо про это – мы и так все - не ангелы, и так понятно…. Но отрицать все радости жизни – это уж слишком. По двенадцать часов в сутки сидеть и твердить мантры – это ты умеешь, а где оно, это твоё совершенство? Лучше гуляй с нами, а то и жизни-то ты не видишь, и ничего для тебя не существует, - начинает кто-то толкать поучительную речь. Тот хватается за голову и уходит быстрым шагом.
    - Куда это он? – Света.
    - Всё равно завтра вернётся – надо же кого-то поучать…. Итак. На чём мы остановились?
    - Какой-то зверский сегодня вечер, - Алиса.
    - Да? Так предложи, что ещё делать? Мы же эту несчастную лавочку скоро совсем разломаем.
    - Я как-то угнал машину, - признаётся один.
    - Иди ты! И что?
    - Что, что – сам понимаешь….
    - Поймали?
    - Машину поймали.
    - А тебя?
    - Меня – нет.
    - Ну, и что – понравилось?
    - Не очень – забыл, как заводится.
    - Может, пошляемся по улице – встретим кого….
    - Или на танцы – там выпить можно.
    - Да, а за вход по сотне надо платить.
    - Ещё чего – и так пропустят.
    - Пошли тогда.
    - Пошли.
    Все дружно бросают сигареты, встают со скамеечки, так, что она скрипит, и направляются в сторону далёкой проезжей части. Алиса со Светой поднимаются последними.
    - Пойдёшь? – Света.
    - А почему бы и нет?
    - Ну, пойдём, отлично, только я танцевать разучилась за последнюю неделю.
    - Тебе лишь бы музыку послушать….
    - Нет, просто я люблю ночью домой приходить, - улыбается.
    Они отправляются вслед за своими друзьями. На скамейке остаётся лежать едва распечатанная пачка. Один из них хватает её со скамейки и бегом догоняет остальных.
    Уже начинает светать, когда Алиса возвращается в свою комнату, слегка взъерошенная, напевает что-то, пританцовывая, после того, как закрывает дверь комнаты, потом зажигает лампу и подходит к окну. В окне дома напротив никакого движения, потом откуда-то возникает тот самый парень, что смотрел на поезда. Походив по своей кухне взад-вперёд, он тоже подходит к окну и зажигает сигарету, которая светит в сумерках. Он смотрит вниз, потом случайно переводит взгляд на её окно. Снизу, с асфальта, виден свет в её окне, затем и в его окне зажигается свет.
    День. Алиса проходит подземный переход на Гостином, там шумно, много народа, у неё какая-то там сумка через плечо. Где-то вдали и в то же время совсем рядом орут под гитару гимн Советского Союза, перекрикивая всех и вся. Она пробирается в толпе и слышит, как кто-то её зовёт, и когда она оборачивается, её тихо оттаскивают в сторону – вокруг сразу возникает много народа.
    - Привет, ты куда?
    - Как куда – работать, - отзывается она. – А вы здесь что так рано – обычно в это время здесь никого из наших не бывает.
    - Ну, а мы уже здесь. Здорово так – поезда ходят, солнышко светит….
    Все эти молодые люди стоят у стеночки, кто говорит с ней, кто заглядывает в киоск по соседству, кто вообще смотрит на зверей, которых продают, разговаривают.
    - Тебя давно не видно….
    - Что-то некогда стало. А здесь – вечное движение, я смотрю.
    - А как же – мы ведь цветы жизни….
    - Ну, допустим, цветы…. Могу опоздать, хотя здесь так здорово…. Где Светка-то?
    - Вон там, посмотри.
    Она отходит в сторону – Света с парой приятелей вспоминает слова гимна, которые все напрочь забыли.
    - Как там… «И Ленин великий нам путь озарил…»?
    - Нет, «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы».
    - Ну, да.
    - А кстати, кто там был самый великий  - Ленин или путь?
    - Не знаю. Короче, в больших сапогах, в полушубке овчинном на труд и на подвиги нас вдохновил.
    - А тебе не кажется….
    - Не кажется.
    - Света!
    - Алиса! – оборачивается та.
    - Ты идёшь?
    - Иду, подожди….
    - Давайте ещё раз сыграем это произведение, - кто-то хватает гитару.
    - Ну, нет уж, - заявляет Света и передаёт инструмент Алисе. – Играй.
    Та начинает что-то бодрое и красивое, но всё быстро сменяется – полуоткрытая белая дверь кабинета обычного здания. Из-за двери доносится стук машинки и голоса, а Алиса стоит у окна и диктует Свете какой-то текст.
    - «Прошу предоставить мне в пользование согласно контракту комнаты номер 307, 308 и 311 в связи с организацией мною собственной фирмы…» Так, число ставь.
    - А что это за контракт?
    - Знаешь, сколько здесь подобных бумаг, и никому они не нужны….
    - С ума сойти. Я запарилась уже…. Там ещё много? – трясёт головой и вынимает бумагу из машинки.
    - Подожди, ещё один текст.
    - Что такое?
    - Пособие какое-то. Вот послушай: «Каждый человек знает, зачем встаёт ранним утром, знает, куда он пойдёт, что будет делать. Именно для этого нужно делать выбор, ведь каждый должен знать, что будет завтра…» Кроме нас, - добавляет она, опуская листок с текстом.
    - Это писать?
    - Нет…. Это я так, подумала.
    - Странно, почему-то мы не можем поступать так, как должны, и поэтому мы не знаем, что будет…. Скорей бы закончить, придти домой, выпить кофе, - мечтает Света. Потом вздыхает и заправляет в машинку новый лист, поднимает голову. Из окна видно, как светит солнце и голубеет небо.
    Тот, кто любовался на поезда, едет в такси, то есть его ведёт. В окно видны улицы, люди. Подъезжает к одной из станций метро, и тут его останавливает другой тип, очень правый (больше, чем левый) и очень посторонний.
    - Я в парк, - хмуро отвечает тот, что за рулём.
    - Слушай, довези до соседней остановки автобуса, позарез надо… - просит тип.
    - Садись.
    Тот, довольный, влезает на переднее сиденье, и такси трогается с места. Проехав перекрёсток, машина останавливается и тот, кого подвозили, заявляет:
    - Ну, всё, выходи, вот остановка.
    Таксист недоумённо смотрит на него.
    - Что смотришь, машина-то чья, твоя?
    - Нет.
    - А чья?
    - Государственная.
    - Значит, моя, - констатирует тот. – Выходи, приехали.
    Таксист пожимает плечами, потом вылезает из машины, пассажир садится за руль, сигналит, и машина тут же скрывается из вида. Таксист смотрит вслед и направляется к ближайшей автобусной остановке.
    Кухня квартиры этого типа. Там находится весёлый жизнерадостный молодой человек, который, насвистывая, протирает подоконник. Слышит звонок в дверь, заканчивает свистеть и идёт в коридор открывать. Кухня находится сбоку от коридора. Входит таксист.
    - О, привет – чего-то ты быстро сегодня….
    - Да, неплохо разобрался с машиной.
    - О` кей. А вчера где пропадал? Я давно дома, а тебя нет. Уже все провода оборвали. Я же не могу зажигать свет без тебя.
    - Почему? – снимая куртку и проходя на кухню.
    - Потому что это – прерогатива нас обоих. Давай, рассказывай, как дела.
    - Дела в норме. Сегодня я не стал долго задерживаться, решил придти пораньше.
    - А что? – садится напротив него.
    - Мне кажется, есть более серьёзные вещи, чем несбывшиеся мечты.
    - Что ты имеешь в виду?
    - Например, то, что у кого-то вообще ничего не сбывается, и тогда этот кто-то говорит, что у него жизнь не удалась.
    - Я не знаю людей, абсолютно довольных жизнью.
    - А я – тем более, только иногда мне кажется, что если где-то будет кто-нибудь из нас, то рядом будет меньше стрельбы, поножовщины и несчастных девушек.
    - Почему девушек?
    - Они несчастнее нас, потому что мы редко признаёмся себе в том, что это так.
    - Дойдёт до того, что мы начнём жалеть и оплакивать друг друга, - усмехается.
    - Да брось ты, врубай лучше битлов и включай свет.
    Один из них выходит на минуту, и через мгновение кухня озаряется ярким светом.
    - Теперь смотри, что будет, - говорит тот, что выходил.
    За кадром – «Act Naturally» «Битлз». Через пару секунд раздаётся звонок в дверь.
    - Ну, что я тебе говорил?
    Другой встаёт:
    - Я сейчас.
    Открывает дверь, на пороге стоит юная пара.
    - Извините, если помешали, но мы шли мимо и ужасно устали….
    - Да, замёрзли, и вот она хочет пить….
    - И потом, все окна тёмные, а в вашем свет горит – значит, вы не спите и дома… - добавляет девушка. – Можно войти?
    - Проходите, конечно, грейтесь, - пропускает их.
    - Правда?
    - Конечно. Мы всегда рады.
    Они несмело проходят в двери и топчутся на пороге.
    - Проходите давайте. У нас кофе горячий, только что сварили.
    - Кто?
    - Мы с приятелем. Это мы здесь живём.
    Они переглядываются с недоумённым выражением лиц и, осматриваясь, тихо заходят.
    - Ты слышишь? «Битлз»!.. – удивлённо замечает девушка, останавливаясь.
    - Здорово…. Это Ринго поёт, - замечает её спутник.
    - У нас всегда свет горит, и играет музыка. Это – как оазис в пустыне, - проводит их на кухню.
    - Боже, как хорошо! – восклицает девушка, видя чашки с дымящимся кофе. – Нас будто ждали.
    - Наверное, ждали. Старались, - говорит другой.
    - А как же днём? Ведь вас нет дома, и….
    - Да, днём свет не зажжёшь, и нас нет, и именно тогда совершаются убийства.
    Где-то слышится выстрел. Все вздрагивают и оборачиваются.
    Какой-то пустынный переулок, угол дома и улица вдали. Слышатся те же выстрелы, и пустынную улицу пересекают бегущие молодые люди (те, что не знают, куда податься), заворачивают за угол дома, пробегают дальше, причём двое останавливаются на миг, едва переводя дух.
    - Никого не заловили?
    - Я не видел – самому бы унести ноги….
    - Он жив?
    - Когда я уходил, он не дышал.
    - На кой чёрт мы в это ввязались?
    - Давай скорее, не то догонят, и поминай, как звали, - убегает, утаскивая другого за собой.
    Комната приверженца восточной философии. Всё в светлых тонах, на жёлтом коврике посреди комнаты сидит в позе лотоса сам хозяин квартиры, склонив голову едва ли не к самому полу, перед ним на стене – изображения восточных божков, и где-то рядом играет «Харе Рама» «Крематория». Тот, просидев так пару минут, поднимает голову и медленно произносит:
    - Мне нет никакого дела до внешнего. Пусть где-то люди в своей суетности решают вопросы войны и мира, любви и смерти – всё едино для меня, и ничто не имеет смысла. Душа есть во мне, и ей не нужна пища. Свет – в ней самой, - вновь роняет голову вниз.
    Алиса у себя дома ставит цветы в вазу на столе, вдруг звонит телефон. После секундной паузы она берёт трубку:
    - Алло!
    - Алиса, выручай! – взволнованный голос.
    - Что случилось?
    - Убили Ника.
    - Когда? – садится.
    - Только что…. Скажи, что ты его не знаешь. Скажи, что тебе всё равно….
    - Как? Почему? Объясни, что произошло?
    Гудки в трубке. Она хватается за голову.
    Темнота ночи. Тёмная улица, на тёмном асфальте – две фигуры.
    - Вот здесь, - твёрдый мужской голос.
    - Скажи мне, что это неправда…. Скажи мне, - дрожащий женский голос. – Почему он? Этого не может быть.
