Кто там плачет в уголке

Моя маленькая жизнь, кому она может быть интересна?
Людей так много, они думают о себе, о начальнике, о чертовом колесе, о положении в Африке. А он мне говорит, что у него есть причина... А мама у него, знаете ли, на продовольственном складе работает... А в кинотеатрах новый кассовый фильм, а по телевизору фильм о молодом и принципиальном следователе... Но, помните, у Грина и женщины, и мужчины чертят геометрические фигурки на песке? Какой рассчет они производят в мыслях? Может быть, рассчитывают скорость звезды, а может быть, силу сердца или холод ума.
А я живу. Живу без суперидеи. И не берусь сравнивать себя даже с людьми, не то, что со звездами. А говорят, у каждого здорового человека должна быть мания величия. Говорят, что без мании величия жизнь не имеет смысла. "Плохо не должен жить тот, кто не живет хорошо", - слова какого-то древнего Менандра, в одном из бестселлеров цитировали. Но что же делать? Остался след на руке, но моя смерть прошла. Я все время догоняю ее по длинному извилистому коридору. И, кажется, мелькнул ее подол впереди - завизжали шины, закрылись глаза, больно ткнулась лбом в стекло - и все, едем дальше.
Не пью, не курю, не матерюсь. Нормальная я! Даже черезчур. Может быть, поэтому и причины у меня нет. А у него есть причина...
Мы с ним в кино ни разу вместе не ходили. Все время врозь и на разные фильмы. Потом впечатлениями обмениваемся. Обменивались. Хоть бы случилось еще раз обменяться... Хоть бы случилось...
Я вообще-то ни в кино, ни в музыке ничего не понимаю. Фильм гениальный смотрела - уснула, нечаянно. Жарко в зале очень было. Слава Богу, он этот фильм видел, и мне удалось просто поддакивать. Больше всего на свете я люблю ему поддакивать. Только спорить почему-то чаще приходилось.
Он, знаете ли, цветы не любит покупать. Я ему говорю:
- Какой ты прагматик!
А он смутился:
- Цветы должны цвести. Сорванные цветы становятся травой.
У него есть причина. И, наверное, есть суперидея. А я живу просто. Маленькие горести, маленькие радости, маленькие денежки. Икру черную, можете себе представить, всего раз в жизни ела. Не то, что вкуса, - внешнего вида не помню. У меня вообще плохая зрительная память. Подруги однажды подшутили - с одним парнем трижды знакомили. А маму мою прямо трясет от моей рассеянности. Ни разу еще из дому с обеими перчатками не вышла. А возвращаюсь - плохая примета, ну и, конечно, кадый день насмарку. День за днем, и все попусту. Однажды в грузина влюбилась. Со стройотрядом в средней полосе России была, в черноземном районе. А он там шофером работал и мне розы возил. Они там дешевые, знаете ли. Влюбилась, да и отлюбилась, естественно. Женатым оказался. Грузины редко неженатыми бывают, только жен с собой в среднюю полосу не берут. Интересно, сколько у него детей? У хороших людей детей должно быть много.
Еще, знаете, случай какой со мной был? В лотерею выиграла. Рубль всего, но дело-то не в деньгах, а в самом принципе. Выиграла, значит - везучая.
А недавно мимо церкви проходила - бабке-алкашке медяк на милостыню кинула. Только когда отошла - сообразила, что у нее в шапке все деньги беленькие и только моя - желтенькая. Жадная я что ли? Жадных никто не любит.
По радио номер счета в банке передают - для сострадания пострадавшим. А я, как назло, туфли себе купила. Австрийские. Денег от стипендии ни копейки не осталось.
Я же с родителями живу! Тут, как говорится, никакого двойного смысла и подтекст - прямо в глаза. Только проблемы отцов и детей нет. Есть проблема сосуществования. У нас столько прав и свобод провозглашено, государство даже тайну переписки блюсти обещает, а человечество, все равно, просит права на личную жизнь.
А он говорил, что он марксист. Я тогда выпендривалась - о Фрейде рассуждала. А он - раз, и обрубил. Он умеет. Что-нибудь как скажет, так руки по швам вытянуть хочется и о душе подумать.
А он, правда, марксист. Он верит, что если человек произошел от обезьяны, то и от человека кто-то должен произойти. А я с ним спорила. А он:
- Ты не оригинальна. Мой старый друг Людвиг Фейербах тоже так считал, но, оказалось, что все развивается по спирали.
Он не может быть не марксистом, ему в институте философию сын марксиста преподавал.
А я просто живу. По улице когда иду, все с ним спорю, все ему что-то доказываю. Даже люди оглядываются. Не вслух говорю, но мимика на лице включается. А он - я видела два раза со стороны - тоже от улицы абстрагируется, а в глазах дверь с надписью "Осторожно! Мыслю". Только со мной он на улице не разговаривает, вот и вся разница.
Я его люблю, наверное. Я к тому все свои разглагольствования затеяла, чтобы сказать наконец-то, что я его люблю. Я всегда о главном говорить не могу - нервная икота начинается. Серьезно. Главное иногда само прорывается, между делом. Никто и не понимает, что это - главное. Все ищут смысл в ответах на вопросы, да в откровениях, а фразы мимо ушей пропускают. Даже идиома такая есть - "пустые фразы". Может быть, мне и надо по-другому жить, да кто научит?!
Я люблю деревья зимой. Я ему говорю:
- Сколько можно паять? Брось ты свои резисторы-транзисторы хоть на вечер. Пошли гулять! Я люблю деревья зимой.
А он говорит, что любит звезды летом. Мы с ним разные люди. Он летом на Сахалине был. Не знаю, есть ли там звезды, но зеков тьма-тьмущая. Он мне сам рассказывал. Там какой-то дед Абдула живет. Комплекцией с медведя. Они что-то не поделили, так татарин этот престарелый ночью его душить пришел. А мне с рассказов таких покойники снились и трупный запах, а наяву я ни разу еще покойников не видела. И все думаю теперь, кто из нас умрет первым, и знаю теперь, почему все сказки народные с одинаковым концом. Потому что самое большое счастье - умереть в один день, чтобы никто не видел, как смерть уродует любимое лицо. А я, дура, страдаю, что он красивой меня не видит. Вот животные не делятся на красивых и некрасивых. Только человечество придумало такое развлечение. До чего ж горазд ум на извращения! Все и вся на классы ему поделить надо. А не кощунственна, наверное, только одна классификация - на живых и неживых. Жизнь и смерть. И все. Больше ничего нет.
Меня еще ни разу во сне не душили. А он говорит, что только сначала испугался, а потом смешно стало. Ему все время смешно. Ночью лица его не вижу, а зубы вижу.
Он и обо мне по себе судит. Однажды всхлипнула в темноте, а Он спрашивает:
- Что ты смеешься?
- Над собой, - говорю, - смеюсь. Не над чем больше.
- Вот-вот. Я тоже с утра до вечера, с утра до вечера над собой только и смеюсь.