    - Это случилось, и уже ничего не поправишь…. Идём домой.
    - Нет, подожди, я не знаю…. Что теперь будет? Что будет со мной?
    - Хорошо, я ухожу.
    - Подожди, - догоняет его и уходит с ним, всхлипывая.
    Двое, зажигающие свет, стоят в темноте ночи на своём балконе, дышат воздухом и слушают пение птиц:
    - Слушай – птицы поют, - один.
    - И никого нет…. У нас ещё остался кофе?
    - Да, ещё есть…. А если бы это были приезжие, мы бы уложили их спать на диване, да?
    - Конечно. И простояли бы здесь всю ночь.
    - Нет, правда, это здорово…. А что будет завтра?
    - Наверное, новый день, масса новых друзей и…. Да, кстати, завтра после работы я заскочу в «Манчестер» и куплю новые пластинки битлов, да?
    - Отлично. Ты там Юрику передай привет, если он нас ещё помнит.
    - Думаю, помнит. Я не могу забыть, как он мне рассказывал про Майка…. Ладно, получит он твой привет, не беспокойся.
    - Я на тебя надеюсь.
    - Чёрт возьми, как здорово! – восхищается один видом ночной улицы. – Вот так стоял бы здесь и стоял…. Может, взять тебе что-нибудь из андеграунда?
    - В последнее время наши московские битники много говорят о какой-то Алисе Кремлёвой – это чисто подпольные вещи, да и знают её только по песням и фотографиям, так что поищи….
    - Я об этом спрошу у Гостиного, да и сам послушаю…. Нет, ты посмотри, как всё-таки красиво! Может, сегодня зажжём свечи?
    - Нет, это для особого случая.
    - А что же делать сегодня?
    - Ждать…. Нужно немного подождать, пока всё спокойно.
    В белой палате появляются два милиционера. Один открывает белую простыню, под которой лежит убитый.
    - Ну, и что ты об этом думаешь?
    - Да…. Тяжёлый случай.
    - Как же так могло произойти?
    - Не знаю. У этих мальчишек куча приятелей и совершенно отсутствуют интересы.
    - Что же им, только кулаками махать? – качая головой, закрывает простыню.
    - Как же – это самое главное развлечение.
    - Так они в два счёта друг друга перебьют…. Весь квартал перепугали – стреляют, говорят…. Нет, ты подумай – наше детство проходило не так, совсем не так….
    - Что ты предлагаешь?
    - Разобраться, конечно, - выходят в коридор. – Мне всё равно, кто убил, интересно только, что они скажут.
    - Тебе что, есть до них дело?
    - Знаешь, как у нас шутят? Нас сближает что – отсутствие дела.
    Хохочут и уходят по больничному коридору.
    Небольшая хибарка в переулке в конце улицы. На железной низенькой двери написано: «Андеграунд». Подходит Алиса, открывает эту дверь и входит, погружаясь в полутьму. Тех, с кем она говорит, не видно. Подходит к столу в этом полуподвальчике, садится.
    - Пришла записываться? – голоса сбоку.
    - Да, у меня новые вещи – можно писать новый альбом.
    - Будет сделано…. А ты что такая? Тебя смущает твоя известность в подполье?
    - Меня подполье устраивает.
    - В чём же дело? – спрашивают невидимые собеседники.
    - У меня убит приятель, друг детства, - с грустью. – Что делать, скажите?
    - Пей, - чья-то рука наливает в стакан «Столичную», - и не спрашивай ни о чём. Мы здесь должны привыкать к таким вещам, особенно ты…. Сигарету дать? (рядом загорается огонь зажигалки).
    - Играй, - та же рука протягивает ей гитару.
    На фоне дворовых крыш звучит куплет из песни.
    В коридоре отделения милиции на стульчиках сидят наши знакомые молодые люди. Вихрастый, рыжий и совсем зелёный милиционер выкликает по бумажке:
    - Прокуроров Денис!
    - Тут, - нехотя откликается тот.
    - Наливайко Филипп!
    - Ну, я.
    - Камикадзе Равиль!
    - Присутствует.
    Крупным планом – кресло у письменного стола, где допрашивают свидетелей. Кто допрашивает – не видно, видно только допрашиваемых. За этот стол (прямо перед камерой) садится Алиса.
    - Фамилия, имя, отчество, - официальный голос за кадром.
    - Кремлёва Алиса Алексеевна, - спокойно отвечает она.
    - Год рождения и место.
    - Семьдесят второй, Ленинград.
    - Не Ленинград, а Санкт-Петербург.
    - Тогда был Ленинград…. Какая разница.
    - Не перебивайте – большая разница…. Как хорошо знали убитого?
    - То есть как это?
    - Отвечайте на вопрос.
    - Встречались во дворе пару раз.
    - Это всё?
    - Да, всё.
    - Больше ничего не хотите добавить?
    - Нет.
    - Свободны…. Следующий!
    На место Алисы садится Света.
    - Московская, - заявляет она.
    - Что московское? Время? – удивляются за кадром.
    - Московская Светлана Дмитриевна, семьдесят третьего года рождения….
    - Всё знаете, хорошо…. Не первый привод, значит?
    - Первый, - уверенно заявляет та.
    - Как близко вы знали убитого?
    - Пили вместе.
    - Не понял?
    - Мы же все вместе ходим, у него своя девушка была.
    - Это мы знаем…. И вы не в курсе, как и за что его убили?
    - Нет. У меня же свои дела…. Это всё?
    - Всё. Если понадобится, мы вас вызовем.
    - Вот спасибо, - говорит она и исчезает из кадра.
    Милиционер заканчивает составлять протокол.
    - Кремлёва…. Где-то я слышал это имя….
    Света и Алиса идут по улице вместе, делятся впечатлениями.
    - Ну, как тебе? Это же просто ужас какой-то, - Света.
    - Да, идиотизм в чистом виде. Помнишь, как в «Алисе в стране чудес»: «Он всё отрицает. Отрубите ему голову…»
    - Странно – ещё вчера он был жив, а сегодня….
    - Да, и пришлось отрицать чуть ли не факт его существования, всё….
    - Но мы ведь ничего не видели, не знали – это же на самом деле так.
    - Так-то оно так, но всё могло быть иначе.
    - Что, например? Стали бы придираться к каждому слову, хорошо ещё, что не запомнили нас….
    - Андеграунд – великая вещь, если что случится, сразу в темень подполья, - философствует Алиса.
    - Ты так считаешь? Тогда мы ещё хорошо отделались.
    Таксист опять сидит на станции и следит за поездами. Рядом с ним – поодаль – торговец газетами, рекламирует газеты.
    - Покупайте газету «Правда», и вы поймёте, где правда, и есть ли она вообще – последние новости из жизни правительственных дачников…. А вот газета «Коммерсант» - узнаете, как надо жить. А это – ну, конечно – «Совершенно секретно», здесь вы прочтёте о Собчаке и звёздах русского андеграунда….
    Продавец встречается глазами с таксистом и замолкает. Тот поднимается и уходит. Продавец пожимает плечами:
    - В самом деле, какая связь между Собчаком и андеграундом… (продолжает громко): Также имеется в продаже серия брошюр «Ваше счастье» - вы устроите вашу судьбу, не выходя из дома – это выгодно и очень удобно.
    Приятель таксиста в магазине электротоваров. Там ходят люди и продавщицы, разглядывают люстры, лампы и кафель. Тот подходит к прилавку.
    - Мне, пожалуйста, ящик лампочек.
    - Что? Зачем вам столько, молодой человек? – удивляется продавщица.
    - А что такого – я же не пропан-бутан покупаю….
    - Позвольте, но на ящик здесь не хватит.
    - Конечно. Разве я сказал «ящик»? Я сказал – шесть коробок.
    Она ухмыляется и уходит за лампочками.
    В доме у философа играет всё та же музыка, а сам хозяин комнаты говорит по телефону, не меняя позы:
    - Ты говоришь, случилась странная вещь…. Да, я согласен, но я теперь не имею ничего общего с внешним миром, я хочу, чтобы меня оставили в покое, наедине с собой, никуда я не намерен ходить…. Это очень прискорбно, но смерть не есть покой, а у него была отличная карма, следовательно, жить он ещё будет много раз…. Да, поэтому ничего сверхстранного в этом нет…. А сейчас я занят, у меня медитация.
    Он опять занимает место на своём коврике в сверхфилософской позе, опустив голову и погрузившись в себя. Загадочный божок ухмыляется со стены.
    На улице темно. Из окна дома во дворе видны люди, идущие домой, в темноте слышны их шаги. Окна соседнего дома мигают, слышатся обрывки совершенно посторонних фраз. Двое наших знакомых молодых людей стоят у окна на кухне.
    - Ну, был в Гостином? – спрашивает таксист.
    - Был, и достал тебе Кремлёву.
    - Отлично.
    За кадром – «Битлз», «Eight Days A Week».
    - Я слушал целый день, мне понравилось.
    - Мне тоже. Это нечто новое.
    - А тебе не кажется, что мы зажигаем свет, встречаем новых друзей, но всегда остаёмся одни?
    - Я об этом не думаю.
    - Кстати, я лампочек купил – пригодятся. Скоро ведь твой день рождения….
    - Ты думаешь, света в кухне недостаточно?
    - Я не думаю ничего, просто ты один, и я один…. Грустно, тебе не кажется?
    - Значит, так надо. Но мы приходим так поздно….
    - Да, зато встаём рано. И потом, солнце – это тоже большая лампочка.
    - И битлы – большой свет.
    - Поехали со мной в центр завтра – там есть на что посмотреть…. У нас там немало знакомых.
    - Смотри, - внимательно глядя в окно соседнего дома. – Кажется, там у них тоже свет зажёгся.
    - У кого «у них»?
    - Там две девчонки каких-то живут, неплохие вроде. Одна всё время что-то играет….
    - Интересно…. Где это окно?
    - Вон то, - показывает прямо перед собой.
    - Да, вижу.
    В противоположном окне Алиса со Светой стоят и глядят на них.
    - Ты так хотела на них посмотреть – вот они….
    - Здорово…. Милые ребята.
    Те в окне зажигают сигарету и снова прилипают к окнам. Потом, переглянувшись, машут девушкам рукой, словно зовя их в себе, потом скрываются в темноте, и свет гаснет.
    - Нас зовут, кажется, - говорит Алиса.
    - Ну, так пошли, - загорается Света.
    - Пошли.
    Они встают на подоконник и через секунду они оказываются в одной из комнат квартиры друзей, она полутёмная.
    - Ничего себе квартирка, - удивляется Света.
    - Неплохо живут.
    - Кстати, забавно получается – мы здесь, а их нет….
    Света встаёт и глядит по сторонам, тут в дверях показываются эти двое.
    - Вы уже здесь, вот здорово, - говорит приятель таксиста. – Я думал, вы не придёте.
    - Почему бы и нет? – Света. – И вообще, где вы ходите?
    - Мы только свет зажигали, - таксист. – Надо же кому-то это делать….
    - Значит, вы не удивились тому, что мы здесь? – Света.
    - Удивляться нечему – у нас благодаря этому свету масса друзей.
    - Вот как…. Я замечала, что он у вас какой-то особенный, - выходит из темноты Алиса. Они все глядят друг на друга очень трогательно.
    - Да, и мы очень рады познакомиться с вами, - приятель.
    - Тогда давайте знакомиться. Я вот – Света, а моя подруга – Алиса, - как-то странно произносит Света её имя.
    - А мы – просто Иванов и Петров, - говорит приятель.
    - Кто Иванов, а кто Петров? – уточняет Алиса.
    - Иванов – это я, а вот он – Петров, - кивает на таксиста.
    - Что ж, пойдём, Света, я покажу тебе свет, - говорит Иванов, оглядываясь по сторонам, - а здесь останутся любители тьмы.
    И они удаляются на кухню, переговариваясь:
    - Ты так любишь шуточки? – Света.
    - Просто обожаю, мало того – я без них жить не могу. Вот вчера, например, меня спросили, который час, ну, я сказал….
    - Так ты живёшь в этом доме? – задумчиво спрашивает Петров, глядя в окно.
    - Да. Я тебя часто вижу на кухне.
    - И я тебя.
    - А для чего ты зажигаешь свет?
    - Чтобы не было войны, - серьёзно отвечает он, - и чтобы было тепло. Без нас будет ещё холоднее. Ты потом узнаешь, если захочешь, конечно, как это делается.
    - Конечно, хочу…. Значит, ты думаешь, что вместе теплей?
    - Да, думаю.
    - Может, это и вправду так и есть…. Сегодня меня таскали в отделение, доставив массу приятных минут.
    - Сам не знаю, как я это проглядел…. Да, жизнь ужасно хитрая и странная – в тот вечер я не смог пораньше придти, и проглядел….
    - Что, трудная работа?
    - Нет…. Всё дело в том, что когда-то давно я мечтал стать машинистом, а стал я таксистом…. Видишь, как всё складывается – типичный парадокс нашего времени. А мечту свою я не могу забыть до сих пор.
    - Правда? Мне ведь иногда так не хватало света в вашем окне…. Сложно одной, абсолютно одной, в грязном и тёмном подполье….
    - Ты думаешь, я не знаю, кто ты? – глядит на неё. – Ты – Алиса Кремлёва, звезда андеграунда.
    Недоумение в её глазах, а он нажимает кнопку стоящего рядом магнитофона, слышится куплет из её песни, после чего он снова отключает магнитофон.
    На кухне Света и Иванов стоят у окошка.
    - Здесь уютно, - замечает она.
    - Ещё бы – сколько народу перебывало, и вам нравится….
    - А почему ты Иванов?
    - Не знаю…. Фамилия такая.
    - А имени нет?
    - Имя есть, но содержится в строгом секрете.
    - Конспирация?
    - Когда довольствуешься обществом старого друга, то забывается всё – имя, отчество, адрес….
    - Это что? – оборачивается она на звуки музыки «Битлз» из комнаты («Any Time At All»).
    - Это – «Битлз», - улыбается тот.
    Снова комната.
    - Да, ты не ошибся, - встаёт Алиса. – Только учти – это жуткий секрет.
    - Я понимаю – андеграунд всё-таки….
    - Об этом никто не должен знать.
    - Хорошо, хорошо…. А почему ты всё время играешь одна?
    - Не с кем, - улыбается. – Да, так даже лучше.
    - У меня есть друзья в твоём доме. В первом подъезде живёт хороший ударник….
    - А у меня есть друзья на хорошей подпольной студии…. Слушай, забудь, как меня зовут.
    - Уже забыл. А что ещё забыть?
    Она улыбается ему в ответ.
    - Красиво играют битлы, правда? Вот видишь, я уже забыл.
    - А Иванов – твой друг?
    - Нет, брат.
    - Да?: А почему фамилии разные?
    - Так получилось…. Слушай, если ты увидишь свет в этом окне и подумаешь, что тебе кого-то не хватает – приходи, буду ждать.
    - Ага, я приду.
    - Я твёрдо стою на земле обеими ногами, и, к тому же, реалист.
    - Зато я, кажется, не совсем твёрдо стою…. Слишком много разных историй за последнее время…. А ты правда таксист?
    - Да, я таксист. Уже поздно быть кем-то другим. А ведь я люблю дорогу, поезда, горизонт….
    - А из того, что любила я, у меня не осталось ничего…. Ладно, идём смотреть на свет.
    - Пошли.
    Те, которым некуда податься, в рядок стоят лицом к стене.
    - И что делать? – один.
    - Сгоняй за вином, - другой.
    - Алисы что-то не видать….
    - Что ты, она уже высоко…. У нас кое-кто тоже летал высоко – сорвался, и всё….
    - А, надоело, - машет один рукой, отходит от них и мчится по прямой дороге во двор. В темноте двора слышится выстрел.
    - Всё, - выдыхает кто-то.
    - Нет, не тут-то было – вон, смотри, свет опять горит, - оборачивается кто-то на окно.
    - А чего ему гореть? Что, больше делать нечего – ночью свет зажигать?
    - Кстати, наш философ так и не вернулся.
    - Что делать – каждый выбирает свой путь, и….
    - И мы выбрали свой.
    Наши друзья сидят на кухне за столом и вроде глядят в тёмный двор.
    - Значит, у вас так ужасающе много знакомых? – Света. – Представляю, что будет, если все соберутся вместе.
    - Кстати, эта идея, весьма реальная, надо сказать, уже посещала меня, - Иванов.
    - Правда? И по какому же поводу?
    - Вот у него день рождения скоро, - кивает Иванов на друга. – И мы позовём всех друзей.
    - Вот как? – тихо и с интересом Алиса спрашивает Петрова.
    - Всё так, - подтверждает Петров. – И, пользуясь случаем, мы хотим пригласить вас.
    - Да? Вот здорово! – радуется Света.
    - Нас? А с какой это стати? – Алиса. – Мы же только познакомились….
    - Да, познакомились, и уже друзья, - Иванов. – Ну, скажи, что не так?
    - Всё, как надо, - улыбается она.
    - Слушайте, а может, вы – гипнотизёры? – интересуется Света. – Зажигаете свет, все и сбегаются….
    - Кто это сбегается? – возмущается Иванов.
    - Нет, друзья к нам ходят не стадами, а тогда, когда это нужно им, - подтверждает Иванов.
    - Если так, то это справедливо, - Алиса. – Есть такие люди, которым совершенно некуда пойти, и таких очень много.
    - Вот поэтому мы здесь и живём, - Иванов. – А живём мы так, как все – едим, работаем, чаи гоняем, гуляем, сидим дома….
    - А что, что-то живёт иначе? – Алиса.
    - Это только ты живёшь иначе, - Света, - а все именно так и живут. Но, в отличие от нас, ты хочешь этого сама, а мы не хотим.
    - Давайте переходить не на личности, а на чай, - Иванов. – Я хочу предложить тост за знакомство.
    - А закуска? – Света.
    - Закуска в магазине лежит на витрине, - Петров, - а жаль, между прочим…. Мы же совсем не богатые, но и не бедные…. За вас.
    Пьют чай, а лампочка светит под потолком.
    Во дворе, в закоулке, на перевёрнутой скамейке сидит девушка в строгом чёрном, с губами, подведёнными коричневой помадой, что делает её похожим не то на манекен, не то на манекенщицу. Рядом сидит какой-то тип, отвернувшись в сторону. У девушки в зубах сигарета, разумеется.
    - И что теперь ты будешь делать? – интересуется тип.
    Она молчит.
    - А я думал, будешь вспоминать, как ты с ним сидела на вот этой самой скамейке…. Так что?
    - Я не знаю. Всё будет так, как должно быть, - зверски отвечает она. – Я просто не могу поверить.
    - А где же ты была?
    - Я ждала, пока он придёт, сидела дома.
    - Ты хоть знаешь, по крайней мере, кто убил?
    - Кто убил, тот уже найден. Непременно найду случай, чтобы расцарапать ему морду, - спокойно отвечает она.
    - Ну, а потом? Ты подумала о том, как ты будешь жить?
    - Я подумала. Если повезёт, буду жить, - говорит, выпуская дым изо рта.
    - А вон там, смотри, видишь свет?
    - В том окне? Ну, и что же?
    - Ничего, я просто говорю, что горит свет….
    - Пусть горит, - отвечает она. – Меня туда не тянет.
    Камера уезжает прочь от этой скамейки, а во дворе уже основательно темнеет. Света с Алисой спускаются по лестнице в соседнем доме.
    - Ну, и как тебе знакомство? – Света.
    - Во всяком случае, я таким образом ещё не знакомилась. Люди как люди….
    - Ты думаешь? А со светом – это розыгрыш, как считаешь?
    - Не думаю – похоже, правда.
    - Ты как хочешь, а мне они понравились. Это тебе не наша убийственная группировка…. А Петров знает, кто ты?
    - Знает – каким-то образом догадался.
    - Правда? А ты что?
    - Ну, а я – ничего…. Как-то по-идиотски трогательно получается – теперь мы будем стоять у окон, любоваться друг на друга и посылать воздушные поцелуи, - усмехается.
    - А что – очень даже романтично.
    - Да? – останавливается. – Хорошо видеть свет в чужом окне, когда не знаешь, кто там живёт, а теперь те незнакомые люди стали знакомыми…..
    - Но ведь знакомыми – и только….
    - Да, но….
    - Не будь такой подозрительной – всё будет нормально.
    - Просто это свет какой-то странный. Надо будет спросить, во сколько ватт у них лампочка, - спускаясь вниз по лестнице.
    - А я рада, что мы с ними познакомились.
    Утро. Снова Алиса заходит в подвальчик с надписью «Андеграунд». Снова за столом сидят люди, чьих лиц не видно.
    - Привет, - она, входя. – Пришла продолжать запись.
    - Проходи, садись.
    - Вы когда-нибудь видели таксиста, мечтающего работать машинистом? – садясь за стол.
    - Мы видим только тебя и то, что ты будешь делать.
    - Хорошо, хорошо…. Что слышно нового?
    - Твоей новой работе обеспечен успех.
    - Реклама?
    - Что ты, откуда? Твои скандальные песни….
    - А, вот как – уже скандальные?
    - Да. Это тебе о чём-нибудь говорит? Берегись, и у стен есть уши….
    - Я берегусь, как могу.
    - Не то дойдёт до высших инстанций – они это любят….
    - Они так высоко, что до них всегда не доходит, - усмехается она.
    Кто-то наливает в стакан водку и ставит перед ней.
    Переход в метро на Гостином. Там, среди местных молодых людей, ходящих взад-вперёд и переговариваясь, появляется Света.
    - Светка, какими судьбами? – интересуется первый встречный.
    - Света, а где Алиса? – разворачивает её к себе другой.
    - Она сегодня не работает, у неё выходной.
    - Правда?
    - Конечно.
    - А что делает? Где она?
    - Она на своей студии в «Андеграунде».
    - Вот здорово! Значит, будет что-то новое? – подходит третий.
    - Она сказала, что будет.
    - А когда она покажется здесь?
    - Не знаю, наверное, завтра.
    - Более приятной новости мы давно не слышали, - тот, что спрашивал, оборачивается к остальным. – И ведь, подумать только, лишь мы имеем возможность слушать её вживую…. А к ней можно, в «Андеграунд»?
    - Нет, там у неё свой круг общения, - понимает плечами Света. – Я бы и сама хотела посмотреть.
    - После работы зайдёшь? – спрашивает кто-то со стороны.
    - Непременно…. Пока! – скрывается в толпе.
    В квартире Иванова и Петрова весёлый Иванов снова протирает тряпкой подоконник кухни, насвистывая, потом глядит из окна вниз, во двор – там, внизу, асфальт, и стена соседнего дома – этот двор довольно тесный. Там дети (двое) пробегают один за другим через двор, и снова никого нет. Тот снова принимается за дело, продолжая посвистывать. За кадром всеми любимый с детства голос: «Спокойствие, только спокойствие!»
    Петров едет в такси, везёт какого-то пассажира лет сорока в шляпе и с портфелем под мышкой.
    - А вы что, таксист? – вдруг спрашивает он.
    - Таксист, - отвечает он. – А что, не видно?
    - Почему? – Я вот приезжий, и то знаю, что есть таксисты, а есть частники. А вы кто?
    - У частников на крыше машины шашечек нет, - как бы между прочим заявляет тот.
    - Вот оно как…. И что же нового в вашем славном городе?
    - Петербург, город-герой, город трёх революций, трижды орденоносный, с населением чуть меньше пяти миллионов человек, культурная столица нашей родины, один из красивейших городов мира, Северная Пальмира, город белых ночей, - невозмутимо перечисляет Петров монотонно и серьёзно, глядит вперёд на дорогу.
    Пассажир, открыв рот, глядит на него.
    - Это вы где же так обучались?
    - А нигде.
    - Вам бы экскурсоводом работать….
    - Да? Но ведь я не частник, хотя и по-английски могу – Petersburg, the Hero City, the city of three revolutions….
    В кадре проплывают виды города из стекла машины.
    Света в кабинете печатает на машинке, сама себе диктуя:
    - «Русские славятся своим гостеприимством, водкой и отлично усваиваемым сленгом, который известен во всём мире…»
    Заканчивает, вынимает из машины лист и вставляет другой. Продолжает.
    - Кремлёва Алиса Алексеевна, родилась в семьдесят втором году в Петербурге. Её творческий путь начался в девяностых, известна в довольно узких питерских кругах. Изданы альбомы: «Не Знаю, Что Дальше», «Танцы Перед Кремлём», «Прошу Немного Тишины»….
    Алиса идёт по улице где-то в районе своего двора, и совершенно случайно сталкивается с девушкой, подругой убитого.
    - Привет, Алиса, - постороннее отвечает та, собираясь уже идти своей дорогой.
    - Подожди…. Стало известно, кто его убил?
    - Да. Самое страшное, что мы их отлично знаем.
    - Увы, самое страшное то, что мы всех наших отлично знаем, но всё же происходят такие вещи, что мы ничего не можем сделать…. Может, тебе что-нибудь нужно?
    - Нет, ничего, пока ничего…. Алиса, а ты его хорошо знала? – осторожно спрашивает та.
    - Ника? Он был другом моего детства, это было так давно, даже ты ещё здесь не жила. Мы вместе ходили в школу, в кафе, он таскал за мной мой портфель….
    Та улыбается:
    - Светлое было время….
    - Не переживай, я ведь знаю, что ты его никогда не забудешь, поэтому скоро наступят и для тебя светлые дни….
    - В эти-то времена, когда говоришь не то, о чём думаешь? Думаю, быть убитым теперь проще, чем оставаться живым. Я гляжу во тьму того, что впереди, и совершенно не могу разглядеть будущего.
    - А если там есть свет?
    - Мне освещает путь только огонь его зажигалки, - отвечает она и, пройдя мимо, уходит.
    - А если всё же… взглянуть наверх? – тихо добавляет ей вслед Алиса.
    По другую сторону двора, там, где вовсю ослепительно светит солнце, не менее случайно встречаются Света, идущая с работы, и Иванов, весёлый и посвистывающий. Едва он видит её, тут же прекращает свистеть.
    - Света? Вас ли я вижу? – останавливаясь, удивляется он. – Вы затмеваете солнце.
    - С ума сойти, - вынимает зеркало и внимательно глядит в него. – А, по-моему, меня не видно из-за солнца.
    - Нет, правда, я очень рад тебе…. Может, сходим куда-нибудь?
    - А куда?
    - Туда, где нет Петрова, - шутит он, - то есть куда угодно, только не домой – если светит такое яркое солнце, есть ли смысл зажигать свет?
    - Конечно, нет…. А ты так уверен, что у нас есть о чём поговорить?
    - Да, я больше чем уверен…. Итак, я предлагаю отправиться… вон в то кафе.
    - У тебя хватит средств на заказной обед?
    - У меня хватит ресурсов на пару чашечек кофе и любезную беседу.
    - Ну, если ты настаиваешь….
    - Нет, давление на тебя я оказывать не намерен.
    - Пошли. У меня был трудный день.
    Берёт его под руку, и они уходят со двора на открытую широкую улицу.
    Алиса подходит к подъезду, ищет в сумочке ключи и входит в подъезд, поднимается по лестнице, на одной из площадок у окна – знакомая тусовка, молчание, дым сигарет.
    - Алиса? Мы тебя ждём, - один, не вставая со ступеней.
    - Я смотрю, ты о нас забываешь, - другой.
    - А ведь мы тебя в своё время раскручивали….
    - Я о вас не забыла, - она, спокойно.
    - Нас убивают, а ты так высоко, что не достать….
    - Но ведь есть меткие стрелки, - замечает она.
    - Мы не знаем, что будет завтра, а знаешь ли ты?
    - До нас дошло, что выходит твой очередной альбом…. Поздравляем.
    - Не трогай политику, Алиса, - тихо предупреждает кто-то. – Ты же знаешь, чем это может кончиться.
    - Нет, не знаю, - улыбается она.
    - Подумай – мы живём тихо, к солнцу не летаем, и ты не летай высоко….
    - Я не хочу, но ведь так получается, - она.
    - Ты перерастаешь дворы, но андеграунд перерасти не сможешь. Он рано или поздно даст о себе знать, - один, вставая и подходя ближе. – Он тесный и сырой, Алиса, он пахнет плесенью и кровью…. Мы уже попробовали её, и ты её видела. Мы медленно умираем с каждым новым днём.
    - А я хочу жить, - она.
    - Если ты хочешь жить, живи среди нас – мы любим тебя. Что тебе ещё нужно?
    - Свет, - она, спокойно.
    - Мы замёрзли, нам нельзя не убивать, иначе убьют нас. Будь с нами, согрей нас тем, чем ты греешь других…. Играй.
    В знакомом окне дома напротив вспыхивает свет. Она это замечает.
    - Мне надо идти, меня ждут.
    Тот, кто стоял, снова садится.
    - Да, те, кто тебя ждут, намного лучше нас….
    Она спускается вниз, они сидят в безмолвии. Потом кто-то произносит:
    - Смотрите, опять зажёгся свет.
    - Может, это кому-то нужно?
    - Он держит нас в узде.
    - А у Алисы своя дорога. Дальше будет шумный андеграундный успех, и не нам ей мешать.
    - Мы не мешаем, мы просто хотим иметь свой огонь.
    Алиса звонит в дверь Петрова. Экзотическая дверь – несколько звонков, табличка «Квартира образцовой культуры быта». Он открывает дверь и видит её перед собой.
    - Алиса… - произносит он.
    - Ты вовремя включил свет сегодня, - улыбается ему, стоя в дверях.
    - Я знаю своё дело, и я ждал, что ты придёшь.
    Она проходит в двери, сворачивая на кухню.
    - Тебе, наверное, всё равно, кого ждать.
    - Нет, - проходит вслед за ней. – Что произошло?
    - Я никогда не знала, что значит страх. Теперь мне хотят внушить, что он есть.
    - А если я скажу тебе, что это не так?
    - Ты? Это серьёзно?
    - Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
    - Я всегда была одна, и я не знаю, что это значит.
    - Я вполне тебя понимаю. Я могу даже понять, что ты чувствуешь.
    - Я вижу вокруг, как все тихо гибнут. Я не хочу так глупо и так рано погибать…. Но я чувствую, что обстоятельства того требуют.
    - А ты думаешь, мне легко? Знаешь, что могут сделать с моим светом? А если он погаснет?
    - Такое может случиться?
    - Вполне.
    - Мы с тобой многим похожи – знаем и любим одно и то же….
    - А я думал, ты уже принадлежишь к другому миру….
    - Нет. У нас один мир и один свет…. Напои меня чаем, ладно?
    - Садись, не смотри долго в окно.
    - Почему?
    - Сейчас непременно кто-нибудь придёт, тот, кто одинок и хочет тепла.
    - Наверное, это пришла я….
    - Алиса, я одинок гораздо больше, чем ты. Я вижу, как ты возвращаешься домой, вижу твоих друзей…. А у меня есть мой вокзал, мои поезда, идущие в никуда, и мой свет….
    - И всё?
    - Ещё – твоя музыка.
    - И что ты об этом думаешь?
    - Это – тоже свет для тех, кто ни разу не видел и не слышал….
   За окном темно. У дверей подъезда прощаются Иванов и Света.
    - Ну, до завтра, - она.
    - До завтра.
    - Да, я забыла тебе сказать – мне нужно рано вернуться – меня ждут друзья.
    - Хорошо, ты возвратишься тогда, когда тебе будет нужно.
    - Где же ты был раньше…. Смотри, а свет всё горит….
    Затемнение на секунду, и снова утро. Тот же самый двор – взгляд сверху на асфальт, чёрный и далёкий. Снова музыка та же, что и в начале. В тесном дворе сидит эта самая компания – кто на перевёрнутой скамейке спиной друг к другу, кто стоит у стены, кто за углом, кто с лестничной клетки глядит вниз.
    В комнате восточного философа звучит восточная музыка, тот сидит всё на том же коврике, медитативно рассуждая:
    - Что есть смерть? То, что непременно следует за жизнью, а, следовательно, то, чего никогда не будет, и то, о чём мы никогда не узнаем….
    Взгляд из окна вниз. Как бы в ответ на эти слова девушка – подруга убитого поднимает голову. И, пока камера уезжает под арками из этого двора, звучит та же «Армия жизни». В кадр попадает небо, а затем яркое солнце – и всё. И не просто всё, а конец первой серии, не считая лица Алисы на этом круге солнца.


                II
                Алиса.

    Какая-то из Алисиных политических песен на фоне ослепительной освещённой белым комнаты, где ходят, сидят и стоят люди – словно за стеклом, в инкубаторе. Потом свет тушится, и все опускают головы вниз. Конец музыки.
    Тихое кафе. За стойкой разговаривают двое интеллигентных молодых людей за чашечкой кофе.
    - Кстати, ты слышал новый альбом Кремлёвой? – один другому.
    - О, конечно – это нечто особенное.
    - У этой девушки большое будущее.
    - У неё уже большое настоящее. Она уже знаменита.
    - Ты думаешь, это хорошо для девушки?
    - Не знаю…. Это очень опасно, будет много соблазнов, ведь это не девичье дело – политические песни.
    Другой усмехается и пьёт свой кофе.
    У «Лабиринта» стоят двое подростков, разговаривают.
    - Кремлёва – это класс.
    - Я, конечно, больше люблю Майка…. Майк – это сильно, это жизнь, но Кремлёва…. Это не просто жизнь, это наша жизнь.
    - Да, эта девчонка убила нас всех наповал.
    - Она так долго молчала, и вот такая штука….
    - Она знает то, до чего не смогли дойти мы – что есть правда, хотя она – такая же, как мы – пьёт водку и курит дешёвые сигареты.
    - Ты думаешь, её никто больше не слышит?
    - Слушает – быть может, но слышат то, что она хочет сказать – всё.
    - Хорошо, что она есть, - треплет друга по плечу, и оба спускаются в «Лабиринт».
    Гостиный. Тусовка друзей в переходе во главе со Светой. Они кого-то высматривают в толпе. Вдруг ровным шагом среди толпы на фоне тёмной стены к ним идёт Алиса. Все тут же бросаются к ней:
    - Алиса, привет!
    - Мы ждали так долго….
    - Алиса, сыграй!
    - Сыграй, Алиса!
    - Нет, сейчас я на работу, но потом вернусь и сыграю. Пошли, Света.
    Забирает подругу и уходит. Толпа их друзей, рассыпавшись, смотрит им вслед.
    Коридор большого здания. Дверь кабинета с красной табличкой и сам кабинет. За письменным столом кто-то сидит в строгом костюме (видны только руки и пиджак – руки сложены на письменном столе). Кто-то невидимый сидит перед ним и докладывает:
    - Вышел новый альбом Кремлёвой.
    - Так… - мямлит пиджак.
    - Назревает скандал.
    - Не преувеличивайте.
    - Позвольте, как можно…. Но дело в том, что это здорово действует на ребятишек – молодых, горячих….
    - Сидите и ждите, что будет – не поднимайте паники – что сможет сделать против нас какая-то девчонка, помешанная на политических песнях?
    Камера уезжает от стола с пиджаком, закрывается дверь кабинета, и снова путь вдоль коридора здания.
    Двое сидят на ступенях лестницы – из тех, тусовочных друзей Алисы.
    - Слушай, выстрелы звучат всё чаще….
    - И свет загорается тоже довольно часто.
    - Это к чему, как ты считаешь?
    - Ну, я не знаю – это к тому, что доберутся и до нас. А Алиса отлично об этом сказала.
    - Ты полагаешь, она тут не при чём?
    - Конечно, нет – оставь её в покое, ладно? Пусть дерзает – посмотрим, чем всё это кончится.
    - Ну, ладно, ладно….
    - А ты говоришь – свет….
    Алиса одна в своей комнате. Ей слышится звук летящих самолётов (она – на полу), едущих танков и выстрелов – она вскакивает и подбегает к окну – все звуки исчезают. Из окна видно, как она идёт по асфальту двора. Её голос за кадром:
    - Темень какая, боже ты мой…. А ты говоришь, почему я так зла на этот мой любимый и идиотский мир…. Я света не вижу, понимаешь, и меня бесит, что кто-то хочет управлять нами, как марионетками. Здесь тесно, как в клетке – взять бы да улететь, но нельзя, и поэтому я только говорю о том, что это – клетка, и в ней тесно…. Вот ты меня понимаешь, да? А я никак и сама не могу понять, зачем мне это нужно – я с этого ни копейки не имею, только стираю в кровь пальцы и прокуриваю голос…. Но я рада только одному – тому, что у меня есть ты….
    Таксист едет в такси, и везёт куда-то своего друга Иванова.
    - Куда тебя подвезти?
    - Меня? Да недалеко - там должно быть кафе, хорошее такое….
    - Ну, да, я понял – мне нужно тебя подвезти до ближайшего хорошего кафе.
    - А кстати, сколько это стоит?
    - Такси сейчас вообще дорого стоит, но ты – особый случай. Мы же друзья, и ты не отбиваешь у меня клиентов.
    - Я всегда знал, что тебе можно доверять…. Да, а как ситуация со днём рождения? Ты об этом ещё не забыл?
    - Я не злопамятный.
    - Ну, да ладно тебе – давай, выкладывай – какие планы, кого зовём?
    - Наш дом общий, давай уж подумаем вместе.
    - Нет, но праздник-то твой.
    - Хорошо – все друзья приходят, те, что сбежались на наш скромный огонёк.
    - А с Алисой как наши дела – её зовём?
    - Зовём, - кивает, улыбаясь.
    - Как тебе с ней, не сложно?
    - Ничуть.
    - И она тебя принимает всерьёз? Знаешь, сколько тебе подобных её окружает?
    - Знаю, но нет таких, как я.
    - Ты уверен?
    - Да. Никто не понимает, для чего она и зачем ей всё это нужно.
    - А ты?
    - Я, кажется, уже почти понял.
    - Это радует.
    - А ты к кому в кафе едешь?
    - Ну, как это к кому….
    - К Светке?
    - Кажется, да. Мне думается, это полезное знакомство повлияет на мою дальнейшую жизнь самым положительным образом.
    - И ты думаешь….
    - Не знаю, серьёзно ли это, но я всю жизнь вращаюсь возле таких, как она, но чтобы понимать что-то в этом мире…. Как знать.
    - Скоро там уже твоё кафе?
    - Нет, вон за тем поворотом.
    - Тогда вперёд.
    Алиса в «Андеграунде». Она входит, там никого нет, она садится за стол и ждёт. На столе окурки, стаканы и цветы в вазе. Дверь открывается, и входят чьи-то сапоги (вошедшего не видно).
    - Алиса, ты? В чём дело?
    - Я с работы решила заглянуть по пути домой.
    - Может, хочешь ещё что записать?
    - Пока нет, мне необходимо передохнуть – слишком много выпущенной продукции засоряет рынок.
    - Вот это верно, но наша студия по-прежнему подпольная, - некто садится за стол напротив – видна только одежда. – Благодаря твоему альбому мы кое-что получили.
    - Неужели? Ты хочешь сказать, есть спрос?
    - Ещё какой! Ты теперь – натуральная звезда, и поэтому….
    - Ты продолжаешь утверждать, что мои песни скандальны? В чём же?
    - Ты знаешь об этом и сама, но могу тебя поздравить с крупным успехом, - некто зажигает сигарету.
    Петров снова на вокзале, глядит, как прибывает поезд. Он закрывает глаза и представляет себе, что среди пассажиров, выходящих из него, есть и Алиса в строгом в обтяжку костюме, глядит вперёд. Тогда он вскакивает, походя наскоро покупает букет у цветочницы и идёт ей навстречу. Она, не замечая его, идёт вперёд, но потом вдруг видит. Он стоит перед ней с букетом, как идиот.
    Мечты рассеиваются, ему приходится открыть глаза, поскольку его активно тормошат за плечо.
    - Эй, парень, ты спишь, что ли?
    Перед ним стоит здоровый крепкий мужичок-шкаф.
    - Я – нет.
    - А то поезд пришёл уже.
    - Мне-то что – я поезда не жду.
    - А чего сидишь?
    - Просто так – нравится мне здесь.
    - Да? А я тебя за своего принял….
    - Не, я местный.
    - Мирный?
    - Вполне. Во всяком случае, я так думаю.
    - А, ну, бывай….
    Мужичок отходит в одну сторону, Петров встаёт и следует в другую, но останавливается перед лотком мороженщика, скучающего под белым зонтиком.
    - Почём  мороженое? – равнодушно.
    - Эскимо в шоколаде фруктовое, двести пятьдесят рублей, - официально начинает тот. – Пожалуйста, мороженое «Марс», «Сникерс», «Баунти», «Твикс» - семьсот рублей, «Опал Фрутс» - тысяча….
    - Да, дороговато… - присвистывает Петров. – А что, по-человечески нельзя сказать, что ли?
    Тот хлопает глазами и непонимающе глядит на Петрова, он усмехается и уходит, а от платформы отходит очередной поезд.
    В переулке – пустая стена какого-то дома. Один молодой человек, проходивший мимо, останавливается, оглядывается, достаёт из кармана мел и выводит на стене «Кремлёва», потом тут же скрывается. В совершенно другом переулке совсем другой дом, другая стена, и другой молодой человек. Он пишет на стене мелом «Даёшь свободный мир» и любуется на свою работу. Где-то вдали ездят посторонние машины и ходят люди.
    Снова коридор здания, снова открывается дверь кабинета, снова за столом – невидимый обладатель костюма и его осведомитель.
    - Ну, что у нас там с Кремлёвой? – спрашивает костюм.
    - Я не слышал ничего нового.
    - Знаете, вы изрядно отстали от жизни.
    - К сожалению, да – я не могу интересоваться какими-то девчонками…. В моём возрасте….
    - Но речь идёт о не просто девчонке, а дело касается, так сказать, нашего идеологического врага. А что делают с врагами?
    - Неужели вы и в самом деле думаете, что она так опасна?
    - По всему городу на все лады повторяют её имя, но никто её не знает. Как вам это нравится?
    - И что же?
    - Я думаю, придётся её несколько… э, утихомирить, что ли. Ведь мы можем спокойно существовать и дальше, и даже отправиться на дачу на уик-энд.
    - Каким образом?
    - Мы должны найти тех, кто знает её, а через них, возможно, мы чего-нибудь да и добьёмся. Можно направить её энергию э… в другое русло.
    - Но как это сделать?
    - Ищите способ, коллега, ищите и найдёте, или вам хочется провести несколько неприятных минут наедине с собой?
    - Вас понял.
    Снова закрывается дверь кабинета, снова длинный коридор, который не кончается.
    Ступени и площадка знакомой лестницы, где сидят мрачные Алисины друзья. Алиса сидит на ступенях пролёта напротив.
    - Как мило, что ты решила посетить нас, - один.
    - Неужели ты нас ещё не забыла? – другой.
    - Что верно, то верно. Ты никогда не изменишься, - третий. – Наверное, это к счастью.
    - Нас становится всё меньше и меньше. Ещё парочка наших милейших друзей отделилась, - ещё один. – И мне не хочется, чтобы и ты забыла нас.
    - Никому не хочется, - кто-то.
    - У нас о тебе остались лишь воспоминания….
    - Да, но утром у меня работа, а потом – студия, и у меня совершенно нет времени, - она.
    - А сегодня?
    - Сегодня оно у меня есть, как видите, - усмехается она.
    - Мы так устали от жизни… лично я.
    - Без тебя мы – как без воздуха.
    - Играй.
    Она минуту медлит, молча взирая на них, берёт инструмент, брякает какой-то нежно-сурово-трогательный куплет, и со стуком кидает гитару на ступени рядом с собой. У тех – такие же мрачные лица.
    - Что, нет настроения?
    - Почему? У меня сейчас, я считаю, буду одни только светлые дни, - улыбается она. – Просто я, наверное, тоже немного устала.
    - Вот, а мы всё сидим здесь….
    - И порой хвастаем тем, что знакомы с самой Алисой Кремлёвой.
    - Мы звёзд с неба не хватаем – у нас всё то же, прежние порядки.
    - У нас для тебя – всё самое лучшее. Вот, какие-то импортные сигареты прислали – и всё для вас, - протягивает ей какой-то портсигар. Она глядит на него и открывает.
    Залитая солнцем крыша, с которой видны другие крыши – которые пониже и повыше. По этой архисветлой крыше идёт Алиса, смотрит под ноги, и её освещает ослепительное солнце. Внизу стоят её друзья, и не то со страхом, не то с удивлением наблюдают за ней, а она их не видит – она видит только то, что впереди. Такой же, как и её шаги, её задумчивый голос за кадром:
    - Что такое счастье? Сейчас я уже не знаю. Там, внизу, какая-то жизнь – что мне до неё, если там, впереди, так светло…. То, что я делаю – возможно, это бессмысленно, но, видно, такова моя судьба – жить без любви и открывать людям глаза. Если моё кредо – политика, то я должна быть суровой и твёрдой, не замечать этого солнечного света…. А высота – что высота, я её не вижу, потому что я продолжаю ходить по земле….
    В доме у философа всё играет «Харе Рама» «Крематория», и тот сидит на коврике в позе лотоса и задумчиво размышляет. Дверь его комнаты открывается, и входит Света.
    - Привет! Ты чего?
    - Я – ничего.
    - Ты теперь всегда так живёшь? – проходя и садясь напротив него.
    - Да. Ты не против, если я буду называть тебя сестрой?
    - Ты ещё не оставил эту глупую затею?
    - Это не глупо, это – моя жизнь. Тебе этого не понять.
    - Да? А вот я встретила такого человека, который зажигает свет….
    - Это может каждый, а вот понять истину дано не всем, поэтому я решил принять духовный сан.
    - Правда?
    - Да, и поэтому…. У меня своя дорога.
    - Ты что?
    - Ты меня не переубедишь – я так решил.
    Снова задумывается, а Света, поглядев на него ещё пару секунд, тихо скрывается за дверью.
    На солнечной крыше Алиса уже подходит к самому её краю, как вдруг она вновь оказывается на лестнице лицом к лицу со Светой.
    - Алиса!
    - А что, что-то произошло? – вставая, спрашивает она.
    - Произошло? И ты ещё спрашиваешь?.. Я шла к тебе….
    - Да?
    - У меня к тебе разговор. Только что созрел.
    - Какой?
    - Послушай, Алиса, может, не стоит тебе оставаться на прежней позиции? Хватит, пока не поздно.
    - Нет, уже поздно идти другой дорогой.
    - Ты так думаешь? Но, Алиса, ещё можно всё изменить. Будь такой, как все, ну, пожалуйста, я прошу….
    - Нет, Светка. Видно, такова наша судьба – все уходят, уйдём и мы. Так давай уйдём достойно, - вставая. – Уйдём ко мне.
    Иванов с Петровым у себя на кухне, друг напротив друга.
    - Я сегодня со Светкой говорил, - Иванов.
    - Ну, да, это само собой….
    - Я говорил с ней об очень сложных вещах. Она сказала, что ей нравится простая жизнь.
    - Да? А я так не считаю.
    - Что, она настолько оригинальна?
    - Нет, это мне не нравится.
    - Почему? Все мы рано или поздно к этому придём.
    - А я не хочу.
    - Только потому, что на каждой стене ты читаешь имя Алисы?
    - Нет. Не поэтому.
    - Тогда что же? Поясни, сделай милость.
    - Возможно, я – единственный, кто в силах её спасти.
    - Да ты что? От чего? Она такая… такая… думаю, она сможет прекрасно обойтись без тебя.
    - Возможно.
    - Что загрустил? Завтра твой день рождения.
    - Как завтра?
    - Ты что, забыл?
    - Я не считал….
    - А зря – надо было считать…. Зажигай лучше свет.
    - Он горит.
    - Да? А я и не заметил….
    - Надо было замечать…. А вот и звонок. Открывай, у тебя лучше получается.
    Иванов идёт к двери и открывает её. На пороге стоит молодой человек с рюкзаком через плечо.
    - Привет, - тот. – А чего это у вас свет?
    - Он для всех.
    - Это ничего, что я зашёл?
    - А ты откуда? Приехал, что ли?
    - Да нет, просто я один. Вот, бродил по улице, решил зайти к вам, ничего?
    - О`кей, мы всем рады. Проходи.
    - Куда?
    - А куда предпочитаешь?
    - Вообще-то, у меня есть золотое правило – кухня.
    - Это правило?
    - Нет, просто я так люблю.
    - Мы тоже так любим.
    Они проходят на кухню, вновь прибывший осматривается, приветствует Петрова и садится на свободное место.
    - У вас тут будет весело….
    - Ты так считаешь? – Петров.
    - Если больше одного, это уже крутая компания.
    - Да ты, парень, знаешь жизнь, я смотрю, - Иванов.
    - Всё я видел, только такого ещё нет – свет посреди ночи, когда все спят…. Неожиданно.
    - Почему? – Петров.
    - Как будто бы ждут только меня….
    - А может, ты правда здесь проездом? – Иванов.
    - А мы все здесь проездом. Вот вы думаете, забрёл к вам какой-то бродячий философ, поучать вздумал…. Это не так, просто я всегда любил быть среди друзей или тех, кто почти наверняка поймёт…. Это здорово.
    - Тебе пойти некуда?
    - Нет, то есть да…. Есть, но я там редко бываю, точнее, почти не бываю – я гуляю с утра до вечера в надежде встретить друга.
    - И что?
    - А дальше всё ништяк, главное, встретить его.
    - Тогда оставайся пока…. На одну ночь.
    - Нормально. А завтра я уйду.
    - А завтра… - Иванов.
    - Завтра у меня как раз день рождения, - Петров. – Оставайся на праздник. Я ведь пригласил всех своих друзей….
    - Да? Вот здорово…. Только вот подарить мне нечего.
    - Ничего….
    - Впрочем, нет – держи, вот.
    Он снимает свою джинсовую куртку и отдаёт Петрову.
    - Что это, зачем….
    - Бери. Она принесёт тебе счастье, - улыбается тот.
    - Счастье? А что это?
    - Это то, чего ты сам для себя хочешь.
    Он отворачивается к окну, там темно.
    Алиса в полутёмной квартире сидит на полу. Закрывает глаза. Тут же она с Петровым оказывается в каком-то зале с колоннами, и где четыре двери, которые тут же закрываются за ними…. Они оглядываются по сторонам, пока сверху не появляется какой-то свет и не слышится голос:
    - Встаньте в центр зала и слушайте меня.
    В центре зала – три прозрачные плиты, одна из которых зажигается. Они глядят друг на друга и становятся на эту плиту.
    - Сейчас ваша жизнь – в ваших руках. Если вы ответите на три моих вопроса, вы можете выйти отсюда, а если нет, то останетесь навсегда здесь. Вашего согласия никто не спрашивает, - продолжает голос. – Итак, слушайте….
    - Что это? – шепчет Алиса.
    - Не знаю, но мы должны выпутаться из этой чёртовой истории, - говорит Петров и поднимает голову.
    - Вопрос первый: в какой стране вы живёте и хотели бы жить?
    - В России, - отвечают они.
    - Ответ верен.
    Они весело переглядываются.
    - Вопрос второй: в каком году началась перестройка?
    - В восемьдесят пятом, - отвечают они.
    - Ответ верен. Вопрос третий: что в этом мире вы цените больше всего?
    - Жизнь, - в один голос отвечают они.
    - Поздравляю – вы угадали и можете выйти. Только скорее.
    Справа открывается одна из дверей, и они быстро выбегают из зала.
    - А может, рискнём ещё раз? – спрашивает Петров.
    - Пошли, - отвечает Алиса.
    Утро. Петров, Иванов и их ночной гость на кухне. Там все конфорки на плите заняты, что-то жарится, парится и кипит.
    - Ну, держитесь – праздник будет на славу, - Иванов.
    - Да, вот только плохо – торт испекли кое-как, - жалуется тот.
    - А я, по-моему, с корабля на бал… - гость.
    - Оставайся, если некуда спешить, - Петров.
    - Мне некуда спешить…. Давайте хоть за хлебом схожу, или за вином….
    - Всё есть, всё в порядке, - Иванов. – Вот, как только картошка закипит, придут гости.
    - Что, их и в самом деле будет много? – он.
    - Ну, конечно – правда, наш свет вовсе не так эффективен, как хотелось бы….
    - У вас дом очень уютный, славный, и это не удивительно.
    - И именно поэтому ты предпочёл спать на балконе?
    - Люблю свежий воздух.
    - Петров, погляди, что с салатом, - Иванов.
    - Сейчас, сейчас…. Так ты что, странствуешь, что ли?
    - Вполне возможно. Просто я редко бываю дома – мне нравится бродить.
    - Петров, то, что на сковородке, подгорает! – Иванов. – Ты что, хочешь остаться без горячего?
    - Я, кажется, скоро останусь без друзей…. Где они все?
    Слышится звонок в дверь.
    - Иди, именинник, открывай, - Иванов, - ну, и счастливые же мы с тобой!
    Алиса в магазине. К ней подходит продавщица (за прилавком парфюмерного магазина) и вопросительно смотрит на неё.
    - У вас не будет австралийского галстука? – Алиса.
    - Вы хотите сказать, австрийского?
    - Нет, австрийские уже вышли из моды.
    - Вы хотите сказать, вам нужен галстук из Австралии? У нас таких нет.
    - А вы поищите – может, вы просто не смотрите на этикетки. Там ещё кенгуру нарисованы.
    Продавщица пожимает плечами и пересматривает галстуки, висящие на витрине.
    - А, вот – и в самом деле, кенгуру…. Но он красный!
    - Меня устраивает.
    - Как же вас может устраивать такой галстук?
    - Он нормальный, даже очень красивый.
    - Ну, хорошо – он стоит шестьдесят рублей…. Что-то ещё?
    - Да. У вас есть одеколон «Московский Кремль»?
    - Кажется, есть.
    - Я беру…. А «Only For You»?
    - Девушка, это сумка, а не одеколон.
    - Это фирма так называется.
    - Извините.
    - Тогда мне и сумку, и одеколон.
    Продавщица возводит глаза к потолку.
    - Вам завернуть?
    - Да. И, пожалуйста, в подарочную упаковку.
    - Таких нет.
    - Странно, а вон там написано, что у вас магазин высокой культуры обслуживания….
    - Хорошо…. Сейчас поищу.
    Та уходит, заметив про себя:
    - Интересно, для чего ей это всё?
    Дверь служебного помещения захлопывается за ней.
    Открывается входная дверь квартиры друзей – входит Алиса, и они встречают её в коридоре.
    - Это тебе, - вручает Петрову подарок в упаковке.
    - Привет…. Ты чего так долго?
    - Так получилось….
    - Алиса, я уже давно здесь, где ты ходишь? – Света, вышедшая в коридор.
    - Ты думаешь, так легко в нашей лучшей в мире стране найти подарок?
    - Ладно, ладно, проходи – тебя ждём….
    В комнате накрыт большой стол, за ним сидят и едят много людей, не обращающих внимания на вошедшую Алису.
    - У нас сегодня праздник большой, - произносит тост Иванов. – Петров родился…. Мы все его любим…. Так, люди, у нас ликёр высококачественный, а любителей водки ничем порадовать не можем…. На чём я остановился? Да, его мы любим, все мы – друзья, наш свет будет гореть весь вечер, и мы очень рады, что знакомы с вами, а вы – с нами…. Первый тост – за именинника!
    - Вообще-то, мы решили, что пить будем меньше. Будем говорить друг с другом, танцевать, - Петров, где-то рядом. – Выпить мы всегда успеем.
    Все весело поднимаются и стучат бокалами.
    - Иванов, а где же «Битлз»? – кричит Света, осушив свой бокал.
    - Да – да здравствует Петров и «Битлз», ура! – орёт Иванов и бежит к магнитофону.
    - Ура! – откликаются всё.
    Врубают «If I Fell». Кто-то тут же бросается танцевать, кто-то остаётся за столом.
    В это время философ проходим под окном, вдруг слышит музыку и застывает на месте. Потом приземляется на скамейку и слушает, потом распускает «хвост» на макушке и становится нормальным типом.
    Алиса сидит, слушает, потом встаёт и тихо скрывается на балконе. Уже темно. Потом приходит Петров и смотрит на природу.
    - Ты чего не празднуешь собственный день рождения?
    - Я? Я-то праздную, а ты?
    - А что я? Очень рада за тебя.
    - Ты. Наверное, долго, искала….
    - Что, подарок?
    - Нет, то, что у тебя есть сейчас.
    - А они знают, что я – Кремлёва?
    - Нет. Если бы знали, они бы тебя просто так не отпустили.
    - Знаешь, мне сразу стало холодно.
    - Тогда, если позволишь, я тебя обниму, и будет теплее.
    - Странно, и правда теплее…. А почему бы тебе не пойти в машинисты?
    - Поздно уже, не примут.
    - А если попробовать?
    - А кто же будет включать свет?
    - Красивая ночь….
    - Верно, красивая – свежо, темно, и птицы….
    - Ты слышишь – птицы поют….
    - Конечно. Я уже давно это заметил.
    - А я уже забыла, как это хорошо…. Пойдём, нечего тут стоять – это, конечно, романтично, но….
    - Ты права – Иванову тоже хочется на балкон, он меня просил надолго его не занимать.
    Они выходят, а на балкон проходит Иванов, что-то насвистывая и напевая.
    Они возвращаются в комнату, прислушиваясь к разговору тех, кто не танцует.
    - Вот у вас здорово, - один из друзей, - всё есть, и танцы, и стол, и свет…. А ты чего в углу сидишь? – тому, что ночевал здесь.
    - Мне здесь нравится.
    - Вот забавно….
    - Да, представьте себе, так я праздную.
    - А чего ж ты не танцуешь?
    - Это само собой, но под «Битлз» не танцую…. Нет, я не считаю это диким, просто я люблю слушать.
    - Да…. А что ты ещё любишь?
    - Читать мысли… про себя.
    - Ну, и что же ты читаешь в наших мыслях?
    - Хорошая компания, хорошие люди, время – назад, а лучше – вообще на месте….
    - Тоже хорошо.
    - Тогда скажи, о чём думаю я? – Алиса, со своего места.
    Он встаёт, медленно и задумчиво подходит к ней, словно его крайне заинтересовало её лицо.
    - У тебя – очень честные мысли, но, боюсь, ты так совсем забудешь о себе…. Ты честолюбива, и у тебя глаза честные.
    - Да? Ты так считаешь?
    - Ну, конечно, только я не считаю – это и так видно. Ты никак не можешь найти себя….
    Алиса переглядывается с Петровым.
    - Ты не можешь найти хороших друзей, потому что ты их просто не знаешь…. Высота погубит тебя, поэтому ходи по земле.
    - Нет никакой высоты.
    - Это ты так думаешь…. Живи так, чтобы каждый день тебе светило солнце, а если будет темно, есть масса радостей.
    - Ты так много знаешь?
    - Я знаю достаточно, но поэтому я и не делаю никаких выводов. Едва темнеет, у тебя загораются глаза. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это так…. Тебя не остановит никто.
    - А у тебя-то есть цель?
    - Моя цель - жить. Я люблю новых друзей, люблю пить вино и курить хорошие сигареты, люблю свет….
    - Но завтра ты уйдёшь…. Неизвестно куда, - Петров.
    - А разве тебе есть куда идти? – усмехается он. – Я – самый обычный человек…. Ставь музыку.
    Ставят музыку, а он по инерции продолжает сидеть рядом с Алисой.
    - Ты действительно так думаешь? – спрашивает она, пока все бегут танцевать.
    - Думаю.
    - И ты мне советуешь….
    - Быть осмотрительнее.
    - А ещё?
    - Я бы сказал тебе, но скоро я должен уйти, поэтому это тебе должен сказать кто-то другой, не спрашивай, кто…. Мы с тобой похожи, но я здесь лишь на один день, а ты – навсегда.
    - Почему ты так решил?
    - Я не знаю, только твой дом – прямо напротив этого света, а мой – так далеко отсюда….
    Они молчат и прислушиваются к музыке.
    Иванов насвистывает на балконе, потом туда приходит Света.
    - Чего у них там? – Иванов.
    - Они там о высших материях беседуют, а я этого просто терпеть не могу.
    - Тогда что ты можешь терпеть?  Меня можешь?
    - Вроде да. Смотря как ты будешь себя вести.
    А я что, когда-нибудь вёл себя плохо?
    - Пока нет, вот это мне и нравится. Ты ведь не знаешь, какая я скверная, непослушная девчонка.
    - Ты лучше послушай, как поют птицы….
    - Слышу…. Вот здорово!
    - Они здесь, где-то рядом – как ночь, они сразу поют…. Ненормальные какие-то – радуются не свету, а тьме.
    - И так тоже бывает. Но эта тьма мне нравится.
    В комнате веселье продолжается – кто танцует, кто допивает вино, кто разговаривает в углу. Тип рядом с Алисой обращается к ней:
    - Ты не находишь, что всё это – не то?
    - Что не то?
    - Во что они превратили этот праздник.
    - Кто они?
    - Все…. Вот Иванов с Петровым зажигали свет, и все замёрзшие и одинокие слетались на этот огонёк. Друзья их грели, поили чаем, и в один прекрасный день решили собрать всех вместе. И ничего не вышло.
    - Почему?
    - Получилась просто пьянка…. Знаешь, одиночество – минутное чувство, когда испытываешь его, ищешь тех, кто сможет тебя понять. А теперь все уже отошли, они сыты, обуты и одеты, и далеко не одиноки – взгляни сама…. Им только бы поплясать да выпить. Они уже совсем не одиноки.
    - Все, кроме тебя?
    - Наверное, да. Мне так же холодно, и я так же одинок, как раньше – я ведь вижу то, что вижу….
    - Значит, ты считаешь, что не стоит зажигать свет?
    - Нет, я считаю, что стоит, только…. Не нужно пытаться что-то изменить – это напрасно. Пусть всё будет так, как было.
    Они сидят рядом ещё немного, глядя на других, слушая музыку, потом Алиса поднимается и быстро покидает комнату. Тот так и остаётся сидеть, следя за ней глазами. Прошло немного времени, появился Петров, пробиваясь сквозь танцующих гостей, и спрашивает у типа:
    - Ты не знаешь, где Алиса?
    - Нет.
    - Где же она может быть?..
    - Думаю, вышла на лестницу – покурить…. Да, конечно, сходи, проверь – я уверен, что она там.
    Петров пересекает коридор, открывает дверь на лестницу – у перил стоит Алиса и курит свои сигареты.
    - Ты что здесь? – подходит к ней.
    - Да так, захотелось… постоять здесь.
    - Почему? Это же мой день рождения….
    - И что же? Ты связывал с этим днём какие-то надежды? – усмехаясь.
    - Как знать, Алиса…. Наверное, тебе сложно понять нашу простую жизнь.
    - Вот ты говоришь – понравилось ли мне? Я привыкла к мату и крикам, а ты как-то не так говоришь со мной. Я обожаю простую русскую водку, а ты поишь меня тонким ликёром….
    - Я делаю для тебя всё, что могу.
    - Потому что я теперь – звезда андеграунда?
    - Ты всегда ею была.
   - Тогда почему? Любая простая, скромная девчонка – не такая, как я, была бы рада подобному обращению – прямо прекрасный принц—таксист….
    - Я так не считаю – сейчас любая девчонка предпочтёт таксисту бизнесмена.
    - А ты, наверное, предпочитаешь звёзд эстрады? Зачем тебе звёздочка из андеграунда, что ты будешь с ней делать?.. Ха, как глупо!
    - Ты о чём?
    - Я не хотела становиться звездой, я хотела просто говорить правду….
    На миг прикрывает глаза – она снова на залитой солнцем крыше, подходит к самому краю, смотрит вниз, делает шаг…. Внизу её ловит Петров.
    - Ты не можешь так поступать с собой…. Хочешь, я покажу тебе, чем может жить простой таксист?
    - А как же… все гости?
    - К чёрту гостей – они скоро уйдут, им больше не нужен свет – он нужен только нам…. Идём со мной.
    - И что там будет?
    - Я думаю, там будем мы…..
    Полуосвещённое помещение театра – сцена и зрительный зал – они пусты. За кадром – что-то медленное из «Алисы» - из небольшого магнитофончика, стоящего на сцене. Они входят в этот зал, он быстро проходит к сцене и садится, болтая ногами. Она медленно идёт по проходу между рядами.
    - И зачем всё это?
    - Это – мой мир, - просто отвечает он.
    - Такой же призрачный мир, как и поезда?
    - Поезда – это тоже театр, а я здесь живу, и играю иногда…. Может, даже всегда.
    - Здесь красиво… и тихо. А почему пуст этот зрительный зал?
    - Потому что он полон – народу так много, что на всех мест не хватило, и они стоят в проходе.
    - А для кого же есть места?
    - Для тебя есть…. Садись рядом со мной, мы будем сегодня играть вместе.
    - А как же свет?
    - Сейчас…. Дайте свет! – кричит он кому-то, и сцену освещает луч жёлтого прожектора. – Наверное, ты не знаешь, что можно жить по-другому. Я вот тоже пытаюсь жить честно. Посмотри, как здесь много всяких разных предметов, включая и эти кресла, и сцену, и музыку – все они играют здесь.
    - Возможно, я не создана для романтики – я понимаю всё слишком прозаично, включая все те цели, которые люди перед собой ставят.
    - Да, прозаичного много, но здесь этого нет, можешь не искать.
    - А кто здесь убирает? После конца пьесы?
    - Тоже я. Я заметаю следы, и каждый день прихожу в пустой театр.
    - Так ты играешь здесь или работаешь?
    - Не вижу никакой разницы. Скажу проще – я здесь живу.
    - И тебе не одиноко здесь, совсем одному?
    - А я не один. Я никогда не бываю один, но иногда я об этом просто забываю.
    - Почему?
    - Так получается.
    Она встаёт и проходит по тёмной сцене. Наверху загораются какие-то лампочки.
    - Мне здесь нравится.
    - И, правда, со всем этим много хлопот – содержать, убирать, играть, сторожить…. И всё это делаю я.
    - Ты один?
    - А иначе нельзя. Тогда появятся много посторонних людей, а ведь за этот театр отвечаю я один.
    - Зачем же ты меня сюда привёл? – оборачивается она к нему.
    - Потому что сегодня возможно всё.
    - Значит, я должна….
    - Нет, всего лишь побыть здесь до начала утра, познакомиться со всеми этими тайнами, я ведь не знаю, что будет завтра.
    - Я тоже не знаю, будет ли оно.
    Утро. Из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, выходит тот тип-путешественник. Он берёт со стула свой рюкзак, проходит на кухню, пьёт кипяток из чайника, смотрит в окно и захлопывает за собой дверь квартиры.
    Алиса в джинсах перед зеркалом под звуки какой-то суперагрессивной своей песни яростно и быстро натягивает на себя футболку, потом и цепь, не менее яростно расчёсывает волосы с суровым и сосредоточенным выражением лица, и уходит. На улице она видит проходящего мимо философа с какой-то девицей, которая улыбается ему, и они увлечённо о чём-то треплются. Она провожает их глазами и направляется в другую сторону.
    Петров едет в своём такси. Посреди улицы его останавливает блондинка в красном джемпере и спрашивает:
    - Довезёте до центра?
    - Довезу, - отвечает он.
    Она легко забирается в такси, и оно трогается с места. С минуту молчат, а потом эта девица изучает Петрова.
    - Мне кажется, я вас где-то видела.
    - Вы ошибаетесь – я никуда не хожу.
    - А если в такси?
    - Наверное, это был мой сменщик.
    - Он что, похож на вас?
    - Нет, совсем не похож.
    - Почему же вы сказали….
    - А почему вы спросили?
    Снова молчат. После паузы она достаёт из сумки зеркало с помадой и начинает подкрашивать губы.
    - Смазалось, - замечает он.
    - Откуда это вы знаете?
    - Заметил, - спокойно говорит Петров.
    - Вам так понравилось на меня смотреть?
    - Нет. У меня взгляд специфический.
    - На что?
    - На всё.
    - Вот как? И на меня, значит, тоже?
    - Наверное.
    - Вы что же, хотите познакомиться?
    - Я?
    - Допустим, попросить мой телефон.
    - А у меня и свой есть.
    - Что вы имеете в виду?
    - Кстати, у меня ещё и девушка есть, она очень красивая, она ни на кого не похожа, её зовут Алиса, и я её очень люблю.
    - Вы намерены это обсуждать со мной?
    - Вовсе нет, просто вторая мне не нужна.
    - Остановите, - резко машет она рукой.
    - Пожалуйста.
    Машина останавливается, она суёт ему деньги и дергает дверцу.
    - Оставьте их себе… на чай, - усмехается Петров и жмёт на газ. Машина едет дальше.
    В кабинете Света печатает на машинке, потом дверь тихо открывается, и входит Иванов. Она поднимает голову.
    - Привет! Ты чего пришёл? Я думала, ты отходишь дома после вчерашнего праздника.
    - Я ещё отхожу и так…. Но я – как ты, а ты-то работаешь….
    - А у тебя выходной?
    - Нет, вечерняя смена…. Я смотрю, выходной у Алисы.
    - Да, она снова у друзей на студии. Я бы пошла с ней, но ведь кто-то должен здесь работать….
    - Петров тоже уехал на своём такси…. Вот уж точно неутомимый.
    - Ладно, это всё хорошо, но, может, расскажешь мне о цели своего визита?
    - Конечно. Давай заканчивай скорее, и пойдём пить кофе. Нам нужно отдохнуть, потанцевать….
    - И правда. Тогда ты будешь мне диктовать – я побыстрее справлюсь.
    - С удовольствием…. Смотря что диктовать.
    - Большой и толстый текст.
    - Левый?
    - Не знаю, я ещё не смотрела.
    Иванов берёт текст и диктует:
    - «Приказ номер сто двенадцать от двадцать первого июля. Кремлёву Алису Алексеевну препроводить…»
    Диктует с бесстрастным видом, потом оба безумно переглядываются, она вынимает бумагу из машинки и разрывает приказ. Слышны удаляющиеся шаги по коридору.
    Алиса стоит у стены своего дома, напротив дома Петрова. Глядит вверх – там залитая солнцем крыша. На фоне этого чей-то голос: «Мне всё равно, кто ты, где живёшь, какого ты вероисповедания – мне абсолютно всё равно. Я не думаю о том, что ты – звезда, мне не хочется об этом думать, для меня ты всегда будешь просто той, кто…»
    Тут к ней подходит тот тип со студии, у которого лица не видно.
    - Привет, Алиса…. Почему ты здесь?
    - Я не знаю….
    - Я думал, ты придёшь на студию.
    - Я собиралась туда, но почему-то не дошла.
    - Случилось что?
    - Нет, ничего…. Я просто решила подумать.
    - Знаешь, у нас перебывало много народа, и все спрашивают твои записи.
    - Хорошо хоть в лицо не все знают….
    - Алиса, это успех. Ты – звезда, и поэтому ты должна делать то, что делают все звёзды.
    - Что?
    - Ну, светить, светить….
    - Ах, да – светить….
    - Я договорился с одним клубом – сегодня там играешь.
    - Прямо сегодня?
    - Да. Там тебя все хотят видеть.
    - А что предлагают?
    - Пару тысяч и «Столичную».
    - Неплохо.
    - Ну, хочешь, я буду твоим продюсером? Ты же приносишь нам доходы….
    - И только?
    - Мы же – твои друзья, о чём речь?
    - Значит, ты говоришь – нужно светить? Хорошо, буду светить. За бутылку «Столичной» кто угодно будет светить…. Пойдём, концерт будет. Хотя мне тут намекали, что без песен я гораздо интересней.
    Он обнимает её за плечи, и они скрываются в дебрях двора. Где-то далеко ходит транспорт, видный в сквозной проход через двор.
    Петров где-то в центре вылезает из такси, встречает знакомого (со своего дня рождения) и спрашивает:
    - Не знаешь, где Алиса?
    - Какая?
    - Ну, Алиса – как же не знаешь….
    - А, с Гостиного?
    - Да, да….
    - Не, не видел сегодня – она не работала…. Вот Светка была, она ещё такой анекдот рассказывала….
    - Анекдот потом, мне Алису надо найти.
    - Не знаю, где она, очень жаль, но не знаю.
    Петров кивает и мчится дальше. В своём дворе он встречается с Ивановым.
    - Привет! Ты куда пропал? – Иванов.
    - Слушай, не знаешь, где Алиса?
    - А ты давно её ищешь?
    - Очень – с самого утра. Не видел её?
    - Нет.
    - А Светка?
    - Она говорит, что Алиса на студии.
    - И сейчас там?
    - Вряд ли – уже поздно.
    - Дома её тоже нет…. А ты куда?
    - Мы договорились встретиться.
    - Ах, да – я и забыл….
    - Тебе она очень нужна? – тихо спрашивает Иванов.
    - Думаю, что да. Я даже не поехал сегодня к поездам.
    - Это серьёзно…. Тогда иди домой – наверное, она зайдёт или позвонит сама, она же без комплексов, сам понимаешь….
    - Понимаю. Но ведь я тоже без комплексов, - заявил Петров и отправился к дому. Иванов пожал плечами и пошёл прочь от дома во дворы.
    Та крутая тусовка оккупировала скамеечку.
    - А сегодня куда? – один.
    - Снова в кафе, потом пошляемся где-нибудь, - другой.
    - Да? А где? – третий.
    - Найдём Алису – пусть она нам поиграет…. Дай-ка огонька.
    - Сейчас будет она тебе играть. Сам играй, если получится, так же….
    - Да, кстати, я вчера песенку написал, хотите послушать: «Я ходил в пивной ларёк, я купил себе пивка, только кружку не помыл, да и сдачу я забыл…»
    - Водка пить – снег лежать!
    - Да пошли вы все, - один из них встаёт и уходит.
    - Ну-ну… - бубнит кто-то. – Вместе всё равно веселее.
    У дверей дома Петрова останавливается такси. Из него вылезает тот загадочный бродячий тип и скрывается в подъезде. Через минуту он выходит с Петровым, треплет его по плечу и что-то объясняя. Тот идёт, изучая асфальт.
    - Я тебе друг, надеюсь, ты это понял, - тип.
    - Да, спасибо.
    - Тогда поехали!
    Они влезают в такси на заднее сиденье, и уезжают в неизвестном направлении на предельной скорости.
    У дверей кафе – небольшая компания молодых людей. Кто курит, кто топчется на месте, кто болтает. К ним подходит кто-то со стороны.
    - Кого ждёте?
    - Кремлёва приезжает, будет концерт.
    - Подпольный?
    - А что, легальный, что ли? Время-то детское….
    - А…. А то послушать, что ли?
    - У неё классные вещи.
    - Едут! – орёт кто-то из переулка, и все спешат в кафе, подталкивая и торопя друг друга.
    - Кремлёва приехала!
    Тушится свет, остаётся только пара цветных прожекторов. Она появляется в дверях с гитарой, и все расступаются, пропуская её. Она проходит в начало зала на свободную площадку.
    - В общем, я тут проездом…. Но играть буду.
    Все аплодируют.
    - Спасибо, - говорит она и, проведя по струнам, в полутемноте начинает куплет из своей песни чуть понежнее, чем все предыдущие. Такая зверская тишина в зале, а за окнами темнеет.
    На знакомой лестничной клетке тишина, гуляет ветер, двор пуст, асфальт чистый и мрачный. У стены дома стоит Света и Иванов.
    - Ты чего не пошла на концерт?
    - Я не знаю…. Возможно, ей одной там будет лучше.
    - Ты так считаешь? Что ж, воля твоя…. А меня всё это так здорово задело….
    - Что? Что задело?
    - Я вчера на работе был в ночную смену, там по радио передачу слышал.
    - И что за передача?
    - Про Джима Моррисона, вот так-то.
    - Это кто? Где-то слышала, но точно не помню.
    - Была такая группа «Доорз», он там пел. Говорят, был очень одинок там, в городе Париже, где он умер…. А ведь его все так любили, да, его очень любили…. Ещё  песню передавали – «Я спросил его: Джим, куда ты собрался? Он шепнул: на небо, и улыбнулся…»
    - А при чём тут Моррисон?
    - Не знаю – так просто вспомнил…. Просто так.
    У кафе снова толпа народа, горят фонари, концерт окончился. В полутьме все делятся впечатлениями.
    - Что она так быстро уехала?
    - Пить водку, что ж ещё….
    - Да – она такая же, как мы….
    - Такая же? Такая, да не такая.
    - Почему?
    - Да потому, что она сказала, и она честнее. А кто бы из нас ещё так смог, ну, кто, а?
    - Наверное, есть и такие, кто смог.
    - А почему же мы их не слышим? Мы эту девчонку слышим, классную, и потому потерянную. Что, неправда, что ли?
    - Ты хочешь сказать, что у нас осталась только она одна?
    - Именно это. Мы остались где-то в сторонке, всё проходит мимо нас, а ведь мы могли быть другими, да мы другими и были, только уже успели об этом забыть.
    - Почему же, когда она уехала, сказала, что уже все песни кончились?
    - Они не могут кончиться, а она может устать – она же здесь проездом….
    - Мне она показалась довольно интересной.
    - Ещё бы – ты же её никогда не видел.
    - Можно подумать, ты видел – её фото достать очень сложно, если не невозможно.
    - Всё возможно…. Только вот есть в ней что-то фатальное, неизбежное….
    - Какая фатальность – девчонка как девчонка, только смелая.
    - Я просто так подумал…. Если хочешь узнать, что ждёт человека, взгляни ему в глаза…. Вот помнишь глаза Сашки – он же потом умер….
    - Только не будем ударяться в высокие материи.
    - Ладно. Давайте радоваться тому, что она есть.
    - А чему же ещё радоваться? Тому, что эти депутаты в телевизоре так глупо и пошло делят наше добро? Где-то построена очередная дача, а кого-то опять забрали, и вроде ничего не происходит.
    - Но ведь пока мы живы, что-то будет….
    - Будем мы.
    - Значит, будет и всё остальное.
    Алиса идёт вдоль своих дворов домой, в полутьме впереди видна арка, она идёт не спеша, и слышен звук её шагов. Когда она скрывается под этой дальней аркой в темноте, слышны три выстрела, и её больше не видно. Двор всё такой же пустой, и за кадром куплет из «Русского поля экспериментов» («В дверной глазок, в замочную щель…» - «Слово «люди» пишется с большой буквы…»), и снова всё спокойно. А во дворе на скамеечке сидит девушка – подруга убитого, и её знакомый.
    - Ты слышал – стреляли, - она.
    - Да? Кажется.
    - Что бы это могло быть?
    - Мало ли что – здесь же всё время война.
    - Возможно, опять кого-то убили.
    - Или кто-то вернулся.
    - Наверное, забыли включить свет.
    - Его уже давно не включают.
    - Почему?
    - Случилось что-то….
    - И больше никогда не зажгут?
    - Не знаю, как там дальше сложится. Никто ведь не знает, что будет завтра.
    - Но всё-таки там стреляли….
    - Значит, это кому-то было нужно…. Сложная штука – жизнь.
    Где-то рядом во дворах в полутьме стоят Света и Иванов, только что тоже услышавшие выстрелы. Они оборачиваются, пытаясь понять, откуда они доносились.
    - Почему опять стреляли? – Света.
    - Может, нам послышалось?
    - Нет, я же слышала…. И света нет в твоём окне…. Странно, ведь Петров обычно в это время его зажигает….
    - Ты знаешь, мне кажется, что зажигать его больше некому.
    - Как? Совсем?
    - Ну, почему совсем? Если никто не будет этого делать, то все будут стрелять.
    За кадром в это время – последний куплет с припевом песни Майка «Каждый день – это меткий выстрел» («Ты боишься выходить из дома…» и т. д.).
    - А я не хочу…. Не хочу жить так, будто ничего не случилось.
    - Значит, придётся это делать нам.
    - Что? Зажигать свет?
    - Да, и жить так, как нам подобает, а не так, как надо, как заставляют…. Ну, как – уходишь со мной или остаёшься без меня?
    - Согласна. Идём.
    - Верно – у нас ведь ещё так многое осталось….
    Они выходят вместе со двора и входят в свой подъезд. Спустя несколько мгновений в их окне зажигается свет.
    Снова панорама двора. Тема «Армии жизни», и в этом полутёмном дворе сидит та компания – кто стоит у стены, кто сидит, кто посередине двора, кто на скамейке, неподвижно – всё, как прежде, но не совсем. Камера едет через арку к сквозному проходу, где ездит транспорт, и где широкий проспект, а там уже светло. Вот и всё (что было).

                1993.